Да будет воля твоя!..

Людмила Андреева

Вику не покидало странное ощущение тщательной продуманности всех Юриных поступков и действий. Будто он старался ей внушить мысль, что она, Вика, для него очень значима. Значима до той степени, за которой может быть только самый близкий и дорогой человек. Вначале она принимала это просто за жалость. А после – все начало выглядеть весьма сомнительно и стало походить на игру. Игру на ее девичьих чувствах…

II

Как только опасность миновала, Вика вышла из своего укрытия. Маша увидев растерянное лицо своей двоюродной сестренки, расхохоталась.

— И долго еще ты будешь избегать своего ухажера?!

Вика посмотрела на нее затравленными глазами:

— Смейся, смейся! А мне вот — не до смеха! — Маша села на диван. — Не могу я больше… — и она расплакалась сев рядышком.

— Глупышка! Он же, по всей вероятности, любит тебя!.. — с нежностью обняв Вику за плечи, ласково произнесла Маша. — Стал бы он, иначе, так настойчиво добиваться встреч с тобой?!

— Не верю я ему! Понимаешь, не верю! На что я ему такая?..

— Какая — такая?.. — словно не поняв ее, строго спросила Маша. — Твоя болезнь — это временное явление! Вот увидишь, после операции, ты снова станешь такой, какой и была раньше!

— А если — нет? Ведь, как сказал хирург, шансы есть, но они — минимальны…

— Фи, велика беда!.. — стараясь выглядеть убедительно, сказала Маша. — Бывает гораздо хуже! Некоторые вообще вон, с постели встать не могут!

— Меня тоже временами так гнет, что света белого не видишь…

— Но ты же держишься у нас молодцом! И я верю в тебя! Верю. — Маша вытерла ладонью слезы у сестренки и притянула ее за плечи к себе. — Успокойся.…И не надо самой все усложнять. Смотри на мир проще!..

Вдруг вспомнив как недавно пыталась показать знаками сестре, что ее, мол, нет дома и чтобы прикрыла дверь комнаты, куда второпях юркнула сама, Вика рассмеялась.

— Нет, главное я, изо всех сил ей жестикулирую, а она — ничего не понимающе смотрит то на меня, то на него!.. Ну, думаю, выдаст меня сейчас, Машка, со всеми потрохами!

— А я уже была готова его пригласить войти в комнату, когда увидела как ты трясешь кулаком… — смеясь, проговорила Маша. — И ведь не знаю, что и сказать, когда он спросил о тебе.…Ляпнула первое попавшееся на ум, а потом только напугалась, вдруг адрес санатория, где ты сейчас «находишься», спросит.…Мне чуть плохо не стало!

— Но, ты же нашлась, что ответить!..

— Попробуй, не найдись, если тебе угрожающе кулак кажут!.. — снова засмеялась Маша. — Нет, все-таки, он, наверняка, догадался…

— А наплевать! Пусть — догадался! Может, хоть так, — отстанет от меня! — Вика тяжело вздохнула. — И чего ему от меня нужно? Больше года мне голову дурит!

Маша отстранилась от Вики, посмотрела на нее и, с улыбкой, сказала:

— А тебе ничего твое сердечко не говорит? — Вика в ответ только вздохнула. — Давай поговорим на эту тему? Может, что-нибудь и выясним.

«Что тут говорить-то, — думала Вика, — все итак, без слов, ясно!..» Как Юра появился у них в доме, на восьмое марта, в прошлом году, такой весь из себя, как всегда щеголевато одетый, с букетом и конфетами, так и кончилась ее спокойная жизнь. Будь неладен тот день, когда он подошел к Вике! Лучше бы сразу тогда уйти, а она зачем-то осталась.…Или, сразу отшить.…Не думала она, что все это так затянется и примет подобные угрожающие, для нее, обороты. Без всяких задних мыслей, Вика поддерживала больничные разговоры, а когда почуяла своим нутром неладное, оказалось уже поздно.

— Знаешь, Маш, он меня очень пугает!.. Такое противоречивое чувство вызывает, что я даже не знаю…

— А чем именно? — Маша пристально смотрела на сестренку.

— Не знаю. Но есть в нем что-то отталкивающее! Вроде он как бравирует тем, что вот он я, — простой рабочий человек, специально может ругнуться, выкинуть нечто экстравагантное, словно корчит из себя такого приблатненного рубаху-парня.…А сам, смотрит, на тебя, эдаким просвечивающим взглядом, — как ты это воспримешь… Я, конечно, могу быть и не права, но, насколько, можно судить по поведению и разговору Юры, он вовсе не «ангел»… так выпячивает свои недостатки! Одни его слова, сказанные еще в больнице: «меня в нашем городе все знают. Те, с кем я дерусь, впоследствии, становятся моими друзьями!..» действуют на меня ужасающе. Согласись, что кто угодно, если так себя будет преподносить, произведет впечатление настоящего бандита!

— Ничего, себе, заявочка!.. Хотя, агрессия у мужчин, сидит в крови. Если мужчина никогда не дрался, то это, наверное, не мужчина… Нет, а мне он показался ничего, нормальным… хоть и вид у него, довольно-таки, оригинальный…

Вика улыбнулась:

— Его длинные волосы, с завивкой, меня поначалу шокировали, честно говоря. Хотя, для мужчины весьма похвально, что он следит за собой… Ты, вот, его только раз видела, а он тебя уже перетянул на свою сторону! Такой, «свой, в доску»! Вот и там, в больнице, мне тоже так показалось! Но потом… потом, я везде стала натыкаться на расставленные сети. Я стала себя чувствовать не в своей тарелке… неприятное ощущение.

— А может, тебе это только казалось? Такое бывает. Иногда, человек навыдумывает себе многого, а на деле, оказывается, все иначе!

— Как я хотела бы, чтобы это оказалось так! — Вика тяжело вздохнула. — Но, увы…

Вику не покидало странное ощущение тщательной продуманности всех Юриных поступков и действий. Будто он старался ей внушить мысль, что она, Вика, для него очень значима. Значима до той степени, за которой, может быть, только самый близкий и дорогой человек. Вначале, она принимала это просто за жалость. А после, все начало выглядеть весьма сомнительно и стало походить на игру. Игру на ее девичьих чувствах. И потом… это напоминало Вике простое упрямое достижение цели. Когда надо, во что бы то ни стало, добиться своего! Ощущение дискомфорта не покидало ее души. Иногда, увидев в окно знакомую, среднего роста коренастую фигуру, она со словами «меня дома нет», успевала спрятаться еще до того, как Юра появлялся на пороге. Но в большинстве случаев ей приходилось вести «непринужденный, великосветский разговор», после которого, Вика чувствовала себя очень скверно. Бесконечные Юрины намеки на скуку и на одиночество выводили ее из себя, выбивали из наезженной колеи… Его бравада раздражала, вызывая стойкое внутреннее неприятие. Ей казалось, что еще немного, и она не выдержит и сорвется, пошлет его куда подальше!

— Господи, Маш, ну сама подумай, — мне все это надо?!…у меня сил уже не хватает! Я устала! Ну, жалеет он меня! А я этого — не хочу!

— Только, согласись, что иногда… — сочувственно посмотрев на Вику, сказала Маша. — Иногда, очень хочется, чтоб тебя хоть чуточку, пожалели… Это очень приятно сознавать, что ты не одинока в нашем суматошном мире…

Вика опустила глаза:

— Может быть… только, не так, как это делает он!

— А как это делает он? — Маша опять посмотрела на сестренку.

— Ну, не знаю… Вроде чувствуешь искренность и в то же время, он ведет себя как-то не так… Вот ты говоришь, что Юра любит меня. А я думаю, что не любовь им движет, а нечто другое. Да, чувствуется, что он — волевой, что характер у него сильный. Он весь такой импульсивный, горячий! Он привык настойчиво добиваться поставленной цели. Нереализованная энергия прямо, порой, сбивает… я бы назвала это внутренней агрессией, но, боюсь, что это будет не совсем точно… Я не знаю, как тебе объяснить.

— Нет, я тебя поняла. Ты дала его психологический портрет. Насколько он точен, я не берусь судить, но то, что я успела заметить — совпадает.

— Вот и я, как-то ему сказала, что у него мысли не тем заняты и, что все его беды от этого… а он мне в ответ, с улыбочкой говорит: «ты — хороший психолог, верно подметила, я с тобой полностью согласен. Но, чем это объяснить и что мне теперь делать?» Я ответила, что обычно, такое происходит с теми, кто не знает в чем себя реализовать. Ведь большинство в его возрасте женятся, растят детей и им некогда «выяснять отношения, с первым непонравившимся встречным, махая кулаками»… а Юра засмеялся и сказал, что этом смысле, он чист как стеклышко, свободен. Говорит: — «посуди сама, разве мог бы иначе я, сейчас, быть тут, с тобой?!» Он, вероятно, подумал, что так я хочу узнать о его семейном положении. А меня этот вопрос совершенно не интересует. Я никогда не смотрела и не смотрю на ребят, как на потенциальных женихов. Это было бы глупо!

Маша улыбнулась:

— В том-то, скорей всего, и причина! Знаешь, мужчины своим нутром чувствуют, когда на них «охотятся» девчонки. Они, как огня, боятся хомута вроде женитьбы. Как мартовские коты, они всегда гуляют сами по себе. Но, когда встречают такие экземпляры, которые им не уделяют привычного, для них, внимания, это их задевает. Может, тогда, причина в этом?

Вика задумчиво пожала плечами. Вероятность Машиной правоты ей показалась великой… Сестра больше, чем на порядок лет старше ее и одна растила сынишку. У нее есть некий опыт в общении с мужчинами. А какой опыт у нее, Вики? Она, домашний ребенок, интуитивно избегала всяких опасностей. Думая, что здоровье — прежде всего, держалась бесхитростно, непосредственно и простодушно с ребятами. И случай с Юрой выводил ее из состояния душевного покоя. Не знавшая до тех пор сердечных волнений, она была буквально сбита им с толку. Не понимая, какой конкретно цели добивается Юра, Вика увязала в тине их сумбурных отношений все больше и больше… То он был с ней само внимание, вежлив и обходителен, то грубоват, резковат и показывал себя с нелицеприятной стороны, но, в тактичности и деликатности — отказать ему было нельзя., все-таки мнение о нем, у Вики складывалось не в лучшую сторону. После его первого появления у них дома, вопреки желанию Вики, было и второе, третье, четвертое… Ее мать, Ксения Ивановна стала нервничать. Каждый день у них возникали стычки, можно сказать, на пустом месте. А потом, состоялся решающий разговор матери с дочерью.

— Он не тот человек, за которого выдает себя, Вика! — Ксения Ивановна старалась казаться, как можно, строже. — Разве нормальный человек будет постоянно впутываться в сомнительные истории?! Да и такие люди, которые с легкостью поднимают руку на других, и в семейной жизни могут себя вести аналогично!

Догадка сразила Вику наповал и, можно сказать, шокировала:

— Да, ты что, мама! Думай, что говоришь?! Какое отношение все это имеет ко мне?

— Самое прямое! — Ксения Ивановна сердито поджала губы.

— Мама! Ты так говоришь, будто я собираюсь за него замуж! — Вика весело и непринужденно рассмеялась. — Если ты, в самом деле, испугалась этого, то твои страхи беспочвенны!.. — она показала на кончике своего мизинца. — Юра, мне даже на столечко не нравится!.. Пожалуйста, не беспокойся!

— Господи, ну как не беспокоиться за свою дочь?.. — сменила гнев на милость мать. — Не для такой доли мы тебя растили…

Вика подошла и обняла ее:

— Мамочка, пока еще, моя голова на месте… — она заглянула своей матери в глаза. — Я виновата, что не делюсь с тобой сердечными тайнами, которых у меня пока еще нет… Но, я тебе даю слово, если мне кто и понравится, то ты будешь первая, кто об этом узнает!

Ксения Ивановна тоже обняла дочь и так они долго сидели в тишине… После этого разговора, мать успокоилась и перестала донимать дочь своими наставлениями. Только Вике не стало легче. Ее стали мучить ночные кошмары, где большая лохматая черная собака то и дело преследовала ее по пятам. Эта собака незаметно, из сна в сон, приняла вначале смутные, а потом и четкие очертания Юры. Ее бросало то в жар, то в холод, она пыталась спрятаться, убежать от него, но он все равно настигал Вику и внезапно вставал перед ней. В самый последний момент, Вика просыпалась с немым криком на устах. Казалось, злая игра шла уже на подсознательном уровне. И она решилась. Решилась поставить жирную точку, думая воззвать к чувствам, ставшего причиной ее душевного дискомфорта, человека.

— Юра, пожалуйста, не обижайся на меня за то, что я тебе сейчас скажу… — произнесла Вика в последнюю их встречу. — Мне скоро предстоит сложная операция и, я прошу тебя, давай прекратим эти встречи…

— Почему?.. — сделал удивленные глаза Юра.

— Мне очень сложно тебе объяснить. Но, я попробую. — Вика выдержала взгляд его, кошачьего цвета, глаз. — Только, дай мне вначале слово, что чтобы ты, сейчас, ни услышал, ты не обидишься на меня!

Юра посмотрел на нее, долго и изучающе, словно взвешивая все за и против, и ответил:

— Хорошо, даю.

— Понимаешь, мы с тобой совершенно разные люди и, общение с тобой, — меня очень выматывает, мне сложно… Мои нервы, честно говоря, на пределе. Если так будет продолжаться, то операцию мне, просто, не перенести.

Юра недоуменно посмотрел на Вику:

— А мне казалось, что дружеское участие помогает…

— Ты… ты считаешь себя моим другом?! — Вика широко раскрыла свои глаза. — Тогда тем более! Ты должен меня понять.

— Что я должен понять? То, что ты не хочешь больше меня видеть?.. — в его голосе слышались подозрительные нотки. — Я тебе надоел, скажи прямо?!

Вика опустила голову.

— Я же тебе сказала, что ты меня держишь в постоянном напряжении! Я не понимаю цели твоих посещений… мне кажется, ты меня принимаешь совсем не за ту… по крайней мере, я ценю тебя как друга! Понимаешь? Спасибо тебе. Но наше знакомство, по-моему, идет куда-то не туда…

— А куда, по-твоему, оно должно идти?.. — в его голосе зазвенели металлические нотки. — Что-то я тебя не понимаю!

— Брось, все ты хорошо понимаешь! — Вика подняла свои черные очи, полные отчаяния. — Забудь обо мне, хоть на какое-то время, пожалуйста… прошу тебя…

На Юрином, широкоскулом лице проявилась эмоция досады и раздражения:

— Хорошо. Ты лишила меня возможности выбора… Желание женщины — закон. Мне, теперь, ничего не остается делать, как проглотить эту горькую пилюлю!.. — он резко встал. — Только, я хотел бы услышать от тебя ответ на один вопрос. А ты уверена, что эта операция, на которую ты возлагаешь такие надежды, тебе поможет?

— Да, — она опустила голову. — Да… но, и в другом случае, я ничего не теряю… — и, совсем тихо, словно не хотела, чтоб Юра услышал ее слов, добавила: — …жизнь хороша, но не для меня…

Но Юра услышал эти слова и, присев перед ней на корточки, заглянул в ее полные слез глаза:

— Везде только и говорят об этом: на улице, на работе, друзья… а я как-то не думаю о смерти всерьез… не понимаю…

— Значит, у тебя не было такого… иногда смерть бывает единственным спасением и желаннее чем жизнь…

Молчание затянулось и его прервал Юра:

— Хорошо, я уйду с твоей дороги. Я, наверное, действительно, перегнул палку… прости… — он резко встал, нагнувшись и поцеловав Вику в наклоненную голову, решительно направился к выходу. Уже возле двери он бросил: «с твоего разрешенья, я как-нибудь загляну…» и, не дожидаясь ответа, вышел.

С тех пор прошло больше полугода. Дважды, из-за плохих анализов, откладывали Викину операцию. Время шло и она стала потихоньку забывать о своем «не названном друге». Хотя, Вика никогда не определяла их знакомство дружбой. Для нее это было затянувшимся недоразумением. Нельзя сказать, что она никогда не мечтала встретить сильного и мужественного друга, такого, на которого можно положиться в трудный момент. А Юра совсем не вписывался в определенные ею рамки. Он был нечто совсем другое…

— Маша, представляешь, я сегодня увидела его во сне. — Вика нахмурилась. — Такая белиберда снилась! Будто Юра похитил меня со свадьбы… а свадьба была моя! — Маша с интересом посмотрела на сестренку. — И знаешь, мы с ним очень долго скакали на лошади, по ночной степи… Теперь я поняла, что этот сон показывал на его приход.

Маша, не соглашаясь, покачала головой:

— Это совсем не на это… Хочешь, я расшифрую его?

— Давай!.. — согласилась Вика.

— Свадьбы — предупреждают о каких-то трагедиях… ну, скажем, типа вдовства… Лошадь — это мужчина… Короче, скорей всего, ты в конце концов выйдешь замуж за Юру…

— И похороню его! — Вика недоверчиво глянула на сестру и засмеялась. — Так черт знает, до чего, можно договориться! Скажешь, тоже!..

Маша серьезно посмотрела на нее:

— Хочешь — верь, хочешь — не верь, но помяни мое слово! Юра, скорей всего, будет твоим вторым мужем!

— А откуда ты все это, знаешь?! — Вика расхохоталась нервным смехом. — Вот уж кого я даже не могу представить на месте своего мужа, пусть он будет хоть десятым по счету!

— У меня есть старинный бабушкин сонник. Если хочешь, я принесу тебе его. — Маша встала с дивана.

— Нет, — как-то испуганно вырвалось у Вики. — Это явная чушь, которой я не хочу верить. Не то что читать!.. Ерунда какая-то!..

— Я тоже, раньше, не верила. Жизнь заставила. Конечно, не все наши сны исполняются, лишь энное количество процентов. А этот, твой сон, явно, пророческий!.. — Маша улыбнулась, видя, как сестренка пытается переварить услышанное. — Между прочим, в вашей внешности, есть что-то схожее… это тоже показывает, что у вас все может получиться… И знаешь, по сути дела, все в нашей жизни уже предопределено! Хочешь ты этого, или нет, а это твоя судьба. Вам свыше предназначено быть вместе! И рано или поздно это произойдет…

— Ты еще скажи, что он нервы мне, неосознанно, все это время, трепал именно по этому! — Вика зло блеснула глазами. — Надо же, до чего договорились! Чтоб я вышла замуж за этого драчуна?! Да я ни за что и никогда не сделаю это!.. а если это и произойдет, то, значит, случилось самое худшее в моей жизни и я — сошла с ума!

— Никогда не говори — «никогда»! Напрасно ты иронизируешь, дорогая моя! — Маша с грустью посмотрела на нее. — Поживем — увидим, время покажет. Ладно, засиделась я у тебя. Пашка, наверное, вернулся из школы. Пойду я.

Вика встала и пошла провожать сестру. Скоро должны были придти с работы родители.