Спасатели. Репортаж в ретроспективе

Людмила Прошак

Не пускайте чужое горе в свое сердце. Подглядывайте за ним в узкую щель вежливого человеколюбия и радуйтесь, что вас это не касается. Иначе – беда. Два удара зашедшегося от боли сердца – и горе из чужого стало вашим. С ним теперь жить, его теперь нянчить и баюкать, как младенца-найденыша…

VI. Над горящим арсеналом

1

Огонь бежал по сухой траве, как по бикфордову шнуру. Еще мгновение — и штабеля ящиков с боеприпасами вспыхнули. Полыхали огромные хранилища, вместившие в себя свыше тысячи железнодорожных составов артиллерийских и реактивных снарядов. Они долетали до Еревана, оставляя выбоины в стенах зданий на окраине города.

— Срочная эвакуация! — Милиционер махал рукой, созывая жителей домов. — Срочная эвакуация! Бросайте все! — И в ответ на вопрос, а что там, на армейском складе, смачно сплюнул: — Да черт его знает! Может, там и химическое оружие… Никто не знает. Грузитесь побыстрее!

Старуха с растрепанными космами седых волос, не расслышав, истошно кричала, созывая свою большую семью:

— Пожа-а-ар!

Тем временем самолет президента Армении лег на обратный курс — из Турции домой. Президент дремал, откинувшись на белоснежную спинку кресла. Взволнованные помощники шептались во втором салоне, мешая армянские слова с русскими.

— А может, не говорить? Прилетим, сам увидит…

— Ты с ума сошел, там, может, пол-Еревана разрушено, зарево полыхает, боеприпасы рвутся, а мы не скажем?

Правительственные телефоны раскалились до предела. Дипломаты теряли дипломатическую невозмутимость:

— Господа, если это и не война, то на войну очень похоже. Артсклад находится на территории суверенного государства, хотя числится за российским министерством обороны и охраняется русскими солдатами. Назревает политический конфликт…

2

Военные эксперты, призванные на совещание, заговорщицки переглянулись: мол, ну как этим «пиджакам» объяснишь тонкую военную специфику?! Наконец один из них, устало потирая переносицу, снисходительно объяснил:

— Склады боеприпасов никто никогда не тушит, ждут, когда снаряды все до единого взорвутся и все выгорит. Именно поэтому территория распахана на участки Мы, военные специалисты, — с усилием подчеркнул он, — называем такой способ тушения пожара методом естественного выгорания.

На взлетной полосе стоял готовый к взлету «Ил-76». На первый взгляд, самолет как самолет, ничего необычного, если бы не сорокатонное выливное устройство, втиснутое внутрь конструкторами бюро Илюшина. Из-за этого нововведения авиационные остряки этот «Ил» тут же прозвали «водной бочкой».

— Вот увидишь, — нервничал второй пилот, глядя на то, как рядом готовили к полету обычный «борт», — сейчас придут и скажут, готовность отменить…

— Да ладно тебе, накаркаешь, — оборвал его командир Игорь Шакиров.

Ему не меньше любого члена экипажа хотелось лететь на пожар в Ереван. Никто до сих пор «водной бочкой» ничего тушить не пробовал. Тем более — огромный армейский арсенал!

— Ничего, ласточка, — украдкой похлопал он самолет по крылу, — сейчас полетим…

3

Оба «Ила» приземлились в аэропорту Еревана. Из одного самолета выгрузился отряд пожарных, из другого — горстка людей в штатском и два офицера.

Генерал-лейтенант авиации Петросян мрачно наблюдал, как от группы отделились двое — военный со штатским — и зашагали к нему навстречу. «Это что еще за фокусы? — раздраженно думал про себя генерал, совсем не пo-уставному засунув руки в карманы. — Москва не могла из одних военных оперативную группу собрать, что могут штатские понимать в артиллерийских делах?»

— Чего прилетели? — командирским голосом прогрохотал Петросян. — Думаете, не знаем, что склады ваши же специально взорвали, чтобы нам не досталось оружие?! Россия хочет поучаствовать в войне между Арменией и Азербайджаном на стороне последнего?!

Юрьев задумчиво посмотрел на небо, окрашенное предзакатным заревом, потом — на часы на своей руке, и только потом — на Петросяна.

— Господин генерал, дело к вечеру, медлить нельзя, времени на политические дискуссии нет. Я прошу вас лишь дать возможность отправить наземную группу — штабистов и пожарников — к месту события и предоставить одному нашему «Илу» воздушный коридор.

Генерал Петросян, ретируясь, но, желая сохранить лицо перед подчиненными, пренебрежительно махнул рукой: мол, дайте им, что они просят, да толку-то!

…Сквозь шум и треск слышится в наушниках голос командира:

— Серии взрывов следуют друг за другом с интервалом в 35 минут!

Юрьев не сразу находит кнопку микрофона, нажимает, кричит нетерпеливо:

— Пожар можно остановить атакой с воздуха? В трехминутное затишье потушить траву, остатки догорающих ящиков… Сможешь?!

И, не дождавшись ответа, сорвал наушники, соскользнул с аппарели и взбежал вверх по трапу, в кабину к пилотам.

— Игорь, ты вправду готов? Надо пролететь над этим складом и сбросить воду на очень низкой высоте, тогда только будет эффект.

— Я вижу, — кричит тот в ответ, — есть разрывы между взрывами! Надо в этот промежуток лопасть! Я готов!

«Ил-76» медленно, как груженная до отказа баржа, нестерпимо медленно кренится влево и уходит на очередной разворот. К иллюминатору приник фотокор Володя Смолин.

Юрьев успевает подумать: «Настырный, черт… Шансов на то, что мы успешно пролетим над пожаром и вернемся мало. Он, видно, считает, раз мы летим, все будет в порядке… А нужно, чтобы все совпало — и наш заход, и отсутствие взрывов. Вероятность угодить именно в этот промежуток не велика. Самолет — не игрушка. Во-первых, всюду горы. Во-вторых, если взрыв произойдет, когда мы будем пролетать над складом, нам не уцелеть…»

Но рассуждать некогда. Сосредоточились, сгруппировались, заняли свои места. Самолет пошел на снижение — шестьдесят метров, пятьдесят, тридцать… Распластавшаяся дюралевая птица накрыла своей тенью малиново-красное пожарище. Время атаковать!

Нестерпимо медленно открылась задняя аппарель… Техники потянули за рычаги… Открылись клапана… И только после этого хлынула вода. Из-за шума двигателя казалось, что она льется беззвучно. Самолет тяжело пошел на подъем, вдогонку ему катилась волна взрывов, словно на горящий склад сбросили не сорок тонн воды, а сорок тонн боеприпасов. Закипевшая в пламени вода на лету превратилась в пар, его мощное давление активизировало взрыватели и те снаряды, которые еще не взорвались.

Гигантская гора, на склоне которой догорал артсклад, неотвратимо приближалась к фюзеляжу самолета. Но работяга «Ил» натужно взмыл вверх, заложил вираж и развернулся, выныривая из дыма. Тогда люди, приникшие к стеклу, увидели, что пожара внизу нет. Они забыли, что могли просто-напросто разбиться. Они совсем не радовались тому, что остались живы. Они ликовали, потому что удалось попасть в эпицентр пламени и загасить его… Легли на обратный курс, приземлились, в лихорадочной спешке заправились водой и затребовали взлет. В сгустившихся сумерках было отчетливо видно, что там, внизу, тлеют головешки гигантского костра. Атаковали едва ли не на ощупь и, улетая, видели, как на земле сгустилась тьма — ни всполоха, ни искры…

4

Приземлились. Вырулили на стоянку. Заглохли двигатели. Тишина… Спрыгнули на землю. Ноги словно не чувствуют под собой твердой почвы. Невесомость! Такой груз с плеч спал… И тут же мягкой, тяжелой лапой пригнула к земле усталость… А на вечернем аэродроме ни души.

— Дайте нам хоть отдохнуть!

Дежурный глазами хлопает, руками разводит, мол, такого приказа не было. Летчики — народ бывалый, ко всему привычный, полезли обратно в кабину, на ночлег устраиваться, спальники расстилать, тушенку и сгущенку на ужин открывать, стол сервировать. Юрьев на их приготовления посмотрел и, нахмурившись, зашагал в диспетчерскую. Набрал приемную премьер-министра и обрушился, не выбирая слов:

— Ну как же так?! Люди осуществили уникальную операцию, а вы даже элементарное гостеприимство проявить не хотите? Дайте хотя бы гостиницу экипажам переночевать, прежде чем от вас улететь…

И четверти часа не пришло, как на поле вынырнула из темноты «Волга», из нее выскочил запыхавшийся чиновник:

— Я из секретариата премьер-министра. Сейчас мы вас накормим ужином прямо там, в гостинице, а завтра — милости просим на званый обед в наш лучший ресторан. Пр-р-ошу по машинам!

…Накрытые для банкета столы пустовали, томились официанты. Гости опаздывали… Кубарев и начальник инженерной службы армии шли, не отрывая глаз от земли, след в след, как волки. Оба не первый раз по минному полю шли, а потому назубок знали, что за боеприпасы под ногами валяются, куда ступить можно, а куда нельзя. Дошли до середины склада, остановились, осматриваясь.

— Знаешь, а мне с профессиональной точки зрения было потрясающе интересно, — нарушил напряженную тишину идущий впереди Кубарева офицер. — Прилетели ребята, излучающие доброжелательность, вылили на горящие боеприпасы воду, все в миг взорвалось, потухло…

И оборвал себя, едва ли не на полуслове. Словно что-то остановило. Постояли, помолчали.

— Ладно, — наконец сказал Кубарев, разворачиваясь, — дальше не идем, картина ясная.

Только перешагнули за проволоку — рванула авиационная бомба. Начальник инженерной службы армии головой качает, на москвича смотрит растроганно:

— Вот это нюх!

Тот кивает, закуривает, пожимает плечами:

— Ну да… А может, Бог сохранил.

Снова пошли, а а душа рос холодок. И вдруг — откуда он только — телеоператор с камерой на плече. Обогнал, проворно пятясь ведомый Кубаревым маленький отряд…

— Слушайте, он же сам взорвется, и нас всех тут взорвет!

А оператор, ни на кого не обращая внимания, запрыгнул на полуразрушенный ангар и телекамерой на отряд нацелился. Тут на всех напал такой хохот!

— Эй ты, кузнечик с коленками назад, слазь давай!.. Только тихо!