Это я, смерть

Людмила Станиславовна Потапчук

Я – смерть.Я, конечно, нечаянная смерть. Ненастоящая. Но могу быть и настоящей тоже. Если будет нужно.Только не хочу.

Арина. Помогите

Куда это ты так рано выбралась, дитя мое? К бабушке. А что ты там несешь под фартучком?

Положи-ка, внучка, пирожок на стол, горшочек на полку поставь, а сама приляг рядом со мной!

Он говорил — все так делают.

Он говорил — ладно, ладно.

Он говорил — а что такого.

Ничего такого действительно не было. Потерпеть можно. Тем более что это недолго.

***

У тети Анечки родилась дочка Юлечка. Ариша с мамой ходили их повидать, но почти ничего не увидели. Они стояли под окнами какого-то большого дома, и в одном окне на третьем этаже появилась фигурка и им махала — это была тетя Анечка. А потом фигурка исчезла и тут же вернулась с белым свертком — это была Юлечка.

Но сегодня их выписывают из роддома, и поэтому будет праздник.

Ариша с мамой, папой и Степушкой идут в гости. Степушка уже давно умеет ходить сам, но не быстро, поэтому его все равно везут в коляске. Арише даже дали немного повезти Степушку, и соседские бабушки ахают и называют ее помощницей золотой, отчего Ариша ужасно гордится всю дорогу. На Арише синий сарафанчик, расшитый красными маками; если покружиться, то он становится как колокольчик.

Дом, где живет тетя Анечка, уже битком набит народом. Приехали какие-то родственники дядиигнатовых родителей и, что самое хорошее, привезли дочку — девочку немного постарше Ариши. Ее зовут Зоя, а ее мама называет ее Зая, и все остальные тоже привыкли, что она Зая. Зая умиляется Степушке и долго таскает его на руках. Арише это немножко обидно, потому что она сама хочет поиграть с Заей, а Степушки ей хватает и дома. Но вот Степушку наконец у Заи забирают, и можно с ней вместе забраться в уголок дивана и там болтать.

Маленькая Юлечка пока умеет только зевать и плакать, и еще махать кулачками, будто хочет подраться. У нее даже нет зубов. Все по очереди держат ее на руках. Зая тоже тянет к ней руки и канючит: «Ну дайте, хоть на немножечко!» Ариша боится, что теперь Зая прилипнет к Юлечке и будет над ней ворковать и сюсюкать, как все, но Юлечку Зае не дают — ее уносят кормить, а потом тетя Анечка выходит к гостям уже одна, потому что Юлечка спит.

Вовы за столом нет, потому что к нему пришел друг и они закрылись в Вовиной комнате, так что девчонки вдвоем оккупировали угол дивана и хихикают, не очень обращая внимание на взрослых. Они пьют вишневый компот, а потом баба Тина наваливает им полную миску компотных вишен, ужасно, невозможно, непозволительно вкусных, а когда вишни заканчиваются, оказывается, что если разгрызть оставшиеся от них ядрышки, то там обнаружится что-то вроде орешка, сладкого и тоже пахнущего компотом. Зая говорит, что у нормальных вишен, которые не в компоте, эти орешки горькие. Арише смутно кажется, что ее обманывают, и она решает при случае проверить.

— Эк вы, горюшки, — весело гудит баба Тина, обнаружив, что девчонки засыпали разгрызенными вишневыми косточками весь угол стола.

Потом обе идут в коридор. Он длинный и в нем можно играть в догонялки, если забегать еще и на кухню. Однако вскоре появляется баба Тина и заявляет, что нечего тут топать, как слоны, а то сейчас соседи придут.

— Идите вон к Вовке, — машет она коричневой рукой. — Вовка! Возьмите девчонок к себе, чего вы там закрылись.

— Да что им там делать, — говорит Заина мама, выходя в коридор вслед за бабой Тиной. — Путь вон гулять идут.

Гулять с Заей очень здорово. Девочки играют в сказку: представляют себя принцессами, живущими на соседних планетах, и по очереди летают друг к другу в гости. Аришина планета находится в песочнице, а Заина — под горкой, поэтому Аришино инопланетное угощение для гостьи — куличики из песка, а Заина снедь состоит в основном из камушков. Потом обе отправляются на космическом корабле в путешествие к далекой звезде, где живут принцы, — летят, чтобы выбрать себе женихов. Далекая звезда находится в соседнем дворе; ходить туда девочкам запретили, и от этого еще веселее. Там, на далекой звезде, и застает их ливень — внезапный и бурный, как метеоритный дождь.

Дома у тети Анечки их обтирают мохнатыми полотенцами и поят горячим чаем. Взрослые уже выпили и теперь поют песни, и сидеть с ними скучно. На кухню нельзя — туда ходят курить мужчины и никакая открытая форточка не справляется с синим дымом. На улицу нельзя — там еще дождь. Они выбегают было в коридор, но за ними тут же направляется баба Тина, говорит, что не даст им тут топотать, что они горюшки, а потом решительно барабанит в Вовину комнату, и выходит хмурый Вова в майке и трениках, и говорит: «Ладно, ладно».

Девочки сидят на каком-то старом сундуке и шепчутся, а Вова и его белесый приятель заняли диван и крутят приемник. Лицо у приятеля такое, как будто его немного потерли ластиком, — немного размытое. Но не очень противное. Если сесть на сундук с ногами и прислониться спиной к стенке, то Вову и белесого загораживает шкаф и можно представить, что их нет.

Ариша спокойна, ей интересно с Заей. Зае, кажется, можно рассказать все что угодно, она поймет. Ариша решается.

— А ты, — спрашивает она шепотом, — можешь себе представить, что Вселенная бесконечна?

Зая озадаченно смотрит на нее.

— Да могу, а что? — говорит она.

Ариша проникается к ней еще большим уважением.

— А я, — признается она, — никак не могу.

Все, думает Ариша, теперь Зая знает мою страшную тайну. Пусть только она не подумает, что я глупая.

И тут Вова и белесый появляются из-за шкафа.

— В игру играем? — говорит Вова.

— А в какую? — радостно спрашивает Зая, и глаза у нее загораются.

— А секрет! — подмигивает Вова. И они с белесым, хохоча, хватают Аришу за руки и за ноги и несут к дивану.

— А ты спрячься, — говорит он выглянувшей из-за шкафа Зае, — и не подглядывай.

Зая хлопает в ладошки и хохочет от радости, и тут же прячется за шкаф. Вовин приятель тоже хохочет. И Ариша хохочет с ними заодно, сама не понимая почему. В конце концов, всем весело, говорит она себе, значит, все нормально. Значит, и по правде все так делают.

Вова слезает с нее быстрее обычного.

— Давай ты, — говорит он белесому.

Белесый, однако, не спешит. Он озадачено смотрит на Аришины расцарапанные коленки.

— Не, — говорит он.

— Да ладно, — говорит Вова.

— А ребенка не будет? — тихо спрашивает белесый.

— Какой ребенок! — громко отвечает Вова и хохочет.

— Какой ребенок! — повторяет Ариша и тоже хохочет, хотя ничего не понимает и вообще ей не очень весело.

— Не, — говорит белесый.

Тогда Аришу, по-прежнему хохочущую, относят на сундук, а вместо нее берут за руки и за ноги восхищенно визжащую Заю и тоже несут к дивану.

Однако Зая сразу же прибегает назад, и лицо у нее испуганное.

— Я не хочу, — говорит она. — Я не буду. Я к маме пойду.

И действительно уходит.

Ариша опять ничего не понимает. Она еще немножко сидит на сундуке, а потом идет туда, где взрослые.

Зая и ее мама с папой уже собираются домой, и лица у них вытянутые.

— Да уж сидели бы, гости дорогие, — удивленно басит им баба Тина. — Вон сколько всего осталось, не выбрасывать же.

— Нет-нет, — быстро, задыхаясь, как будто только что бежала, выпаливает мама Заи. — Мы домой, спасибо, нам надо домой.

— Все было очень вкусно, — серым голосом вторит ей папа Заи.

— А ты еще придешь? — спрашивает Заю Ариша. — Мы будем играть в принцесс?

Зая странно на нее смотрит.

— Не знаю, — говорит она.

Ариша совсем-совсем ничего не понимает.

Она начинает понимать, только когда ее приводят домой, когда наступает пора ложиться спать. Мама укладывает Степушку, а потом ведет ее на кухню и закрывает дверь.

— Ариша, — говорит она, а потом долго молчит.

Ариша ждет, а потом не выдерживает и спрашивает:

— Чего?

— Ариша, — говорит мама. — Что вы делали у Вовы в комнате?

— А что? — спрашивает Ариша.

— Мама Заи сказала мне, что ты испорченная, — медленно выговаривает мама. Ей как будто стало тяжело разговаривать. — И чтобы я обратила внимание на твое поведение и предупредила воспитательниц в детсаду. И еще — что тебя надо показать доктору. Но объяснять что-либо отказалась. И потом они очень быстро ушли, помнишь? Так вот. Я хочу знать, что вы делали у Вовы в комнате.

И тут Арише становится одновременно и страшно, и хорошо. Страшно — потому что, видимо, «так» все-таки делают не все и это что-то очень плохое, и сейчас ее наверняка будут ругать. Хорошо — потому что отругают еще и Вову. Его отругают, ему запретят, и все это закончится. Закончится! Навсегда!

Ариша рассказывает, как может.

Мама сидит на стуле и опять долго молчит. У нее открыт рот.

Потом она спрашивает:

— Он делал тебе больно?

— Нет, — честно признается Ариша. — Не делал.

— Хорошо, — вздыхает мама с облегчением, и Арише тоже становится легче. — Это хорошо.

— Ты ему скажешь, чтобы он перестал?

Мама кивает.

— Я поговорю с Алевтиной Валентиновной, — обещает она.

В следующий раз, лежа под вздрагивающим Вовой, Ариша лежит, повернув голову набок, смотрит в коричневую, покрытую малиновыми пятнышками стенку, вдыхает неизменный рыбный запах и думает: ну как же. Что же мама, неужели она забыла поговорить. Неужели она могла забыть.

Тогда я сама, решает она.

С Вовой говорить бесполезно, думает она по дороге домой. Все равно что с забором. А мама — вдруг она опять забудет. А тетя Анечка — она вечно занята с Юлечкой, ее вообще одну не поймаешь. А папа или дядя Игнат… нет, стыдно.

Да я просто туда не пойду, решает она. И всё.

Однако через две недели оказывается, что вовсе не всё.

— Да не останешься ты дома! — кричит мама. — Ну не оставим мы тебя дома одну! Ты еще маленькая! Вот что ты тут будешь делать, скажи, ну вот что?

— Играть, — честно отвечает Ариша. — И читать.

— Тебе нельзя столько читать! Глаза испортишь! В школе еще начитаешься! Собирайся, кому сказали.

— Да что ты с ней разговариваешь, — встревает отец. — Я ее просто сейчас одену сам, и всё. Голос еще подают тут. Кто ниже табуретки.

Тогда Ариша решает, что ни за что не пойдет в Вовину комнату.

И это ей удается — раз, другой, третий, и она было опять начинает верить, что уже все, но однажды, когда они снова в гостях у тети Анечки, Вова подкарауливает ее у двери туалета и, не дав вымыть руки, затаскивает к себе так быстро, что Ариша просто не успевает сообразить, что нужно сделать.

— Хватит, — говорит она шепотом. — Хватит.

— Ладно, ладно, — шепчет Вова, устраиваясь на ней.

Выбравшись, Ариша бежит на кухню. Там жарит рыбу баба Тина.

— Баба Тина, — громко говорит Ариша. — А Вова…

Баба Тина мрачно выслушивает ее, выключает газ под сковородкой и, обтерев мучные руки передником, тяжело топает в Вовину комнату. Рывком распахивает дверь. Ариша бежит за ней.

— Ты, — говорит она почему-то шепотом. — Обалдел, что ли, совсем.

Вова сидит на своем диване и нагло на нее смотрит. Усмехается.

— А что, — говорит он, не понижая голоса. — Игнату можно, а мне нельзя?

— Вообще, что ли, дурак, — шепчет баба Тина, и Ариша с ужасом понимает: не поможет, и эта ей ничем, ничем не поможет, все будет как всегда, и никто не поможет, никто.

— И че ты мне сделаешь? — лениво интересуется Вова.

Баба Тина думает несколько секунд.

— Убью тебя просто, — шелестит она беспомощно. И уходит. Уходит.

Ариша, как оцепеневшая, стоит и смотрит на Вову.

Вова улыбается ей. Зубы у него белые, как у негра.

— Я убью тебя просто, — говорит он. Потом перестает улыбаться, мрачнеет. Показывает ей костистый коричневый кулак.

— Убью просто.