Женское счастье. Роман

Людмила Толмачева

Женское счастье – какое оно? Одна ответит: муж непьющий да работящий, другая о детях заговорит, третья о достатке в доме напомнит. А если все это есть, но счастья нет? Чем угодить женскому сердцу, в какие райские кущи завлечь, чтобы пело оно и замирало от восторга? Что нужно для того, чтобы женская душа струилась теплым светом, а губы шептали: «Я счастлива»? Может, просто любовь? Книга содержит нецензурную брань.

© Людмила Толмачева, 2022

ISBN 978-5-0056-7498-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Женское счастье — какое оно? Одна ответит: муж непьющий да работящий, другая о детях заговорит, третья о достатке в доме напомнит. А если все это есть, но счастья нет? Чем угодить женскому сердцу, в какие райские кущи завлечь, чтобы пело оно и замирало от восторга? Что нужно для того, чтобы женская душа струилась теплым светом, а губы шептали: «Я счастлива»? Может, просто любовь?

\

* * *

— Нет, вы посмотрите на него! — в сердцах воскликнула Светлана, обращаясь к подругам, уплетавшим свадебный торт. Подруги оторвались от лакомства и посмотрели в сторону танцпола, где «пела и гуляла» свадьба Светланиной дочери. Жених с юной невестой на руках бешено кружился на одном месте, рискуя упасть на глазах подвыпивших гостей.

— Он же уронит ее! — схватилась за голову Тамара, симпатичная блондинка в бирюзовом платье.

— Не уронит, — отмахнулась Наталья, отправляя в рот розочку из сливочного крема. — Невест не роняют. Вот жену — запросто.

— Да куда вы смотрите?! — возмутилась Светлана, раскрасневшись от гнева. — Я о муже своем говорю. Вон, видали его? Машкину подругу охмуряет, старый козел.

— Не такой уж и старый, — хмыкнула Наталья, используя вилку в качестве указки. — Ишь какие «па» выделывает! Прям, Николай Цискаридзе…

— Эти «па» он перед молодой девицей выделывает. Со мной так не получится, — мрачно пошутила Светлана и отвернулась.

— Само собой, — поддакнула Тамара. — На кой им вышедшие в тираж жены? Вы на моего взгляните. Ему вообще никто не нужен. Ни молодые, ни старые. У него другая заветная подружка — бутылка. О! Снова за нее, любимую. Все танцуют, а этому лишь бы налакаться.

— И мой не лучше, — кивнула на своего мужа Наталья, презрительно скривив губы. — Ему что свадьба, что поминки — без разницы. Лишь бы какой-нибудь слушатель нашелся. Уж он ему все уши прожужжит о своей экологии, с живого не слезет, пока весь мозг не вынесет. Он же доконал этого парня. Бедняга не знает, куда бежать…

Наталья с горькой улыбкой посмотрела на подруг, машинально схватила бокал и выпила вино, не почувствовав его вкуса.

— И так всю жизнь, — подытожила она, — ни потанцевать, ни повеселиться. Одни научные разговоры. А я жить хочу! Танцевать, смеяться, флиртовать, черт возьми!

— И зачем тебе муж? — удивилась Светлана. — Флиртуют на стороне, а не с мужем. Заведи любовника и живи на всю катушку.

— Ты серьезно? — улыбнулась Наталья.

— Вполне. Я, к примеру, так и сделаю. Хватит терпеть этого донжуана. Вот где он сейчас? Как думаете?

— Наверное, в туалете, — пожала плечами Тамара.

— Ага. Диарея прошибла, — хохотнула Светлана. — Пусть бы неделю с горшка не слазил. Я бы только обрадовалась.

— Да что с тобой? — возмутилась Наталья. — У дочери свадьба, а ты мужа проклинаешь. Дай мужику оторваться как следует. Пойдем лучше танцевать!

— Не верите? Тогда поспорим. Если он в туалете, я исполню ваши желания. А если тискает в холле эту молодую сучку, вы исполните мое. Идет?

— О, кей, — быстро отреагировала Наталья и поднялась из-за стола.

Троица гуськом пошла на выход, прижимаясь к стене, чтобы не натолкнуться на танцующих гостей. Первой в холл ступила Наталья. Она резко остановилась, охнула и, зажав рот ладонью, повернулась к подругам.

— Светка, лучше не смотри! — прошептала Наталья, стараясь закрыть собой происходящее в холле.

— Что? Что там? — испуганно округлила глаза Тамара.

— Я была права! — траурным голосом объявила Светлана и с силой отодвинула смущенную Наталью.

В темном углу холла, за гардеробом, целовалась парочка. Муж Светланы, известный скульптор Артур Гнездилов, целовал юную девушку, со всей страстью прижимая к себе ее тонкую фигурку. Опытный взгляд заметил бы, что девушка отвечала столь же страстно.

Обманутая жена сделала шаг в сторону парочки, но Наталья схватила ее за руку.

— Не смей! Слышишь? Не смей портить дочке праздник! Опомнись, Света! Я прошу тебя!

Светлана вдруг обмякла, опустила плечи, устало повернулась и пошла в зал. Наталья подмигнула Тамаре и громко позвала:

— Артур Николаевич! Извините, что отрываю! Вас приглашают к свадебному торту!

Скульптор резко выпрямился, разжал объятия и, закрывая собой девушку, ответил искусственно бодро:

— А-а, торт! Иду, иду! Сигарету докурю и приду.

Обе женщины вышли на улицу, встали у перил широкого крыльца.

— Это надо же, какая сволочь, — ядовито произнесла Тамара.

— А, собственно, что происходит? Чего она так всполошились? — неожиданно спросила Наталья, откинувшись на перила и посмотрев в закатное небо.

— Т-тоесть? — даже начала заикаться Тамара от услышанного пассажа подруги. — Что значит «всполошилась»? А ты бы не всполошилась? Если бы на месте Артура оказался твой эколог.

— Во-первых, не окажется. Зуб даю. Не из того теста мой муженек. Ты знаешь, я бы с большим интересом взглянула на подобную сценку. Увы! Не дано ему.

— А во-вторых?

— Я бы отпустила мужа. На все четыре стороны. Если он смотрит налево, значит, любовь ушла. И нечего ее за хвост ловить. Пусть погуляет на свободе. Может, вернется обратно. С новыми чувствами.

— Фи! Больно он нужен. Истасканный. Раз вернулся, значит, никудышный.

— Странные, у тебя, Томка, суждения. Зачем тогда держаться за никудышных? Ревновать, переживать. Нет, из-за никчемного мужика не станешь страдать. А Светка страдает. Значит, есть из-за чего. Сочувствую ей. Но советую разойтись.

— Почему ты сама не разводишься? — ехидно подколола ее Тамара. — Только и делаешь, что на Истомина жалуешься. Может, он разлюбил тебя.

— Да? — уставилась на подругу Наталья и рассеянно прошептала: — А ведь ты права. Как же я раньше не дога…

Наталья надолго задумалась, застыв в позе птицы, приподнявшей крылья. То ли взлететь надумала, то ли сесть на ветку и задремать.

* * *

Мобильник не умолкал, назойливо повторяя куплет песни «Sway» в исполнении Дина Мартина. «Черт, надо сменить рингтон», — выругалась Наталья и накрыла голову подушкой. Но пытка продолжалась. Пришлось встать и взять с туалетного столика гаджет.

— Але, Светка! С ума сошла в такую рань трезвонить? Я в полтретьего только уснула, и то со снотворным, — первой начала Наталья.

— Ладно, прости меня, пожалуйста. Я, например, совсем не ложилась. Не до сна мне.

— Ой, Светик, это ты меня прости. Из-за Гнездилова переживаешь?

— А из-за кого еще? Главное, сам-то он дрыхнет. Cовесть его не мучает. Да и какая там совесть! Привык, что сквозь пальцы смотрю на его похождения.

— Да уж. Если все прощать — себя растеряешь. Надо наказывать. Чтобы впредь не повадно было…

— А я уже придумала наказание. Хочешь, озвучу?

— Валяй, — сдерживая зевок, пробормотала Наталья.

— Только мне нужна группа поддержки. Согласна помочь?

— Разумеется. Мы с Томкой проиграли спор. Твое желание теперь для нас закон.

— Так вот. В инете нашла фирму знакомств. С иностранцами.

— Ты что, Светка, сбрендила? За бугор решила свалить? А как же дочь? Будущие внуки и…

— Да погоди ты! Никуда я не сваливаю. Иностранцы здешние. В этом вся фишка, понимаешь? Фирма ловит одиноких мужиков, осевших у нас по делам бизнеса. И они не прочь жениться на русских бабах.

— Хм! И что, реально женятся?

— На фото изображено несколько пар. Во время свадьбы.

— Ну-у, это же реклама.

— Допустим. Но попробовать-то можно. И потом… Замуж я не тороплюсь. Мне бы начать новые отношения, а там видно будет. Пойми, Наташка, если я круто не поменяю жизнь, то просто свихнусь.

— Понимаю. Ладно, сделаем так. Я привожу себя в человеческий вид — душ, кофе… Иначе «группу поддержки» придется саму за локотки поддерживать. И мы с тобой мчимся менять жизнь. Заодно и мне присмотрим. Француза какого-нить.

— Почему француза?

— О-ля-ля! Не догадываешься? Каждая женщина желает знать, где сидит французский фазан. Знающий толк в любви.

Раньше Светлана реагировала на такие шуточки звонким смехом.

В этот раз лишь уныло хмыкнула и тяжело вздохнула.

Через час женщины входили в офис под вывеской «Два кольца».

За солидным столом восседала экстравагантная дама. Она оторвалась от компьютера, смерила вошедших холодным оценивающим взглядом, изобразила вежливую улыбку:

— Доброе утро, дамы. Присаживайтесь.

Светлана робко опустилась на край стула, Наталья непринужденно развалилась в комфортабельном кресле.

— Итак, вас интересуют потенциальные женихи-иностранцы, — произнесла дама, положив холеные пальцы на клавиатуру. — Для начала познакомимся. Меня зовут Элла Борисовна. А вас?

Она посмотрела на Светлану, безошибочно определив «потенциальную невесту».

— Светлана, — охрипшим голосом проблеяла та. — Фамилию называть?

— Не сейчас, — величественно изрекла Элла Борисовна, набирая текст на компьютере. — Назовите ваши предпочтения. То есть, кого вы видите в качестве жениха? У нас три категории: премиум, средний класс и все остальные. Предупреждаю: за премиум — двойная ставка.

— Тогда средний, — заторопилась Светлана, опередив Наталью, которая собиралась что-то сказать.

— Хороший выбор, — одобрительно кивнула Элла Борисовна. — Теперь внешние данные: брюнет-блондин, рост, телосложение…

— А это зачем? — брякнула Светлана и густо покраснела.

— Мы же не кота в мешке предлагаем, — искренне возмутилась хозяйка фирмы. — Наш девиз: от первого свидания до загса. А чтобы его реализовать, нужен тщательный подбор.

— Понятно, — ответила за подругу Наталья. — Можно я опишу предпочтения подруги, а то она смущается?

— Ради бога, — пожала плечами Элла Борисовна. — Только ничего не перепутайте. А то, знаете, как бывает. Наговорят на целого Клуни или Бреда Пита, а мы потом бегай, высунув язык… Сами понимаете, Клуни на дороге не валяются.

— Мы понимаем, — согласилась Наталья и переглянулась со Светланой. — Нам бы шатена среднего роста, интеллигентного, умного, симпатичного…

— Постойте, — подняла руку Элла. — У каждой свое видение симпатичности. — Конкретнее, пожалуйста.

— Ну-у… — задумалась Наталья.

— Чувство юмора должно быть! — выпалила Светлана. — Это главное. Остальное — на ваше усмотрение.

— Так и запишем: чувство юмора, — невозмутимо повторила бизнес-леди, скользя пальцами по клавишам. — Договор распечатает секретарь. Вы подпишите и внесете аванс. Первые результаты через два дня. А со второй дамой будем работать?

— Пока нет, — ответила Наталья. — Мне надо подумать.

— Что ж. Думать никогда не вредно.

Подруги покинули офис и медленно зашагали по улице, ослепительно яркой от весеннего солнца.

— Обалденная погода! — щурясь на солнце и непроизвольно улыбаясь, воскликнула Наталья.

— А? — подняла голову Светлана и рассеянно взглянула на подругу.

— Я говорю: хватит хандрить! Посмотри, какое чудо! Птички щебечут, травка зеленеет…

— Солнышко блестит… Думаешь, этой банальщиной я залечу раны?

— Ты их сейчас ничем не залечишь. Для этого нужно время.

— Еще одна банальность, — фыркнула Светлана. — Мне утопиться хочется, прямо сейчас, а она мне прописные истины впаривает…

— Эгоистка! Всегда была такой. Слепая и глухая к чужой беде! — выпалила Наталья и отвернулась, закусив губу.

— Нихренасе, примочки, — удивленно протянула Светлана, рассматривая Наталью, словно давно не видела. — А ну-ка, повернись.

Она обеими руками повернула к себе сопротивляющуюся Наталью, по лицу которой текли слезы, и тихонько присвистнула.

— Нат, погоди. Что случилось? Я тут с Гнездиловым ношусь, а у тебя… Неужели Истомин кого-то нашел? Господи, никогда бы не подумала…

— Да никого он не нашел, — возразила Наталья, всхлипывая и вытирая платком слезы. — Этот ученый кот занят только наукой. Все остальное для него фон, декорация. И я в том числе.

— Но он живой человек, мужчина. Есть же у него нормальные потребности…

— Вот именно! Потребности он удовлетворяет. Раз в неделю. А мне любовь нужна! Ведь я не за робота выходила, а за остроумного парня, веселого, умеющего мечтать. А во что он превратился? В чокнутого сухаря, который не видит рядом с собой женщину. Он забыл день свадьбы, цветы дарит только на восьмое марта. А вчера, прикинь, ринулся навстречу с распахнутыми руками, весь сияет, как новый ботинок, ну, думаю, сейчас в любви признается.

— А он?

— А он мимо меня, к какому-то «кексу» в очках, и давай ему руку трясти. Мне даже неудобно за него стало. И за себя обидно. А Томка, представляешь, мне глаза раскрыла. Она ведь иногда ляпнет — точно в десятку попадет. Говорит, разлюбил тебя Истомин. Вот и причина твоих проблем.

— То есть, никого у него нет, а просто разлюбил?

— Угу. Психологи говорят, что к сорока годам жены могут так опостылеть мужьям, что те не знают, куда бежать. Одни бегут к любовницам, другие — в никуда, лишь бы подальше от своих кикимор, третьи — как раз мой случай — с головой в работу.

— Хм. А мой случай, значит, первый.

— А ты не преувеличиваешь? Одно дело флирт на вечеринке и совсем другое — наличие штатной любовницы. Ты бы сначала на горячем поймала, а потом уж…

— Топилась, да?

— Заводила роман с иностранцем. А то невинный муж тебя саму на горячем поймает. Как оправдываться станешь?

— Хорошо. Будь по-твоему. Пусть пока действует презумпция невиновности. Но чует мое сердце, что мой «невинный» муж уже приготовил бомбу замедленного действия.

— То бишь секс-бомбу?

— Вот-вот. В них он знает толк. Скульптор, как никак.

* * *

Тамара разлила по тарелкам борщ и молча села за стол. Николай, помятый и опухший после вчерашнего, угрюмо ел, не поднимая головы. Съев половину, он отодвинул тарелку, помялся и нерешительно попросил:

— Том, опохмелиться бы.

— Нельзя тебе похмеляться. Снова напьешься. А завтра на работу.

— Не напьюсь. Дай хотя бы сто грамм. Голова трещит.

— А если не дам?

— У тебя совесть есть?

— А у тебя? Ты миллион раз обещал завязать.

— И завяжу. Обещал, значит, сделаю.

— Трепло, а не мужик.

— Но-но, осторожнее на поворотах. Все пьют, а я чем хуже?

— Люди по праздникам пьют, а ты каждый вечер. Надоело эта жизнь. Не жизнь, а карусель. Тупая, бессмысленная карусель. Готовлю, стираю, убираю, на работу бегу, с работы… А тут ты, с бутылкой. Кривая рожа, пьяный бред вместо нормальной речи. Ты в зеркало на себя посмотри. Разве за такого я бы пошла сегодня? Да ни за какие пироги!

— А ты разве лучше? Вон, мешки под глазами, рот в ниточку поджала. Красотка, блин.

— Что?!

Тамара вскочила, опрокинув табурет, схватила пустую тарелку и изо всей силы бросила ее на пол. Тарелка из закаленного стекла дважды подпрыгнула на мягком линолеуме и улеглась возле ног хозяйки. Это окончательно вывело Тамару из равновесия. Закрыв лицо руками, она громко зарыдала и выбежала из кухни.

Николай крякнул, поднялся, достал сигареты и закурил, устремив тоскливый взгляд в окно.

В дверь позвонили. Николай, выждав какое-то время в надежде, что откроет жена, нехотя пошел в прихожую.

На пороге стояла Дина, разведенная соседка тридцати лет. Тигровые легинсы плотно облегали полные бедра, а высокая грудь заманчиво пряталась под свободным топом. Опершись рукой о дверной косяк, Дина кокетливо поздоровалась и попросила молоток.

— Что прибивать-то собралась? — слегка ожил Николай, охватив взглядом соблазнительную фигуру соседки.

— Да картину подарили. Еще на восьмое марта, а свободного гвоздя нет. Вот, решила в спальню повесить. Буду по вечерам любоваться. Заняться-то больше нечем.

— Считаешь, взяла молоток и на раз прибила? — хохотнул Николай.

— А что? Думаете, не получится?

— И думать нечего. Бетонную стену сверлить надо.

— У-у, — огорчилась Дина. — Придется «мужа на час» вызывать.

— Ладно, так и быть. Повешу тебе картину. Инструмент возьму на балконе…

Николай ушел на лоджию, а в прихожей появилась Тамара.

— Привет, — сухо поздоровалась она, ревниво разглядывая Динин наряд. — Что на этот раз? Трубы протекли или в другом месте?

— Картину надо повесить, — заискивающе ответила Дина. — Я молоток попросила, а Николай Иванович говорит, что бетонную стену молотком не возьмешь. Сверлить надо…

— И он, конечно, предложил свои услуги, — с сарказмом закончила Тамара.

— Но я как бы…

— А не пошла бы ты лесом, дорогая соседка? — угрожающе спросила Тамара. — Опять водкой расплатишься?

— Я могу и деньгами, но он откажется.

— Само собой. С деньгами-то еще побегать надо — в магазин, обратно… А тут все удобства. Ты мне прекрати мужа спаивать. Или я…

Вернулся Николай, и Тамара замолчала. Бросив на соседку грозный взгляд, она пошла на кухню. В прихожей хлопнула дверь, и в квартире повисла жуткая тишина.

«Хоть вой», — подумала Тамара, включая кран, чтобы помыть посуду. Привычно ополаскивая тарелки, она впервые подумала о том, что надо серьезно вмешаться в свою судьбу: «Хватит плыть по течению. Так и в воронку затянет. А жизнь-то одна. Чего я достигла к своим сорока? Что сделала, чтобы в старости не жалеть о пустых днях? Ну, родила и воспитала дочь. Вроде хорошая девчонка выросла. Что еще? Бегала, высунув язык, по магазинам, готовила, обихаживала мужа-пьяницу. А он и „спасибо“ не скажет. Но что я сделала для себя? Кто я? Человек или только кухарка, домработница, нянька… Нет, я человек. Мне уважения и внимания хочется. А главное, интереса к жизни. Чтобы утром просыпаться с радостью, а не…».

Ее мысли прервал звонок в дверь. Ворча на вернувшегося мужа, она пошла открывать. Но пришла Даша, восемнадцатилетняя дочь, которую мать любила больше жизни.

— Мам, привет, — как всегда скороговоркой пробормотала Даша и чмокнула мать в щеку.

— Привет. Обедать будешь? — любуясь дочерью, спросила Тамара.

— Угу. Мне еще к Юльке надо успеть, конспекты взять, потом на консу… Короче, полный завал.

— Мой руки, садись. Тебе борщ со сметаной или майонезом?

— Со сметаной.

Тамара сидела напротив Даши, уплетающей борщ с аппетитом юности, и молила бога, чтобы ее драгоценное чадо избежало серьезных бед, было всегда здорово и счастливо.

Разумеется, она понимала, что никого еще не минула чаша испытаний и горьких слез, но разум отступает, когда говорит материнское сердце.

— Даш, помнишь, как мы у бабушки цветы сажали? Какие лилии роскошные выросли. И пионы. А махровый чубушник, помнишь?

— Угу. А почему ты вспомнила?

— Я хочу свой бизнес открыть.

–???

— Не удивляйся. Я давно об этом мечтаю.

— Цветами торговать?

— Саженцами. Которые в нашем климате растут.

— Ничего себе. Но ведь капитал нужен. Этот… как его… начальный. И помещение.

— Помещение арендуем. А деньги «Сельхозбанк» выдает. Для развития малого бизнеса.

— Но… Это как-то… А где растения возьмешь?

— Одни сама выращу. У нас все-таки два участка. Другие оптом буду закупать. Тут главное — личная заинтересованность. Чтобы глаз горел, понимаешь?

— А он горит?

— Еще как. Я даже во сне вижу наш магазинчик. И название придумала — «Дар». От твоего имени.

— Ну-у, мам. Это круто, конечно. А не слишком? Справишься?

— Ты поможешь. В каникулы, например. И уже осенью начнем торговлю.

— Ну не знаю. А вдруг в трубу вылетим? Сколько бизнесменов прогорело — не чета нам.

— А мы с малого начнем. Не будем на миллионы замахиваться. Лишь бы не в убыток работать — с небольшой, но все же прибылью.

— С одного вложенного рубля пятнадцать копеек прибыли. Мы по экономике проходили.

— Ну вот! — обрадовалась Тамара. — Будешь в нашей фирме экономистом и бухгалтером.

— Ладно, мам, я побежала. А вечером мы сядем с тобой и все посчитаем. Ок?

— Ок, — рассмеялась Тамара, провожая дочь.

* * *

— Наташа! Билеты на «Дядю Ваню» предлагают. Пойдем?

Она не верила своим ушам. Муж давно никуда не приглашал. А если и случалось выйти из дома вдвоем, то, как правило, на служебные корпоративы.

— А где спектакль, в Художественном? — сдерживая ликование, спросила Наталья.

— В Малом.

— Ой, а в чем я пойду? — задала она очередной вопрос, но, скорее, самой себе.

— Ну не знаю. В черном костюме, например. В искорку, — добросовестно отвечал на вопросы муж.

— Ладно, подумаю. Во сколько заедешь? Или на метро?

— Лучше на метро. Нам только пробок не хватало…

— Не говори. В кои-то веки собрались в театр, и оказаться в пробке…

— Ты подъезжай к театру, там и встретимся. У меня тут еще дела…

— Хорошо. К семи?

— Угу. Ну, пока.

Бросив трубку на диван, она подлетела к шкафу, рывком раздвинула двери и замерла, выбирая наряд.

Почему-то хотелось надеть синее шифоновое платье на атласном чехле, будто не в театр собиралась, а на бал, где ей предстояло кружиться в объятьях прекрасного незнакомца. Она не удержалась перед искушением — оделась в это воздушное чудо и закружилась перед зеркалом.

— Оказывается, я еще очень даже ничего, — вслух похвастала она своему отражению. — И талия, и ноги, и… Словом, королевна.

Сейчас бы в клуб. Уж я бы оторвалась. Такое буги-вуги выдала — стены бы задрожали. Всех мужиков на уши поставила. Господи, ну почему мой Истомин такой зануда? Ладно, не фиг стонать. Надо во что-то одеться… Так, он предложил черный костюм. В искорку. Напялю его. Как же иначе? Сам муж посоветовал! Хоть и не понимает ни черта в этом деле. И брошь с брюлликом… Чтобы блестело. А туфли? Итальянские? Угу. На гвоздиках самый синус. И колготки, естесс… но.

Она так увлеклась подбором аксессуаров, что не сразу услышала позывные мобильника.

— Кто там еще? Алло! Боже мой, сынуля! Здравствуй, мой родной! Как я рада! Ужасно соскучилась! Ну и что? Это для тебя два месяца не срок, а для матери… Что? И для тебя? Месяц за два? Это же армия. Понятно. Как хоть ты там? Все нормально? У нас тоже. С папой в театр собрались. Ага. Не говори. Развлекаемся вовсю. Недавно на свадьбе у Гнездиловых были. Да. Я говорила тебе. Маша теперь замужняя дама. А ты ни с кем не встречаешься? В самоволках. С кем? С прапором Галимуллиным? Ха-ха-ха! Ох, и трепло же ты, Сережка! Не болеешь? У тебя же горло слабое. Надо полоскать… Что? Галимуллин идет? Ладно. Звони. Целую.

На диване красовался весь комплект вечернего наряда — от колготок до бриллиантовой броши. Принявшая душ, сияющая и благоухающая, Наталья подкрашивала ресницы, когда снова позвонил муж.

— Наташа, извини, но мы не сможем пойти в театр. Понимаешь, у моего сотрудника, Саши Коркина, назрел семейный кризис. Вот я и предложил ему билеты в театр. Они молодые, им нужнее…

Наталья не дала ему договорить, отключила связь. А потом долго сидела в темноте, безвольно опустив руки.

Она не ощущала течения времени, как и своего присутствия в этом злом мире. Из забытья ее вывела знакомая мелодия телефона.

— Привет, Светлана, — нажав на дисплей, грустно вымолвила Наталья. — Але! Ты где? Почему молчишь? Ты плачешь? Свет, что случилось?

— Все.

— Что?

— Все кончено. Я застукала его.

— Где?

— В мастерской.

— Ни фига себе… — прошептала Наталья, тут же забыв о коварном Истомине.

— Главное, я туда почти не хожу. А тут черт попутал ключи на работе оставить. Сунула их зачем-то в халат, дура. Короче, пошла к Гнездилову в мастерскую — туда всего две остановки на автобусе. Ну и… Ой, только не сейчас. Потом расскажу, когда немного уляжется. Это, конечно, надо видеть…

— Боже! Что там такое ужасное происходило? Оргия? Групповуха?

— Ну ты скажешь. Этого только не хватало.

— Постой. Я, кажется, догадалась. Молодая натурщица? Из его студенток?

— А если и так, по-твоему, это пустячок? Невинные забавы?

— Но он скульптор! С кого ему лепить свои шедевры? С пенсионерок?

— А с какой стати ты его выгораживаешь?

— Да не выгораживаю я. Просто не надо делать из мухи слона.

— Ты ничего не знаешь, а берешься судить.

— Ну, хорошо. Давай встретимся, и ты все расскажешь. Мне, кстати, тоже есть о чем поплакаться. Если бы не твой звонок, не знаю, куда бы меня кривая вывезла.

— Что, так серьезно?

— Думаешь, только у тебя проблемы, а остальные в бирюльки играют?

— Слушай, а пошли в ресторан? Давно нигде не были. И Томку позовем. У нее тоже нескладуха сплошная.

— В ресторан так в ресторан. Мне уже все равно. Пойдем по пути разврата, если в других нам отказано.

— Ох, Наташка, твоим юмором только и жива.

— Не зря, значит, небо копчу. Ну и где встречаемся?

— Как обычно, на нашем месте. Через час.

— Учти, я в гламурном прикиде буду. Одевайся так же, не будь белой вороной.

— Постараюсь.

Куда девались сплин и полное бесчувствие? Порхая по комнате, Наталья убрала в шкаф приготовленные для театра вещи, а взамен достала вожделенный шифон, кокетливые туфли с открытой пяткой и изящную сумочку со стразами на пряжке.

И вновь зеркало подсказывало ей, что она до неприличия хороша, что в жизни есть место празднику и что этот праздник — дело ее собственных рук.

* * *

Их проводили к столику у небольшой эстрады, пустовавшей в этот час. Официант принял заказ, и тут же появился сомелье. В разговор с ним вступила смелая Наталья, тем более именно к ней обратился с первым вопросом вышколенный виночерпий.

Светлана с Тамарой, испытывая неловкость от непривычного сервиса, напряженно следили за манипуляциями сомелье, похожими на проделки циркового фокусника.

— Уф! Наконец-то, — выдохнула Светлана, когда выбор вина закончился и «фокусник» исчез из поля зрения.

— Я даже вспотела вся, — простодушно пожаловалась Тамара. — Думала, еще секунда и упаду в обморок от такого сервиса.

— Прям, как джин из бутылки, — рассмеялась Светлана. — Исполню любое ваше желание.

— Вежливый до приторности, — поморщилась Тамара.

— Это сомелье, дурехи, — весело проворчала Наталья. — Он выполняет свою работу. А вам, смотрю, хамство привычнее.

— Оно наше, родное и в тонусе держит, — посмеивалась Светлана, забыв на время о неверном муже.

— Нам хамят, а мы крепчаем, — поддержала шутку Тамара. — Слушай, Нат, у меня денег на порцию салата. А ты назаказывала, прям, как купец первой гильдии.

— Не парься, Томка. Я угощаю. Истомин премию вчера принес. За какие-то прошлые заслуги.

— А ты, смотрю, не вникаешь в его дела, — укорила подругу Светлана. — И даже его успехи мимо тебя проходят.

— А ему по барабану. Бегемот, одним словом.

Вскоре принесли закуски, и женщины принялись за еду.

— Вкусно. Похоже, что из свежих продуктов, — своеобразно похвалила Тамара.

— Думаешь, в ресторанах только и делают, что травят людей? —

возмутилась Наталья. — Им ведь конкуренты на пятки давят.

Не выдержишь марку один раз, второй, и прощай клиентура!

— Вот об этом я не подумала, — задумчиво протянула Тамара и застыла с вилкой у рта.

— Эй! Ты чего? — удивилась Наталья и переглянулась со Светланой.

— А? — рассеянно переспросила Тамара.

— О чем задумалась, девица красная?

— О конкуренции. Я ведь в бизнес-леди собралась. Во как!

— Опачки! — фыркнула Наталья. — Вино уже подействовало? Бизнес-леди и Тамара Лосенко — две несовместимые субстанции.

— Сама ты суп с танцами! — огрызнулась Тамара и сердито отпила

из бокала.

— Наташа, погоди, — махнула рукой Светлана и посмотрела на Тамару, как на неразумного дитя: Том, ты когда это решила?

— Вчера, — беспечно ответило «дитя», отправляя в рот маслину.

— И что за бизнес, если не секрет? — поинтересовалась Наталья.

— Торговля саженцами.

— Странный выбор.

— Ничего странного. Я с детства люблю растительный мир. У меня душа цветет при виде цветущего сада.

— Надо же, как ты раскрылась, — изумлялась Наталья.

— Как бутон розы, — вставила Светлана.

— Прикалывайтесь, мне до фени, — великодушно разрешила Тамара и прикончила остатки вина. — Э, господин сомелье, можно вас?

Помахивая пустым бокалом, она повернулась к залу. Из ниоткуда материализовался услужливый сомелье. Лучезарно улыбнувшись дамам, он наполнил бокалы.

— А вы со всеми такой предупредительный? — кокетничала Наталья.

— Со всеми. Но для вас сделаю невозможное, — вступил в игру сомелье.

— Неужели? Тогда приглашаю вас к нашему столу.

— Увы, этикет не позволяет.

— Этикет?

— Служебный.

— А-а. Жаль. А сами говорите: невозможное возможно.

— Я имел в виду профессиональные обязанности.

— А что по-вашему «невозможное»?

— Мм, ну, например, достать редкую марку ликера.

— И вы достанете?

— Постараюсь.

— Мы не сторонницы дурацких капризов. Лучше принесите еще одну, такую же. Очень вкусное вино, правда, девочки?

— У вас великолепный вкус, сударыня.

— Наташка, прекрати называть нас девочками, — возмутилась Светлана, когда сомелье отошел. — А то примет за проституток каких-нибудь.

— Думаю, он уже принял, — спокойно парировала подруга и обвела зал пристальным взором. — Не с кем продемонстрировать мое шифоновое платье. Одни парочки кругом — ни одного свободного мужика.

— А ты сомелье пригласи, — предложила Тамара. — По-моему, вы одного поля ягоды.

— А что, попробую.

— Чокнутые вы обе, — рассердилась Светлана. — Ну ладно, Томка напилась — ей море по колено. А ты, Наташка, демонстративно себя

ведешь. Стыдно же потом будет.

— Это будет потом, — отмахнулась Наталья, — а сейчас я танцевать хочу.

Сомелье не заставил себя ждать, прилетел с новой бутылкой.

— Борис, вы танцуете? — огорошила его Наталья.

— Я? Ну-у… в принципе… Но…

— Понятно. И это тоже оказалось невозможным.

— Борис, вы извините нас, — начала Светлана, но тот прервал ее извинения.

— Знаете что, — тоном заговорщика произнес он, — у нас есть штатный танцор. Через двадцать минут придут оркестранты, и я представлю его. Договорились?

Наталья величественно кивнула и поднесла к губам рубиновый напиток.

— Том, я говорила тебе, что развожусь с мужем? — вдруг спросила Светлана.

— В самом деле? — привычно округлила глаза Тамара.

— Хватит терпеть этого бл… близкого когда-то человека! — заявила Светлана, брякнув вилкой об стол. — Представляешь, захожу сегодня в мастерскую, а на диване обнаженная девица.

— Лежит?

— Нет, сидит. И «стыдливо» прикрывается моей индийской шалью. Гад! Он еще и шаль мою уволок. А утром сказал, что будет заканчивать с конной группой. Оказалось, он с наездницей…

— Заканчивал, — подсказала Наталья.

— Свет, ты бы не торопилась с выводами, — мягко посоветовала Тамара. — А вдруг это нелепая случайность.

— И эта туда же, — всплеснула руками Светлана. — Вам бы такого отпетого бабника, посмотрела бы я на вас, конформистки несчастные.

Женщины неловко замолчали, не зная, что дальше делать и о чем говорить. Но тут заиграл оркестр, и к столику подошли двое: сомелье Борис и молодой брюнет с фигурой Апполона.

— Хочу представить вам профессионального танцора, победителя международных конкурсов, — улыбнулся Борис.

— Добрый вечер. Меня зовут Алекс, — склонив голову, поздоровался Апполон, и, обращаясь к Наталье, спросил: — Могу я пригласить вас на танец?

Зардевшись от удовольствия, Наталья приняла приглашение.

Весь зал следил за этой парой. Элегантный партнер уверенно вел свою даму, искусно пряча ее ошибки и показывая все достоинства: непринужденную пластику, чувство ритма и артистизм.

— И платье удачное выбрала, — восхищалась Тамара, с удовольствием наблюдая за танцем.

— И сорок лет не дашь, — немного завидовала Светлана. — От силы тридцатник. И чего еще Истомину надо? Такую бабу из рук выпускает.

— Как это «выпускает»? Он что, загулял?

— Если бы. Он просто забыл о ней. А чего ты удивляешься? Не ты ли «открыла ей глаза»?

— Когда?

— На свадьбе. Сказала, что Истомин просто разлюбил Наташку.

— Ужас! Неужели я могла такое сморозить?

Тамара съежилась, виновато посмотрела в сторону танцующей пары, начала оправдываться:

— Мне пить нельзя. Я теряю контроль и вообще…

— Значит, и про бизнес — фейк?

— Нет, это правда. Думаешь, ты одна решила начать новую жизнь? У меня тоже терпение лопнуло. Вечерами закрываюсь от него в спальне. Утром встает хмурый, рожа опухшая. Вся квартира перегаром провоняла. А ведь у нас дочь почти невеста. Как она приведет будущего жениха в такой дом? Господи, за что мне это? — с надрывом произнесла несчастная женщина.

У Светланы навернулись слезы. Она сжала Тамарину руку, хотела что-то сказать, но вернулась Наталья в сопровождении Алекса.

— Благодарю вас. Вы были великолепны, — сказал он, усаживая на место партнершу.

Поцеловав на прощание ее руку, он ушел. Подруги смотрели на румяную, слегка запыхавшуюся Наталью, и не узнавали ее. Счастье искрилось в ее глазах, на губах играла соблазнительная улыбка, и вся ее гибкая, стройная фигура излучала радость жизни.

— А вы чего приуныли? — вдруг заметила она. — Светка, ты плачешь, что ли?

— Это от гордости за тебя, — улыбнулась Светлана. — Зажигала, как в юности. Помните на выпускном? Наташка с Андреем аргентинское танго выдали. Все просто легли.

— Нашла что вспомнить, — вдруг погасла Наталья.

Тамара слегка пнула под столом ногу Светланы и прижала палец к своему рту, но счастливое выражение уже слетело с Натальиного лица. Сжав губы и опустив глаза, она машинально крутила бокал за тонкую ножку.

— Нат, прости меня, дуру, — жалобно попросила Светлана. — Честное слово, я не хотела. Вылетело на автомате. Прости, а.

— Ладно, чего уж, — бесцветным голосом ответила Наталья. — Давайте лучше выпьем. За любовь. Ведь она есть, несмотря ни на что. И все мы надеемся получить от нее хоть каплю, нет, вру, море наслаждения, океан восторга…

— И космос счастья! — закончила тост Тамара.

— Томка, ты чудо, — улыбнулась Наталья. — Ой, девчонки, как же я вас люблю!

— Вот за это и выпьем, — протягивая руку с бокалом, сказала Светлана.

* * *

Наталья не могла уснуть — лежала в темноте с открытыми глазами и вспоминала школьную юность.

И зачем Светка назвала его имя? Ведь эта тема давно закрыта, на нее наложено строгое табу, и подруги добросовестно его соблюдали. А сегодня видно день такой — все раны открылись и кровоточат.

Андрей, Андрей… Где ты сейчас? Наверное, где-нибудь в Милане? Или в Лондоне? Мотаешься по делам своей компании. Весь в бизнесе. Краем уха слышала, что женился второй раз. Или третий. А! Не важно. Какое мне до этого дело? Если ты счастлив, то и, слава богу! Я всегда желала тебе только хорошего. Даже после твоего предательства. Да-да. Не веришь? Но я же любила! Вся растворилась в тебе. Господи! Я входила в класс, чтобы только взглянуть в твои глаза, окунуться в них с головой и остаться там навсегда. Как я любила! До сих пор мороз по коже. Хоть и не было ничего серьезного. В смысле секса. Только целовались на выпускном, и все. Но я помню твои объятия. Они со мной до конца дней. Даже запах твоего одеколона запечатлелся в памяти. И если я улавливаю его в толпе, то невольно оглядываюсь, ищу тебя, мой аргентинский мачо.

Да-а, отожгли мы с тобой в тот незабываемый вечер. Бурные овации сорвали. А потом удрали в пустой класс и целовались. Наспех, неумело, но с замирающим сердцем, как бывает только в юности. До сих пор мучаюсь вопросом — любил ли ты так же сильно, как я? А если любил, то как ты мог… Стоп! Надо передохнуть. Слезы хотя бы вытереть. Вон их сколько.

Давно не плакала, накопила. Да, Андрюша, как ты мог променять меня на эту… Снова, стоп! Нельзя опускаться до дешевых оскорблений. Она ведь не виновата, что тебе приспичило стать мужчиной с первой попавшейся. Не с той, которую по-настоящему любил, а с… Ладно. Надо заканчивать этот экскурс в прошлое. Психологи советуют вообще вычеркнуть его из головы, дескать, живите настоящим, и будет вам счастье. Смешные ученые человеки!

Как можно вычеркнуть самое заветное, лучшее, чистое?

Вычеркнуть мечту, которая озаряла начало жизненного пути? Или образ единственного на свете существа, ради которого живешь. И даже идешь на самую крайность. Вот и я в тот черный день

пыталась уйти в мир иной. Наглоталась снотворного, еле откачали. С тех пор печень нет-нет да напомнит о себе. Да что там печень! Сердце все помнит, не отпускает насовсем.

А ведь рядом сопит в две дырки другое существо. Это из-за него я сегодня напилась и вела себя как шлюха. Ох, и стыдно сейчас. Права Светка, нельзя терять себя даже в минуты душевных бурь. Это дома можно оторваться, а на людях надо держать спину и лицо.

Вот, видишь, Андрей, какая я импульсивная психопатка. Наверное, тебе повезло, что не связался со мной. Впрочем, никто не знает, где повезет, а где кирпич на голову упадет. Все спешат к горизонту, думая, что там сбываются мечты. А на деле горизонт так же далеко. И мечта с годами тускнеет, а потом и вовсе перестает быть мечтой. Прощай… моя… меч… меч…

Ее разбудил запах кофе. Повернув голову, она увидела на тумбочке дымящуюся чашку. На кухне возился муж. Слышались звуки скворчащих на сковороде яиц и льющейся из крана воды. «Надо же, — удивилась Наталья. — Даже кофе в постель. С чего бы это?»

Она с жадностью проглотила ароматный напиток и пошла в ванную, а когда появилась на кухне, муж уже заканчивал завтрак. Не отрываясь от газеты, он спросил:

— Яичницу будешь?

— Нет, — отрезала Наталья и открыла холодильник.

Взяв масло и сыр, сделала бутерброд, вылила в чашку остатки кофе и пошла в гостиную.

— Даже морду не поднял, не поздоровался, — проворчала она, усаживаясь в кресло напротив телевизора. — Неужели ему все равно, где и с кем я вчера была?

Она не пошевелилась, когда в прихожей открылась и захлопнулась дверь.

Все по-прежнему, подумалось ей. Ничего не действует на этого толстокожего бегемота. А ведь на гнездиловской свадьбе она была одной из самых привлекательных женщин. Если не считать зеленую молодежь. У Томки и Светки, к примеру, уже появились животы, талии располнели. А у нее до сих пор и живот плоский, и талия на месте. А платье какое на ней было! Не хуже вчерашнего. Правда, другого стиля — короткое и в обтяжку, но изумительного цвета, с тонким переливом, к которому прекрасно подошли янтарные бусы.

Она надеялась, что муж не отпустит от себя красавицу-жену, будет восхищаться и гордиться ею. А он мельком взглянул, издал невнятное междометие и помчался с разговорами к какому-то малознакомому типу.

Нет, надо что-то делать. Или ее драгоценная жизнь так и пройдет

в сутолоке будней, без праздника в душе и хотя бы маломальской цели. Вот Светка, например. Уже сделала первый шаг, чтобы все поменять. Скоро у нее первое свидание. Или взять Томку. Строит планы создания семейного бизнеса. А она, такая энергичная и талантливая, ничего не может, кроме как ныть и жаловаться на Истомина? А что она сделала, чтобы завоевать его внимание? Да-да! Нечего увиливать от простых вопросов. Если ее обижает поведение мужа, значит, он до сих пор дорог ей. Ведь в молодости он был внимательным, любящим, нежным. Куда это ушло, в какой песок? А может, это не он, она сама виновата? Превратилась в мещанку, стала для мужа не интересной, да просто-напросто обрыдла. Сама же недавно втирала Светке про исследования ученых. Мужчины после сорока бегут от жен, как тараканы от света. И от Светы. А также от Наташи и от Томы.

Она посмотрела на себя в зеркало и едва не расхохоталась. На нее взирала малоприятная особа с всклокоченными от начеса волосами и плохо смытым макияжем. Темные тени вокруг глаз превратили ее в сову, которую не вовремя разбудили, и она сердито таращится на мир немигающим взглядом.

Ох, и красотка! А самомнение-то, прям, зашкаливает.

И все-таки, что предпринять? Изменить внешность? А заметит ли это невнимательный муж? Тогда поменять отношение к мужу? Можно попробовать, но каким образом? Переламывая себя, начать подлизываться к нему, сюсюкать, петь дифирамбы его научным работам? Боже упаси! Это будет откровенной фальшью.

А если пойти Светкиным путем? Завести любовника. Пусть Истомин ревнует. Но как она это себе представляет? Лечь в постель с едва знакомым мужиком и… Брр! Даже затошнило от этой мысли. Не ее вариант. Если влюбиться, то уж по-настоящему, чтобы сердце щемило. Чтобы… Ну, что за дура? Разве можно заранее запланировать любовь? Нет, и это не подходит.

Наталья вышла на лоджию, раскрыла окно, засмотрелась на городской пейзаж. Внезапно ее осенило.

Надо порыться в своих талантах и способностях, выбрать самое подходящее и идти в этом направлении. Вот, например, за что ее хвалили в школе? Хорошо пела и танцевала. Оформляла стенгазету. Писала неплохие стихи и рассказы…

Ну и что из этого выбрать? И, главное, как применить на практике? А что если…

От предчувствия удачной находки у нее слегка закружило голову.

Мощный прилив энергии буквально вынес ее в гостиную. Не зная, куда деть излишки адреналина, она включила музыку и стала танцевать в таком бешеном темпе, что в горке зазвенела посуда.

* * *

Артур появился на кухне, когда Светлана, уже позавтракав, мыла посуду.

— Доброе утро, — поздоровался он и прошел к накрытому столу.

— Привет, — сухо ответила Светлана, искоса взглянув на мужа.

Они уже неделю спали в разных комнатах — Светлана перешла из спальни в опустевшую комнату дочери. Инцидент на свадьбе она замяла, посчитав ниже своего достоинства устраивать скандал. Но после посещения мастерской в ней все кипело. Она с трудом сдерживала себя, и появись сейчас любой пустяковый повод — вмиг бы «сорвало клапана» и обжигающий пар вырвался бы наружу.

— Светлана, что происходит? — спросил муж, глядя на жену, у которой даже спина демонстрировала отчуждение.

— Ешь кашу — остынет, — вместо ответа сказала жена и резким движением сняла с себя фартук.

— Не буду, — заупрямился Артур. — Пока не скажешь, какая муха тебя укусила.

— Меня?! — повернулась к нему Светлана, чувствуя, как огонь, полыхающий в ней, прожигает грудь.

Артур уже пожалел о своем вопросе, но было слишком поздно. Светлана грубо отодвинула стул, села напротив мужа и посмотрела испепеляющим взглядом.

— Послушай, Артур, — стараясь не скатываться в склоку, начала она, — только не делай из меня наивную дурочку. Ладно? Я уже все видела. Этого достаточно, чтобы сделать выводы. Один вывод. И он не в твою пользу. Продолжать?

— Ну, если хочешь, — спокойно произнес он.

— А тебе до лампочки, я смотрю?

— Мне не до лампочки, когда в доме проведена разделительная полоса. И я рискую получить пулю, если нарушу ее.

— Хм. Эзоп, твою… Что же ты следствие с причиной-то путаешь? Или специально в слова играешь, чтобы от главного увильнуть?

— От главного? А можно поконкретнее?

— Можно. Скажи, сколько я буду терпеть унижения? Ведь ты топчешь мое женское достоинство. Или, думаешь, его нет? И тебе все позволено?

— Если ты о той соплюхе…

— Какой именно? Их у тебя, как выяснилось, на каждом метре…

— Не говори ерунду, — рассердился Артур. — И не трогай мою натурщицу. Стыдно за твое поведение. Девушка ни сном ни духом, позирует два часа, бедняжка, а эта влетела, как ведьма на метле…

— Что?! Я ведьма? А она — бедняжка?

Светлана вскочила, выбежала из кухни, но из коридора услышала рингтон мужниного смартфона, и замерла, превратившись в слух.

— Да, — кому-то ответил Артур, понизив голос. — Здравствуй. Да, еще дома. Скоро буду, приходи. Нет, ничего не надо. Я все купил. Угу. До скорого.

Сердце подступило к самому горлу. Светлана задыхалась, словно пробежала стометровку. Ей ужасно хотелось вернуться на кухню и спросить мужа, кто ему звонил. Но внезапно пришла другая идея.

Она скользнула в свою комнату, быстро переоделась, на цыпочках прошла в прихожую и прислушалась. Муж, судя по всему, завтракал.

Светлана аккуратно отомкнула дверной замок и вышла на площадку.

Дверь не издала ни звука. Так же аккуратно, стараясь не шуметь, она закрыла дверь и помчалась к лифту.

Надо во что бы то ни стало опередить мужа. На машине он доедет за пять-шесть минут. А ей на автобусе потребуется как минимум пятнадцать, и то, если повезет.

Только бы сразу пришел этот чертов автобус, думала она, почти бегом устремляясь на остановку.

Ей повезло. Через пятнадцать минут она вышла из автобуса и поспешила к мастерской Артура, которая располагалась в солидном здании-«сталинке».

Укрывшись в сквере за кустами сирени, она неотрывно смотрела на знакомый подъезд. Вскоре показался «опель» Артура. Припарковав его на стоянке, муж заглушил мотор, но из машины не выходил, очевидно, кого-то ждал.

Светлана тоже ждала. Прошло десять минут. У нее затекло тело, но она не меняла позу, боясь привлечь внимание.

Момент появления девушки она все же пропустила, так как смотрела на авто мужа. А когда увидела ее, легкой поступью идущую к подъезду, чуть не села на землю. Это была подруга Маши — Лиза Крошкина. Именно с ней целовался на свадьбе ее муженек.

Светлана пристально наблюдала за движениями стройной красавицы. Да-а, хороша — ни убавить, ни прибавить. Ходячая статуэтка.

Когда Лиза подошла к крыльцу подъезда, раздался автомобильный сигнал. Девушка оглянулась и, быстро перебирая длинными ногами, заспешила к стоянке.

Светлана отметила, что муж не вышел из автомобиля, а дождался, пока девушка усядется рядом с ним.

Пара давно укатила, а Светлана по-прежнему не покидала сквер. Присев на скамейку, она пребывала в необычном состоянии души, словно стояла на краю скалы, и ей было все равно, куда лететь — вверх, где парили птицы, или вниз, в кипящий прибой моря.

На минуту очнувшись, она позвонила на работу:

— Нина, здравствуй! Я тут… немного приболела. С головой что-то…

Ну да, магнитные бури, наверное. Короче, я опоздаю. Начинайте без меня, ладно?

И вновь ее унесло на ту же скалу. Но теперь она отошла от опасного края, присела на нагретый солнцем валун и пустилась в далекие воспоминания.

* * *

С Артуром они учились в одном институте, на разных факультетах. В стенах альма-матер она не то что бы не замечала его, но особо не интересовалась. Ей нравился Мишка Розин, которому все прочили большое будущее живописца. Они даже несколько раз целовались на студенческих вечеринках. Мишка строил планы будущей жизни, при этом подразумевалось, что в ней будет место и Светлане.

Все поменялось в конце второго курса, когда их с Артуром группы оказались в одной деревне на пленэре.

Дивным утром, тихим, прохладным, но предвещавшим жаркий день, она решила искупаться в местной речушке, дно которой было видно даже на середине. Скинув сарафан, Светлана боязливо потрогала ногой воду, затем медленно вошла в ее нежную, как шелк, благодать. Доплыв до середины, набрала в легкие воздуха, перевернулась на живот и стала изучать речную жизнь.

Ее увлекла игра стайки черных рыбешек. Они то стояли на месте, то плавно скользили вдоль редких водорослей, то вдруг стремительно поднимались вверх.

«Вот еще синхронистки нашлись», — усмехнулась про себя Светлана и перевернулась на спину.

Небесная чаша, словно тонкий голубой фарфор, сияла божественной чистотой. «Как хорошо! — подумала она и улыбнулась от избытка счастья. — Остаться бы здесь навсегда. Жить в какой-нибудь рубленой избе, пить воду из колодца…».

Чей-то голос бесцеремонно вмешался в мир ее деревенских грез.

— Эй, Света, кажется? Можно составить компанию?

Она быстро приняла вертикальное положение, посмотрела на берег, где в одних плавках стоял высокий парень с гривой светлых, слегка вьющихся волос.

— А вы, кажется, Артур? — спросила она, чувствуя, как бьется сердце.

— Он самый, — улыбнулся парень.

— Ну и напугали же меня, — выдохнула она.

— Экскьюз ми, — пробормотал он, входя в воду.

Светлана краем глаза следила за тем, как плавает Артур. Его сильные руки поочередно пронзали водную гладь, не создавая ни шума, ни брызг. «Надо же, — подумала она, — какой мастер. Или передо мной так старается?».

Выйдя на берег, Светлана быстро обтерлась полотенцем и собралась одеваться, но за спиной вновь заговорил Артур:

— Куда вы торопитесь? Давайте позагораем.

— Вообще-то мне завтрак готовить. Сегодня мое дежурство, — неуверенно ответила она, удивляясь смелости парня.

— Дрыхнут еще все. Вон тишина какая. Даже петухи молчат.

— Петухи еще в четыре часа проорали.

— Надо же. Не слышал.

Они уселись в мягкую траву. Артур расслабленно откинулся, опершись на локти, обвел взглядом речные просторы, взглянул на Светлану, которая неловко прикрылась сарафаном.

— А чего ты стесняешься? — легко перейдя на «ты», спросил он.

— Я? — растерялась Светлана. — Ничего я не стесняюсь. Просто…

— У тебя отличная пластика, длинные мускулы, классические пропорции. Это тебе скульптор говорит. Так что будь естественной и радуйся жизни.

Ей не понравился его покровительственный тон.

— Нет уж, я пойду. Ребят надо кормить.

Она шла по тропинке через луг, когда Артур догнал ее.

— Одному как-то не в кайф. Рано ты ушла — еще бы поплавали…

— В другой раз.

— О, кей. На том же месте, в тот же час, — пошутил он.

Он шагал широко, слегка вразвалку, порой касаясь ее локтя. Эти прикосновения запали в душу. Она готовила завтрак, мыла посуду, шла вместе со всеми на этюды, а в груди разливалось тепло при воспоминании о нем.

Вечером все студенты собрались у костра — пили дешевое вино, закусывая печеной картошкой, травили байки.

Светлана ловила на себе взгляды Артура, чувствуя, что их связывает нечто большее, чем просто случайная встреча на берегу.

Следующим утром они снова плавали. Он уже сидел на берегу, когда она вышла из воды. Капли на ее теле блестели, переливаясь радужными красками, волосы, из которых убрали шпильку, мягко рассыпались по плечам, и вся она была воплощением свежести и женского очарования.

— Ты на ботичеллевскую Венеру похожа, — щурясь под лучами восходящего солнца, глухо произнес Артур.

— Скажешь тоже, — смутилась польщенная Светлана.

— А хочешь, я вылеплю тебя?

— Типа девушки с веслом?

— Обижаешь. В моих работах отмечают «яркую индивидуальность».

— Кто отмечает? — лукаво улыбнулась Светлана.

— Преподы. И даже сам Всеславский, наш грозный профессор.

— Ну если сам Всеславский, то соглашусь на пару сеансов.

— Заметано, — оживился Артур. — Вечером приходи. Мы вчетвером живем, у тети Вари. Садовая, 16. Придешь?

— Постараюсь.

Тот портрет, сделанный на бешеном вдохновении и за один сеанс, получился очень похожим и интересным.

Уже за полночь, измученные — он многочасовой работой, она долгим пребыванием в одной позе, — они сидели на теплом крыльце и уплетали черный хлеб с молоком.

— Завтра буду носом клевать, — сказала Светлана, отхлебнув из кружки холодного молока. — Боюсь, не закончу этюд. Придется дома доделывать.

— Хочешь, помогу?

— А ты можешь?

— Ну ты даешь! У нас живопись никто не отменял. Требуют ничуть не меньше. Вот только техники у нас с тобой разные.

— Откуда ты знаешь? Ты же не видел мои работы.

— А чего тут знать? У тебя женская манера, у меня мужская.

— Хм, — слегка обиделась Светлана. — А ты, оказывается, сексист.

— Кто? — фыркнул Артур, едва не подавившись хлебом. — Секси… Как ты сказала?

— Ничего смешного! Сексисты — это придурки, которые принижают женщин.

— Выходит, я придурок?

— Выходит, — сдерживая смех, подтвердила Светлана.

— Та-а-ак, — угрожающе протянул Артур, медленно поднимаясь со ступеньки. — И это благодарность за то, что я на века запечатлел твою мордашку?

— Вот те раз! Оказывается, у меня мордашка? — уже смеялась Светлана, тоже вставая на ноги.

Артур, исподлобья глядя на нее, сделал шаг навстречу, но Светлана разгадала его маневр и резво отскочила в сторону. Артур последовал за ней.

Они бегали по ночному деревенскому подворью, будто играли в «ляпки». В конце концов долговязый Артур схватил обессилевшую Светлану в охапку, прижал к себе и прошептал: «Никуда не отпущу. Поняла? С сексистами не шутят».

Это была их первая ночь, сладкая от запаха сена, поцелуев и от всего огромного счастья, обрушившегося на них со звездного неба, что виднелось в дырявой крыше старого сеновала.

* * *

Тамара вошла в просторный холл офисного здания и растерянно остановилась. Охранник, сидевший за пультом, громко спросил:

— Вам куда, женщина?

— В этот… как его… «Металлпрофиль».

— Четвертый этаж. Комната четыреста первая. На лифте поднимайтесь. Погодите! Ваша фамилия!

— Лосенко. Тамара Павловна.

— Минутку.

Он набрал короткий номер и сообщил абоненту о посетительнице.

— Проходите.

Двери лифта открылись, и она увидела улыбающегося Вадима.

— Привет! — радостно воскликнул он. — Быстро ты доехала.

— Я же в пробках не стою, как все вы. На метро езжу.

— А «все мы» это кто?

— Буржуины проклятые, — рассмеялась Тамара.

— Приласкала. Ладно, пойдем кофейку сообразим, а потом уж о делах наших скорбных покалякаем.

Они прошли в офис компании «Металлпрофиль», которой владел и руководил Вадим Прошин, бывший Тамарин одноклассник. Она обратилась к нему, когда уже отчаялась найти дешевую аренду помещения.

— Значит, тоже в буржуины подалась? — откусывая печенье, спросил Вадим.

— Угу. Надоело на чужого дядю спину гнуть.

— Правильно. Ты по телефону что-то про аренду говорила…

— У тебя есть знакомый арендодатель, чтобы три шкуры не драл?

— Хм! Рынок усредняют цены. А демпинг аренды коммерческих помещений — редкая штука.

— Не поняла.

— В принципе можно обратиться в агентство недвижимости. Они этот сегмент пропахали вдоль и поперек.

— Думаешь? — приуныла Тамара и отодвинула от себя кофейную чашку.

— Слушай, я могу помочь тебе. Только ведь ты не согласишься.

— Почему?

— Знаю тебя, гордячку. Обязательно фыркнешь и откажешься.

— Вадик, неужели я такая чокнутая?

— Ты не чокнутая, — задумчиво разглядывая ее, возразил Вадим. — У тебя другой недостаток. Или достоинство. Это как посмотреть. Среди наших не очень щепетильных девчонок ты была белой вороной.

— И чем эта ворона отличалась? — порозовев, спросила Тамара.

— Она… То есть, ты… не выпендривалась, ничего не демонстрировала и не позволяла пошлостей.

— Ой! — схватилась за покрасневшие щеки «белая ворона». — Неужели я была синим чулком?

— Я бы по-другому сформулировал.

–?

— Идеалом женской чистоты.

Тамара смотрела на Вадима округлившимися глазами. Этот уверенный в себе и по-своему красивый мужчина ничем не напоминал прежнего мальчишку. Тот Вадик был ниже ростом, с веснушками на носу и хохолком на макушке. Он средне учился, боялся девчонок, а на уроках отвечал заикаясь, тихим невыразительным голосом. Откуда что взялось?

— Спасибо, конечно, за высокую оценку, — потупившись, пролепетала она. — Но это чересчур. Идеалов в жизни не бывает.

— Мне со стороны виднее, — твердо сказал он и перешел на деловой тон. — А предложение такое. Моя база расположена в довольно оживленном месте и торцом выходит на улицу. Там даже дверь имеется, правда, завалена всяким барахлом. Но это поправимо. Вычистим, перегородку соорудим, и торгуй себе… За аренду я естественно, не возьму. Разве что за электроэнергию будешь платить. Ну что, согласна?

— Получается, ты за меня будешь платить аренду?

— Здание в моей собственности, так что не переживай. Лучше подумай над интерьером. Если надо, сделаю несколько перегородок. Тебе ведь кроме торгового зала подсобки понадобятся?

— Вообще-то, да. И все же, Вадим, не удобно…

— Так. Давай без реверансов. Буржуины к ним не привычны. У нас деловой разговор, поняла?

— Угу.

— Короче, через неделю можно приступить к строительству перегородок. Сделай чертеж планировки. И интерьер нарисуй. Ну, то есть, каким видишь свой магазин внутри. Одного дня тебе хватит?

Конец ознакомительного фрагмента.