Наследник

Людмила Шевцова

Герой романа Виктор Пахомов, молодой, красивый и амбициозный парень, из убогого провинциального поселка, едет покорять Москву. Он видел ее только по телевизору, да на обложках глянцевых журналов. Виктор наивно полагает, что, благодаря своей незаурядной внешности, у него быстро появятся и деньги, и слава, и поклонницы… Он еще не знает, что общество, куда он так стремится попасть любой ценой, существует по своим законам. Ему придется заплатить слишком высокую цену, чтобы покорить этот город. Виктор становится богатым и успешным, продав свою душу дьяволу. И он не может понять, что страшнее – «зона», обнесенная колючей проволокой, в которой он родился и вырос или сытая, самодовольная, сверкающая роскошью Москва. Этот город был его мечтой, а стал трагедией всей его жизни…

2

Бог знает, как сложилась бы моя судьба? Но однажды в сауне появился Леха. Он оказался моим клиентом. Как его сюда занесло?! Это было еще до его французской «женитьбы».

— Знакомая моего шефа ищет себе массажиста и помощника, — как-то сообщил Леха. — Если хочешь, я поговорю с ним?

Конечно же, я согласился. Во всяком случае, был шанс вырваться из этой шарашки.

— Звякни мне завтра вечерком, — сказал Леха на прощание. — Постараюсь организовать для тебя рекомендательное письмо. У своего шефа.

— Что, он не может ей позвонить? — мне хотелось ускорить этот процесс.

— Э-э! — ухмыльнулся Леха. — Тут свои игры. Без рекомендательного письма тебя туда и близко не подпустят. Документик нужен. Число, подпись… Чтоб знать, кто ей тебя подсунул. На случай, если будешь плохо себя вести! — и Леха погрозил пальчиком. — Иначе, моему шефу голову оторвут. Понял? А он — мне!

— Обижаешь, старик!?

— Ну, ладно, ладно. Это я так. Чтоб имел в виду!

Через пару дней я держал в руках судьбоносный конверт. И тут же набрал указанный номер телефона.

— Немедленно приезжайте! — приказал прокуренный бас таким тоном, как будто я уже совершил прогул.

И я помчался на встречу с басом.

«Должно быть, знатная птица моя будущая клиентка», — подумал я, когда остановился перед домом на улице Неждановой. Он весь был увешан мемориальными досками из черного и белого мрамора.

Подойти к подъезду оказалось не просто. У ворот стояла будка с охранником. Меня вежливо спросили, куда и к кому я иду. В подъезде тоже сидел охранник. На этот раз он не только спросил, но и, попросив «документик», записал мою фамилию.

Я поднялся на третий этаж и уперся в массивную дверь «под орех». Наверняка, бронированную. Слева сверху на меня смотрела видеокамера.

«Ни хрена себе! — подумал я, нажимая на звонок. — Тут, как на зоне»…

Дверь открылась. На пороге стояла полураздетая старуха. Такая страшная, что Баба-яга по сравнению с ней была Василисой Прекрасной. Нос толстый, глаза навыкате, парик набекрень, а на подбородке редкие седые волосы. Картину завершала массивная трубка во рту. Пуская дым кольцами, старуха причмокивала.

«Ведьма! — оторопел я. — Какой там массаж! Ей впору катафалк заказывать»…

— Входи! — кивнула она.

Я вздрогнул, услышав знакомый бас.

Через полутемный холл мы прошли в гостиную. Я мог бы, скорее, сравнить ее… с небольшим банкетным залом. Сразу в глаза бросался огромный белый рояль. Он отражался в зеркальных стенах и, казалось, что их много. На овальном столе, окруженном двенадцатью стульями, стояла фарфоровая ваза с красными розами. Повсюду висели картины в массивных позолоченных рамах, подсвеченные по бокам канделябрами. В углу, у малахитового камина, размещались массивные кресла, отделанные лайковой кожей.

Старуха уселась в кресло. А меня усадила напротив.

— Значит, ты от Миши? — и она впилась в меня своими черными влажными глазами.

От растерянности я замешкался.

— Ничего. Хорошенький! — видимо, старухе я понравился. По крайней мере, внешне. — От Миши, говоришь?!

— Да, — кивнул я и протянул конверт. — Вам нужен массажист?

— Нужен, нужен… — не отрывая от меня глаз, она взяла конверт и достала письмо. — Мало ли, кто мне нужен? Да. Хорошенький…

«Запала бабулька, — с надеждой подумал я. Вот когда пригодилась моя внешность Овода!».

Старуха пристально смотрела на меня еще с минуту. Потом развернула письмо, мельком взглянула на него и небрежно бросила на камин.

— Прямо, херувимчик! — она снова уставилась на меня. — Похож. Надо же, как две капли, похож! Сволочь, каких свет не видал! Тоже хорошенький был. Как ты, — ее рот скривился в улыбке, обнажив вставные челюсти.

Невольно напомнив старухе какую-то сволочь, я почему-то почувствовал себя виноватым.

— Зови меня Жозефина. И на ты. Понял!? Я так люблю.

— Виктор, — представился я, чуть-чуть приподнявшись, и начал было «свою биографию», но старуха оборвала меня.

— Виктор! — она сделала ударение на последнем слоге. — Ты будешь Виктор! Понял! Или просто Вик. Это, пожалуй, даже лучше. Вик! О, это была порядочная сволочь. Хотя и француз, — продолжила она свои воспоминания. — Хм… Отчим мой. В посольстве работал. Сто лет назад. Да, ничего не скажешь, хорошенький! — Мгновенно вернулась она в день сегодняшний. — Значит, Вик. Понял!?

Я кивнул головой. Мне было все равно, как назовет меня эта сумасшедшая старуха, лишь бы поскорее отсюда слинять. Такую рухлядь я видел впервые. От нее веяло кладбищем.

— Ладно. Беру! — отрезала старуха. — В месяц будешь получать… — и она назвала цифру…

Меня аж вдавило в кресло. За эти деньги я готов был делать старушке не только массаж, но с утра до вечера носить ее на руках, укладывать спать и петь колыбельную. Я готов был свернуться калачиком у ее ног и преданно служить всю оставшуюся жизнь. Сейчас она уже не казалась мне ведьмой. Скорее, божьим одуванчиком. Теперь меня беспокоило только одно, что старушке осталось совсем немного…

Мои мозги трещали, как компьютер. Перед глазами мелькали сто долларовые купюры, и я мгновенно подсчитал, что если бабулька продержится хотя бы полгода, то я получу целое состояние…

— Беру на год. С полным пансионом, — Жозефина опять улыбнулась. Но ее глаза совсем не улыбались, пронизывая меня насквозь. — С испытательным сроком. На месяц. А, может быть, на неделю. Или на день! — и тут она громко расхохоталась. — Но учти! — старуха резко оборвала смех. — Деньги будешь получать только на карманные расходы. А гонорар получишь по окончании контракта. Через год. И еще. Жить будешь здесь. Ты должен быть всегда под рукой.

«Да она просто ангел!», — я смотрел на нее почти с сыновней любовью и пытался изобразить на своем лице нежность и преданность одновременно.

Конец ознакомительного фрагмента.