Трасса потерь и находок

Людмила Райкова, 2023

Пожилая пара в возрасте сеньоров, но с авантюрным размахом молодости двадцатилетних, живет в Европе. Воспринимая свою жизнь как бесконечную экскурсию через века. Любопытный всегда найдет на свою голову массу приключений. Некоторым попадается под руку шанс разбогатеть. Попались и они на этот крючок. Мимо пройти они просто не могли. Богатыми не стали, но пережили череду опасных и интересных событий со стрельбой, погонями и риском для жизни. Обложка и все иллюстрации созданы мною на основе личных фотографий, нейросети Kandinsky 2.1, программы deep art effects и Pixlr E.

Глава 1

Глеб осмотрелся и выбрал столик в углу кафе. Хотя угол в данном случае понятие условное. Кафе на открытом воздухе защищается навесом от дождя, но продувается отчаянно на все 4 стороны. Однако есть и преимущество, даже целых два — здесь можно курить и любоваться окрестностями без всяких помех. А посмотреть на центральной площади небольшого чешского городка Микулов, есть на что. Справа ведет мощеная дорога в замок по краям площади дома с причудливыми балкончиками, а стены до самой крыши увиты плющем. В это раннее утро практически безлюдная площадь завораживала, невольно вызывая у Глеба самые приятные воспоминания.

«Релакс» — пришел он к выводу, заметив причудливый флюгер на крыше. Если бы он только мог предположить в какую заваруху попадет спустя менее 15 минут, то рванул бы с места немедленно. Но человеку не дано знать свое даже самое ближайшее будущее. Недаром говориться: «Если хочешь рассмешить господа, расскажи ему о своих планах назавтра»…

Удобно пристроившись с чашечкой капучино, Глеб принялся планировать собственную экспресс-экскурсию. Передохнет и обязательно направиться в замок.

После 300 километрового прогона он давал себе на отдых не более 3 часов. Сон в эту программу не входил. Исключительно завтрак или обед, а потом культурная программа. На сегодня это замок и прогулка по центру Микулова. Город расположен практически на границе Чехии и Австрии. Всего в 40 километрах от Бруно. Глеб путешествует по долгу службы, а долг этот определил и выстроил самолично. Перегоняя легковые автомобили из одного конца Европы в другой, он выбирает не трассы, чтобы сократить время, а эдакие исторические маршруты. Такой режим оправдан. Заказчики у Глеба из стран постсоветского пространства, и выбирают они себе машины, как правило, подешевле. Некоторые предполагают пустить их на запчасти, другие намерены подвергнуть авто серьезному ремонту и ездить. Надо понимать, что такие рено, фольксвагены или опеля хорошо пожили. И на длинном перегоне могут в любую минуту преподнести самый неожиданный сюрприз. Но об этом Глеб не думал. Сейчас он вспоминал свой дом стены, которого тоже увиты плющем, и уютную гостиную с камином. Огонь в нем Глеб разжигал даже летом «для настроения». Жена часто называла его мечтателем. И старалась организовать жизнь так, чтобы для душевных разговоров оставалось как можно больше времени.

Вместе с капучино от официанта Глебу поступил и звонок. «Великий» трезвонил часто и, как правило, без дела.

— Ты где? — вместо приветствия спросил голос

— В раю, наверное. — Ответил Глеб.

— Хорошо вам, там не сообщают военные сводки. А русские в ДНР поставили С-300…

«Великий» сам был русским, но переселившись в Европу, постарался как можно скорее забыть об этом. Его политическая позиция колебалась как флюгер под ветром, в зависимости от собеседника. Глеб вступал с ним в разговоры только в свободное время. А острых тем старался из бегать, так что сейчас он просто отключился и оставил занудные сентенции «Великого» фоном для завтрака.

Великий продолжал:

— Как жахнут по Украине, а там же люди!

— А в Донбассе, что не люди! — не сдержался Глеб. И прозвучало это так громко и резко, что Великий замолчал. Зато второй посетитель кафе резко развернулся и замер с вилкой у рта. Через мгновение, прихватив с собой кофе и печенье, направился прями ком к Глебу. Передвигался мужик грузно при каждом шаге покачивая массивным животом, который обнимал расстёгнутый на две трети ярко красный пуховик с капюшоном.

Так на Глеба надвигались события, которые уже сегодня внесут коррективы в его устоявшийся режим не командировки, а жизни. Глеб смотрел на мужика с некоторой досадой. Он, как правило, не избегал новых знакомств, горазд был поболтать. Но просчитав момент чертыхнулся. Красный пуховик среагировал на Донбасс, и вполне может быть, что к его столику приближается украинец. После введения безвиза эти ребята заполонили просторы Европы. И появилось их так много, что в самых удаленных местах пришельцы с Майдана стали предметом шуток. Вот и вчера протестировав Субару,

Глеб отметил настойчивость заказчика. Это сколько надо было объявлений прошерстить, чтобы найти в горах Австрии такую машину. Автомобиль сам по себе редкий, да и осталось SVX 1992 года, — единицы. Автомобиль купе Д-класса с полным приводом, и бензиновым двигателем, 250 лошадиных сил. Э тот оказался почти в идеальном состоянии, чистый кожаный салон. Лелеял похоже машинку бывший хозяин. Так что гнал сегодня Глеб настоящий эксклюзив. Правда, при осмотре не сразу смог открыть багажник.

— Что у тебя там? — спросил он продавца.

— Ничего особенного, украинец. — Пояснил испанец. — Надоел — депортируем потихоньку.

Недолюбливали шумных младо европейцев коренные жители, а вот их правительства, похоже, наоборот…

— Приветствую. — Раздалось из-под красного капюшона. — Я вижу ты русский?

Глеб кивнул, а мужик сопя, плюхнулся в кресло напротив. В этот рейс Глеб отправился один, так что поболтать был не против, особенно без «Слава Украине».

Познакомились. Вадим известное дело бизнесмен окологазовых отраслей, ясное дело — москвич. Глеб тоже бизнесмен, но помельче. Да и бизнес себе он придумал и выстраивал на протяжении 6 лет, чтобы удовлетворить свою почти болезненную страсть к путешествиям. Нет, Глеба бы не устраивал перелет из Шереметьево в курортный анклав любой точки земного шара. Что там увидишь и поймешь про жизнь?! У кого купальник круче? Нет…через лобовое стекло автомобиля жизнь видна куда детальнее.

Вадим властно махнул рукой официанту и заказал кнедлики и тушеную качку.

— Печаль всегда заедаю. — Горестно сообщил он и уставился круглыми глазами на Глеба.

— Машина сломалась? — С сочувствием поинтересовался Глеб.

— У меня?!… — Возмутился Вадим и прозвучало это так, будто ни один предмет из окружающих Вадима, не то, что сломаться, скрипнуть не посмел бы!

Интонация Хозяина жизни так и брызгала в разные стороны от Вадима. Прямо как сорвавшийся в душе кран. «Москаль он и есть москаль» — промелькнуло в мыслях. И Глеб предпочел промолчать.

— Замок перекупили, подлецы! — пожаловался Москаль.

— Шутит, подытожил Глеб. А вслух спросил.

— Отель планировали открыть? —

— Зачем? Для себя. В этих местах туристов немного, а я с семьей природу и тишину люблю. Приезжали бы в отпуск и на каникулы. И корешу своему нос утереть надо. Он виллу купил с бассейном. Никому не слова. Пригласил всех на днюху, погрузил компанию в самолет, бабы на каблуках с голыми спинами все сплошь в вечерних платьях, шкондыбают по трапу — гадают, что за вечеринка такая на борту. А это нас к себе на виллу вывез. Хорошо хоть пледы бабам выделили. 3 дня плескались в бассейне и наливались шампанским. Сюрприз потом долго обсуждали. И красиво, и весело. Но ведь ни словом, гад не обмолвился. А я решил к днюхе замок прикупить. С камином, бойницей, винными подвалами, гильотиной обязательно. И чтобы подъёмный мост. Выгрузил гостей, переодел в средневековые костюмы, и разыгрывай из себя барона. Пусть утрутся!

Вадим горько вздохнул.

— Как только сделка сорвалась, я риелтора послал и бросил там на холме. Пусть знает — с нами такие проколы даром не проходят. Удумали — если у тебя в наличии больше 50000 евро, то докажи, что деньги чисты. Офонарели совсем!!! Такие вопросы наши родные русские власти задавать не спешат, а тут борзые. А все хохлы со своей незалежностью. Далась она им. — Вадим безнадежно махнул рукой. — Что теперь делать, ума не приложу. Я уже всем про сюрприз сообщил. До днюхи полтора месяца…

Глеб хотел было напомнить новому знакомому про мелкий жемчуг и жидкие щи, но взглянув на мужика, прикусил язык. Щеки Вадима почти слились по цвету с пуховиком, а губы дрожали.

«Эка его пробрало, бедолагу». — Пожалел Глеб мужика.

Здесь бы попрощаться с новым знакомцем и отправиться восвояси, но Глеб на свою голову достал очередную сигарету. Человек предполагает, а обстоятельства, как известно, располагают.

Глава 2

Глеб вспомнил о «Великом», тот все еще бубнил в трубку, несмотря на то что в течение 10 минут Глеб не задал ни одного уточняющего вопроса, даже не произнес своего традиционного «угу». Не человек, а истинный транслятор. Вот кто не переживет санкций, не позволяющих поставлять в Россию айфоны, и отменить интернет.

— Все дружище, пока… Бегу по делам.

— А в замок не пойдешь? — Заметно огорчился Вадим. — Я думал…

— В замок собираюсь прямо сейчас. Ты как? — Хозяин жизни с сожалением посмотрел на остатки тушеной утки и кнэдликов. — Ну ладно, пойдем. Надо посмотреть, прицениться.

— Это музей. — уточнил Глеб.

— Хочешь сказать, музеи не продаются? Запомни дорогой — продается все. Вопрос только в цене. Вон в 90-е наши демократы даже страну продали, только сделку плохо оформили идиоты жадные… Теперь того и гляди надумают экспроприацию, как на Донбассе.

Глеб уже шагал по булыжной мостовой, мысленно переносясь в стародавние времена, представил, как по этой дороге в замок скачет всадник. А цокот копыт лошади приманивает к окнам жителей. О событиях 90-ых он предпочитал не говорить ни с кем. Офицер, который пережил вывод своего авиационного полка из чешского города Оломоуца в заснеженное чистое тульское поле… Сколько мужиков тогда спились сколько семей распалось. В каждой семье, на каждом предприятии, в каждой отрасли за невероятно короткий срок произошли сломы и разломы такого масштаба, что трогать их сейчас, все равно, что выдернуть живую нитку из условного шва. Мало кто оказался в те времена в стане «покупателей». По какую сторону этой необъявленной гражданской войны оказался Вадим угадать не сложно. А погрузись сейчас в обсуждение давних событий, Глеб с Вадимом завершить спор могли только одним способом — мордобоем. А зачем? Мало кого и куда выбросила тогда воронка событий. У всего своя история и у Микулова тоже. Городок маленький, а вон был австрийским, стал чешским. Однако замок, разрушенный во время 2-й мировой, вновь поднялся на холме и до сих притягивает к себе посетителей, готовых выложить за билет в музей 300 крон. А это немало около 50 евро.

Земляки уже поднялись на каменную лестницу, Вадим остановился тяжело дыша и задрал голову.

— Блин, умели жить эти бароны. Я в Подмосковье дом построил немаленький 700 квадратных метров, три этажа с башнями, ворота с аркой каменной. Но все как говориться в сравнении. Поставь рядом — мой домик игрушечный, а это… Прикинь замок, к которому я приценялся стоит дешевле, чем мой коттедж. Как такое бывает, ума не приложу. Наверное, сама история подешевела.

И Вадим принялся озвучивать текст из Википедии. История Микулова исчисляет с 11 века, а с 15-го городом владел старинный австрийский род Дитрихштейнов. Между прочем, со славянскими корнями.

Глеб слушал неожиданного экскурсовода и поражался его памяти. Краткую справку в Википедии, он и сам прочитал, но запомнить фамилию не удосужился. А Вадим шпарил, как по написанному. В таких рассуждениях, каждый на своей волне туристы достигли аллеи с бюстами владельцев замка. Вадим приблизился к постаменту:

— Надо будет себе такой заказать, — отдышка прошла, и в его интонации вернулись нотки Хозяина жизни. — Куплю и поставлю в этот ряд. Пора вписывать род Кузькиных в историю Европы.

— Так это род Дитрихштейнов увековечен, — слегка усомнился в идее москаля Глеб.

— Ну и что? Один виночерпий, второй мажордом. С турками воевали, боролись, интриговали. Вырывали у жизни себе блага и собственность. До баронов дослужились, даже статус князей Римской империи приобрели. А мы за что в 90-е палили? Наши жертвы в Александро-Невской лавре похоронены. Пацанов на лучших кладбищах хоронили целыми аллеями, как героев. Сколько их тогда полегло запросто так что ли? Куплю замок, и титул тоже куплю. Делов то.

Лицо Вадима опять покраснело, но Глеб уже любовался узором черепичных, крыш открывшегося со смотровой площадки. Весь город с этой точки был как на ладони. Картина завораживала настолько, что говорить казалось лишним. Да и Вадим слегка поотстал, и притих.

В Оломоуце, где Глеб провел 3 года замок после войны не сохранился, но крепостная стена уцелела. И обрамляла центральную площадь. И кирпичные покатые крыши тоже заставляли замирать офицерское сердце. Правда, тогда совсем ненадолго, молодость питалась другими эмоциями. Теперь Глебу было хорошо под 50. И мир вокруг он рассматривал через призму усвоенного за десятилетия опыта. Зачастую горького.

Увы, в данной ситуации опыт и выработанные инстинкты — избегать по возможности конфликтов и острых ситуаций — не сработал,

Глеб повернулся, и увидел, что Вадим сидит прямо на тротуаре, и протянув руку с надежной смотрит в его сторону.

— Помоги, — едва слышно просил Хозяин жизни. Барсетка расстегнулась и валялась на земле.

— Таблетки где? — предположил сердечный приступ Глеб Вадим покачал головой из стороны в сторону.

Спасибо Гуглу, Глеб за 30 секунд нашел телефон скорой помощи и вспоминая свои познания в чешском языке, вызвал медиков. Когда Вадима уложили на носилки, врач махнул рукой Глебу, напоминая, что надо сопровождать больного предстоит именно ему. В клинике на руки Глебу сбросили пуховик и мешок с одеждой. Вадима увезли, а Глеба привлекли к составлению приемных документов. Глеб заглянул в барсетку, и обнаружил два паспорта с совершенно идентичных фотографий в документах, на Глеба смотрел один и тот же Вадим. Какой же из них показать? И тут вспомнил, что Вади собирался заказать бюст для увековечивания рода Кузькиных. Что касается возраста и полных данных медики сами взяли из документа. Сняли с него ксерокопию и вернули Глебу.

Тот собрался уйти, но дежурная сестра остановила «пана родственника». Надо подождать результата и диагноза. Может операция потребуется… Или, не дай бог…

Первые 40 минут Глеб потратил на изучение наглядной информации на стенах клинки, приправляя иллюстрации с разрезами головы и брюшной полости. Крепким эспрессо из автомата в фойе клиники. Уединившись просмотрел содержимое барсетки. Из глубины мешка с одеждой услышал телефонный звонок. Пока копался, телефон смолк. Выудив из внутреннего кармана пуховика Айфон последней модели, он обнаружил, что номер звонившего повторялся раз 10 за последние сутки. И только дин раз в исходящих он обнаружил московский номер. Первый, скорее всего партнер. Надо сообщить ему о случившемся, передать болезного с рук на руки и отправляться дальше. Глеб набрал номер:

— Ну что, шкура, надумал?! — Грозно зарычал город в трубке. — Мы уже здесь, найдем, пожалеешь…

Глеб отключился. Сообщить о местонахождении Вадима этому абоненту расхотелось. Он набрал московский номер — никто не ответил. Телефон опять требовательно зазвонил, Глеб сбросил звонок и выключил аппарат.

— Кому же ты дружище успел так насолить?! — Он и не заметил, что произнес эту фразу вслух. Сунув машинально чужой телефон себе в карман, Глеб увидел приближающегося к нему доктора.

— Пан хочет вас видеть. 3 минуты. — Доктор развернулся, Глеб, оставив у кресла мешки с одеждой, поспешил следом.

Вадим лежал под капельницей, и с трудом сфокусировав взгляд на Глебе, зашептал:

— документы забери, телефон выключи. Джип спрячь, там 2 кейса и комп, перегрузи к себе. И поживи в Микулове хоть пару дней. Ты мне нужен сейчас. Помоги не обижу. И постарайся, чтобы эти тебя со мной не связали. — Глеб закрыл глаза и проигнорировал пулеметную очередь вопросов Глеба.

Врач с тревогой посмотрел на пациента и нажал кнопку вызова медсестры.

Глеба из палаты выставили и велели опять ждать. Через полтора часа ему сообщили — Вадим впал в кому.

Если бы хоть одним глазком, он смог подглядеть в события ближайших дней, то скорее всего забросил бы в мешок с одеждой все, что связывало его с Вадимом, и рванул бы отсюда на предельной скорости спортивного Субару. Но это был бы уже не Глеб.

Он вызвал такси, перекинул через плечо мешок с одеждой и направился к месту знакомства с Вадимом. Скорее всего, свою машину он оставил на той же стоянке, где дожидается Глеба и его субару. Добравшись до места, Глеб положил ношу в багажник субару. Оставил при себе только ключ от машины Вадима. Поискать ее он решил после обеда. События надо было осмыслить и решить, как действовать дальше.

Вадим нашел свободный столик, заказал утку с кнедликами, чай и ватрушку. Проведение пока хранило Глеба.

Через стол от себя он услышал русскую речь.

— Наверное, бросил джип здесь и укатил на такси в Брно. Улететь не сможет наши в аэропорту ждут.

— В аэропорт он не сунется, не мальчик. Скорее купит в ближайшем городе другую машину и поминай, как звали.

— Надо будет с таксистами поговорить, не вез ли кто толстого мужика в красном пуховике.

Глеб слушал и хоть старался не смотреть в сторону бригады охотников, взгляд невольно выхватывал детали этой живописной группы. Одеты неброско, но качественно три крепких парня не больше 35-ти похоже были профи в своем деле. Слабо верилось, что нанял их брошенный в горах риэлтор. Скорее всего, это посланцы из Москвы.

Глеб заметил, что троица говорит с официантом, тем самым, который приносил заказ Вадиму. И обомлел. Сейчас он скажет, что ушли вместе и Глеба подвергнут допросу. Но официант мотал головой и пожимал плечами. То ли не заметил Глеба. То ли не запомнил. А может просто не хотел ввязываться в сомнительную историю. Как бы там ни было, но Глеб благодарил его хоть и мысленно, но очень горячо.

— Говорил же столкнуть его со скалы у замка, зря что ли риелтора башляли. В засаде 3 часа прятались. И не пришлось бы гоняться по всей Европе.

— А ключи от машины ты бы уже у трупа выуживал, умник. А если деньги и документы он успел спрятать. Тут без душевной беседы не обойтись. Пол лимона наши, в обмен на папку, из которой ни один листочек не исчез. А еще в пакет услуг входит комп.

Глеб понял — Вадима спас горячий нрав. Послал риэлтора на три буквы, прыгнул в машину и оставил с носом охотников. Замок в горах место пустынное, скорее всего. Так что беседа бы получилась там по полной программе.

«Куда же я вляпался?» — не с досадой, а уже с азартным интересом подумал Глеб. И решил, джип он перегонит ночью. Сейчас снимет номер в отеле, а потом открутит у субару номера, переставит их на джип и спокойно перегонит машину. Не, оставят же ребята здесь круглосуточный пост.

— Четыре часа сидим, его уже здесь давно нет. И груз, скорее всего, с ним. Надо сниматься. — Предложил, похоже, старший. И мужики дружно поднялись.

Глеб облегченно вздохнул, но не шелохнулся.

Глава 3

В номере было все что требуется: душевая кабина с крохотными кусочками мыла, парой пакетов с шампунем. Кровать, стол стул кресло и шкаф. По привычке свой багаж Глеб свалил на стол, затем машинально включил воду, достал сменное белье. По программе командировки номер в отеле полагался ему только завтра. Они с партнером решили, что сон в отеле каждые сутки отнимет много времени и средств. Но теперь случилась вынужденная задержка в пути, которая скорректировала программу, а все остальное — душ, сон по устоявшемуся за годы плану. Санитарно-гигиенические процедуры он делал машинально, сбросил одежду прямо на пол, перешагнул и встал под воду. Мысли его крутились вокруг событий прошедшего дня.

Вадим не догадывался, что за ним ведут недетскую охоту. И выскользнул из двух расставленных ловушек совершенно случайно. У замка в Словении, куда его заманил риэлтор под предлогом покупки. Ясно что мужик возьмет с собой на эту сделки, приготовленные на недвижимость деньги. И здесь в Микулове… Бригадир сказал, что ждали мужика 4 часа. Получается, что разминулись они минут на 10 — 15. И не случись с Вадимом приступа, уже через полчаса они бы вернулись к машинам. И прямо с каменной лестницы парадного входа в замок угодили в крепкие руки охотников. Выходит, сама судьба, оберегает мужика, жестоко правда, лежит теперь с инсультом в коме, зато на время в безопасности. И тут Глеб сообразил, что возвращались бы они с экскурсии парой, и кто бы разбирался случайно или нет встретились два москвича в этом крохотном почти игрушечном городке. И никто из 7600 жителей Микулова этого бы не заметил. Обернись все иначе неизвестно когда пришлось бы понежиться под теплым душем.

Глеб выдавил на ладонь шампунь и намазал им макушку. Дальше случилось невероятное — из объема столовой ложки образовалось столько пены, что, казалось, на голову из крана течет не вода, а бурный поток пены. И чем его смыть неизвестно. Глеб тут же вспомнил, что всегда возит с собой кусочек дегтярного мыла. И сейчас коричневый кусок лежал в несессере, замороченный Глеб просто забыл об этом. Хотя пополнять дегтярные запасы не забывает — покупает его там, где находит. В русских магазинах Германии, на рынках в Польше, Литве. Глеб твердо убежден, что не пенное дегтярное мыло лучшее средство для мытья, работает и как антисептик, незаменим как очищающее тело средство. А уж для борьбы с подростковыми прыщами лучшего лекарства просто не найти. Но сегодня под влиянием событий, он забыл о спасительном мыле и теперь стоял под струями воды как большой пенный столб. На борьбу с коварным шампунем ушло минут 15. Справившись, наконец, с пенной стихией, Глеб буквально рухнул в кровать и уснул. Забыв о традиционном вечернем звонке партнеру в Латвию, о намерении забрать ночью багаж из машины Вадима.

Пенную атаку он с благодарностью вспоминал утром, когда припарковавшись рядом с джипом, краем глаза усмотрел за столиком кафе одного из вчерашних охотников. Наблюдательный пункт парня был отлично продуман, и вздумай воробей присесть на капот джипа, охотник зафиксировал бы его мгновенно.

Глеб хоть и напрягся, но прикинув, что охотники пока не связывают его персону с Вадимом, направился в кафе. Чашечка эспрессо не повредит, а приправленная адреналином разведчика, будет особенно острой.

Устроившись через стол от охотника, он набрал «Великого»:

— Застрял я в Микулове. Субару надо в ремонт. — Говорил Глеб сознательно громко, и добился своего, охотник прихватил свой завтрак и переместился за столик к Глебу.

— Кажется я тебя здесь вчера видел? — без лишних реверансов начал он. Глеб кивнул и принялся рассматривать охотника. Коротко стриженный с жесткими чертами лица и массивными руками, охотник источал силу и решительность.

— Да, остановился передохнуть, город осмотреть, а тут машина забарахлила. Ищу мастерскую, — Глеб кивнул на телефон.

— Мы тут приятеля потеряли, такой в красной куртке, толстый как мячик катается. Не видел?

Глеб пожал плечами, изображая на лице искренне желание вспомнить. Мелькнула мысль сказать, что видел, как кто-то в красной куртке садился в такси, перегрузил из джипа свой багаж. Но Глеб промолчал.

— Я тут ночь у машины дежурил, думал появиться.

Глеб вздрогнул. Пенная атака остановила его от ночной вылазки с джипом. И как тут не верить в судьбу?!

У охотника зазвонил телефон.

— Нет, никто. Согласен, нет смысла. Снимаюсь. — Он коротко кивнул Глебу, бросил на столик 500 крон и направился к стоянке. Глеб сжал в кармане ключ от джипа, наблюдая, как охотник на мерседесе, покидает площадь.

Размышляя над ситуацией, Глеб пришел к выводу — светиться дальше здесь просто опасно. Багаж надо забирать сейчас, потом позвонить в клинику и уезжать. На третьей чашке кофе пришло решение. Согласно легенде, неисправный Субару может заглохнуть аккурат перед джипом Вадима, поднятые капот и багажник, перекроют обзор, и дадут возможность проникнуть в чужую машину. Может, стоит оживить сигнализацию? Нет, лучше открыть обе машины одновременно.

Глеб так и сделал. Нажал две кнопки, Субару и Джип пикнули и подмигнули синхронно. Запустив Субару, Глеб вырулил так, чтобы со стороны кафе перекрыть обзор машины Вадима и остановился. Пару раз запускал и глушил двигатель. Затем выбрался из машины, поднял капот, повисел под ним минуту, направился к багажнику. Картинно взмахнул руками, достал из салона коврик и подсунул его под левое переднее колесо. Возня вокруг машины перестала интересовать окружающих. Вадим на корточках подобрался к задней дверце джипа. Он всегда держал свой багаж сзади под передним сидением. Вадим поступил так же. Дипломат и сумка с компом нашлись под передними сидениями. Документы на машину и два блокнота в бардачке. Переложив все в салон Субару. Запустив двигатель, он снова заглушил его, внимательно осмотрел периметр, убедился, что никто не наблюдает за манипуляциями, медленно вырулил со стоянки. В Микулове его удерживало одно дело — выяснить, как там Вадим. Если пришел в себя — поговорить с ним, выяснить кого из родных или близких безопасно вызвать сюда…

И что делать с машиной? Глебу, погруженному в автобизнес по самую макушку, бросать Рэнж Ровер последней модели на произвол судьбы, казалось чистым варварством. Он позвонил в клинику. Все без изменений, дышит и питается бедолага через аппараты. И так будет в ближайшие 4 дня. А потом по состоянию. Глебу сказали, что телефон его в больничной карте есть, если что-то измениться немедленно сообщат.

Понятно, 4 дня торчать в Микулове не стоит. Надо выбрать городок в часе езды отсюда и спокойно разбираться с документами.

Ровно через 15 минут остановился на заправке и принялся по карте изучать окрестности. Место базирования должно соответствовать небольшому, но важному списку параметров. Располагаться не дальше, чем в часе езды от клиники. В поселке или годке с историей — кривыми мощенными булыжником улочками. Старинными постройками и живописными окрестностями. Еще, непременно требовались пару уличных кафешек с видом на местные достопримечательности. Эти параметры для простора фантазии заядлого путешественника обеспечить практически в любом европейском городке нетрудно. Сложнее с уютными и недорогими отелями. Но благодаря буйному расцвету интернета и с уютным ночлегом вопрос можно решить минут за 10, не трогаясь с места. Это раньше приходилось колесить по улицам, останавливать прохожих, чтобы найти отель. Теперь через Букинг ком Глеб в любое время суток находил себе апартаменты без труда. Но сначала место базирования. Выбор пал на городок Леднице. По сути это деревушка на стыке границ трех стран Чехии, Австрии и Словакии. В деревушке есть Замок и в семи километрах от него дворец Валтице. Эти 7 километров турист, имея в запасе время мог пройти по старинной липовой алее. Насчет прогулки, Глеб подумает. На заднем сидении лежат дела поважнее. А чтобы с ними разобраться следует поискать спокойное уединенное место… Нашел апартаменты Зденека Палаха. На берегу реки с кафе в каменном сводчатом винном подвале. Сам дом Зденека старинной постройки, но в апартаментах современное оборудование — душевая кабина, кровать, стол, небольшой балкончик с видом на реку. Только будет ли у Глеба время любоваться просторами Южной Моравии?

К слову, Леднице располагается всего в 11 километрах от Микулова, так что в час пути он укладывается с большим запасом.

В апартаменты Глеб переместил все и мешок с одеждой Вадима и дипломат и компьютер.

Охотники не обманули — в дипломате обнаружились перетянутые резинками пачки стодолларовых купюр. Там же папка с документами и блокнот с записями от руки. Компьютер открылся без проблем… Какая беспечность? Ну перешел ты кому-то дорогу, так заблокируй информацию.

В кармане куртки Глеб обнаружил бумажник с 1500 тысячами евро и 5000 крон. Там же 6 штук банковских карт, 3 на имя Вадима Кузькина. И 3 на имя Вадима Кузьмина Глеб вспомнил какого труда стоило ему открыть счет в Литовском банке и поразился умению Вадима решать банковские проблемы. Интересно, пин коды связаны с датами рождения хозяина? Сам Глеб не заморачивался, выбирая для каждой новой карты традиционный набор цифр, составленный из даты и месяца рождения. Вадим заглянул в паспорта. Даты рождения и место совпадали. Отличалась только фамилия.

Прошерстив содержимое компа, Глеб оставил на потом фотографии, но изучил папку «Банк». Там нашел файл «Пароли» и поразившись беспечности хозяина, получил доступ не только ко всем 6 картам, но и к онлайн банкам хозяина. Воспользоваться? А почему нет? В интересах Вадима он изменил свои планы, застрял на 4 дня на одном месте, вынужден оплачивать апартаменты и скрываться от бандитов. Глеб переложил карточки в свой бумажник, покрутил в руках телефон Вадима. Замер перед дипломатом, набитым деньгами и решил переложить все в свою дорожную сумку. Дипломат кожаный с яркими золотыми замками всем своим видом кричит — возьми меня, и ты обогатишься. Дорожная сумка Глеба из плотной ткани, потертая и пыльная, предполагала место хранения тройки, стиранных футболок, пары спортивных брюк и десятка сменных носков. Кому придет в голову предположить, что среди нехитрого набора путешественника можно обнаружить пол лимона баксов?

Отправив в платяной шкаф сумку, Вадим оставил у стола дипломат, установил на компьютер пароль и оставив его на столе ушел на прогулку. Первым делом он отыскал банкомат и поочередно с каждой карты снял по 1000 крон. Хватит на первое время развлечься. К обеду он приступил с удовольствием, решив параллельно обновить свой гардероб. Первым делом стоит сменить куртку и кепку. В Микулов надо будет ехать хотя бы сомнительно узнаваемой персоной.

На этом этапе Глеб решил передохнуть от тревожных событий и наградить себя после обеда прогулкой по владениям богатейшего рода древности рода Лихтенштейнов.

Глеб добрался до замка и замер перед грандиозным строением, такое ощущение, что он бывал здесь, правда давно. Позже вспомнил — именно здесь снимали сказку «Три орешка для золушки». Замковый комплекс пешком не обойти — 200 гектаров которые он занимает обойти нереально. Хозяев у этого волшебного места было несколько сначала крепостью владели местные феодалы, затем — австрийский вельможа Зигфрид Сиротка, но дольше всех он оставался летней резиденцией рода Лихтенштейнов. Владели б они замком и по сей день, но вынуждены были ретироваться за границу. Уезжали они в спешке (обвинение в связях с фашистами не шуточки), но большую часть ценностей вывезти успели. Замок сейчас превращен в музей, и каждый турист, прогуливаясь по окрестностям, может возомнить себя гостем Лихтенштейнов. Если, конечно, обладает фантазией. Сегодня в винных погребах не было дегустации, зато с небольшой группой туристов Глеб попал внутрь и с удовольствием прогулялся по замку.

Охотничий зал с чучелами соколов, детская комната с коллекцией старинных кукол и покои самих хозяев на Глеба особо сильного впечатления не произвели. Он не любил охоту и насторожено относился к детям. А вот история портрета беременной супруги Лихтенштейна позабавила.

В те времена дам в деликатном положении не писали. Но интересно положение супруги Гартмана фон Лихтенштейна было состоянием перманентным… За 21 год супружеской жизни она умудрилась принести счастливому отцу 24 наследников. После ее смерти князь женился вновь и сотворил еще десять отпрысков. Силен, однако, был вельможа!

Представляя этот детский муравейник, Глеб, посмеиваясь, возвращался в апартаменты Он на время забыл о погоне охотников, о чужих деньгах, оставленных в платяном шкафу и даже о своих обязательствах пригнать заказчику к субботе Субару.

Об этом, чтобы не портить послевкусия отдыха он решил подумать и позаботиться завтра.

С этой мыслью, даже не проверив сохранности денег, уснул сном младенца.

Глава 4

Никто не знает, по какой причине кто-то невидимый транслирует людям сны. Почему в этот неоднозначный момент сон перенес Глеба на берег адриатического побережья в город Пиран, где они с женой провели 10 дней своего короткого отпуск. Маня, игнорируя знак о запрете купания, отправилась в воду, а через 5 минут раздался ее крик Глеб подбежал к берегу и увидел, что жену окружили три водолаза. Дурашка решила поплескаться на тренировочной площадке для новичков подводной охоты. Затем они разместились в кафе с видом на море, наслаждаясь солнцем, изумрудным цветом воды, кораблями на рейде и нагромождением камней по берегу пляжа. Душа с наслаждением плескалась в атмосфере покоя и тепла.

До тех пор, пока к соседнему столику не подошли трое водолазов. Шлепая по тротуару ластами, они загремели стульями и уселись так, чтобы можно было в упор рассматривать его с Маней. Уселись и синхронно сняли маски…, и тут Глеб проснулся.

По отражению в зеркале он отметил, что непроизвольно улыбается, все еще оставаясь там на берегу Адриататики. Пенный урок накануне заставил Глеба загодя составлять план действий — взять несессер с привычным и предсказуемым дегтярным мылом, любимой зубной пастой «Лесной бальзам». Глеб вообще был приверженцем устоявшихся бытовых традиций. Может потому, что на освоение новых мелочей он банально жалел времени. Своя чашка, лучше пусть постоянно стоит на столе, банка с медом тоже под рукой, теплые разношенные домашние штаны в «клеточку» на спинке стула у кровати. Эти байковые штаны дома называли «композиторскими». Жена буквально выкрадывала их в стирку, а потом несколько раз проверяла и сама и Глеб — можно ли уже надеть их наконец. Нырнув в шкаф, он вынул пакет со сменным бельем. И вспомнил, как Маня собирая его тревожный чемодан наставляла мужа: «не обязательно ворошись все содержимое в сумке, достал пакет — там полный набор чистого: футболка, носки, плавки…» Ориентируясь на бытовые привычки мужа, Маня собирала комплект для переодевания по числу предполагаемых дней командировки. Пакет свежего белья остался один, а значит, уже завтра он должен был приехать домой. Когда теперь это случиться? Из-под пакета выглядывал серый свитер, а под ним завернутый в полотенце лежал пакет с деньгами…тут Глеб вспомнил свой сон и понял — троица в ластах была никем иным, как бригадой охотников.

Улыбка непроизвольно сползла с лица, возвращая Глеба в неоднозначный расклад событий. С одной стороны, он избавился хоть и на время от необходимости экономить каждую минуту, с другой — чувствовал себя в серьезной опасности. С документами и деньгами Вадима, он параллельно прибрел «в чужом пиру похмелье». Мир, в котором наслаждался жизнью его новый знакомый жил по своим правилам и законам. Да, его представители могли позволить себе прицениваться к яхтам, виллам и даже замкам, но параллельно они каждую минуту должны помнить — доля полученного пирога может стоить и здоровья, и жизни не только персональной, но и семейной. Готов ли был сам Глеб поставить на кон жизнь и здоровье Мани, своего непутевого сына, родителей или даже «Великого»? Однозначно, нет. Да он любил деньги и мечтал получить их столько, чтобы как можно реже задумываться о материальном. Словом, достичь, наконец, баланса между возможностями и потребностями. Они с Маней порой шутили — эх найти бы миллион, хватило бы на переселение в скромный домик на Карибов, чтобы спокойно провести остаток своих дней в тепле и покое. Теперь в сумке лежала половина мечтаний, так и пол жизни уже за плечами…

Так мысленно Глеб перешагнул рубеж, когда начал думать о чужих долларах, как о своих. Пока чисто гипотетически, но предательская мысль, как хвойная иголка уже не только зацепилась, но и успела запутаться в мыслях. Из такой позиции будет сложнее защищаться от вполне реальных угроз охотников. Можно, конечно, стартануть с приобретенным багажом по маршруту «Дом». И, наверное, это было бы самым безопасным решением, пока охотники не связали его с персоной Вадима. Спрятать неприкосновенный запас на случай, если Вадим поправиться, и продолжать жить в привычном ритме. Принимать заказы, а покупку и доставку автомобилей, вести свой канал. Жить в таком режиме Глебу было и привычно, и комфортно. Уезжать или нет?

Почти как у Гамлета: «Быть или не быть?». Раздумывал он, включая чужой компьютер. Может так отыщется ответ на сакральный вопрос. И открыл папку «Изображения», как правило, пользователи перегоняют сюда свои снимки. Из последних, там присутствовало, изображение монументального строения на фоне которого Вадим запечатлел и себя. На замок строение походило отдаленно, запущенный двор перед широкой лестницей. В центре чаша — похоже здесь был фонтан. Панорама с удаленными строениями и виноградниками подсказывала, строение расположено на высоком холме. Снимков было всего 4, похоже узнав о препятствиях в оформлении собственности, Вадим потерял интерес к дому и к месту.

Глеб запустил автопросмотр, и без особого интереса следил за сменой картинок. Вот девушка с бокалом вина и в вечернем платье. Стоит, сидит. Явно позирует. Вадим на фоне коттеджа с ухоженной женщиной двумя и подростками, и той же девушкой, но уже в шортах. «Семья» — решил Глеб и остановил кадр. Он всматривался в лица, не заметив в них и намека на восторг или гордость.

«Надо бы связаться с женой», — подумал Глеб, и вернулся в режим автопросмотра. Кадры мелькали один за другим пока глаз не выхватил до боли знакомый пейзаж.

Небольшая бухта, где пришвартованы 4 яхты. На одной из них Вадим, за его спиной на палубе какие-то люди. Дамы в шляпах и летних платьях мужчины в шортах. А на заднем фоне лучший отель Пирана… «Не может быть?!» — изумился Глеб. Действительно, венецианский, по архитектуре городок теперь жил и торговал в режиме небогатой Словении. И поэтому по ценам был доступен для отдыха людям среднего класса, таким как сам Глеб. Зачем миллионеру Пиран? Не престижно. Впрочем, зарулись сюда на яхте на пару дней мог и Вадим с компанией. Почему бы не осмотреть место, которое как гласит легенда, облюбовали для жизни пираты и грабители. Расположенный на полуострове Исторический город, помимо пиратских, знал и другие времена. Чуть более 4000 жителей современного Пирана, говорят на двух языках — испанском и словенском. Экскурсоводы утверждает, что название городу дали греки, и означает оно «Огонь». Дескать для проходящих судов на краю полуострова жители разжигали костры, чтобы сориентировать их путь в темное время суток.

Интересно как далеко отходил от яхты Вадим? Глеб принялся перелистывать снимки и убедился, мужик побывал на площади композитора Тартини и сфотографировался на фоне известного дома. Они с Маней тоже запечатлели себя там. А вот Веницианский домик товарищ пропустил. Они с Маней долго осматривали строение. Говорят, построил домик богатый итальянский купец для своей любовницы, первой красавицы города. Завистники и завистницы сделали пару предметов сплетен и пересудов и выбесили купца настолько, что он распорядился установить на фасаде дома барельеф с надписью: «Пусть болтают, сколько хотят». Сегодня мало кто с уверенностью назовет имена влюбленных, и не удивительно было это давно еще в 14 веке, зато дом остался и по сей день, фраза служит оправданием глубоких и искренних чувств даже для несвободных влюбленных.

Поднимался Вадим и на крепостную стену, откуда они с Маней любовались узором кирпичных крыш города и изумрудной водой адриатического побережья. На этой смотровой площадке Маня с Глебом провели не меньше получаса, наблюдая, как плывет пара вдоль берега. Два небольших судна стояли на рейде, а двое пловцов миновав их продолжали свой водный путь дальше. Глеб тогда снял ролик, и уже дома, увеличив, понял — это были обнаженные пловчихи. Мелочь, но так уж получается, что каждая деталь из приятного времени запоминается надолго. Не случай, что нет-нет, да увидит Глеб этот город во сне.

Пиранские снимки в компьютере Вадима почти сроднили Глеба со случайным знакомым, и он искренне посочувствовал мужику. Мешок денег, крутая машина, а лежит сейчас в небольшой провинциальной больнице молчаливый, беспомощный. И кто знает, удастся ли ему выбраться. Да, недаром говорят, что за деньги здоровье не купишь. Ему бы посидеть на диете, отказаться от коньяка и шашлыка, похудеть, не нервничать. Да где уж там, похоже, новый знакомец прожигал жизнь так рьяно, что подпаливал все, что только даже случайно приближалось в его персоне. Глеб вспомнил грустные глаза предполагаемой супруги на снимке. Нет, человек должен жить счастливым, радоваться и цветку, и закату, как это делают жители Гоа. Недавно Глеб узнал, что они каждый вечер идут на берег океана смотреть за закат.

Философию жизни Глеб выработал уже на третьем десятке можно сказать по приговору врача. Выпивоха, балагур, в современном российском капитализме он мог бы оказаться в стане мажоров, с влиятельным и состоятельным папой. Но Глеб рос и формировался в другие вполне себе советские времена. Отец военный в чинах служил в авиации долго усердно и честно. Малец рос в гарнизонах, в условиях коллективизма, патриотизма и взаимовыручки. Что уж потом случилось, поди теперь разберись, но Глеб, попав на службу в Чехию заразился вирусом революции и перемен. Участвовал в волнениях вместе с Вацлавом Гавелом, затем будучи не освобождённым комсоргом, решением общего собрания распустил организацию. И, почти готовым демократом, вместе с полком, был выведен из Чехии в тульскую степь. Где летчикам и технарям делать было решительно нечего, кроме как разбавляя авиационный спирт пить и балагурить целыми днями. Выплаты военным задерживали регулярно, семьи эвакуировались дальше по родным и знакомым. Так рушился привычный мир, в котором каждый искал себе место. Глеб, будучи гением общения, пару раз попадал в бизнес, но внутренний спор патриота и демократа раз за разом вышибал его на обочину. Надо отметить, он скоро возвращался на новый круг проб и ошибок. Ездил на встречи, участвовал в переговорах. Ясное дело выпивал и закусывал. И однажды угодил в больницу с обострением панкреатита.

10 дней между жизнью и смертью, скинув 20 кило веса, он вернулся домой тихим и задумчивым. Строгая диета отрезала от удовольствий алкоголь, чревоугодие, а параллельно и весёлые тусовки.

Зато позволила осознать какой это великий дар — просто жить и радоваться этому. Ценить каждую минуту.

Вадим скорее всего не получил вовремя такого урока. Мог оказаться и домашним тираном, а может и не совсем надежным партнером. Богатство надо было не только вырвать из пасти соперников, но и удержать, рыча и отбиваясь. Добыв миллионы в условиях развала целой страны, скорее всего ему приходилось ежедневно доказывать себе и окружающим, что именно и только он Вадим имеет на эти миллионы неоспоримое право.

Русские богатые только в силу характера не плачут горькими слезами, но расплачиваются здоровьем. И еще неизвестно, что лучше…

Вадим выключил комп и отправился в кафе. Солнце, свежий воздух и несуетная жизнь маленького городка помогли упорядочить и мысли, и чувства. Остаток дня он решил посвятить изучению материалов в компьютере. А еще надо будет проверить в ватцапе контакты и выписать телефоны тех, с кем Вадим общался постоянно. Включать телефон — сомнительная идея, кто знает, какие возможности в арсенале охотников.

Глава 5

Все познается в сравнении. Для малышей выпускают десятки книг, в которых с помощью простых картинок им легко и просто можно объяснить — где маленькая и где большая «бибика». Какой домик далеко и какой близко, какая птичка, сидит высоко и какая низко. Глеб сам недавно перелистывал с Николкой как раз такие книжки и вспомнил об этом, погружаясь в документы из чужой папки.

Первое на что обратил внимание — подписи и печати. Среди подписантов болезного Кузькина не значилось.

Документы были распечатаны на официальном бланке Министерства обороны РФ. Договор гласил, что военный причал А-7 в Новороссийске, передается в аренду компании НовВторЧермету в аренду на 99 лет. Ежемесячные арендные платежи, о которых договорились стороны, составили 15 000 рублей в месяц. Глеб даже присвистнул, сунулся в копию еще раз обнаружил цифру 15 000, и убедился, что ни один ноль не потерялся. Похоже в хозяйственных службах плохо освоили детские книжки с обозначением много и мало. За 15 000 рублей если хорошо постараться можно арендовать комнату в коммуналке, но никак не причал. Фамилии подписантов Глебу ни о чем не говорили. Зато сам факт сдачи военного причала, расположенного в порту, где базируются военные корабли, насторожил. Размер арендного платежа не вписывался ни в какие параметры цен. На днях Глеб купил себе пару кроссовок — 180 евро. По параметрам Глеба — дорого. Приятель снял на месяц комнату в коммунальной квартире в Москве — 15 000 рублей — приемлемо. А вот причал по цене пары кроссовок преступно мало. Вот именно — преступно! Похоже при обработке бумаг реальные нули и единицы перекочевали в чей-то карман, а подписанный почти на век договор как формальная основа обеспечивал этому ТырТырМету право заходить в военный порт, держать там свой груз и еще много-много других коммерческих действий. Документы скреплены вполне читаемыми печатями. Глеб старательно их разглядывал, поднес даже под свет настольной лампы. Реальные от факсимильных, Глеб отличить умеет.

Директору НовВторЧермета Мазишвили Г. В. опасаться нечего, какой с коммерсанта спрос. Значит охотников за Вадимом отправил военный чиновник. И цена, и срок аренды буквально кричали — чиновник Пугайло А.И. взял на лапу взятку такого размера, что от тяжести отключились мозги. Иначе как могло случиться, что документы, которые, любой чиновник припрятал бы в самый укромный уголок личного сейфа, вдруг оказались в чужих руках. Под шапкой договора указан номер договора, значит, он попал в общую базу хозяйственных документов ведомства, а два характерных следа от дырокола на левой стороне бумаг — подтверждали: документ был подшит и скорее всего уже в архивных папках. Дата подписания 24 февраля 2020 года. Видно припекло Пугайло, если выкрал договора из архива. А может и подменил там документы. Только вот почему не уничтожил? И еще вопрос — как Вадим завладел документами и для чего? Кузькин принялся за шантаж это очевидно, и можно предположить, что 500 000 это выкуп. Может Кузькин получил дипломат с деньгами здесь в Европе. Тащить такой чемодан через границу рискованно. Но почему бумаги не отдал? Или это только первый транш. Пугайло мог пожадничать, передать часть денег, а следом отправить ликвидаторов. Для бригады деньги, чиновнику опасные документы.

Глеб представил себя на месте Пугайлы. Вот он узнает, что некто Кузькин, может даже его друг демонстрирует убойный компромат и называет цену возврата опасной папки.

Пугайло пугается, кричит, но постепенно понимает — надо соглашаться на все условия шантажиста. Рассчитывая на эти деньги, Кузькин затеял сделку с замком и потребовал совершить обмен на территории Евросоюза. Пугайло А.И. готовит деньги и посылает свою охрану в Европу. Параллельно берет в заложники жену Кузькина, и напряженно ждет связи. Он не верит Вадиму, боится, что тот сохранит копии и продолжит шантаж. Рисковать Пугайло не хочет и дает приказ решить проблему кардинально. Нет человека, нет проблем. Но это при условии, что документы гарантированно будут возвращены.

А что с женой Вадима? Скорее всего после окончания операции она тоже должна исчезнуть. Глеб представил немолодую уже женщину в бордовом платье и золотых босоножках на высоких каблуках. Такой он видел Марину Кузькину на снимке в Компьютере. Женщина плотно примотана скотчем к спинке стула, ей заклеили черной пленкой рот и оставили в подвале. Заплаканная Марина сидела, съёжившись и поджав ноги, видно было, что женщина замерзла. Какого черта в феврале ходить в легком платье? Хотя бы кардиган накинула. Мерзни теперь в плену, мучайся. Глеб забыл, что картину пленницы мысленно нарисовал сам, и теперь сам же от всей души жалеет Марину Кузькину, и не просто жалеет, а напряженно раздумывает как скорее организовать ее спасение. Первый вариант — анонимно оправить в русскую полицию сообщение о похищении Марины Кузькиной неким военным чиновником Пугайло А.И. Который уже три дня держит неизвестно где бедную женщину в заложницах. Пугайло найдут быстро, напугают. А вот гарантировать что найдут Марину Глеб сам себе не может. Второй вариант — отправить на несколько номеров телефона эсэмэски с сообщением от имени администрации микуловской клиники, что у них находится без сознания пан Кузькин Вадим. Знакомых и родных просят откликнуться. Если Пугайло не попадет в число получателей сообщения, то велика вероятность того, что новость ему кто-нибудь передаст. Впрочем, можно отправить такое сообщение и охотникам. Но этот шаг для самого Вадима огромный риск. Данные внесенные в медицинскую карту упростят задачу охотников до минимума. Глеб еще не успеет добраться домой, как у Мани появятся охотники.

Копии документов Глеб действительно нашел в компьютере, так что не напрасно Пугайло внес аппарат в список обязательной конфискации.

Но никаких изображений мужчин в военной форме Глеб не нашел. А других признаков Пугайло А.И. Глебу найти не удалось. Он несколько раз пробовал представить этого человека, но как не старался, в воображение ничего кроме огородного чучела не предлагало. Ветер качает китель, напяленный на шест, сверху прямо на ведро кто-то надел натовскую кепку. Ну очень не нравился Глебу этот персонаж, он вызывал в нем такую острую неприязнь, что на воображаемой картинке Глеб оторвал у Пугайло один погон и оба кармана.

Случись найти реальное достоверное изображение полковника, Глеб все равно видел бы в нем пугало, которое успел себе представить.

Ситуация понемногу стала приобретать пугающие очертания. Выбраться из нее можно, избавившись от денег, компа и договоров. Например, сложить все в чемодан и поместить в камеру хранения. А потом отдать квитанцию Вадиму если поправиться или дочери. Тогда можно спокойно возвращаться домой. Типа ничего не знаю…

Нет. Остаться в стороне все равно уже не получиться — его номер телефона, персональный код имя фамилия и место реального проживания зафиксированы в медицинской карте. Знать бы наперед, можно было бы назваться каким-нибудь Сашей Ивановым из Саранска, указать вымышленный телефон. Недаром гласит народная мудрость: знал бы где упасть, соломки постелил бы.

Увы — знать что будет наперед простому смертному человеку не дано. И только провидение решает на какую тропинку он должен свернуть… Личный ангел хранитель Глеба пока исправно нес службу, отводя раз за разом от него беду. Ясно что Глеб увяз в Вадимовской заварушке по самую маковку, интересно зачем загадочному проведению это понадобилось. Глеб твердо уверен, что ничего в жизни человека не происходит просто так. Потерял кошелек, найдешь удачу, споткнулся и упал, да ушибся, но может несколько секунд задержки в дороге избавили от ненужных встреч. Охотники рано или поздно найдут в больнице безмолвного Кузькина. Как? Да хотя бы через русское посольство в Праге. Медики наверняка сообщат, что в их клинике в коме находится гражданин России. Лечение кто-то должен оплачивать. Тут Глеб вспомнил о карточках и доступе к онлайн банку, оплатить лечение Вадима он может хоть сейчас, но стоит ли? Может позвонить в микуловскую клинику, спросить? Или лучше пока не высовываться? Хотя бы соблюдая меры безопасности. Конечно по телефону нанести урон кому-нибудь сложно. Но, любой аппарат связи, это след, по которому легко вычислить и самого хозяина. Пока Вадим в коме, ему ничего не угрожает. А Глебу как раз наоборот.

Но что-то мешало ему сидеть и ждать у моря погоды. Узнать бы кто этот Пугайло, чем и где дышит. А потом подумать, как его нейтрализовать. Вплоть до того, что передать документы и подчищенный комп, пояснив что Вадим прежде чем, впасть в кому, попросил об этом Глеба. Деньги на время оставить при себе, поправится Вадим тогда и решат их судьбу. А если нет…ну на нет и суда нет. Как сложно принимать решение, когда на кону такие деньги. Глеб даже начал понимать поведение Зеленского, парень сыграл президента в кино, потом в жизни. Стал, говорят миллиардером, и что теперь? Как и лицо сохранить и бабосы себе оставить?

Те же мотивы и у нечистого на руку полковника. Расставаться с деньгами непросто, и чем больше сумма, и риск ее утратить, тем рьянее человек будет их защищать. Если у тебя характер мягкий, и слывешь человеком жалостливым большие деньги навряд ли осядут в твоих карманах. А полковник скорее всего человек жесткий…надо искать этого Пугайло. Как? Например, включить телефон Вадима и перешерстить контакты. Глеб достал паспорт и выяснил — Вадим пересек границу неделю назад. Значит, московские звонки особо тщательно надо проанализировать за несколько дней до отъезда. Наверняка он с Пугайло А. И. беседовал не раз.

Глеб достал айфон и поставил аппарат на зарядку, но включать телефон не спешил. Номер в отеле оплачен до 12.00, еще два часа. И надо решить оставаться здесь, или уезжать. Если оставаться телефон Вадима лучше пока не включать, а перед выездом самое время. Глеб решил ехать. И решительно взял в руки айфон. В контактах, исходящих и входящих фамилия Пугайло не значилась. Зато перед отъездом Вадиму четыре раза звонил некто Уга. Подходил и абонент под ником «Поп», но этот звонил всего один раз. Беседа длилась полторы минуты — маловато, чтобы обсуждать условия передачи денег и документов. Но и этот номер Глеб внес в свой блокнот. Заю, Ирочку и Олю не тронул. Номер «Жена» уверенно зафиксировал.

Телефон запиликал, и как горох посыпались сообщения с угрозами, рекомендациями. Глеб пролистал их и убедился — жена Вадима в заложницах. Некто даже прислал ролик связанной женщины. В сером облегающем свитере, Марина смотрела в камеру и хрипло просила: — «Вадим, отдай Сашке все. Я боюсь.»

Это короткое видео буквально парализовало Глеба. Именно такую кирпичную стену он и представлял за спиной женщины.

Плохо, очень плохо. До отъезда оставалось 40 минут. За час двадцать, Вадиму никто не позвонил, значит, решили, что хозяин с телефоном расстался. Жена уже в руках Пугайло, теперь под угрозой и дети, а Глеб единственный, кто может уберечь их. Например, отправив по нескольким номерам сообщение: «Хозяин этого телефона в больнице. Находится в коме. И адрес». Над этим шагом он уже думал, и понимал, что, сделав его сам мгновенно окажется под угрозой. Но похоже выбора не остается. Так и не отправив сообщения, Глеб отключил телефон Вадима и начал собираться.

Отправлять или нет — об этом Глеб подумает в пути. Завернул попутно в свой бывший гарнизон, сделал там несколько снимков. Сказал Оломоуцу «До встречи, дружище», и отправился в путь, задав навигатору самую короткую дорогу. Скоро Глеб в очередной раз убедился, короткий не значит самый быстрый. Навигатор повел субару через Татры. Горный перевал для этого времени года, не самый безопасный путь. Но Глеб не стал поворачивать. Резина слава богу была надёжной, крутой подъем автомобиль преодолевал без напряга. Эти 40 минут пути по крутому, и абсолютно не обустроенному серпантину вполне можно назвать испытанием. Слева крутой подъем, справа крутой обрыв. Выбравшись на плато, Глеб понял — надо передохнуть. Горное моравское поселение Нова-вес у Баново казалось игрушечным. Одноэтажные аккуратные домики, расположенные по сторонам единственной улицы поселка, были ухожены. Традиционные красные покатые крыши, ухоженные полянки перед каждым домом и ни одного пешехода. Позже Глеб узнает — поселок находится на высоте 250 метров над уровнем моря. А проживает в нем 307 человек. Но зато каких?! Выбравшись из субару, Глеб поспешил, плотно застегнул куртку и пожалел, что не надел под нее теплый свитер. Ветер казалось специально продувал единственную прямую как стрела улицу поселка. И за 30 шагов от машины до двери реставрации Глеб реально продрог. Вот что значит горы. Попав внутрь Глеб замер — за столиками несколько мужчин пили пиво, курили и в табачном облаке спиралью закручивался сплошной гул. Но стоило Глебу возникнуть на пороге в помещении повисла звенящая тишина. Все восемь посетителей молча и сурово уставились на чужака. Без злобы, и даже без признаков интереса аборигены смотрели на Глеба так, будто выставили перед ним стену. Что потребовалось здесь чужаку, случайно попавшему в их тихий хоть и суровый мирок. Пусть знает — здесь ему не рады. Минуту Глеба разглядывали пристально и прямо скажем недружелюбно. До тех пор, пока

Глеб не поздоровался по-чешски, двое кивнули в ответ и в зале вновь загудел разговор. Вкус этого кофе Глеб запомнил навсегда. Обжигающе горячий с запахом лаванды. А может просто показалось и аромат лаванды просачивался откуда-то через плотный табачный смог.

Дальше дорога вела через деревни покрупнее и в каждой из них располагалась часовня. Обязательно имелась реставрация и потравинэ (пивнушка и продуктовый магазин). На улицах встречались редкие прохожие, которые останавливались и долго провожали взглядом заблудившуюся машину. Глеб чувствовал себя неуютно, и даже вспомнил американский фильм, как семья на трейлере зарулила под вечер в одиноко стоящий бар, где путешественников точно так же встретили молчаливые и суровые аборигены. В итоге оказалось — оборотни. С моравами Глеб сталкивался в Оломоуце, они искренне обижались, когда их называли чехами. Общались сдержанно, и казалось холодно, но на поверку оказывались самыми надежными друзьями и партнерами.

Даже удивительно, почему Глеб так напрягся, оказавшись в зале реставрации. Непривычной обстановкой его не удивишь. А вот атмосферой…да. Он вспомнил, что рядом с двумя мужиками заметил охотничьи ружья, прислоненные к ногам. Лица конечно были разные, но по каждому шли глубокие мимические борозды. Такое впечатление, что некий скульптор тщательно прорисовывал на скулах и в уголках рта характерные борозды. У всех морщины вокруг глаз, светлые в глубине и заостренные снаружи эти морщинки напоминали крохотные веера. Поменьше, чем те, что Глеб складывал с племянником совсем недавно. Веера они с Николкой готовили из конфетных оберток. Сначала разгладили на столе, а потом стали сгибать. Николка никак не мог выровнять сгибы — слабые пальчики. Но когда Глеб зажал угол бумажной гармошки и развернул второй край — восторгу племянника не было предела. Дети, дети. Что там с Кузькиными детьми? Положим, в таком коттедже присутствуют и няня, и повар. Другое дело, что встревоженный ситуацией Пугайло, пошлет по их душу охотников. Перевезет мальцов в тот же подвал и отправит папочке снимки связанных ребятишек. А что если, рассвирепев отдаст мальцов на потеху своим бойцам? Тут Глеб представил, как суровые мужики в кафе медленно поднимаются и направляются в темный угол, где примотанные скотчем к стульям сидят мальчишки. В глазах ребят плещется огонь ужаса, а толпа все приближается и кольцом сжимает пространство вокруг них. Глеб хотел успокоить мальчишек, крикнуть им, что моравские мужики только с виду страшные, а на самом деле они добрые. Просто жителям гор приходится многое преодолевать чтобы организовать в доме тепло, на столе еду. Они берут ружья и ходят на охоту, где порой приходится защищаться от диких кабанов или волков. Еще Глеб хотел сказать, что никакому Пугайло, и ни за какие деньги эти моравы служить не станут. И даже открыл рот, чтобы произнести это в слух. Но тут увидел дорожный знак — впереди ремонтные работы и вернулся в реальность.

Пустынная двуполостная дорога не требовала усиленного внимания водителя, радио здесь ловило только треск, вот он и расфантазировался. В любой другой ситуации Глеб включил бы привычную приятную волну. Вот они с Маней переселились на Канары. Прямо со своим домом и садом. Цветут маки, огоньки, календулы ромашка ажурным покрывалом раскинулась у дивана-качалки. На диване свернулся клубком кот. Может показаться что Бозя безмятежно спит, но Глеб знает, кот безмятежно расслабляется только на спине, раскинув задние лапы и выпятив брюшко, он подпирал бок подушкой и отключался. Тогда из пасти котика высовывался красный язык. Сейчас кончик хвоста вздрагивает, значит котяра готовится к прыжку. А вот Маня в легком сарафане и шляпе босая придирчиво оглядывает куст розы. У нее просто страсть срезать еще и не отцветшие бутоны. Глеб жалел цветы, но жена утверждает — через день лепестки осыпаются и превращаются в мусор вокруг куста. А в вазе на веранде они украсят кофейный стол и еще порадуют пару дней и его и Маню. А еще шмелей, которые с ранней весны облюбовали веранду и навертели под крышей кучу домиков. Глеб насчитал целых три. Но по числу жужжащих особей понял — разместиться в трех шмелиных особняках у них не получиться…

О чем бы Глеб не раздумывал, мечты и фантазии непременно приводили его домой. Как получилось, что только там отступали тревоги и усиливались радости он не знал.

На дорогу опускались сумерки, Глеб наконец выбрался на трассу и как бабочка на огонь направился на первую же заправку. Сегодняшнюю ночь он намеревался провести в пути, но теперь через пять часов проведенных в дороге, имел право передохнуть и поболтать с Маней.

Жена ответила сразу. В меховой безрукавке, с неизменной сигаретой в руке она сидела на своем привычном месте. Свет от бра, который они включали по вечерам Глеб приглушил соломенной шляпой, от этого в гостиной было настолько уютно, что Глебу отчаянно захотелось оказаться там прямо сейчас. В панорамном окне за Маниной спиной отражался и огонь камина и резные шкафчики на стенах.

— Дома тепло? Ты в шкурке.

— Я на веранду выскакиваю — компот остужаю.

Глеб опустил глаза в чашку с кофе, эх с каким удовольствием выпил бы сейчас пару кружек домашнего компота из яблок и смородины с травками. Выцеживать напиток из кастрюли жена ему никогда не разрешала, на стол компот попадал уже в одном из глиняных кувшинов, которые Маня и покупала, выпрашивала у знакомых и хранила подвешенными за ручку на гвоздях вбитых в верхнюю балку веранды.

— Что нового? — спросил Глеб вглядываясь в картинку на экране.

— На вверенном мне объекте все в штатном режиме, — доложила Маня. — А вот на удаленном периметре…

И Маня принялась излагать военные сводки за которыми, Глеб не сомневался — следила целый день.

Кто бы мог подумать, что шутка «Погреб маловат, при бомбежке негде будет спать» станет когда-нибудь правдой. Истребители над Метавой не летали, но премьер министры Литвы и Латвии публично обратились к гражданам своих стран призывая их терпимо относиться к тем, кто говорит по-русски. Оказывается, что в некоторых магазинах продавцы не давали сахар и хлеб, если покупатель имел неосторожность спросить товар на русском языке.

— В Латвии такого быть не может, а вот насчет Литвы не знаю. — Подвела итог доклада Маня. Сама она в город выезжала редко, только в случае крайней необходимости, зато и дня не проходило, что бы к ним в дом кто-нибудь не приезжал. По выходным Витас с двумя детьми. С утра друг выезжал из Шауляя в Ригу, чтобы проведать дядю, а под вечер семейство появлялось в Зеидонисе. Дети сбрасывали рюкзачки и неслись на второй этаж. Там крутили педали велотренажера, дрались за кресло-качалку. Дом гремел от топота ног, птицы ретировались от шумных гостей, а коты радостно носились за шустрыми гостями. Три часа тарарама вносили сумятицу в размеренную жизнь семьи. Но Маня знала, как успокоить ребят. Стопка тонких блинов с клубничным вареньем и сметаной и пару кувшинов с компотом. Блинами ребята наедались так, что лениво расходились по крохотным спаленкам, чтобы заняться айфонами. Взрослые у камина тихо разговаривали о котах, родственниках. За десять лет дружбы тем для беседы было много. Еще месяц назад Витас с Глебом договорились — Маня с Глебом возьмут ребятишек летом на месяц, они учат русский язык, а практики не хватает. Приедут или нет теперь брат с сестрой, Глеб не знал. Вчера он вдрызг разругался с Витасом: друзья не сошлись в позициях по поводу войны на Украине. Глеб, как и Маня потихоньку теряли друзей. Какими бы реальными не казались вчера планы, теперь спустя день другой они казались подвешенными в неизвестности. Два года назад в пандемию неожиданно отменили поезда «Рига — Москва», «Рига — Санкт-Петербург». Маня все ждала восстановления. А потом пришлось отправиться в Москву автобусом. Это было еще то путешествие. Из Риги автобус доставил пассажиров только до границы, и они, прихватив чемоданы и сумки цепочкой потянулись через нейтральную полосу. Удовольствие сомнительное, особенно зимой. Часа через три после таможенного досмотра и проверки документов пассажиры загрузились уже в русский автобус и продолжили путь. Теперь отменили авиаперевозки, а вчера вечером на ДЕЛФИ появилось объявление в котором извещалось, всем кто проживает в Латвии по виду на жительство следует сдать документы не позднее, чем через три месяца и покинуть страну. Даже думать не хотелось о том, как все будет, если сейм узаконит такое решение. Вот Мане с Глебом куда? У них за 15 лет здесь все и дом, и хозяйство… Повздыхав, Маня с Глебом попрощались. И несмотря на разделявшие их 800 километров подумали об одном и том же — как хрупко все вокруг, ненадежно.

Глава 6

В темноте дорога сужается до светового коридора. Едешь и такое впечатление, что вокруг ничего нет, разве что сумрачные силуэты деревьев. В восточной Европе перегоны между населенными пунктами на много больше, чем в Германии или Франции. К вечеру Глеб уже ехал по Польше. Здесь и плотность населения значительно меньше и живут люди куда скромнее. Скромное освещение улиц и домов не создавали праздника, даже если дорога ведет путешественника через городок.

Глеб уже час не въезжал ни в город, ни в поселок, включил спокойную музыку — на ее фоне думалось и мечталось легче.

На заправке Глеб наконец решился и отправил сообщения по трем добытым из контактов Вадима телефонам, один из которых принадлежал как раз охотникам. Скорее всего, ребята уже уехали далеко от Микулова, получат сообщение, пока вернуться пройдет пару дней. Еще уйдет время на то, чтобы понять, что никто из медперсонала сообщений не отправлял. Хотя бы потому, что современным чехам и написать, и сказать что-нибудь на русском языке сложно, но охотники поймут это, когда пообщаются с медсестрами и врачами. Словом, пока суть да дело, пройдет три — четыре дня. За это время Глеб доберется домой, и там они с Маней уже решат, что делать. Глеб очень надеялся, что, получив сообщение Пугайло оставит в покое детей, а может и Марину отпустит. Дескать, пусть жена едет выхаживать дорого супруга, а за процессом реабилитации проследят его помощники. Они заинтересованы, чтобы болезный поскорее поправился, заговорил и точно указал координаты нахождения и денег и документов.

При самом плохом раскладе Глебу придется отдать бандитам все…, ну кроме денег, конечно. А может, они с Маней соберутся и уедут. Куда? Да хоть на Гоа. А почему, нет? Конечно, бизнес с отъездом придется оставить на партнера, канал переориентировать. Но это в самом крайнем случае. Откровенно говоря, из дома Глеб всегда уезжал не охотно, а обратно летел как на крыльях. Так что с трудом мог представить переезд куда-нибудь хотя бы даже всего на полгода. Казалось немыслимым остаться без уютных верандочек с диванами и креслами, увитыми летом виноградной лозой. Без норки, так называл свою спальню размером два на метр семьдесят, куда помимо кровати, подвесного шкафчика для одежды он умудрился втиснуть угловой стол. Зимой норка служила Глебу еще и рабочим кабинетом. У Мани норка своя, разойдутся каждый к своему компу и встречаются в гостиной. Весной Глеб переселялся с компьютером на веранду, и даже засыпал там. Свежий воздух — У Веранды были закрыты только две торцевые стены, так что спал Глеб практически на улице. Огромный плюс, если учесть его давние проблемы со сном. С детства он сова. Читал с фонариком фантастику под одеялом, когда был школьником. Позже в военном училище тоже умудрялся полуночничать. А уж теперь и подавно: засидится у компьютера, пока не упадет и не отрубиться. Случалось это всегда резко, — будто кто-то невидимый приходил и выключал мужика. А когда наутро Глеб обнаруживал себя заботливо укрытым спальным мешком, удивлялся, когда Маня умудрилась это сделать. Он еще подбирал музыку для ролика, а она уже видела десятый сон. Если смотреть со стороны эти радости жизни многим могут показаться слишком маленькими, чтобы за них держаться. Но для самого Глеба они значили слишком много.

Да, он мечтал переселиться туда где не бывает зимы, даже вполне явственно представлял себе как живет в стране, где всегда тепло, но каким то загадочным образом трансформировался на Канары или на Гоа с садом, домом, Маней и котами. Понимал — нереально, но можно хотя бы помечтать и порадоваться.

А потом, кто сказал что надо быть рациональным всегда, строить планы просчитывая каждый шаг? За пару дней с начала войны на Украине мир перетряхнулся и перевернулся. Люди едва успевали следить за калейдоскопом тревожных новостей. Им даже казалось — если выключить все сети, не смотреть телевизор и не слушать радио, то все будет хорошо. Но события дробятся на детали и настигают тебя в самый неожиданный момент. Вадим заболел не потому что по Донбассу бьют из крупнокалиберного оружия. Да и сам Глеб, когда завернул на площадь города Микулов, банально испить чашечку кофе и предположить не мог, что после встречи с Кузькиным его путь резко изменит траекторию. Он тогда еще не знал, что Путин признал мятежные народные республики и даже после этой новости мирового масштаба в чешских и польских провинциях ничего не изменилось. Или Глеб просто не заметил этих перемен?

Фары высветили на обочине две машины и четыре силуэта. «Авария?» — промелькнула мысль, а взгляд уловил руку, занесенную для удара. Только совсем приблизившись, Глеб увидел, как три крепких мужика избивают четвертого, он резко затормозил и вывернул руль, стараясь выехать на обочину встречной полосы. Субару истошно завизжал тормозами, и его развернуло на 180 градусов, при этом зад машины как корова языком, слизал двух драчунов с дороги. Третий замер с поднятой рукой и в тот же миг от удара в челюсть, кубарем отправился за собратьями в кювет. Глеб выскочил из машины, глянул на окровавленного мужика и махнул рукой.

— Быстрей садись! Поехали!…

Тот буквально свалился на правое переднее сидение, Глеб дал по газам. Пассажир тяжело дышал, промакивал рукавом кровь на лице, а субару, несся по световому коридору на всех парах, отыскивая съезд. Ему надо было срочно остановиться в стороне от дороги, выйти покурить осмотреть машину и подумать.

Наконец он свернул с дороги на грунтовку и скоро оказался в небольшом поселке. У дома с вывеской «Склеп» на крохотной стоянке Глеб припарковал субару. «Склеп», на польском, значит продуктовый магазин. Ночью он закрыт, стоянка пустовала и лучшего места, чтобы отдышаться просто не найти.

— Виктор. — Представился пассажир. — Спасибо.

Глеб тоже назвал себя и вышел. На правом заднем крыле он обнаружил вмятину, вот и весь урон от столкновения. Разглядывая небольшую вмятину, Глеб надеялся, что драчуны приземлились мягко, не ударились головами о какой-нибудь придорожный камень и остались живы.

Виктор тоже вышел. На полторы головы выше Глеба, плечистый накачанный он каждым своим движением источал силу.

— Хохлы, увидели мои номера, подрезали, и давай руками махать. Один нож достал, если бы не ты…

— А что с номерами не так?

— Белорусские, я домой из Австрии еду. Спрашивают: «Россия агрессор?!» Я плечами пожимаю, а дальше наезжают «Слава Украине!», я опять промолчал и получил первый удар.

— Патриоты значит, только родину защищают издалека…

Вот они шальные пули последних событий… Глеб достал из багажника бундуль с водой.

— Умойся я полью. И куртку надо поменять, кровь на ней и рукав оторван.

Куртку положили в пакет и отнесли в мусорный бак. Глеб выдал пострадавшему свой свитер и безрукавку. Виктор осматривал себя в зеркало заднего вида, провел пятерней по волосам. Приметное лицо: на левой щеке вызревает синяк, разбитая губа припухла.

— Тогда считать мы стали раны… — продекларировал Глеб, и мужики заржали, да так громко и от души, что другого слова в данной ситуации не подберешь.

— Что с документами?, — Отсмеявшись, спросил Глеб.

Виктор продемонстрировал бумажник — все на месте. И пояснил — в дороге, разное бывает. Теперь два года путешествую в командировочных штанах. Виктор продемонстрировал глубокий карман на бедре. Клапан закрывался на две пуговицы, а внутри два отделения с молниями. Глеб вспомнил, как в 90-е, ходил с кенгурушкой на животе, так называли тогда поясную сумку. Одна беда замок на ней ненадежный. Он и подвел в самый неожиданный момент — поехали с друзьями в Геленджик, решили прокатиться на подъемнике. Замок расстегнулся, и сумка улетела вниз. Хорошо приятель взял с собой детей на отдых. Подростки весь световой день обшаривали склон и нашли-таки кенгурушку в целости и сохранности. Глеб тогда вышвырнул сумку в мусорный бак, тут же купил другую, похожую на планшет. Длинный ремень регулировался под любой рост, Глеб перебрасывал ремень через голову на левое плечо, размещая сумку так, чтобы отделения сумки находились справа. Надежно и удобно. Правда, когда садился за руль сумку снимал и клал на заднее сидение. Случись ему экстренно выскочить из машины, планшет останется в салоне, а это не хорошо.

Раньше были другие варианты. Барсетку, с ремешком для запястья в Голландии он умудрился потерять. Случилось это ночью, остановился с перегонщиками у кафе, перекусили, двое вышли первыми, чтобы покурить, третий замешкался и пропал. 5 минут его нет, десять — не выходит. Пришлось отправляться на поиски. Обнаружилась пропажа в туалете. Молодой паренек впервые увидел клозет с автоматическими щетками. Паренек от такого сервиса сначала ошалел, потом принялся делать селфи. Раз пять спускал воду, фиксируя на камеру каждую деталь санитарного процесса. Спускается вода, параллельно льется жидкость типа утенка, и щетки по кругу начищают мыть унитаз со всех сторон. От увлекательного занятия его оторвали старшие товарищи. Перегон был сложным, до места ночевки оставалось часа полтора езды. Все хотели в душ и в люлю, так что досталось пареньку по первое число. Сели, отъехали пару километров и тут

Глеб вспомнил, что барсетку оставил на крыше машины. Поставил, пока курил, и забыл. А в ней налички 10000 евро, документы, кредитные карточки. Глебу повезло и тогда. Отыскал он в 300 метрах от места перекура сумку, правда по ней успели проехать несколько машин, пострадала только кредитная карта, с документами все обошлось. А часть денег из барсетки высыпалась. Подсвечивая вокруг телефонами, общими усилиями собрали, пересчитали — не нашлась только одна сотка. Глеб хорошо осведомлен о своей рассеянности, старается быть внимательным. Но получается не всегда.

— Деньги и документы водителя должны быть на трупе. — Виктор похлопал ладонью по бедру. И Глеб подумал, что надо приобрести и себе такие же командировочные штаны с вместительным и надежным карманом на бедре. Пассажир продемонстрировал емкость кармана вынув из него бумажник, салфетки пачку сигарет и две зажигалки. А напоследок извлек еще и антиковидный пузырек с септиком, пшикнул из него на разбитую губу.

Мужики стояли у машины, разговаривали. Но каждый думал о своем. Глеб о том сильно ли пострадали те на дороге, а что если в кювете два трупа, а третий без сознания?! Не дай бог! Виктор беспокоился о машине и грузе, в багажнике лежали запчасти для заказчика. Стоимость груза около 2000 евро. Жизнь она, конечно, дороже, но с большими долгами она эта самая жизнь будет и тяжелее и чернее.

— Что делать будем? — спросил Глеб.

— Надо бы фольксваген забрать. — Озвучил свои мысли Виктор.

— Можно вернуться, отъехали мы недалеко, километров на пять. А если на обочине будет полиция и скорая помощь…?

— Проедем мимо?

Глеб осмотрел нового знакомого, рукава свитера заканчивались в пятнадцати сантиметрах над кистями, безрукавка едва прикрывала спину. На правой руке свежая ссадина плюс синяк на лице — для полиции готовый экземпляр. Виктора конечно отпустят, разобравшись в ситуации. А вот Глеба отправят в кутузку — сначала за ДТП с пострадавшими, а потом после осмотра машины с одеждой, двумя паспортами Вадима, да еще и с пол лимона баксов… Запишут чего доброго в шпионы. Вот уж поистине — из огня да в полымя.

— Слушай, у меня для тебя куртка есть, вспомнил Глеб о мешке с одеждой Вадима. — Думаю, хозяин возражать не станет. Да не сможет пока.

Красный пуховик и кепка изменили облик белоруса. Виктор напялил еще солнцезащитные очки.

— Да, для маскировки неплохо, но только не ночью.

Напряжение стало спадать и оба почувствовали озноб.

— Сейчас бы горяченького глоток.

Нашлось и это. Термос Глеб заварил на стоянке, это значит где-то полтора часа назад, а походный синий кувшин температуру держит до четырех часов. Согрелись, закусили чай двумя квадратами шоколадки и решили вернуться к месту событий. Если все живы и покалечены не сильно, то с дороги вояки убрались быстро. Мало ли, белорус в полицию отправился. Живой Виктор для соловьев разбойников опасен. Скорее всего драчуны и Гольф не тронули, и стоит он, одиноко дожидается хозяина. Дорога местного значения, ночью машины там практически не ездят и времени прошло не больше получаса, даст бог все обойдется.

— А ключи от машины где?

Виктор лукаво улыбнулся и выудил из кармана связку — второй комплект.

— Хозяйственные вы белорусы. — Искренне восхитился Глеб вслух, а про себя добавил: «И везучие». Чтобы из такой передряги на своих ногах и с полным комплектом документов?!…

Логический анализ в любой ситуации лучший помощник. Через 15 минут они прибыли на место. Фары высветили одинокий Гольф с распахнутой водительской дверью. Багажник закрыт — что обнадежило.

— Сейчас пересаживаешься и уезжаем в связке. Теперь мне твоя помощь понадобиться. — Виктор кивнул. Пересел в Гольф, машина запустилась без проблем.

На рассвете они без приключений добрались до назначенного Букингом места, заселились в предместье Ольштена на ночлег. По дороге в магазине при заправке купили печенье, четыре пакетика растворимого кофе с молоком, орешки и пару бутылок воды. Перекусить хватит, решил Глеб, а полноценный завтрак они организуют утром. Теперь предстоит почиститься, отдохнуть. Неплохо бы поспать, но Глеб сомневался, что у него это получиться. Слишком много потрясений для одного дня.

В апартаментах помимо душа и кроватей был отличный балкон с двумя креслами столиком и пепельницей.

Глеб кивнул в сторону пепельницы:

— А ты говорил 60 евро за сутки дорого! Это же полный сервис. Пан Януш, еще и завтрак горячий к 9.00 обещал.

До завтрака оставалось без малого три часа. Виктор сразу включил чайник, засыпал в кружки по полторы ложки растворимого кофе и распотрошил пачку печенья. Глеб же включил компьютер, просмотрел телефон. От дочери Вадима пришло сообщение: «Папа в больнице, город Микулов. Не могли бы вы навестить его? Расходы мы оплатим. Позвоните мне пожалуйста». «Это непременно» — послал он Анжеле мысленный ответ, но только после завтрака.

Виктор позвал к столу, куда хозяйственный попутчик успел переместить из уцелевшей дорожной сумки половину круга домашней колбасы, 4 вареных яйца, и целую буханку хлеба. Продовольственное изобилие дополняла початая пачка масла нож, ложка и две пластиковые вилки, которые они прихватили на заправке. Ели с аппетитом, Глеб налег на колбасу, нахваливая ее. Нарушил диету, намазал маслом хлеб.

— «После сытного обеда, по закону Архимеда…» — начал Виктор курсантскую прибаутку, Глеб перебил и внес в нее коррективы:

— надо бы перекурить.

Мужики перебрались на балкон. И пошел разговор. Виктор закончил Рязанское десантное училище. Прошел две горячие точки, женился. Через неделю собирается отмечать юбилей совместной жизни. Живут с родителями в частном доме под Минском. Старшая дочь, Нина, уже заканчивает школу. Близнецы-сорванцы Витька и Митька ходят в третий класс. Жена и родители заняты хозяйством — корова, свои поросята, сад и огород. Не голодают, а вот копейку Виктор зарабатывает один. У стариков конечно пенсия, только что это деньги?! Раньше он с бригадой ездил на стройки по Европе. А после неудавшегося в стране переворота, с заказами стало сложнее. Теперь придумал возить под заказ запчасти. Не густо получается. Хотел было вернуться в армию по контракту, но жена сказала, как отрезала: «Не пущу!». Родители без колебаний приняли ее сторону:

— Дед твой родину защищал, бесплатную медицину, жилье, образование, а теперь за Нинкин институт придется уйму денег выложит! Случись что — воевать ты будешь за олигархов. А любы они тебе, сынок?

Виктор с отцом соглашался. Олигархов он не любил, считал ворами и предателями, но по службе откровенно скучал. Ему не хватало прыжков с парашютом, бега с препятствиями, армейского быта и шуток. В сельской школе взялся вести кружок самообороны, показывает ребятишкам простые приемы борьбы. Хоть какая-то отдушина. Но после неудавшегося переворота, о контракте он стал задумываться все чаще. Полагая, что, отстояв родину перед лицом врага внешнего, хватит сил и с внутренним разобраться. Дончане вон 8 лет на своем стояли, Ахметова послали куда подальше.

— Я здоровый крепкий мужик, качественно обученный, натренированный и дома

сижу. Контрактники получают сейчас больше, чем я смогу заработать. Да и заварушка сейчас на Украине, наслушался их пропаганды так, что руки чешутся. Сам видел, какие бэндэрюгенды разъезжают по Европе. Каждому не больше 25-ти, а как опасно заточены! По уму надо бы надавать им как следует, а потом показать всему миру — кто там геройски в окна луганских домов гранаты бросает. И почему.

Глеб слушал, молча кивал и раздумывал в каком объеме рассказать Виктору о собственной проблеме.

Почему-то он не сомневался, в ближайшие три четыре дня боевые навыки белоруса ему очень понадобятся. Решил изложить историю он начала до конца, рассказать обо всем по порядку, промолчав только о деньгах. Они, как известно, любят тишину.

Выслушав исповедь Глеба, Виктор предложил позвонить охотникам, отдать документы комп и с чистой совестью на свободу. Лучше конечно вернуть все в руки полковника, но где этого Пугайло искать?

Глеб с сомнением покачал головой — теперь он был в курсе пугайловской сделки, а значит уже мишень для нечистого на руку полковника. А у последнего возможности, похоже, немалые. Лучше бы сдать Пугайло военной прокуратуре. Отправить туда копии документов и дело с концом. Только нет Глеба уверенности в том, что спецы успеют заняться полковником до того, как он займётся детьми Кузькиных.

— Поторопился ты с рассылкой сообщений, дружище. — Посетовал Виктор. — Больного они возьмут под контроль, если уже клинику не обложили. Детей оставят в покое, но ведь и просекут — раз машина исчезла со стоянки после госпитализации хозяина, значит, есть еще кто-то в этой теме. Будут искать и найдут, не сомневайся. Готовиться надо к этой встрече! Хорошо готовиться. — Белорус сжал кулаки. Глеб тоже сжал свои и невольно отметил, что у него эти кулаки в три раза меньше.

— Согласен. Мне бы скорее до дома добраться, жену подготовить. Партнера. Сдать машину и обратно самолетом за джипом. Оформить купимас — продавимас не проблема. Даже бланки есть, и документы от машины с собой. Поменяю перегонные номера и можно гнать машину, охотники ее не срисуют.

Оба замолчали и прикурили по новой сигарете. В дверь постучали — Януш пригласил на завтрак.

Глава 7

Просыпаться следует медленно, по капельке выдавливая из своего состояния сон. Чтобы, открыв глаза ты понял, что день встречает тебя ласковой улыбкой. Любой человек живет с мыслью, что любые проблемы ненадолго, решишь и заживется тебе спокойно и радостно. С этой святой верой и следует приступать к завтраку.

Глеб пять раз открывал и закрывал глаза, стараясь понять где находится. Только что Маня звала его на блинчики, он нежился под одеялом на веранде и слышал, как шипит сковородка. Блины у Мани получались ажурные и тонюсенькие. А он все лежал и в полудреме делал непростой выбор — понежиться еще или отправляться на блины. Выбрал последнее и открыл глаза. Взгляд уперся в скошенный потолок, жаль не дома, а значит Маня с блинами не что иное, как реабилитационный сон. Глеб переместил взгляд — за окном маячит чей-то силуэт.

«Гугл, Гугл, кто я? Гугл, гугл, где я? Гугл, гугл с кем я?». Разработчики новых технологий как пить дать ориентировалась на человеческую лень — зачем рыться в справочниках, запоминать факты, названия и время, проведи пальцем по экрану, нажми на пару кнопок и все что тебе надо знать в данную минуту узнаешь. Еще 15 лет назад Глеб не умел включать компьютер, а теперь без айфона не пойдет даже чистить зубы. Телефон должен просто лежать рядом — так спокойнее. Достижения науки и техники постепенно, но верно вырабатывали в инстинктах поведения и новые реакции. Получив в руки советчика по любому вопросу в виде айфона, люди массово повыбрасывали из квартир все справочники, разобрали книжные полки. Типа, зачем пыль собирать. Телефон маленький, легко помещается в кармане или сумке, всегда под рукой, всегда к услугам. Справка, новости, фильм, связь с родными и знакомыми. Здесь тебе и библиотека, которую не разместишь в квартире. Стоит вслух задать вопрос типа «А что это за город такой, Ольштын?» и получаешь мгновенный ответ: «Погугли, узнаешь». Гуглить Глеб не стал, ориентация в пространстве постепенно прояснилась. На рассвете они приехали в город Ольштын, помылись, поели, поспали. На балконе, Виктор которого Глеб буквально подобрал на проселочной дороге. Под рукой телефон, барсетка с документами. На столе открытый компьютер, у двери дорожная сумка с расстегнутой молнией, и распахнутыми краями. Открытая?! Глеб мигом катапультировался из кровати и ринулся к сумке, запустил руку, нащупал плотный сверток. Облегченно ухнул, вжикнул молнией и переместил ценную поклажу в угол.

Часы показывали 15.30. Поздновато для утра, хотя, как посмотреть — спать они с Виктором улеглись в 10.30. Пять часов сна в дороге это нормально, теперь поесть и за дела. Пока светло посмотреть город, экспресс-экскурсия обязательная часть программы. Они с Маней в Ольштыне уже были. Тоже проездом, но провели здесь часа четыре. В семейном архиве есть снимок: Маня в джинсах и футболке у алого кадиллака, а за спиной высотой в пятиэтажный дом так называемые Высокие ворота крепости. В своих путешествиях за десять лет они успели посетить как минимум три десятка городов, задерживались не везде, но снимали всегда. Некоторые кадры получались настолько удачными, что сами собой всплывали в памяти вместе со временем и обстоятельствами в которых они были сделаны. У телевизионщиков есть правило — не снято, значит, не было. Время показало — так оно и есть. Перелистывая архив Маня сокрушалась, а что как посбивают спутники, отменят интернет, исчезнет электричество и у нас не останется своей семейной истории. Да что там у нас — в мире не останется.

Глеб уловил воркующие нотки в речи Виктора и подумал — с женой говорит. Виктор вернулся, махнул рукой.

— Ольга переживает, сестра звонила из Одессы, звала ее с детишками к нам, выехать не могут. Даже на улицу лишний раз не входят, бояться встретить какого-нибудь недоросля с автоматом. На днях оружие раздавали всем желающим. Говорит нацики из города никого не выпускают. По сути в заложниках держат и своих и чужих. Когда уже Одессу отобьют… — Виктор включил чайник, привычно насыпал в кружки по ложке растворимого кофе.

Глеб одобрительно наблюдал за этими действиями. Хлеб, масло, колбаса, печенье — вчерашний продуктовый набор быстро материализовался на столе…

— Что там еще по фронтовым сводкам, Харьков не взяли?

— Окружили. У батьки договорились, что откроют для беженцев гуманитарные коридоры.

Виктор привычно сказал, «У батьки», хотя переговоры проводились в Гомеле, но это у «батьки» звучало информационно емко, так почтительно Виктор называл «диктатора», которого совсем недавно под соусом народного недовольства, западные партнеры пытались свергнуть, а еще лучше убить. Виктор с семьей тоже народ, та часть которая не ходила по улицам Минска, требуя демократии, лучшей жизни, ананасов и вообще всего хорошего. И эта часть в тысячи раз превосходит число бузотёров с флагами на площади. Батька не испугался, страну не покинул, как Керенский и Янукович. Он вообще нестандартная политическая фигура, умудрился в стихии капиталистического рынка, сохранить белорусский островок социализма. Революция достоинства в Минске не победила, а народ по мнению Виктора живет достойно. А батьку своего теперь белорусы, наблюдая за военными сводками Украины, благодарят.

— Мы многого не знали в сентябре, Нина начиталась в интернете, и рвется в Минск. «Там вся молодежь, весело, буду потом детям рассказывать, как новую жизнь начинали». Хоть в погреб под замок сажай. Жена плачет, дед с бабкой увещевают Нинку. А я ремень принес и всыпал ей от души. Подулась пару дней, а потом, когда все улеглось, призналась — свидание ей ухажёр на площади назначил. Познакомились по интернету, и должна была Нинка на реальное свидание идти. Почему-то обязательно в белом платье. Там таких девчонок в белых платьях целая колонна на свидание пришла.

— Время многое объяснит и рассудит. У нас в Белоруссии, в России и на Украине все наладится. — зафилософствовался Виктор.

По его философии получалось — пройдет время, люди вернуться к привычной жизни. Они всегда возвращаются, спрячут горькие воспоминания в потайной уголок памяти, чтобы они не мешали жить, растить детей, внуков. Работать, сажать картошку, варить варенье и надеяться, что своим трудом человек пополняет копилку светлого будущего для детей своих, внуков и правнуков. А как иначе жить? Надо чтобы спокойно было в настоящем, заманчиво в будущем, а прошлое в памяти, как опыт и урок.

Глеб, слушая, соглашался. Войны были во все времена, и по разным поводам. И Ольштын за свои шестьсот лет менял владельцев. Так было практически на всех европейских землях. Хозяйничали здесь и тевтоны, и шведы, и поляки. А историческая память живет строениями, известными именами. В Ольштене жил и работал Николай Коперник. Он вошел в мировую историю как автор целого ряда астрономических открытий. Представьте, Коперник был мэром Ольштына, правда давно, еще в начале 16 века. Забот у мэра, как правило, много, Коперник заселял людьми окрестные села, следил чтобы в городе была вода, продукты, порядок. Ученый успел составить целый трактат о денежной единице. Глеб подумал, что скорее всего, Николай Коперник был совой. Одно непонятно, когда он вообще умудрялся спать, ведь наблюдать за небесными светилами можно только ночью, а днем приходилось выполнять обязанности мэра. Коперника жители города чтут, на стене в апартаментах Виктор долго рассматривал его портрет, потом залез в Гугл и все выяснил про забавного старика и про три остальные картины маслом с изображением замка, костела и крепости. Не всегда Ольштын был спокойным и уютным городом, он пережил четыре пожара, в начале семнадцатого века эпидемию чумы, которая уничтожила почти целиком население города.

Новая напасть — ковид-19 практически уничтожил туристические потоки. Люди надели маски на улицу выходили в случае крайней необходимости, ворчали, но послушно сидели по домам чтобы не заразиться. С надеждой ждали спасительной вакцины. Казалось это навсегда — в гости больше никто ходить не будет. А сегодня ковидная напасть можно сказать исчезла, о ней практически перестали говорить, на повестке дня вторжение России на Украину. События трагические, тут не поспоришь, но и они скоро уйдут в историю. Информационная пыль осядет, а вокруг из тумана лжи будут проступать реальные картины, сложив которые в мозаику каждый желающий думать и понимать, сможет оценить реальность и определить свое крохотное местечко в ней.

А пока мир оказался под ковровыми информационными бомбардировками. И неважно из какой точки мира запустили кассетными снарядами фэйки, и какой силы «ядерной ложью» их начинили. Новые технологии форматируют мир по-новому, точными ударами поражая каждого вирусами ненависти и страха. Подключился к сетям и все ты стал мишенью. Цель этого обстрела испугать, разозлить пробить эмоциональную защиту каждого и взрослого и ребенка. Информационную пристрелку начали 8 лет назад, и поднаторели настолько, что сначала свели с ума целую страну Украину, а затем и весь мир.

Иначе как объяснить, что в латышской Елгаве восемь третьеклассников устроили пикет перед окнами здания давно заброшенного строительного треста. Здание кто-то приватизировал и теперь получает исправную арендную ренту со свадебного салона, мастера по изготовлению ключей и ремонту молний, кофейницы, стоматологии и еще десятка частных предприятий. Великий рассказал, как детишки выстроились в ряд, достали из рюкзачков по листку формата А4 и разом подняли над головой плакаты на английском языке:

— Я перевел: «Путин! Руки прочь от Украины!». Ну для кого они их писали и раскрашивали фломастерами?! — «Великий» буквально захлебывался от возмущения. — Сомневаюсь, что они понимают, чего требуют и от кого? Я точно не могу позвонить в Кремль и приказать Владимиру Владимировичу. И никто в наших офисах не может. Это же педагоги организовали, взрослые.

Великий так разволновался, что даже не поинтересовался, где сейчас Глеб. Как машина и когда его ждать.

— Учитывают они, что Елгава процентов на сорок русскоязычный город? Думают, что среди семи одноклассников как минимум трое русских… Принесут они домой эти плакаты, раскидают по Тик-Токам селфи, и будут считать, что сделали доброе дело. А родители тем временем на кухне будут волноваться как там в Харькове их знакомые выживают. И что, с двоюродным братом, который служит летчиком в России жив или нет?

Им и в голову не придет, что за стенкой играет в стрелялки их оппонент. У детишек десяти лет от роду родители уже не рассматривают с восхищением корявые поделки. В лучшем случае изучают дневник с оценками. Школьники Мариуполя могли бы отправить в Тик-Ток свои фотографии, например, разрушенного не Путиным и не российской армией многоквартирного дома, в подвале которого прятались 300 человек. Или припаркованного под окнами класса танка. Да только латышская, немецкая, нидерландская ребятня этих кадров не увидят. Западные интернет ресурсы их просто забанят. Зачем смущать европейцев жестокостью «демократической» Украины? А потом будут удивляться — пока все боялись ковида, на мир обрушился вирус куда страшнее — вирус ненависти, страха и раздора.

Николь учится в школе небольшого нидерландского поселка. Ей тоже десять лет, и вчера с занятий ее выгнали одноклассники, Николь гражданка Нидерландов говорит на двух языках и преуспевает в третьем. Вместе с классом ходит в бассейн, носится с детишками по площадке. Да вот беда — мама у нее русская. Покойный папа был потомственным голландским фермером, а мама подкачала не там родилась. Да, раз в год они с мамой летают в Москву к бабушке это все ее прегрешения. Одноклассники утром собрались гурьбой стали улюлюкать, толкать Николь и кричать: «Уходи, ты злая, ты русская».

Горячие головы придумали закон — лишить всех русских видов на жительство разом. Сейм Латвии закон отклонил, а премьер-министр набрался мужества и публично заявил: все жители страны — латвийцы, независимо от национальности. Но если принять во внимание, что в Кишиневе украинцы потребовали от владельца отеля говорить с ними по-украински, то кто знает не проникнет ли в небогатую европейскую Латвию вирус украинства чуть позже. К слову, министра иностранных дел Германии, с похожими заявлениями, русские ресурсы процитировали, а лидеру Латвии, где русских почти треть страны ни слова благодарности. Это были цветочки, созрели и первые ягодки — в Европе отказались лечить онкобольных детишек из России, всех отправили домой.

Новости как горох сыпались от знакомых: кто звонил, кто размещал в соцсетях фотографии. Глеб с Виктором обменивались ими прихлебывая горячий чай.

— Чего доброго и Гетто начнут открывать… — Глеб встал и направился к балкону.

— Эта зараза похуже ковида, Откуда она?

Глеб ткнул пальцем в телефон. И тут же представил, как с экрана во все стороны расходятся лучи, под которыми человек спит, пьет чай, разговаривает. Любит, целуется, наслаждается струями воды под душем, полагая что никто его не видит. А лучи от айфона сканируют каждое движение и звук, и все это отправляют в пространство. Человек просматривает новости и периодически вздрагивает. Как-то так получалось, что приятные или радостные сообщения исчезли из информационного потока. А человеку патологически нужны радость, любовь, забота. Ему необходима гордость за успехи своих детей, за страну, опираясь на эти маленькие плюсы в активе жизни он будет надеяться, что он не один. Увы, новости с каждым днем все больше заставляют его бояться неизвестного вируса, колебаний валютного курса, повышения цен…, теперь уже и войны. Эффективней всего было бы закрыть уши и глаза, не включать телефон, но куда без айфона или смартфона? «Не попить без грамоты, не поесть, на воротах номера не прочесть» этот фрагмент из детских стихов в современном мире правильно будет декларировать так «Не узнать без Гугла, где присесть, не понять без главного, что поесть». Да без него еще не расплатиться за покупки в магазине, не проложить маршрут. Интернет за пару десятилетий подменил большую часть реального мира. Не оставляя человеку времени остановиться и задуматься.

— Где сегодня искать правду особенно детям, тут и взрослый голову сломает, пока разберется… — Виктор слышал сетования «Великого».

— Правду? Сейчас погуглим. — пошутил Глеб. Но глянув на экран засмеялся. — Прикинь нашел целая улица ПРАВДЫ!

Мужики переместились на балкон и включили канал, который так и назывался «Улица правды». Звучит обнадеживающее, а что за вывеской?

«Украина вторая по размеру территории страна в Европе, а её армия по численности третья. Так что российские военные не предполагали, что операция пройдет легко. В первые несколько дней они заняли обе стороны Днепра, приостановили поставку ГСМ и техника ВСУ осталась без горючего. Поставляя оружие запад ожидал скорой и сокрушительной победы нациков над Донбасом и Луганском. И когда не получилось, началась истерика» — Глеб с Виктором притихли. — По сценарию клоун Зеленский должен был водрузить победный флаг, а западные медиа украситься заголовками: «Клоун победил злобного и страшного Путина».

Глеб и Виктор склонились над айфоном, русского телевидения в Европе теперь нет, а интернет — порталы из РФ Ютуб просто блокирует. Как только от карательных медиаторов увернулась эта «Улица правды»?…

-Я так в детстве Радио Свободы слушал. — Улыбнулся Глеб. — Интересно, кто это говорит.

Вернулись в начало передачи, оказалось — военный конфликтолог Сергей Колмагоров разъясняет слушателям и немногочисленным журналистам в чем успехи и ошибки операции российских войск на Украине. Первая фаза операции — подготовка для принятия основной группы войск завершилась на сутки раньше, чем планировалось. А с началом операции по демилитаризации и денацификации, РФ опередила запад на двое суток.

Виктор удовлетворенно кивнул.

— Я слышал, что потери у наших большие. Целые колонны уничтожены.

Глеб поднял руку и кивнул на айфон. Конфликтолог, как будто услышал Виктора и предложил слушателям не паниковать, а противопоставить грязному потоку фейков логику. Например, если военные госпитали не развернуты, значит потери не критичные. Обольщаться не надо — ошибки есть, большой процент небоевых потерь техники, целые колонны оставленных на пустой дороге показывали в интернете. Украинцы говорили, что доблестные воины ВСУ разгромили бригаду противника. Наши опровергали. А на самом деле колона встала потому что не успели обеспечить ГСМ. Как такое получилось?

— С этим разберется военная прокуратура. — Конфликтолог сказал, а Виктор не сдержался:

— Правильно! — рубанул он ладонью.

Глеб горько вздохнул — клоны Пугайло в армейских структурах есть, да и в правительственных тоже.

«Улица правды» порадовала двух офицеров. Тем более, что по словам эксперта: мировое военное сообщество считает на примере операции на Украине Россия явила миру армию седьмого поколения. Войска действуют точечно, не применяют ковровых бомбардировок, стараясь сохранить гражданское население. И верный был подведен итог:

— Внешних врагов равных по силе у России нет. Есть внутренние.

Офицеры на балконе частной польской гостиницы переглянулись и согласно кивнули друг другу. Факты, которые один за другим приводил эксперт только подтверждали то, о чем оба догадывались давно. После Майдана власти выделили огромные деньги на создание и расширение проекта «Русский мир». Он должен был объединять всех несогласных с политикой майдановской власти. Администрации президента бодро докладывала — число русского мира на Украине растет и множиться, людей много, и они с нетерпением ждут поддержки из России. Стоит только продемонстрировать, что страна готова помочь в борьбе с нациками, а уж русский мир Одессы, Харькова, Запорожья покажет свою силу. Не показал…

Есть серьезные вопросы и к Центральному банку. К финансовой группе, олигархату?!

— Готов добавить и свои, — опять не сдержался Виктор. — У народа к олигархату накопилось так много вопросов, что руки чешутся.

— Экий ты воинственный. — Попробовал сбить накал страстей Глеб. — Ты сначала со своего белорусского олигархата спроси, а потом и к российскому перейдешь.

— Спросим, будь уверен. Я не один хочу им счет предъявить. А Олигархи у нас одни, они без границ и ограничений гребут.

Действительно, и в Минске и в Москве цены взмыли вверх как гелиевые шары. Памперсы за сутки подорожали в полтора раза. Люди шалеют у прилавков, а эксперт негодует в эфире: почему молчит правительство, антимонопольная служба, Минпром торг?

А как объяснить плотный поток фейков в «Телеграмм-канале»? Их так много, что впору засомневаться — на нашей ли территории базируется этот проект. Западники грозятся отключить Майкрософт. А где наши российские софты? Программисты еще 8 лет назад заявили — нет проблем, две недели, финансирование и будет своя платформа. Деньги выделили, но героические программисты за разработкой застряли. Оказывается, за право выполнять этот стратегический госзаказ с них запросили такой откат, что начинать работу просто не с чем. Тут военной прокуратурой не обойтись. И чем глубже погружаешься в дебри экономики, взаимодействия бизнеса и чиновничества, тем больше хочется позвать матроса Железняка.

— В Европе говорят, что это Россия развязала войну. Врут! В 14-м году, когда появился первый Минск наши были уже в Ялте под Бердянском, проблему можно было закрыть еще тогда. Но поступил приказ отойти. Почему? Военные приказы не обсуждают, а выполняют. Мои ребята были там. Матерились. — Виктор сжал кулаки. — Загнали на 8 лет Донбасс в подвалы. А по телевизору все о мире талдычили.

— Трактор в поле дыр-дыр-дыр. Все за мир, и мы за Мир. — Опять вспомнил детский стишок Глеб.

— Деньги у них на западе, а где деньги, там ум и сердце. — Не перешел на шутливый тон Виктор.

Офицеры помолчали, дальше вслушиваясь в эфир. Россия в Сирии продемонстрировала такой военный успех, что на западе твердо решили: «Проект Россия пора остановить!».

А первый решительный шаг на этом по сценарию должна сделать как раз Украина. Началась поставка оружия, военное освоение территории Украины. Готовились всерьёз. Зеленскому на первом этапе, не считаясь со средствами, предстояло уничтожить, Донецк и Луганск и выйти на Российскую границу. План запада не был секретом для Кремля, и он опередил Украину на двое суток. Мы не развязали войну, а пришли на нее. Война против России началась с Майдана в 2014 году. Кто не заметил, тот слепой. И если мы замешкались, то на Украину вошли бы войска НАТО. Оговорка Зеленского о ядерном оружии о многом сказала простым думающим людям. Специалисты же знали о планах разместить там ракеты с ядерными боеголовками. И в ближайшее время задействовать их, посылая на российские города ядерные бомбы с украинских аэропортов. Офицеры напряженно слушали эксперта, не проронив ни слова. Операция демилитаризации и Денацификации готовилась секретно. В Кремле знают кто внутри страны за родину, а кто «про деньги», поэтому от подготовки операции отключили большую часть управленцев высокого уровня. Так начло и стало полной неожиданностью для всех. Запад давно усвоил, Россию победить в боях невозможно, а вот разорвать изнутри получалось и не раз. Это надо понимать.

Мужики закурили. Помолчали. Что тут скажешь?

— Будем собираться? До Литвы нам по пути. А вдвоем надежнее. — Виктор посмотрел на Глеба.

— Да, сдадим номер, загрузимся, перекусим и в путь.

Выбрали кафе с видом на замок. Устроились. Куриный суп, салат, пюре с рыбой и чай.

Замок Ольштын — памятник средневековой крепостной архитектуры Польши.

— Построен в начале XIV века в 1370—1391 годах замок принадлежал князю, Владиславу Опольчику, а в 1391 году король Ягайло добыл его в результате недельной блокады.

— По-простому отжал, — перебил Глеба Вадим

Но на этом спор вокруг собственности не закончился в 1587 году замок атаковала австрийская армия, староста Карлиньский пожертвовал своим сыном-заложником и замок устоял. Через 80 лет замок разрушили шведы. Место завидное — рядом река Лына, по которой можно доплыть до польско-российской границы, а после её пересечения по реке Преголя можно добраться до Калининграда. Внутри на стене астрономическая экспериментальная таблица Николая Коперника С её помощью в 1517 году астроном проводил исследования по обозначению линии равноденствия, и она является единственным сохранившимся астрономическим прибором, собственноручно выполненным Коперником… Зачитав в вполголоса информацию, Глеб сделал снимок, так чтобы в кадр попала через окно стена крепости, и отправил Мане.

«Плавали, помним» — ответила и она и добавила три смайлика.

Мимо столика быстро прошел официант, через несколько секунд три человека группой направились к угловому столику, где вальяжно развалились двое мужчин, а третий успел встать. Воинственным тоном, на украинском он звал приятелей быстро на выход. Те направились к двери, но натолкнулись на двух официантов, которые встали на пути троицы.

Виктор заиграл желваками и тоже поднялся.

— В чем дело?

— Пан не платит. — Пояснил официант.

Троица злобно уставилась на Виктора, но оценив ширину его плеч и размер кистей рук, остались на месте. Глеб тоже поднялся, в это время в кафе вошли трое полицейских. Когда троицу увезли, официант принес поднос — кофе, пирожные.

— От заведения с улыбкой произнес официант.

Офицеры кивнули и махнули рукой. А официант объяснил — паны из Украины, вместо денег показывают паспорта, и говорят: «Мы за тебя воюем, а ты какие-то злотые требуешь» Мужики понимающе усмехнулись, а официант подытожил: «Сложно с украинцами, ведут себя у нас как хозяева. А говорят, что приедут сюда шесть миллионов. Зачем? Дома надо порядок наводить, а не в гостях».

Европейские политики, похоже, так не считают. Но официанта Владека они причислили к тому западному миллиарду, который как украинские пропагандисты называют «все миром» выступившим единым фронтом против агрессора России. Глеб с Виктором посчитали Индия, Китай, Белград, Эмираты, Иран — если не на стороне России, то как минимум, не осуждают ее. А это по численности населения значительно больше миллиарда.

Замороченные украинской пропагандой европейцы, спешно поколотили экономические горшки с Россией, начинают открывать для себя новые условия существования. В Латвии за один месяц февраль удвоились коммунальные платежи, стоимость литра бензина достигла 2,5 евро. А местного масштаба с гостями из Киева, Львова, Бердянска проявляются то здесь, то там.

Глеб вспомнил, как в дороге слушал ролик с участием известного экономиста Михаила Хазина, который утверждал бенефициаром украинского кризиса будут США. И пояснил, что жестокий кризис грозил Штатам в 1988-м, но тут СССР сдала политическая верхушка. Американцы объявили победу в холодной войне, а рынок постсоветского пространства расценили как добычу в этой войне. Золотой век Клинтонов закончился, тяжелой лавиной надвинулся на штаты новый кризис и теперь нужна новая жертва. Китай оказался не по зубам, Россия ощетинилась вооружением нового поколения. Зато абсолютно ручная Европа радостно и преданно бежит, задрав штаны за любыми призывами американцев. Упиваясь санкциями против Кремля и полагаясь на всесилие НАТО, Евросоюз дружными рядами идет в экономическую пасть американцев. Экономика с такими ценами на газ и бензин рухнет скоро, деньги сбегут в Америку, остается повязать на шею салфетку и достать столовые приборы чтобы, не спеша слопать новый кусок рынка….

Но в Европе Хазина не слушают, и вообще от русских ресурсов отгородились плотной стеной. А общий западный пропагандистский фронт выстроен по принципу: Есть два мнения, наше и неправильное. Глеб был не силен в проблемах мировой экономики. Но уже успел отметить — расходы на заправку в этой командировке действительно выросли на треть. И если бы не карточки Вадима Кузькина, лишний раз подумал бы, чтобы съесть в кафе горячий обед или нет. А о ночевке в отеле и говорить нечего.

Он вспомнил, что так и не перезвонил Анютке, дочери Вадима. Бедная девчонка. Пошлю ей сообщение на первой же остановке, а утром позвоню. Виктор держал скорость 90 километров, значит, в Каунасе они будут уже через сутки. Если, конечно, ничего не случиться. До первой остановки в городе Августов никаких происшествий не случилось. Часа через четыре, попутчикам предстоит попрощаться. Но они не знали, что в их планы снова вмешается «его величество случай».

Глава 8

В доме пополнение…, накануне позвонила любимая подружка — выручай. Оставлю тебе на неделю Снежка с Клаусом. Котик уже несколько раз гостил у Мани с Глебом. Это настоящий хвостатый барин: белоснежная шерсть, голубые глаза и прямо-таки панталоны мушкетера. Шерсть опушкой спускается к лапам кота, подметая пол. Семейная стая Бозя и Косматый всегда встречали Снежка спокойно. Делить им нечего это выяснилось при первой же встрече. Квартиранта привозили на побывку с собственным домиком, миской, набором паштетов, и сухого корма. Снежок не прыгал на личные тумбочки хозяев, не совал нос в чужие миски, не лез на руки. Ел исключительно на собственном подносе и, если Косматый, а чаще Бозя бежали снять пробу с его обеда, Снежок спокойно отходил и ждал. Маниным котам меню Снежка категорически не нравилось, но оба с упорством, достойным лучшего применения, каждый раз, когда приходило время обедать гостю являлись на дегустацию, пробовали и трясли лапами. Если бы у Мани были лапы, она бы тоже трясла ими от возмущения. Цена одного обеда для Снежка стоила столько же, сколько Маня с Глебом тратили на домашний обед. Снежок не выходил на улицу, не прятался за кустами, выслеживая наивных птичек, как Бозя с Косматым. Он часами сидел напротив клетки Клауса, и гипнотизировал канарейку.

Клаус выдавал такие заливистые трели, что Маня и сама порой заслушивалась, предполагая, что и кот большой ценитель птичьего пения. Как же горько она ошибалась. Полив цветочные кашпо на панорамном окне Маня спустилась с углового дивана и отыскивая глазами тапки наткнулась взглядом на Снежка тот спокойно шел в сторону ресторана, и бережно нес в зубах…, Клауса. Маня вскрикнула. Снежок от неожиданности выронил канарейку, птаха ринулась к клетке, мигом влетела и забилась в угол. Как получилось, что дверка осталась открытой Маня понять не могла. Но возблагодарила господа, за дворянские манеры хоть и белоснежного, но вполне себе дворового кота-эстета, который нигде кроме личного ресторана не станет кушать даже заслуженную добычу. Историю Снежка Теодора рассказывала не раз. Подобрала котенка зимой на стоянке супермаркета «РИМИ». Комочек забился под коробку и молча дрожал. Он был настолько грязный, что предположить в нем обладателя белоснежной шубки можно было, только обладая исключительной фантазией. Теодора малыша отогрела, отмыла, выкормила из пипетки и разбаловала донельзя. Снежок категорически не хотел оставаться один дома даже на несколько часов, и колотил все, что оставалось на поверхностях и могло разбиться. Так в доме появился Клаус, Теодора с Янисом решили приобрести вреднуле компаньона. Из съедобного ассортимента Снежок отобрал самое дорогое меню, как будто знал толк в цифрах.

Наблюдая за повадками хвостатого гостя, Маня невольно подумала — самыми ревностными блюстителями маяков сигнализирующих о богатстве были те, кто провел детство в бедности. Автомобиль класса люкс, на другом появляться нигде нельзя категорически. Одежда только брэндовая. Железные баночки из-под чая или конфет не имеют права занимать в доме даже самый потайной угол — это первая примета нищеты. Встретив такой экземпляр, Маня всякий раз изумлялась. Она не самый бедный человек, квартира сто квадратных метров в старом фонде Санкт-Петербурга ей досталась по наследству. Резной буфет, на нижних полках которого они с братом прятались в детстве кем-то из прапрабабушек был помещен в угол гостиной. И простоял там не меньше ста лет.

— Буфет надо переставить по центру стены! — распорядилась однокурсница, которая как в почти пропущенный на дороге поворот лихо вписалась в рынок и теперь напрочь забыла, что снимала комнату в коммунальной квартире на соседней улице. Эту квартиру Жанна и расселила, в паспорт внесла коррективы. Теперь ее следует называть Жаннет. Образ потомственной дворянки должны были дополнять норковая шуба, брэндовые очки, лайковые перчатки и сумочка ценой в автомобиль. К слову в этой сумочке царил привычный кавардак, так было с Жанной всегда. Любимым занятием было искать в глубинах сумочек ключи от квартиры, носовой платок, помаду. Теперь сокурсница жила в собственном доме коттеджного поселка под Всеволожском сетовала, что место выбрала не престижное. Бывшую коммунальную квартиру, в которой до расселения проживали 46 человек, Жанна поделила на две. Половину с черным входом сдавала, а во второй, со стороны парадной, иногда ночевала сама. Или приглашала нужных гостей. Входным билетом для которых был их счет в банке. Абы кого Жанка в свои апартаменты не пустит. Но деньги преобразили образ бедной студентки только внешне. Прежними остались печорский говорок, тяжёлая поступь. Жанна ходила как солдат пехотинец в дальнем походе, опустив голову и так отбросив назад левую руку, будто придерживала тяжелый мешок за спиной. Вот и буфет по мнению сокурсницы должен был акцентировать внимание каждого, кто входил в комнату. Маня тогда возразила — буфет, место хранения всяких баночек с вареньями и соленьями. Много помещается внизу, да и наверху настоящий Клондайк. «Храни свои баночки здесь!» Жанка ткнула пальцем в кожаный диван под торшером…. Когда же это было?.. В прошлой жизни еще до отъезда в Москву. С Жанной они теперь даже не поздравлялись — потерялись во времени и пространстве.

Маня плюхнулась на диван, Снежок посмотрел в ее сторону с укоризной и отправился в домик

— Не ожидала я от Вашего Величества такого коварства. — Упрекнула она кота, тот не ответил, может, просто не успел. Потому что в этот момент зазвонил телефон.

— Свейки! — Бригита упорно приветствовала приятельницу только по-латышски.

— Лабрит, дорогая.

Начинать разговор следовало по-латышски, а продолжать по-русски. Так уж у них повелось. Когда Маня осваивала латышский, то пыталась говорить с приятельницей, хотя бы примитивными фразами, Бригита пару раз поправляла, а потом не выдержала: «Ты говоришь с жутким акцентом». «Я работаю над этим. Акцент все равно останется я же русская». «Акцент у тебя не-ме-цкий!». В университете Маня изучала как раз немецкий, и видно здорово вдолбили ей эту грамоту, не практикуя язык лет двадцать, она умудряется привнести этот навык совсем в другой язык. В латышском бедолага как не старалась, таки не преуспела. Позже решила — поторопилась с курсами. Прошло три года, пока Манюня научилась «слышать» речь, улавливать протяжные интонации. «Майяс», это слово произносится протяжно до чего же красиво латыши называют дом. Это она оценила позже, а на языковые курсы ринулась через месяц по приезду.

Время показало — не важно на каком языке вы будете говорить, главное, чтобы собеседники понимали друг друга.

— О политике и моей позиции говорить не будем, лаби?

Бригитта согласилась — обсуждать — де нечего, зачем сотрясать воздух, когда в руках нет достоверной информации. Они немного поговорили о рассаде. Перцы уже взошли, дали по третьему листочку, теперь настала пора сеять помидоры. Маня помидоры на рассаду не сеяла уже четвертый год. Осенью просто закапывала в теплице целые помидоры из приглянувшегося сорта на глубину лопаты, а в начале июня имела здоровые кустики на толстых ножках. Бригитта с недоверием относилась к этому методу, но Маня свои открытия не навязывала никому. Вот чего у нее категорически не получалось, так это вырастить петунью. Всходит долго, вытягивается, проще купить. Зато всегда получала знатный урожай помидор, такой, что целыми корзинами раздавала знакомым и соседям. Петунью Бригитта пообещала привезти. А еще душистый горошек.

— Чем занимаешься?

— Канарейку спасаю. — Маня рассказала приятельнице о недавнем ЧП. Отсмеявшись, Бригитта изъявила желание немедленно познакомиться со Снежком. И Манюня поняла, подруга изначально собиралась заглянуть на огонек, что ж будет очень даже кстати. Тесто отлично взошло, ватрушки с творогом Маня затеяла к приезду Глеба. Но лакомства хватит на всех. Приятельница прибудет часа через полтора, значит, через час можно ставить в духовку первую партию, чтобы к чаю с пылу-жару. Тесто пирожки и пироги Маня освоила уже здесь в Латвии, местные женщины потрясающие хозяйки, и не жалели для нее своих секретов.

Маня занялась пирожками, включила на прослушивание очередную сказку и в хлопотах забыла обо всем на свете. Даже о том, что Глеб в дороге на последнем перегоне. Она по собственному опыту знала, что это самый трудный этап. Усталость успела накопиться. А душа впереди машины неслась вперед, приговаривая: «Быстрее, быстрее! Скоро дом, а там…». Случалось, не доехав до места, они останавливались спать всего в тридцати километрах от дома. Забыла, что на Украине война, а в Латвии побили двух пятиклассников из русских семей. Ты можешь не включать новости, они сами тебя догонят и шарахнут по голове. Из Одессы позвонила однокурсница: «Слышала, в Мариуполе расстреляли колонну беженцев. Восемь погибли, четверо тяжело ранены». На вопрос «Кто расстрелял», Татьяна прокричала: «Какое это имеет значение, люди погибли?!». Скорее всего, Татьяна права, кто мы такие, чтобы поддерживать одну и обвинять другую сторону. Но у Мани три года назад гостила пара из Луганска, они приехали с ребенком, и в первый же вечер, укладываясь, спать малышка, спросила: «А подвал у вас далеко?». Оказалось, минувший месяц они шесть раз ночевали в подвале, спасаясь от обстрелов кассетными бомбами. Маня отогнала тревожные воспоминания и продолжила заниматься пирожками. Их готовность она определяла не по времени, не по цвету, а по запаху.

У мужа была любимая поговорка: «Счастье есть, его не может не быть!». А что есть счастье — кубышка с золотыми монетами? Или радость от достигнутых успехов, например, победа на Олимпиаде у спортсменов. Маня вынула противень, на котором как солдаты на параде выстроились и гордо выпятили грудь пирожки. С золотистой корочкой и дурманящим запахом выпечки. Маня достала льняное полотенце, положила один край на большое блюдо, переложила все с противня, вторым краем накрыла пирожки.

Стол готов, к приезду Бригитты пирожки слегка остынут, теперь надо заварить чай с мятой и полный термос кофе.

Опять звонок. Это соседка Рита, на дачу она приезжает только летом, но через день обязательно справляется — все ли там в порядке.

— Знаешь, у меня там яма с яблоками, боюсь, не провалилась ли в нее молодая косуля. Она зимой у меня на участке живет. Маня знала, точно, где живут косули и сколько их. Все шесть, пару часов назад, прошли по улице к реке, две привычно завернули к Мане в сад, чтобы полакомиться плющом. Отросток они с Глебом привезли как раз и Микулова, теперь плющ разросся, и стал любимым зимним лакомством для местных косуль. И все равно не просто пообещала Рите сбегать проверить и непременно позвонить, а оделась и сбегала к дому соседки. Дружба с этой Маргаритой особая история, но на ходу о ней не расскажешь. «С косулей ничего не случилось». Маня доложила и принялась дальше хлопотать по дому. Добавила в камин дров, включила уличное освещение — темнеет.

Бригитта, прибыла, как и обещала, протянула две упаковки, она всегда привозила ароматизированные свечи и никогда не разрешала их немедленно зажигать. Будет случай, зажжешь и вспомнишь меня. Поболтали часок ни о чем, заедая разговор пирожками. Бригитта потискала по очереди всех трех котов, поздравила Клауса с чудесным спасением и поинтересовалась, не собирается ли Маня в ближайшее время в Москву. Маня не собиралась и приятельница заметно огорчилась.

Срочно надо родственнице лекарство передать. Тетя в Москве купила, но лекарство оказалось подделкой, а у тети рак.

Бригитта с Маней немного помолчали — как все усложнилось теперь. До ковида посылки можно было передавать с поездом, потом отправлять с попутной машиной. А теперь только с теми, кому доверяешь, да еще если человек согласиться. Страны как корабли, потерявшие якоря, медленно, но верно отплывали друг от друга, а нити родства и дружбы натягивались как струны и грозили в любой момент лопнуть. Позвонить тете можно, посмотреть на нее, поговорить, успокоить, рассмешить. Обнять нельзя, и вот еще лекарства передать практически невозможно. Визу Бригитте не дают, а Маня как россиянка может курсировать туда и обратно в любое время. Теперь, когда сделала прививку ей и ковид не помеха. Дорогу Бригита готова оплатить, она продолжала уговаривать: «Со своими повидаешься, подарки отвезешь». Маня обещала подумать, но только после того как из командировки вернется Глеб. Узнав, что это может быть даже сегодня утром, и вовсе воспряла духом: «Так я тебе завтра к обеду позвоню». На том и расстались.

Маня помахала отъезжающей машине рукой, вернулась в дом и почувствовала, как сжимает грудь одиночество. Смотреть новости она не рискнула, и решила поработать над текстом. Самое время вспомнить интервью с геополитиком по теме будет или нет восстановлен СССР? И много ли найдется желающих в нем жить?

Сергей Шальников, 37 лет отроду окончил ФИНЭК В Санкт-Петербурге, поступил в аспирантуру и теперь отчаянно стремился попасть в политику. Два года по любому поводу он записывает лекции на разные темы и размещает их на собственном канале. Но число подписчиков задержалось на трех тысячах, а посетители замерли на цифре 50. Кто-то из общих знакомых посоветовал ему обратиться к Мане, с просьбой помочь. Помочь она не могла — лекции скучные, если не занудные, перенасыщены профессиональными терминами. Но Маня не поленилась, прослушала половину роликов на канале и выделила пару тем, которые ей показались интересными. По ватцапу Сергей подробно ответил на вопросы, было это три недели назад, а Маня все не могла приступить к расшифровке разговора. А сейчас просто заставила себя.

Первый вопрос, а хотел бы Сергей сам жить в СССР откровенно говоря был провокационным. Отец ученого крупный застройщик в Санкт-Петербурге. Семья далеко не бедствует, и было интересно как золотой мальчик, который от нечего делать занимается наукой, сам смотрит на возрождение Страны Советов. Оказалось, очень даже положительно. В сегодняшних условиях по убеждению геополитика многие воспринимают СССР как воплощенную в жизнь сказку, которую безответственное поколение рожденных в 50-е просто утащило из-под носа у подрастающего поколения. Советский период с бесплатной медициной, образованием, жильем, понятным устройством карьеры и возможностью реализовать себя с позиции современной молодежи действительно выглядит как сказка.

Маня вспомнила себя с алюминиевым бидончиком гоняющуюся по Ленинграду за разливным молоком и полупустые прилавки в соседнем гастрономе, когда купить кусок печени считалось большой удачей, и потрясла головой. Тратить время на поиск еды это мрак, но тратить время на добычу денег, которых хватило бы на еду сегодня, тоже счастье сомнительное. Вот если-бы то время смешать с этим, хорошенько взболтать и разделить поровну получилось бы самое то. Но, как известно, времена не выбирают, в них живут и умирают. А сегодня на фоне реальной войны, слегка подретушированные будни советского периода, вполне могут показаться раем, достигнутым на земле. Теперь, похоже, готовится ад.

Маня выключила запись, тема сложная и не перспективная. Она потом еще поработает с материалом, но только не сейчас.

Глава 9

Глеб попытался потянуться и уткнулся ногами в дверцу машины. Спать на заднем сидении машины удовольствие еще то. Мозг отдыхает, а тело затекает. Зимой такой сон длится не более четырех часов. Машина остывает и тебя будит холод, в спальном мешке шерстяной шапке на голове и теплых носках можно продлить сон и до пяти с половиной часов, но для этого следует устать по максимуму. Глеб проснулся в шапке, носках и тщательно укутанным в спальном мешке. Теперь предстояло распеленаться, обуться одеться и бежать в туалет на заправку.

Справился, краем глаза увидел Гольф Виктора и без промедления развив максимальную скорость взял курс в сторону заправочной станции.

К кофейному аппарату Глеб подошел условно умытым, ожидая пока нацедится капучино, он услышал возмущенный голос:

— Откуда такая цена?

— Пусть пан не сердится, за ночь поднялась всего на десять процентов.

— Если каждую ночь прибавлять по десять, то скоро поднимется в цене гужевой транспорт.

Перебранка шла на смешанном русско-польском языке. Но Глеб особо не вслушивался, он втягивал носом запах кофе, и всем своим существом до кончиков пальцев буквально жаждал сделать первый глоток. Его он сделает сразу, потом расплатится, а дойдет до машины, поставит стакан на капот и закурит. Эта маленькая радость в данных условиях приобретала размер просто огромной. Привычный польский туман еще не рассеялся до конца, если бы не эта напасть он вчера протянул бы еще каких-нибудь 70 километров. Но не рискнул, в поисках приемлемой для сна парковки, он передвигался уже со скоростью 60 километров в час и дотянул до заправки с набором нехитрого сервиса для водителей.

С очередным глотком и затяжкой он наконец понял, что возвращается в жизнь. И первое на что отреагировал мозг — это перебранка у кассы. Похоже, мужчина в кожаной кепке с огромным козырьком был русским, который живет в Польше несколько лет. И теперь в общении смешивает язык, чтобы быть понятым. Стильно одетый в джинсы, бежевые высокие ботинки на шнуровке и куртке до пояса он трусцой бежал к джипу. Проследив за передвижением, Глеб подумал: «Мерзнет бедолага». И тут же представил, как он в своих ботиночках и курточке садится не в мерседес, а в бричку, и передернув плечами кричит «Но!». Лошадь хватает последний клок сена, на задней части брички сигналит поворотник, и транспорт цокая копытами трогается с места. А место на заправке занимает Лексус, Глеб улыбнулся и только теперь посмотрел на часы. 9.00, минут пятнадцать ушло на утренние процедуры, значит, спал он всего четыре часа. Сейчас докурит, сядет в машину, позвонит в Москву. Дочь Вадима навряд ли еще спит.

Анютка ответила на третьем гудке.

— Слава богу! Вы позвонили. Уже и не знаю, как можно хоть что-то выяснить о папе. Я нашла телефон, клиники, но там не понимают по-русски. И мамы нет нигде.

Глеб пояснил, что сообщение увидел вовремя, он как раз был в Брно и уже заезжал в клинику. Вадим без сознания, медики делают все что требуется. Доставил его кто-то из русских утром четыре дня назад. Диагноз инсульт. Перспективы пока не ясны.

Анютка, хоть и заплакала, но спросить не забыла:

— Пришлите координаты, куда я могу перечислить вам деньги за хлопоты. 500 евро будет нормально?

— Вполне. — Глеб никогда не отказывался от денег, а сейчас просто отметил вот что значит выучка новых русских. Даже дети живут в твердом убеждении — за все надо платить. И вспомнил вчерашнюю сцену в кафе, когда вместо злотых группа мигрантов из Украины попыталась рассчитаться демонстрацией гражданского паспорта. У этих ребят совершенно противоположные установки, за время незалежности, они убедили себя, что все вокруг им должны, а теперь стараются убедить в этом весь мир. Свобода — это хорошо, и даже очень если свободный гражданин в свободной стране твердо усвоил — ему предоставлены не только полные права, но полная ответственность за все поступки. Интересно, как с ними поступили в полиции.

Марина, значит, домой не вернулась, Анна сегодня вместо университета направиться в отделение полиции подавать заявление о пропаже. С мальчишками все в порядке, отрываются на играх. Их время за компьютерами ограничивать некому. Аня собирает и отвозит их в школу. На большее сил не хватает. Глеб посоветовал девочке «Держаться» и отключился.

Прекратить разговор куда проще, чем отгородиться от событий. Почему Пугайло до сих пор не отпустил женщину? Боится, что она пойдет в полицию. Или собирается отправить ее в Чехию? Глеб не сомневался, что охотники уже в Микулове. Перед глазами возникла больничная палата: бледный Вадим с закрытыми глазами, трубками во рту, и на сгибе локтя. На щеках щетина. Представил, как прикинувшись братьями двое охотников расположились в фойе клиники, а один занял место прямо у входа в палату. Вот будет картина, если «родственничков» попросят менять Вадиму памперсы, мыть его и участвовать наравне с санитаркой в смене постельного белья. Еще несколько дней назад ты готов был скинуть гада в пропасть с высокой стены замка, теперь по-братски бережно должен приподнимать и поворачивать бессловесное тело жертвы. Той самой за которой совсем недавно гнались пару сотен километров. Намереваясь вытрясти из него не только деньги и документы, но и душу. Теперь задача кардинально изменилась — мужики будут делать все возможное, чтобы к очень дорогому родственнику вернулся дар речи и способность соображать.

Еще одно дело, отправить Анютке номер счета на который следует отправить 500 евро. Решил дать Манин российский. Скорее всего, Анютка будет перечислять рубли. Нашел, отправил, теперь пора будить Виктора и отправляться в дорогу. Виктор уже несся на всех парах к субару, он размахивал руками, что-то кричал, указывая на свой Гольф. Глеб выскочил из машины и увидел — все четыре колеса спущены. Да без приключений путешествовать по европейским дорогам на машине с белорусскими номерами теперь наверно невозможно. А бедолаге еще пересекать границу. Упрямый обожатель Батьки чего доброго еще вступит в дискуссию с погранцами и схлопочет на свою голову.

На любой европейской заправке подкачать колесо не проблема, но как дотащить к аппарату Гольф?

Смотреть на Виктора без слез было невозможно. Мужик матерился на чем свет стоит, обещал оторвать руки, головы, ноги и все что между ними, тем кто это сделал. Обещал накостылять первому попавшемуся на пути хохлу. Глеб заметил, что из рено с интересом и ухмылками за Виктором наблюдают трое и решил, что вторая серия проблем белоруса еще не последняя. Он дернул Виктора за рукав и прошипел: «Молчи!» Попадать во второй переплет с полным багажником баксов в планы Глеба не входило. А если начнется драка и прибудет полиция, то…

Глеб подъехал к Гольфу, достал насос, который бывший хозяин за ненадобностью оставил в машине. Решили немного подкачать колеса, а потом аккуратненько доползти до компрессора с другой стороны здания. Виктор все не успокаивался, клял всех подряд, но уже вполголоса. Растолковать элементы новой реальности Глеб попробует попутчику чуть позже, когда тот успокоится. Объяснит, что, минуя Сувалки они окажутся не в объятиях любящей тетушки, а в Литве, где упрямцу могут припомнить и неудавшийся в Минске переворот, и инцидент с беженцами на белорусско-польской границе, и военную технику со знаком «Зет». Задача Виктора сейчас целым и невредимым добраться до дома, а уж на родной земле он может выпускать пар в любых объемах. Перегнав Гольф на подкачку, Глеб отправил мужика за кофе, а сам остался качать колеса.

Может предложить парню заехать в Елгаву, там есть комплект литовских перегонных номеров, нарисовать документ о покупке машины не проблема, в Литве покупают автомобили по договору, заполненному от руки. И неделя дается на то, чтобы поставить автомобиль на учет. До границы за пять часов, Виктор доедет, не привлекая внимания ни попутчиков, ни полиции. А может уговорить парня задержаться? Вдвоем перегнать из микуловского ангара джип Вадима? Хотя нет! Дешевле и быстрее будет прилететь в Брно самолетом, оттуда на такси в Микулов, а потом уже на машине по этому-же маршруту.

Виктор наставления выслушал внимательно, согласился заехать к Глебу домой. Отметил, что уже скоро расставаться, а как-то не хочется… И даже принял совет пересекать границу не из Литвы, а из Латвии, да дольше, но латыши куда сдержаннее поляков и литовцев.

В связке выехали со стоянки и взяли курс на город Августов. Трасса хорошая, день ясный, перспективы понятны. В такой обстановке Глеб привык обдумывать и планировать действия. Первое километров через пятьдесят надо заправиться, в суматохе забыли об этом. Второе — позвонить Мане, она ждала его сегодня под утро, и теперь начнет волноваться и накручивать бог знает что. И надо предупредить, что Глеб везет гостя, Маня не любит неожиданных визитеров. Каждый раз, когда такое случалось, сетовала, что любая хозяйка к гостям должна подготовиться. Он искренне не понимал смысла этой подготовки, но огорчать жену не хотел. Вчера Маня прислала снимок румяных ватрушек, в груди Глеба стало тепло, и он непроизвольно улыбнулся.

Едва он открыл рот, чтобы впиться зубами в румяный бок ватрушки хотя бы мысленно, зазвонил телефон:

— Ты где? — Великий выяснил, что до Сувалок 150 километров, и сделал вывод. — Значит, вечером будешь! Я тебе вчера не стал звонить, поздно было. В общем, у тебя на даче гости. Заказчиков поселили на двое суток….

Глеб вздрогнул и представил, как охотники развалились в гостиной на диване у каждого в руке по ватрушке, едят и строго следят за тем как Маня подает им на стол чай, картошку с запеченной курицей и салат. Один разглядывает фотографию…. На самом видном месте, в рамке они с Маней перед музеем оккупации в Риге

— Это он?!, обманул значит. — Сказал и замахнулся на Маню, жена втянула голову в плечи, и тут Глеб увидел на ее щеке багровый синяк…..

— Зачем вы их туда отвезли?! — Закричал Глеб на Великого, ты не представляешь, как это опасно.

— Маня сказала можно. Место есть, все разместились.

— Слушай, слегка успокоился Глеб — придумай предлог и съезди туда, посмотри, что да как и сразу мне позвони.

— Зачем? Не первый раз заказчики ночуют у тебя на даче. Если бы что не так, Маня уже бы позвонила.

— Они могли отнять телефон!

— Что они, сумасшедшие?

— Хуже они бандиты и я их знаю.

— Двух Адамов? — Удивился Великий. — Откуда? Они только приехали.

— По дороге пересеклись! Так что не болтай и гони на дачу.

Глеб вдавил педаль газа и субару рванул вперед. Навигатор занудел — вы превышаете скорость, немного сбавил. Эмоции слегка улеглись, и Глеб начал думать. Место декларации, которую он указал в медицинской карте — квартира, а Великий, сутками сидит в офисе. Да он присматривает за городской квартирой, но навещает ее вечером не раньше 21.00. Маловероятно, что охотники, прихватив Великого смогли убедить его организовать встречу с Глебом на даче без того чтобы не отметелить его. У них кулаки чешутся постоянно, это видно невооружённым глазом. А Великий после такого события позвонил бы, не считаясь со временем. Что-то здесь не так. Напряжение отлегло, и он набрал Маню.

— Привет, привет! Что-то пошло не так?

Голос обычный.

— Уснул, — коротко ответил он. — Как дома?

— Гости у нас…, уже собираются уезжать. — Глеб услышал голоса, скрип двери. Да, это уличная дверь. Только она так скрипит. По договоренности за постой гости платили 20 евро, значит все в штатном режиме. — Дорога сложная, я позже позвоню, — быстро попрощался Глеб. Он не хотел, чтобы Маня уловила в голосе беспокойство. Через пять минут Субару свернул на заправку, Гольф хвостом повторил маневр. В боковое зеркало Глеб отметил, что третьей за ними свернула и серебристая реношка. Мелькнула мысль «Неужели эти?». И сам себя успокоил, даже если хулиганы их пасут, не о чем тревожиться. Одно дело спустить ночью колеса у машины и совсем другое днем затевать скандал на заправке.

Вставив в бак заправочный пистолет, Глеб стал следить за счетчиком. Ого! Цена одного литра дизеля 2 евро 30 центов! Крайний раз было евро девяносто. Виктор тоже заливал бак до краев.

Попутчики решили позавтракать прямо здесь. Воображаемые ватрушки раззадорили аппетит настолько, что обычный горячий гуляш казался совсем даже на обычным, а умопомрачительно вкусным.

— Ты чего вдруг рванул? Увидел кого-то? — Виктор вопросительно смотрел на Глеба, задержав у рта ложку.

— Случайно получилось. Я тоже прибавил, а ты по тормозам. Чуть не вписался в багажник.

— Извини брателла!

Виктор кивнул.

— Заметил цены на горючку?

— Ещё бы! Думал, что санкции ввели против России, а теперь вижу, что наоборот. Мне до дома отсюда 500 километров. Раньше заправился бы на 60 евро, а теперь больше сотни вышло. Самолетом было бы дешевле.

Про самолет Глеб конечно загнул. Из Августова в Елгаву они не летают. В Елгаве есть аэродром, но не для самолетов, во времена Варшавского договора там стояла вертолетная эскадрилья. Теперь аэродром благополучно зарастает травой, хотя до конца свои функции он не утратил, там квартируются аэропланы.

В 90–е мировая элита решила, что с войнами покончено раз и навсегда. Может она так и не решала, а просто пообещала советским бонзам процветание и благоденствие. А те объявили о победе добра подведомственному населению, завезли в страну бананы, в качестве наркоза спирт «Ройялл» и ножки Буша. А потом даже разрешили ездить за границу. Неизбалованный народ попав в забугорные магазины ошалел, и пустился во все тяжкие. Тащил баулами на продажу шмотки, из Германии, Франции и других европейских стран, колоннами гнал подержанные автомобили на ухабистые дороги России. Безнаказанно менял рубли на доллары, ругал власть и разоблачал на все лады Советы. Люди поверили — что наступил период «Мира, дружбы, жвачки». Народ ринулся в бизнес, начальники в приватизацию, а вертолеты улетали на восток, предприятия закрывались и разорялись. Страну рвали на куски, и урча растаскивали по углам…. А теперь вот специальная операция на Украине. Поторопииились…, и свободные граждане, и весь наивный мир. И как там было в песне тех времен: «Закудахтла держава, ой грабеж средь бела дня — убежало покрывало, улетела простыня». И покрывало, и одеяло потерялись давно и безвозвратно. Теперь замаячил очередной железный занавес да потолще предыдущего. Увы. Осваивая коммерческие закоулки давно и прочного обжитого другими людьми, капитализма, сограждане прохлопали ушами главное — свой не богатый, но надежный и худо-бедно обустроенный мир. Очнулись, когда на Донбасс упали первые бомбы. Потом как из рога изобилия полетели ужасные новости о преступлениях против человечества. В Одессе живьем сожгли людей, журналистов взрывали в машинах, убивали на пороге собственного дома. Родственники, живущие по разные стороны украинской границы, ссорились навсегда. Теперь вот дошло до рукопашных боев на территории других стран. В Европе теперь практически нет новостей из России, а то что сообщают разные ресурсы совсем не совпадает с тем, что рассказывают знакомые с мест обострения.

Глеб специально информацию не отслеживал, все его помыслы занимала одна задача, как-бы толстую рыбку в полмиллиона съесть и при этом на крючок не сесть. Рыбку он готов поделить, если прижмет. Но лучше бы не прижимало…

Глава 10

Бозя с Косматым, проводив гостей на парковку, рванули домой, от нетерпения Базилио встал на задние лапы и принялся передними неистово колотить в дверь, мгновенно исписав стекло грязными разводами. Маня вздохнула — опять все отмывать. Протирать дверное стекло ей приходилось как минимум 3 раза в день. А если учесть, что в доме два выхода на улицу, и в зависимости от того, где находится Маня, кот особо не заморачивается и барабанит не только в обе двери, но и в два окна у которых со стороны диванов на веранде котам обеспечен удобный подход. Если домой не надо могут просто посидеть на диванных спинках. А уж если надо…тут хоть святых выноси. В данную минуту котам категорически требовалось попасть в дом, гостей они любили, но им не нравился порядок, который с гостями непременно менялся. Котикам не разрешали забираться на стол, а на обеденных тумбочках не появлялось ничего вкусненького. Сухой корм с водой на полу стоит постоянно — за этим бдительно следят и Глеб, и Маня. На тумбочки же подают буженину, запечённую в духовке салаку, творожок со сметаной, отварную курочку, молочко, хоть Ветеринары и не рекомендуют котам такой ассортимент. Дескать, можно испортить хвостатым желудок, или заведутся глисты. Желудки котофеи поддерживали поеданием особых травок, а раз в неделю Маня заваривала собственноручно выращенную полынь, протирала настоем шерсть, и по паре капель с большими хитростями умудрялась впихнуть в их пасти. Увивались, конечно, вырывались, но…

Маня открыла дверь, парочка по прямой ринулась на свои тумбочки и выжидательно уставилась на нее. Хозяйка достала из холодильника буженину, мелко порезала и поставила миски, коты приступили к трапезе.

А Маня привычно выбрав информационный канал в Ютубе, принялась за домашние дела. Сегодня творожный день — она подняла крышку кастрюли, в которой молоко должно превратиться в простоквашу. Говорят, готовить обед, делать заготовки, накрывать на стол и обедать следует под хорошую музыку или приятные новости. С последними теперь большой пребольшой дефицит.

В Мариуполе взорвали роддом или обстреляли? У столба в Киеве умер примотанный скотчем и веревками мужчина. Имя в новостях не уточнили. Но как сообщили украинские каналы, это был предатель, наказанный за пророссийские высказывания, а это серьезное преступление в военное время. Маня вчера видела ролик: на коленях у фонарного столба с полностью обнаженной нижней частью человек. Руки его обвиты вокруг столба, а кисти смотаны скотчем, щекой он плотно прижат к столбу, опухшее лицо в кровоподтеках поднято вверх, в глазах плещется ужас. За кадром голос грозно и одновременно вопросительно повторяет короткую фразу:

— Слава Украине!

Бедолага у столба шевелит губами, но что говорит не слышно. Тяжёлый ботинок хлестко впивается в бок и человек на сколько способен, громко произносит:

— Героям слава!

Голос за кадром сообщает, что так будет с каждым, кто станет сотрудничать с русскими, или поддерживать их.

Теперь сообщили что человек умер. Избитый, оплеванный, раздетый, оставленный на ночь на улице при температуре минус восемь градусов без возможности двигаться, дескать никто не ожидал, что настолько похолодает…

Что случилось с людьми?!

Кто-то же снимал это зверство, а потом обрабатывал и выставлял на Ютюбе. Это даже не один человек, еще мимо бедолаги по улице города Киева прошли не меньше десяти, и никто не решился вступиться за пленника. Мужику уже за тридцать, наверняка есть жена, дети, родители, друзья, в конце концов, или просто соседи. Человек сорок, если собрать всех вместе наверняка наберется. А он умер примотанный к столбу, и никто не принес ему даже одеяло, чтобы прикрыть. Как такое может быть? Даже если он не прав по законам военного времени. А те, кто примотал, раздел, избивал и оставил умирать, правы?

Что происходит с людьми? Не иначе в отдельно взятых городах распылили вирус ненависти и озверения.

С этими мыслями Маня сняла верхний слой простокваши и переместила его в стеклянную семьсот граммовую баночку — это сметана, затем поставила кастрюлю на маленький огонь. Теперь важно не упустить момент и как только творог отойдет кастрюлю надо вынести на веранду остывать. В принципе добиваться этого результата проще на камине, там температура постоянная и спокойно можно оставить, время от времени заглядывая под крышку, не образовалась ли по краям кастрюли прозрачная зеленоватая с желтизной сыворотка. Ее Маня использует для блинов, добавляет в тесто и даже пьет вместо воды. А остатки относит в теплицу на грядки. Эдакое безотходное производство.

Так с крышкой в одной руке и телефоном в другой, Маня ответила на звонок Бригитты.

Неужели уже вторая половина дня? Всего 12.30. Похоже приятельнице надо срочно определиться повезет Маня в Москву лекарства для тети или нет? Бригитта коротко поприветствовала и открыла вопросный артобстрел.

Коты, показательно облизываясь, уставились на хозяйку, принялись подслушивать. На самом деле так они сообщали — буженина кончилась, надо бы повторить. Но Маня представила, что котики греют уши, а поскольку громкую связь она включать не стала, то никак не могут понять, о чем речь:

— Нет, не приехал. Скорее всего, откладывается на три четыре дня. Да и то неточно.

Бригитта вздыхала, спрашивала Маню что делать, потом ойкнула.… И снова затараторила:

— Придорожный банер на украинском! Здесь в Латвии?! Куда смотрит языковой патруль? Прикинь, Анну на прошлой неделе оштрафовали. Вынесла в зал фасовку, ее на русском спросили — где найти крахмал. Ответила покупателям, показала и попала на 200 евро. Оштрафовали за беседу на русском языке. Ты будешь смеяться — покупательница из Винницы. Анька ее по характерному говорку вычислила и прямиком спросила — с Украины? Оказалось, беженцы. На лексусе приехали. Посылаю тебе снимок, плаката «Слава Украине» прикинь как раз на повороте к Анькиному Римику.

Маня угукнула, Бригитта в разговоре незаметно вырулила на самый краешек, но все же политического ручейка. Этой темы она касаться просто не хотела. Казалось, стоит впустить в дом митинговые нотки и все пойдет прахом. О чем говорить и спорить, какую позицию человек может занять, если достоверной информации ни о чем нет. Фейки справа, фейки слева летят со свистом мимо, только успевай изворачиваться. Маня ушла из профессии в начале 2000-ых. Журналистика уже тогда кардинально изменила свой менталитет окончательно и бесповоротно. А что делать? Изданиям в условиях людоедского рынка приходилось выживать. И незаметненько так — рекламные отделы стали в редакциях важнее информационных. Выборные компании — год кормят, значит находим «своего кандидата» и кормим им доверчивого подписчика — избирателя как рождественского гуся. Чтобы ко дню голосования он, читатель, среди прочих предпочел этого редакционного спонсора. А тяжелая бомбардировка заказными статьями, когда крупняк делил госзаказы и рынок. Редакции из года в год торговали пустой информацией, оставляя за бортом стоящую, которую подписчик мог бы использовать в организации своего дела, бизнеса, жизни, наконец. Показателем успешности любого издания считалось число подписчиков. Эта цифра медленно, но верно таяла как мартовский снег. И редакции указывали в выходных данных тысячекратно увеличенное число подписчиков, эта цифра кардинально отличалась от числа потребителей, на которых реально могло повлиять издание. Журналистика стала именной, а информация умело заворачивалась в аналитику и преподносилась потребителю известными медийными персонами. Обыватель превратился в жертву разрушения реального информационного поля. Кто понял это вовремя, тот еще как-то способен оставаться адекватным. Кто не устоял, поддался, того теперь может вынести на обочину одной из противоборствующих сторон. В обострении на Украине информационные фейки как злокачественные полипы разрослись настолько, что шансов надеяться на благополучный исход казалось не остается. В зоне военных действий тебя может накрыть артобстрел, а на расстоянии запросто можешь стать жертвой людей озлобленных, неуравновешенных или обычных психов. Первые же дни конфликта это продемонстрировали. Так что разбираться в том, кто прав, а кто не прав, Маня не взяла на себя смелость. А вот людей она жалела, и тех, кто с чемоданами пытается пробиться через гуманитарный коридор, и тех, кто мерзнет на полях сражений.

Бригитта продолжала разглагольствовать, Маня переключилась на громкую связь, убрала кошкины миски, протерла поверхности тумбочек. Выключила огонь под кастрюлей и налила себе кофе. Сейчас наденет кардиган и выпьет кофе на веранде. Приятельницу несло:

— Все смешалось в этом мире.

Маня ойкнула. Все — отключаюсь. Кипит. Ничего нигде не кипело, но разговор надо прерывать так, чтобы без обид. Позвоню де — как только так сразу. Откровенно говоря, в Москву ехать Мане не хотелось категорически. По крайней мере, в данную минуту, когда Глеб почему-то задерживается, звонит реже, чем обычно, да и говорит загадками. Что-то с этой ее половинкой не так, и пока не поймет Маня, что именно «не так», и как это исправить, все остальное, даже взрыв физико-технического института в Харькове будет казаться ей далеким, нереальным, неправдоподобным. Главное, чтобы с Глебом все было в порядке, а остальное как считала Маня устаканется.

Важней всего погода в доме, а все что кроме — легко исправить с помощью зонта. Вспоминая песню, она открыла дверь гостиной, коты юркнули на улицу. Только Снежок поддавшись стадному инстинкту замер на пороге, потряс лапами и лениво повернул обратно.

Устроившись с кофе на веранде, Маня увидела, как Снежок лапой задевает дверку на клетке, а канарейка заливается от души, приветствуя солнце. Барин сыты, но решили пока никто не видит поохотиться, не замочив ни одной лапки. Маня спокойно наблюдала за сценой на подоконнике, защелку на клетке она укрепила, надежность проверила, еще утром, когда меняла Клаусу воду. Так что у хитрюги и лентяя не выгорит достать канарейку, чтобы за здорово живешь слопать своего компаньона за милую душу. Инстинкты вещь серьезная — целыми днями кружит котяра вокруг клетки, отвлекаясь на долгий сон и ленивый обед. Он не гоняется за веревочками или шариками не прыгает на специальную кошачью стойку, не играет с Бозей и Косматым, даже если те задирают гостя, Снежка как магнитом тянет к клетке. Где самозабвенно заливается трелью его единственный друг, и на тебе, все помыслы заточены на одном — поймать и съесть.

Теодора с Янисом задерживаются, передают приветы своим питомцам каждый вечер. И то хорошо. Вон постояльцы, оглядев домашнюю стаю и оценив размеры домика пошутили: «Кошкин домик, значит. Никогда раньше не приходилось бывать в таком»

В кошкином домике все прекрасно разместились. Три изолированные спаленки, эдакие светлицы. Низкий потолок — 2 метра, но все коммуникации в комплекте — душ, горячая вода, тепло. Если бы гостям показалось неуютно, то утром просто попрощались. Нет. Оставили пакет, попросили пропустить через стиральную машину свои футболки. Маня уже пропустила и вывесила на балкон второго этажа. У камина высохнет быстрее, но уличной свежести белье не приобретет. У камина она досушит, ближе к вечеру, как только солнце уйдет. Постояльцы приедут не раньше девяти вечера — так что все успеется. Бригитта ругала Маню — что это за цена такая — 30 евро на двоих? За ужин, завтрак и ночлег — дешево. Номер на двоих в мотеле обошелся бы им не меньше 50-ти. Это без завтрака и ужина… На совсем бедных постояльцы не похожи: добротная обувь, уверенные в себе, ироничные. Это всего лишь заказчики Великого, не друзья и не гости. Но у Мани был свой резон — новое общение на русском языке. Да и не так часто она соглашалась взять постояльцев, и далеко не всех принимает в доме. Всегда есть возможность отказать — дескать, хоромы небольшие, разместить негде. Но Маня уже вторую неделю куковала наедине со стаей, так что гости были в самый раз. К тому же приехали они из Киева, а в свете новых событий ей интересно было поговорить с очевидцами.

Что же касается размеров дома, его Маня с Глебом обустраивали таким сознательно. Отапливать зимой и легче, и дешевле, меньше уборки, а гости сами летят сюда как бабочки на свет. Вот уж поистине важней всего в доме не размеры, а атмосфера.

Жизнь Манюню учила наотмашь. До сих пор у нее в центре Питера квартира, в которую даже по приговору суда она возвращалась бы с тяжёлым сердцем. Так сложилось в ее питерской семье, что вечерами под любым предлогом она старалась исчезнуть из дома. Нет, там не колотили посуду, не кричали, не устраивали разборок. Перестройка перестрелка изменила «бывшего» до неузнаваемости. Некогда веселый красивый и бравый во всех отношениях мужик, потеряв собственную лабораторию в НИИ, привычные жизненные стандарты и ориентиры запил и обозлился на весь белый свет. А жить в тотальной ненависти Маня просто не могла. По природе сердобольная, спокойная, не способная на грубость ответить грубостью она предпочла уйти, и попытаться жить в одиночестве. Так бы и сделала, если бы не встретила Глеба. Созданный ими мирок казался идеальным, может потому что соответствовал потребностям этой пары? Словом, дом и атмосферу в нем, Маня теперь воспринимала как главную ценность.

И чем больше тревожной информации пробивалось через границы этого хутора, тем сильнее Маня ценила покой и уединенность места их проживания. А информация просачивалась во все щели. Не добившись ответа от Глеба, Витас позвонил Мане: в России скоро будет голод. Никто не повезет туда даже чёрствую буханку хлеба. Нечего кидаться ракетами по демократическому миру и обижать маленьких. Все 850 Макдоналдсов закрылись разом. И это только начало! Витас рубил каждой фразой, а Маня привычно отключила внимание. Макдональдс? Она вспомнила как в 90-е открытие первого Макдональдса в Москве преподносилось как победа демократии и рынка. Ей самой в интервью мэр Санкт-Петербурга в качестве доказательства благоприятности перемен говорил: «Бананы теперь продают на каждом углу!», Макдональдс в городе свой первый ресторан открыл. Теперь вот закрыт — символично как. Сестре Ольге впервые за пятнадцать лет не дали визу. Маня каждый год отправляла ей приглашения и Ольга давно оформляла годовой Шенген, чтобы при первом удобном случае приезжать к Мане. И вот тебе раз! Постепенно одна за другой стали захлопываться двери свободного мира. Маня думала об этом, а Витас все набирал обороты. Он говорил с таким накалом, как будто это Маня приказала уничтожать украинские ВСУ и самолично нарисовала маршруты продвижения танковых колонн. Наученная предыдущими полит разговорами с Витасом, Маня угукала, вздыхала, приговаривала «жаль людей», и ловила момент когда можно будет выскочить из разговора. В любое другое время, она сменила бы тему, но выбить Витаса из колеи сейчас было не так-то просто, фейковый водоворот уже надежно смыл его в сторону. Теперь оставалось только ждать. Маня откровенно любила и Витаса, и Йоланту, и их ребятишек, охотно общалась с этой семьей. Она давно усвоила, общаться надо только с теми людьми, которые не станут рвать сердце. О ситуации на родине она, конечно знала. Каждый день кто-нибудь да выходил на связь. Ассортимент на прилавках не изменился, но цены… Они удвоились практически на все. Не подорожали пока только коммуналка и бензин. К элитным магазинам выстроились очереди, народ хватал брендовые тряпки, как горячие пирожки. Интересовалась Маня и тем, как там в «Верхах». А там миграция из 200 000-ной так называемой российской элиты 50 000 уже переместилась за рубеж. В советское время песня такая была «Я ж вообще на все согласен, лишь бы смыться за рубеж». Элита переселялась не в Европу, оседала в Турции, Доминикане, Израиле, Латинской Америке. В Европе сейчас пришлось бы держать оборону, подорожал газ, а за ним удвоились коммунальные платежи. Маня ощутила только удвоенный тариф на электричество, свой дом имеет большое платежное преимущество. Платить за отопление, воду и канализацию не надо. Но в росте тарифов европейцы привычно винят русских. Подспудно и Маню, и Глеба, а российские медийные персоны, окажись они в Риге, получили бы от латышей град вопросов и упреков. А отвечать за что-нибудь российская элита, которая в большинстве своем выбралась «из грязи в князи», была категорически не способна. Даже приветливый и спокойный Витас озверел от цен настолько, что готов трясти Маню до тех пор, пока не стряхнет с нее туман, в котором как он убежден живут все без исключения россияне. Обманутые своими властями и подготовленные к закланию.

Россию и русских в одночасье возненавидели многие коренные прибалтийцы, а когда железный экономический занавес с грохотом опустился, и большая часть их среднего класса поняла, что деньги свои они заработали именно через эту агрессивную страну, у многих и вовсе посносило крыши. Витас вел бизнес, аффилированный с русскими транспортниками. Прямо как ураган прошел, сметая соломенные крыши со строений.

У Мани были готовые ответы на каждую из претензий Витаса и от себя, и от страны. Но их она даст потом. Когда он вместе со всем европейским сообществом слегка отрезвится, поняв, что Украина самозабвенно вводила Европу в заблуждение. По сговору конечно с элитой европейской, и даже частично российской. Зачем? А вот в этом и главный ответ на все без исключения вопросы Витаса.

Вечер подкрался мягко и плотно. Маня включила свет во дворе, подбодрила огонь в камине. Поработать над сказкой и над интервью сегодня опять не получиться. Скоро приедут постояльцы, пока поужинают, поболтают, а там и спать пора…

Противень с восемью окорочками, покрытыми приправами кружками лука и политых майонезом готов к отправке в духовку. Очищенная картошка в кастрюле — остается только поставить на огонь. Уже целиком запеченная в фольге тыква остывает на блюде. Своя квашеная капуста в салатнице приправлена луком сахарком и оливковым маслом. Для трех человек ужин больше чем плотный. Но аппетит у гостей не хилый. Маня сунулась в холодильник, проверила хватить ли запеканки. Ее она согреет в микроволновке к чаю. Сметана успела загустеть. Все кроме окорочков свое.

И как по заказу на канале «Смотрим ру» эксперты радостно сообщают. Санкции для России? А что сами кушать будете — тридцать процентов мирового рынка зерна обеспечивали Россия и Украина. Треть энергоресурсов на зимний период тоже из России. По мнению экспертов Европу ждет не только голод, но и холод.

Маня пожала плечами — Латвия точно голодать не будет. На хуторах по привычке держат и свиней, и коров. Накануне, на Манину пежошку напала даже стая домашних гусей. Ровно семь минут ей пришлось стоять на грунтовой дороге, пока стая не пересечет проезжую часть. Лениво переваливаясь, и грозно гогоча гуси не торопясь двигалась в сторону дома, а две птицы расправили крылья и шипели, вытянув шеи. Они стояли перед машиной, как строгие гаишники. Маня знала семью с этого хутора — четыре человека, двое из них дети, гусей она насчитала тридцать шесть. Именно здесь Маня попробовала впервые и немедленно купила соленое гусиное сало. Такого деликатеса в магазинах не найдешь. Хозяева люди приветливые, пригласили покупательницу на ужин. Свиное ухо с черным горохом. Пока гостья лакомилась и наслаждалась гастрономическим открытием, Артис уточнил, — готовы ли Маня с Глебом купить через две недели половину свиной туши

Маня чуть не подавилась: Куда столько? Интра прямо замерла с салатницей в руках. Ее изумленный взгляд говорил без слов — зима большая, часть мяса — в морозилку, еще часть пустить на консервы. Сало на засолку. Без заготовок зиму встречать никак нельзя.

Разумная хуторская философия. Позже Интра пояснила — в магазин они ездят раз в две недели. В погребе мешки с картошкой, морковью, свеклой и капустой. Батарея баночек с вареньем, сваренным в течение пяти лет…. Было это семь лет назад. Теперь у Мани в погребе свои батареи баночек с вареньями и соленьями. Но корову, хрюшку, гусей или хотя-бы кур она не завела.

Разговаривали тогда на русском, Интра с легким акцентом только иногда вспоминая некоторые слова. Надо было бы заехать к ним, повод — подкупить овощей. А на самом деле Маня хотела понять, как глубоко проник вирус украинезации. Если Интра будет требовать у Мани «убрать руки от Киева», значит поражение сравнимо с короновирусом. Интра не сидит в соцсетях, да и Артис, тоже — хозяйство и дети занимают много времени.

Хотя Путина здесь в Латвии поругивают. Хуторяне бояться, что их страна снова попадет в СССР, а лес, поля в 22 гектара которые Артису вернули после наступления независимости, отнимут опять. А ведь хутор купил еще его прадед.

В России после капитализации ничего наследникам не вернули. Всучили по ваучеру в одни физические руки, и пока народ гадал, что это за бумага и во что ее можно материализовать — страну и предприятия растащили по карманам. Грабеж века — в каждой и русской и украинской семье вам могут поведать свои детали этой истории. Для Мани границей между советским прошлым и капиталистическим будущим был огонь в тазу на коммунальной кухне. Бабуля десять лет, не разгибая спины шила на заказ пальто, плащи, костюмы — собиралась купить себе отдельную квартиру. Очередь не двигалась ни в какую. Она шила и складывала деньги в сейф, оборудованный прямо в манекене. Туловище без головы, рук и ног стояло в 12-метровой, вытянутой как трамвай комнате. Иногда на нем хранились дожидающиеся примерки пальто, пиджаки. А иногда и просто отутюженная блузка. Павловская реформа обнулила бабушкины сбережения и надежды за один день. Плотно сжав губы, бабуля сложила купюры в железный таз и на глазах изумленных соседок подожгла содержимое. Баба Клава примчалась к Мане: «Скорее, Тоня умом тронулась!». Манюня влетела на кухню, купюры уже догорали. Бабуля взяла кружку, залила остатки огня и спокойно спросила Маню: «Чаю попьем?»

«Чаю попьем?» — на пороге стояли гости. Отец и сын из Киева. Два Адама. В руках они держали торт и пакет, в котором характерно позвякивали бутылки.

— Обязательно, только сначала поужинаем. Адамы согласно закивали.

Глава 11

Ночная дорога сплошной релакс, в салоне приятно светятся приборы, настроена тихая музыка, коридор света помогает сосредоточиться на своих мыслях, мечтах. Глеб заметил, что самые удачные решения ему удавалось отыскать именно в такой обстановке.

Вот и сейчас у него в запасе два с половиной часа, чтобы решить, как именно пересекать границу. За 10 лет путешествий рубеж между Польшей и Литвой ему приходилось пересекать не меньше сотни раз. Обычная дорога, но пересекая эту рубежную часть, согласно дорожным знакам, следует постепенно сбрасывать скорость, сначала до 50-ти километров, потом до 30-ти. Где-нибудь рядом обязательно стоит автомобиль пограничной службы, иногда еще рядом пристраиваются и таможенники. На практике останавливают машину приблизительно один раз за пять пересечений. Первые месяцы по приезду из России такая прозрачность границ даже шокировала всякий раз приближаясь к границе он непроизвольно напрягался, а потом привык. Так было вплоть до пандемии. С введением карантина на всех границах выставили посты, а на некоторых участках между Латвией и Литвой даже перекрывали блоками. Предприимчивые граждане извлекали свой гешефт от ситуации. Неистребимые путешественники выискивали самые невероятные «дырки» и делились открытием друг с другом. Один фермер, живущий прямо на границе, оригинальным способом, использовал свой ангар для извлечения прибыли. В свое время, при разделе территорий большая часть строения располагалась на латышской земле, а одна пятая оказалась на литовской. Мужик мгновенно сориентировался, освободил ангар, и с литовской стороны оборудовал вторые ворота. Строгие пограничники конечно просекли эту хитрость, но, во-первых, не сразу, а во-вторых поставить пост на чужой частной земле, они не могли. На проезд была установлена такса — 20 евро за одно пересечение. Сколько мужик успел заработать тайна за семью печатями. Латыши, когда спрашивали, он рассказывал русский анекдот. «Таможенник с пограничного пункта готовится к юбилею. Коллеги обсуждают что подарить, один говорит давай замок, неет, у него уже несколько замков есть, другой говорит, может подарим ему остров? Тоже есть и третий говорит, давай дадим ему пункт пропуска на сутки. Тут все в один голос — Ты что обалдел такие дорогие подарки делать!… Пограничный ангар работал пока не открыли границы.

Сейчас ситуация посложнее короновирусной, война контроль на границе однозначно усилят. Ничего страшного — у Глеба все согласно требованиям, автомобиль с перегонными номерами, действующей страховкой, его документы тоже в порядке. При поверхностном досмотре никаких вопросов лично к нему возникнуть не должно. Но вот сумка… Конечно не факт, что пограничники заинтересуются содержимым его дорожной сумки. Но не стоит забывать и о главном законе жизни — «Законе Подлости». К тому же сейчас в стране много так называемых беженцев из Украины, ребята там отчаянные могут переселяться и с оружием, взрывчаткой или наркотиками. В СМИ об этом говорить запрещено, но пограничники осведомлены. Словом, пункт на центральной трассе лучше обойти. Виктор согласился с Глебом, тем более, что крюк получается небольшой километров 80. Эту дорогу сам Глеб открыл во времена пандемии и несколько раз ею пользовался. Однажды прихватил с собой попутчика, когда на границе проверяли прививочные куар-коды, соседу требовалось попасть в Варшаву, а делать прививку он категорически отказывался. Ох, и позабавил его тогда Артис. Мужик служил на границе, еще до вступления Латвии в Евросоюз и как только машина свернула в направлении польской деревеньки Шипмешки, мгновенно ударился в воспоминания.

Они тогда на отдаленных лесных дорогах соорудили четыре фальшивых пограничных пункта, вокруг ни одного поселка или даже хутора. Действовать требовалось вдали от посторонних глаз.

— Мы тогда переселенцами занимались, рассказывал Артис. В Белоруссии формировали фуру с вьетнамцами, им зачем-то требовалось просочиться в Германию. Набивались в кузов человек тридцать, заднюю часть кузова плотно закладывали коробками, а люди сидели внутри как мыши. Не знаю, на каких условиях они проезжали участок между Белоруссией и Литвой, но мы тут организовали все просто. Встречали фуру на границе, каждого по 3000 долларов. Кружили с ними по дорогам часа три, а потом сворачивали в условленном месте в лес, где к тому времени, коллеги уже установили декорации. Два полосатых столба, информационный щит со значком Евросоюза, шлагбаум с полосками, пару погранцов в форме и обязательно с собакой. Открывали машину, выпускали переселенцев и объясняли, бегите в лес, за ним уже Германия. Темно, десять минут и никого нет. Остается собрать декорации и поделить навар. А потом Латвия Литва и Эстония вошли в Евросоюз, на пограничных пунктах остались только добротно выстроенные латышами здания с затейливыми крышами. И время легких денег для Артиса прошло, но заработанного хватило на собственный автосервис и разборку.

Глеб улыбнулся, вспоминая эту байку Артиса, лично он в нее не очень верил, но история получилась забавная. Свет фар прямо на середине дороги выхватил фигуру с расставленными в стороны ногами и руками. Справа и слева лес, может случилось что? Глеб остановился, но выходить из машины не стал. Молодой крепкий парень возрастом до тридцати лет сначала на литовском, а потом и по — русски просил «подбросить» его прямо по дороге километров шесть-семь. Сворачивать де никуда не надо, устал он пешком идти. Подошел и Виктор — почему не подвезти раз по пути. Одно смутило Глеба, за пятнадцать километров он не встретил ни одного поселения. Косуля, лиса или заяц на дороге в этом месте его бы не удивили, но человек… Глеб отметил, что на парне военные ботинки и армейские брюки, за спиной рюкзак, а вот куртка с капюшоном гражданская.

— Располагайся, я пока покурю — Глеб кивнул на переднее пассажирское сидение.

Парень втиснул в салон рюкзак, выбрался и попросил сигарету.

— А что пешком-то?

— Денег нет, я из-под Львова на перекладных.

— Беженец что ли?

— Легионер. Обстрел Яворовского полигона слышали? Я там был. А теперь в Мариамполь к отцу пробираюсь. Александром меня зовут, можно просто Сашок. Так меня батя звал с детства.

Похоже не осознал еще себя взрослым парень, если предпочитает оставаться Сашком. Да, но почему в Мариамполь обходным путем пробирается? Что-то здесь не так. Может оружие в рюкзаке? Пока рюкзак отдельно от хозяина лежит в салоне, Глеб решил прояснить ситуацию.

— Так из Сувалок прямая дорога и машин там больше?

— Нельзя мне по прямой. — Сашок потупился. — Дурак потому что. Заснял на Яворовском полигоне последствия удара ракеты, бежать бы дураку без оглядки, а я машинально айфон включил. Снимаю, матерюсь, ругаю всех. Потом конечно побежал, но видео другу в Познань отправил. Отошел немного, звоню маме она плачет, сынок, живой слава богу. Только домой не показывайся, приходили полицейские предупредили, как приедешь сразу в участок. Вскоре я выяснил, друг идиот, мой ролик в сеть выставил, просмотров куча, лайков немеряно, а я в бегах. Такие видео не только подписчики смотрят, полиция, военная разведка тоже. А там все. И о том, что все врут, и надо послать куда подальше и Украину, и наше правительство, в ролике даже мат не запикали. Еще я там говорю, что русские ювелирно сработали, а это против мейнстрима. Получается ненадежный я, прорусски настроенный. Я сам по себе, любая политика побоку просто поехал заработать.

— Но говоришь по-русски отлично.

— И по-польски неплохо, и литовский в совершенстве, и английский вполне. Но это не повод в тюрьму сажать. — Сашок махнул рукой и пошел к машине.

Глеб с Виктором переглянулись.

— Языки надо учить, — подвел итог Виктор. — Анекдот знаешь — русские заблудились в Германии, смотрят у дороги на пеньке пацанчик сидит, остановились дорогу спросить. Он им на немецком и на французском, и на английском пытался объяснить. Слушали, слушали — ничего не поняли и один другому говорит: «Языки надо было учить», а второй отвечает: «А что толку? Вот он сколько языков знает, а оно ему помогло?!». Посмеялись и разошлись.

Сашок терзал свой телефон, слал сообщения, получал ответы, злился и остервенело набирал новый текст.

— С отцом переписываешься?

— Не отвечает батя. С ним бывает, то забудет поставить на зарядку, то вообще без телефона уйдет.

Отца Сашка тоже Виктором зовут, он военный летчик на пенсии. Служил еще в советской Литве, так и остался здесь. Родители развелись, мама уехала на заработки в Польшу, там и встретила отчима. Живут неплохо, сестренке уже скоро 16 будет. А отец больше не женился. И Сашок частенько приезжал к нему, заодно повидаться со старыми друзьями, оторваться. У мамы с отчимом не забалуешь. Последний раз созванивался с батей, когда записался в легионеры. Отец ругался, советовал «включить мозги», и бросил трубку. Потом перезвонил, но тут уже Сашок показал характер. Теперь надо бы нормально пообщаться.

— Правильно советовал, а я его послал и трубку бросил.

Глеб рассказал парню, что тоже военный вертолетчик, но служил в Чехии. А сюда приехал из Москвы, как гражданский по бизнесу. Пытался выучить и сдать литовский, но не получилось. Ни времени не хватало ни усердия.

— А ты Сашок молодец.

— Остановитесь здесь перед поворотом.

— А тебе сюда разве?

— Выйду, осмотрюсь. И фары выключите пока.

Глеб растерялся, но послушно съехал на обочину. Парень вышел и нырнул в лес. Рюкзак остался в салоне. Через десять минут Сашок вернулся и сообщил: — передвижной пограничный пост за поворотом.

— Мне пешком надо, знаю тропу пройду мимо. А вы поезжайте, удачи.

— А далеко идти?

— Не очень, пару километров, а потом опять на дорогу выйду голосовать. — Сашок потянулся за рюкзаком, Виктор перехватил его руку.

— Погоди парень. Подумать надо.

Подумать было о чем. Одинокий передвижной пост их машины остановит обязательно. Рассуждала вполголоса троица. Виктору бояться нечего, он посоветовал Глебу выбросить чужие документы прямо в лесу и спокойно ехать. Глеб отрицательно покачал головой. Кузькин поправиться, как он без паспорта. Виктор со значением пожал плечами в упор посмотрел на Глеба и замолчал. Догадался что Глеб, рассказал не все. Глеб это понял и коротко бросил — потом объясню. Сейчас де другие проблемы. Субару надо где-то пристроить, на дороге чужую машину бросать нельзя. Сашок вспомнил, что недалеко есть хутор, можно и на время оставить там. Через час разбудили хозяина, пристроили машину во дворе. Договориться очень помог польский язык Сашка, что он говорил пану, Глеб с Виктором толком не поняли, они просто кивали и угукали. Пристроив Субару, вернулись на исходную позицию. Еще раз согласовали действия — Виктор должен миновать пост и через полтора километра остановиться на обочине. Поспит пока Глеб с Сашком дотопают. А это часа полтора. Так и сделали.

Сашок ломился по лесу как лось, Глеб семенил следом, наконец взмолился:

— Не беги так, у меня нога больная.

На привале поведал парню про аварию, когда заснул за рулем и влепился в столб. Если бы не столб улетел бы в Москву реку. Тогда врачи говорили, что ходить ему придется только на костылях, а он, видишь на своих ногах ходит. Но при таком переходе трудновато… Сашок посочувствовал, предложил взять сумку. Вслух Глеб отказался, а про себя подумал: «Своя ноша не тянет».

На дорогу выбрались уже на рассвете, а в семь пятьдесят добрались до цели. Гольф припарковался у подъезда блочной пятиэтажки. Сашок принялся прощаться, благодарить. Глеб же попросился в квартиру — умыться, выпить чайку. Не откажет же батя.

Сашок заулыбался. Конечно, нет. Батя классный мужик, тем более сыну помогли, да и тоже офицеры. Так что примет с радостью, накормит, напоит. И Сашку с порога по шее не надает. Троица направились в гости.

За дверью надрывался звонок, но никто не спешил открывать. Странно, для похода в магазин еще рано, отец на пенсии не работает. Берет, конечно, заказы — телевизоры ремонтирует, бытовую технику. Но в такую рань без крайней нужды из дома не выходит……

Все разъяснила соседка — позавчера Ермаков срочно уехал в Россию. Для Саши письмо оставил. Сказал, ключи у сына свои есть. Ключи Сашок с собой не взял. Разорвал конверт, пробежал глазами текст. И опустив голову, поплелся вниз. Даже не услышал слова соседки: «Полицейские тебя искали».

Глеб с Виктором молча спускались за парнем. Трасса их познакомила щитаные часы назад, но сейчас они понимали друг друга без слов. Парень в растерянности, к маме нельзя, оставаться здесь, а Мариамполе тоже опасно. Надо как-то помочь. Границу пацан не пройдет, значит отцом Терезом предстоит стать Глебу.

Сашок присел на лавочку у подъезда, как потерявшийся щенок. Да поддался парень на пропагандистскую наживку, еще три дня назад уверенно ехал стрелять в русских, а теперь за ним самим охотятся. Может стоит парню сходить в участок… Но что-то подсказывало — что лучше повременить. И как его с русской фамилией в легионеры записали? Наверное, спрашивали готов ли воевать против агрессора. А ничего, что этот агрессор, это родина родителей паренька, место, где могилы его бабушек и дедушек. Об этом три дня назад паренек не думал, он гражданин Евросоюза, может поселиться и найти работу в любой стране европейского континента. Он активный пользователь сетей, а там свои аргументы. Сашка, как и тысячи других легко зацепил вирусы украинизации, и они настолько вцепились в мозг, что даже убойные аргументы родного отца казались пареньку неважными. Волей случая он теперь оказался на нейтральной политической полосе между красными и белыми. Да без гроша в кармане, но это не самое страшное: мир не без добрых людей. Сложнее будет осознать кто ты, где, зачем и почему Но сначала парню надо отогреться, подумать, помолчать и поговорить.

— Поехали ко мне, Сашок, там подумаем что делать.

Сашок встрепенулся:

— А можно?

Глеб прочел в его взгляде облегчение и откровенную радость.

— Сейчас позавтракаем и рванем. — Подключился Виктор.

— У меня денег нет, — напомнил экс легионер.

— Берем тебя на довольствие. Шагом марш в машину! — скомандовал Виктор.

До дома четыре часа пути. Этот марш-бросок в четыре руки не будет сложным. Хотя ночь все трое и провели без сна, но прямой путь домой это всегда радость.

Первый час ехали молча, Сашок уснул на заднем сидении, сопел и как ребенок причмокивал губами. Глеб неуютно чувствовал себя на пассажирском сидении, а Виктор гнал Гольф на предельно разрешенной скорости. Казалось, он полностью поглощен дорогой. Это для Глеба трасса известна и привычна, а для Виктора новая.

— Да, вляпался пацан. — Глеб едва услышал голос Виктора. — Говорил, что в Познани открыли пункт вербовки, обещали платить по 2000 евро в день. С чего? Украина в долгах как в шелках, или платить парням вообще не собирались? Вон говорит — без денег совсем.

— Ничего прорвется, может еще поймет на чьей стороне правда. — Поддержал разговор Глеб. — Хотя и мне взрослому мужику не все понятно. Вот прочитал сейчас — очередной раунд переговоров между российской и Украинской делегациями. Украинцы утверждают, что мирное соглашение будет подписано со дня на день. Зеленский даже ультиматум объявил за 24 часа россияне должны вывести все войска! Бравирует конечно, но наши то молчат

— Нет, за сутки Киев взять не успеют. Может Зе о своих войсках говорил… Не верю что Путин даст заднюю.

Глеб промолчал. Разговор свернул на минную дорогу непонимания. Нет думал и чувствовал он так же как и Виктор. А вот час назад он заблокировал очередного друга из Каунаса, тот злорадно сообщил — в России заблокировали Ютуб, и кто твой хваленый канал теперь смотреть будет. Теперь российский народ совсем одичает.… Великий доложил — украинцы создали в Латвии сайт «Миротворец» и с энергией достойной лучшего применения выискивают тех, кто не осуждает Путина. Он посоветовал Глебу не говорить даже по телефону о политике, мало ли кто рядом уши греет. Великий, — мужик не рисковый, впрочем, ему и надо быть осторожным. В политических баталиях Великий не силён. Его точка зрения часто зависит от того какую новость он только что прочел и не важно из какого источника. Назавтра ознакомиться с новой статьей и будет говорить тебе прямо противоположное. А ведь Великий знает три языка, имеет два высших образования, да еще в полтора раза постарше Сашка и то путается кто враг, кто жертва. Не мудрено, что Сашок запутался… Да разве он один!

Паренька Глеб жалел, и Виктор, похоже тоже. Видно, Сашок не трус, физически крепкий, ответственный, старается заработать. На родителей надежды немного, отец живет на военную пенсию, мать с отчимом тоже особо не шикуют, иначе перекинули бы беглому вояке немного денег. Да…, парню повезло, вырвался из пекла целым и невредимым…

— Фуры застряли, похоже, наши. — Виктор кивнул на полностью забитую фурами парковку. Свифт отключили, а деньги у всех на карточках. Я тоже на пределе, налички даже на заправку не хватит.

Глеб сообразил — переживает белорус. Наматывает незапланированные круги, по сути, в интересах его Глеба, да паренька. Скоро свернут на Латвию, а ему бы через Вильнюс и прямиком на Минск. Можно в Каунсе пересесть на автобус и отпустить Виктора домой, подумал Глеб. А вслух сказал:.

— Я заправлю тебя и денег дам. — Успокоил Виктора Глеб. — Сочтемся потом.

Виктор удовлетворенно кивнул. Глеб понял его тревогу, сейчас днем, когда на трассе много машин, светит солнце… В такой атмосфере ночные приключения кажутся несущественными. Виктор похоже смирился с синяками и ссадинами и сейчас с большим удовольствием летел бы домой как на крыльях. Но хочешь не хочешь, а приходится ехать в Латвию.

— Что у тебя в сумке? — Задал он главный вопрос Глебу

— Не наркотики, не бойся. Документы важные. — Глеб готовился к этому разговору. Убедительных версий не нашлось, не говорить же о деньгах. Решил напустить туману.

— Так история с охотниками выдумка?

Глеб даже обиделся:

— Нет конечно, так получилось. Ты же не подстава на трассе, Сашок вон тоже. Виктор помолчал и произнес примирительно:

— Мужик мимо не проедет. А ты мужик.

Глава 12

Маня прочла сообщение от Глеба и отметила: в восемь утра для мужа неурочное время. Значит не спал, и странно по данным на двадцать один ноль ноль он находился в Августове. К утру должен быть дома. А взамен короткое сообщение: «В Мариамполе. Приеду с двумя гостями». Все чудесатее и чудесатее в этой командировке мужа. Задержался почти на четыре дня, гости по дороге размножаются как инфузория Туфелька, почему-то вспомнился Мане осколок знаний из школьной биологии. Она встала, привычно посмотрела в окно. У туи паслась косуля, снег почти осел, а яркие лучи уже фактически весеннего солнца пронизывали каждую веточку. Участок сада с этой стороны дома размером меньше полутора соток. Здесь две яблони, под навесом со стороны кухонного окна стол, отгороженный покрашенными полетами. Уголок получился уютным, но рабочим. Здесь летом в тенечке Маня возилась с рассадой, сортировала яблоки, собирая ящики для переработки урожая на сок. А зимой и до середины весны на этом участке вовсю хозяйничали косули. Иногда они подходили прямо к окну. Маня в эти минуты отрывалась от компьютера, и замерев разглядывала гостей. Светло-коричневая шерстка, белоснежные мохнатые трусики с крохотным хвостиком. А какие у косули глаза?! Продолговатые блестящие и темные-темные, как две сливы. Нос вздрагивает каждую секунду, а скрученные ушки напоминали большой лепесток лилии как крона венчают изящную голову. Если косуля слишком увлекалась в поедании плюща, Мане достаточно было поднять руку, и гостя стремглав уносилась прочь. Муж говорил, что это животные с вертикальным взлетом, действительно удалялись косули крупными прыжками, легко перемахивая любые условные ограждения. С этой стороны дома по бокам садика они с Глебом оборудовали две парковки, ведь у каждого по машине. Летом получалось что Шаран стоял в центре клумбы, по сторонам ряд жирных пионов вперемешку с осенними астрами, а почти на капот опускались листья каштана. Сам участок сада с ремонтантной клубникой и многолетними крупными ромашками по бокам приподнят. От дороги его отделяет плотная туевая стена, в которой косули проломили дыру. А барьером между парковкой и садом настоящий Манин ноу-хау. Она придумала, свернув и закрепив края строительной сетки, размещать в середине плотный полиэтиленовый мешок на 200 литров. Осенью она, собирала и закладывала в него листья, зимой добавляла овощные очистки, остатки еды, пересыпая содержимое землей и песком. К весне получался отличный перегной, в котором прекрасно всходила рассада кабачков, патиссонов, огурцов или цветов. Высота и диаметр такого условного забора метр на метр. Семь штук этих теплых грядок образовывали широкий и плотный забор, но косуля перемахивала загородку как чемпион легкоатлет. И теперь взлетела, точно приземлилась рядом с багажником и унеслась прочь. Маня отошла от окна, ну почему она всегда, когда видит косуль, замирает у окна? Может потому что так близко с косулями Маня познакомилась только здесь в Латвии, раньше конечно видела их в зоопарке, на картинках. А вот в природе…, сначала наблюдала издалека, позже, когда кто-то из стада приходил на участок она замирала и почему-то млела от счастья.

Это утро не стало исключением, хотя за дверью спальни ее ждала куча дел, список которых удвоился благодаря гостям. Камин, кофе, завтрак — спагетти с куриными окорочками, кусочками тыквы, помидорами посыпанными кружочками лука, семенами укропа, а сверху сыр, который запекаясь образовывал красивую сырную корку. Спагетти Маня любила, но готовила их редко — Глебу не позволяла завтракать ими строгая диета, для нее тоже это блюдо нежелательно. Но с гостями она сегодня полакомиться этим блюдом. После завтрака гости собирались уехать, уборка в доме предстоит на грани генеральной, но Маню спасает паровая швабра. Успеть надо многое — к вечеру вернется Глеб. Гости после завтрак покинут дом. Это радует. Маня юркнула в душ и под струями воды подумала, почему же она так радуется отъезду гостей. Вполне себе приятные можно даже сказать красивые статные мужчины — отец и сын. Сдержанные, вежливые, говорят по-русски, включая иногда в речь польские слова и ругательства. Хотя вчера за ужином кое-что произошло. Адамы уселись перед тарелками, пристроив рядом на диване свои айфоны. Просматривали новости и делились вслух тем что их затронуло.

— Глянь, опять сбрехали! В Мариупольском театре никого не взорвали. Оказывается, никаких трехсот заложников в подвале и не было, их закрыли там на время, пока в фойе работал штаб Азова, а потом здание заминировали, штаб вывезли, а мариупольцев отпустили восвояси.

— Курва! Во Львове разбомбили наши самолеты. Где Львов, и где Донбасс — совсем обнаглели. Ну, ничего, обратка скоро прилетит.

Адамы добавляли друг друга, но оба обращались к Мане.

Она молча просматривала свой телефон, у нее другие каналы. Из Мариуполя вышли 20 000 беженцев, их переправляют в Россию. Без звука она просматривала ролик. Молодая женщина что-то говорит, а к ее ногам прижимаются трое ребятишек. Старшему около девяти, младшей, скорее всего, нет и четырех. А за спиной растянулась широкая лента людского потока. Они шли и шли, согнувшись под тяжестью сумок и горького военного опыта. Мужчин останавливали военные, заставляли поднимать одежду, осматривая спину, живот и почему-то правое плечо. Маня поняла, в потоке беженцев военные не должны пропустить боевиков. Такое она видела только в фильмах, снятых про войну, да на черно-белых фотографиях в музее Ленинградской блокады. Здесь у мраморного стола в гостиной, у горящего камина под плетеным абажуром за сытным ужином представить себе, что где-то от разрыва снарядов плачут дети, люди отсиживаются в подвалах, а квартира на первом этаже заселенной девятиэтажки, служит гаражом для боевого танка…

— Мария как думаешь, кто в войне победит? Маня, ау?!

Вопрос она услышала, поняла — Адамы приглашают к разговору не просто так. Их позиция ясна как божий день: безвиз, вояжи по Европе, наладили бизнес — автомобили на Украину можно гнать практически без растаможки. Лучше бы режим Зеленского остался, а то чего доброго введут драконовские пошлины на завозные авто и все — контору можно закрывать. Адамы уставились на Маню, ей предстояло обозначить свою позицию.

— Никто в этой войне не победит, — ответила она и принялась разливать по стаканам компот. — Не наша это битва, а в ней все как в поговорке: «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат».

Адамы испытательно уставились на Маню, ей на секунду даже показалось, что сейчас как удар хлыста кто-то из них выбросит вопрос: «Слава Украине?!», Даже мурашки побежали по спине. Они втроем в уединенном доме… Женщина пожала плечами и метнулась к плите.

— С вашим митингом, чуть кофе не упустила!

Старший Адам присел перед камином, подложил полено. Опасную паузу у каждой из сторон хватило ума перешагнуть. Но осадочек остался.

Потом за кофе Адамы рассказывали о своем доме на Украине. Маня изложила историю своего Кошкиного домика. Адамы подливали себе виски, Маня налегала на компот.

У сына Адама запиликало сообщение, он просмотрел, и озвучил:

— Через границу в Польшу прошли три бронированные машины с охраной. Митька пишет, что бабки из Киева эвакуируют. Правильно делают — не москалям же бабло оставлять…

«Лучше поделить их с Качинскими» подумала Маня, а вслух сказала:

— Значит в перемогу не верят.

Адамы опять посмотрели на Маню со значением, и она прикусила язык.

Спать разошлись во втором часу. Маня убрала со стола, перемыла посуду. Продумала меню завтрака. Потом прогулялась по саду, угадывая, как будет выглядеть тот или другой уголок, всего через пару месяцев. Апрель время множества разных радостей, постепенно просыпаются растения. Коты затеяли возню, радовались прогулке. Сейчас под снегом тоже теплится и пробивается наружу жизнь — днем Маня видела подснежники.

Зимой у сада своя картина. Маня засмотрелась…, свет с веранды, обрамляет контуры двух туевых колон, а в самом центре висит на толстой цепи фонарь. Они с Глебом притащили фонарь из Аугсбурга, Великий отремонтировал, почистил и даже повесил его под лестницей. И вот тебе артефакт — любуйся. Из каждой поездки Маня с Глебом что-нибудь привозили. Купили на рынках плетеные бельевые корзины. Они живут на верандах и служат местом хранения тапочек и шортов летом, зимой там хранились гостевые валенки. Маня постояла у входа позвала котов и тоже отправилась спать. Адамы завтра уедут, они больше никогда не увидятся, а что они себе думают, о войне, России и о ней Мане не имеет значения. Уже к обеду Маня о них забудет, здесь в Зеидонисе такая атмосфера, которая легко и быстро стирает абсолютно все негативные эмоции.…. Ошиблась Маня, Адамов и она, и Глеб запомнят надолго.

Теперь важно спокойно позавтракать вежливо попрощаться, и стереть все неприятные впечатления.

Сын Адама юркнул в душ первым, прямо перед носом отца. Старший Адам втянул воздух:

— А неумытым кофе можно?

— Как он таким получается? Может оттого что вода колодезная?

— Может и вода.

Обычно Маня охотно делилась секретами и кофе, и компота, и запеканки. Но Адаму излагать детали не стала. У нее всегда находился повод уклониться от разговора, сейчас, например, заглянуть в духовку — убедиться, что окорочка зарумянилась и противень можно вынимать.

Адам остался один, в трусах с голым торсом и полотенцем, перекинутым через плечо, он разглядывал железные подсвечники на стене у камина и картины. Хозяйка знала — гостям есть чем занять свой взор. И спокойно накрывала стол к завтраку.

— Мне говорили, что ты Маня из Питера, это правда?

Маня кивнула.

— А что здесь? Скучно небось в лесу?

Маня пожала плечами, размещая на столе кувшин с компотом. Бывает, что нападет такая тоска по родному городу, что в горле встает ком. Тогда она находит фильм, снятый в Санкт-Петербурге, и гуляет по городу вместе с героями. Три года назад была Маня в Питере, поселилась в гостинице на параллельной улице своего дома. А обедала и ужина в кафе, вход в которое разделяла только одна Кариатида от ее парадной. Ключ лежал в сумочке, но заходить домой она не стала. Зачем беспокоить бывшего мужа. Теперь Боря умер, квартира пустует второй месяц, ехать надо, упорядочить платежи, привести все в порядок и пустить квартирантов. Объявление на латышской эсэске сработало быстро. Ничего удивительного — квартира в центре города, большая с высокими потолками, рядом три станции метро. Семья рижан ждет. Муж жена и двое ребятишек готовы сразу ехать вселяться. Она рада была, что именно латышская, а не украинская или узбекская семья будет хозяйничать на ее кухне, как то так сложилось, что латыши в быту, традициях общения похожи на питерских жителей. Они не лезут в душу, не сплетничают, толерантны и холодно спокойны. Маня представила Адамов на питерской кухне. Мягкий уголок дубовый стол без скатерти, но с инкрустацией. Перед обедом всегда выкладывались салфетки. На стене резной шкаф из красного дерева, на котором раз в неделю приходилось протирать каждую завитушку. Здесь всегда хранилось несколько сортов кофе, приправы чаи. Адам старший сидит за столом в трусах, расплескивает кофе и с неодобрением смотрит на газовую колонку. Этот источник горячей воды большой плюс для питерцев. Летом в центре города горячую воду отключали на месяц-полтора. А у Мани она была всегда. Родственники и знакомые напрашивались в гости, приходилось даже составлять график этих помывочных посещений. Все приносили с собой пирожные, тортики, кофе, мармеладки, конфеты и воздушные зефирки. Маня на время банных процедур оставляла визитеров одних. Придумывала дела и уходила. На самом деле она не хотела никому мешать, а когда возвращалась все уже сияли чистотой и были готовы к посиделкам на кухне. Тогда включали самовар, доставали чашки ломоносовского костяного фарфора, клубничное варенье, сушки, соломку, сладости от визитеров и пару пепельниц. Зажигали свечи и болтали от души. Теперь Маня несколько дней хотела бы побыть в питерской квартире одна, пересмотреть фотографии, собрать документы, свои и семейные архивы повспоминать и поплакать. Были у нее с Борисом и хорошие времена, перестройка перемолола не только его, она Манин характер вывернула наизнанку, да так что некоторые моменты буквально выкорчевывались из памяти. Глеб сникал сразу, как только Маня заговаривала о поездке на родину. Он вообще не любил оставаться один дома, а отпускать Маню в прошлую жизнь почему-то остерегался. И правильно делал, но поездки в прошлое не избежать.

Наконец оба Адама разместились за столом, позавтракали без лишних отвлечений на новости. Подхватили сумки. Вежливо пригласили Маню к себе в Украину и отправились на парковку. Маня, накинув кардиган вышла из вежливости на веранду, пожелала Адамам удачи и вернулась в дом. Прихватила со стола тарелки и только подошла к раковине, как вдоль дома, мимо кухонного окна мелькнула тень, почему-то пригнувшись проходил Адам младший. Старший стоял у машины с открытым багажником и смотрел на сына. Парень явно торопился, и это его подвело, на спуске из зоны сада к колодцу и парковке ступенькой служит старое колесо, и если неудачно наступить оно может прогнуться под весом тела. Так и произошло. Адам сынок поскользнулся, пятая точка смачно опустилась прямо в протаявший снег, Адам быстро встал, Маня увидела пятно на вызывающе голубых джинсах и вздохнула — сейчас вернутся, мыться, переодеваться и опять застрянут еще на час. Но сын Адама подошел к колодцу, дернул крышку. Та не поддалась, Маня с Глебом закрывают ее на замок, гости иногда приезжают с детьми, мало ли что. Но этот Адам давно вырос, он повернул голову в сторону окна, Маня почему отпрянула. Старший Адам уже выводил машину со стоянки, а сынок уже не через сад, а по дороге бегом несся к машине. Такой отъезд напоминал бегство, зачем садиться в машину в испачканных и мокрых джинсах, когда десяти шагов достаточно, чтобы переодеться? Причину Маня узнает позже, а узнав, вздрогнет. Но это будет потом и даже не сегодня. Сейчас же она с недоумением пожала плечами и принялась домывать посуду. Предстояло еще поставить тесто, прибраться в доме. Все пропылесосить и приготовить такое меню, чтобы хватило на ужин, завтрак и возможно завтрашний обед. Выбрав информационный фон Маня приступила к осуществлению планов и так увлеклась, что пропустила отчаянный стук в дверь кота Базилио.

Конец ознакомительного фрагмента.