Нежданно-негаданно

Люси Гордон, 2009

Сперва Ферн казалось, что ее новый знакомый Данте Ринуччи – беззаботный весельчак, живущий одним днем. Однако вскоре она понимает: он скрывает какую-то тайну. Удастся ли Ферн убедить Данте, что любовь – это сила, с которой не может не считаться даже безжалостная судьба?..

Глава 2

Однако следующую фразу он произнес легко и непринужденно:

— Что-то вы увлеклись философией.

— Прошу прощения, — пробормотала Ферн.

— Вы имели в виду себя, когда сказали, что каждый живет, отказываясь признавать правду правдой?

— Ну, честно говоря, я догадывалась, что девица положила на него глаз и что он обязательно купится на лесть. Но тем не менее, придя в театр и застав их вместе, я испытала шок.

— Чем они занимались?.. Или мне не стоит спрашивать?

— Стоит, не стоит… Они расположились прямо на сцене, на гробнице Клеопатры, не замечая никого и ничего. Она говорила: «О, ты настоящий Антоний — великий герой!»

— И полагаю, они были… — Данте сделал деликатную паузу, — раздеты?

— Ну, он был в тунике. Заметьте, это почти одно и то же.

— А что сделали вы? — полюбопытствовал он. — Ведь не уползли же в слезах. На вас это не похоже. Наверняка подошли и врезали ему.

— Ни то ни другое. — Ферн помолчала для пущего эффекта. — Даже не осмеливаюсь рассказать, что я сделала.

— Мы подошли к тому эпизоду, где вы проявили беспринципность и вульгарность? — с надеждой поинтересовался Данте.

— Да.

— Не томите меня.

— Ну, я повсюду ношу с собой фотоаппарат…

Хохот Данте эхом разнесся по вагону, разбудив дремлющего бармена.

— Не может быть, чтобы вы…

— Именно. Снимки получились просто чудо. Я сфотографировала парочку во всех возможных ракурсах.

— И он вас не заметил?

— Он был спиной ко мне, — пояснила Ферн. — Лицом вниз.

— А, ну да, естественно. А как же она?

— Она, разумеется, меня видела. И ей это понравилось. А потом я, злая как черт, поехала прямиком в редакцию газеты, которая специализируется на такого рода вещах, и продала все снимки.

Он потрясенно воззрился на нее:

— Неужели?

Данте уважал ее все больше и больше. Женщина, которая отреагировала на предательство возлюбленного не слезами и упреками, а весьма оригинальной местью, — такая женщина ему по душе.

— Что было дальше? — спросил он.

— После публикации снимков все билеты на спектакль были немедленно раскуплены. Актрисуля дала интервью, поведав, какой он неотразимый, а ему предложили роль в новом фильме. Тогда Томми отказался от роли Антония, что взбесило Джоша, директора. Однако дублер, заменивший его, получил восторженные отклики. А он был бойфрендом Джоша, поэтому в итоге все были счастливы.

— Все, кроме вас. Что получили вы?

— Газета заплатила мне кругленькую сумму.

— Вам пришлось стать прагматичной, — заметил он.

— Именно. Майк — это мой агент — сказал, что некоторые люди всю жизнь ждут такой удачи, какая выпала мне. Я всегда мечтала побывать в Италии. Правда, пришлось подождать пару месяцев, потому что на меня посыпались заказы. Не знаю почему.

— Распространились слухи о ваших способностях, — предположил Данте.

— Да, должно быть. Наконец я побросала вещи в чемодан, запрыгнула в ближайший поезд до Парижа, а там пересела на миланский экспресс. Несколько дней я осматривала город, потом внезапно решила отправиться в Неаполь. Был уже поздний вечер, и разумный человек подождал бы до утра. Поэтому я ждать не стала.

Данте понимающе кивнул:

— Радость что-то делать под влиянием момента! Что может быть лучше этого?!

— Я всегда была человеком организованным, возможно, слишком организованным. Так почему бы немножко не побезумствовать? — Ферн усмехнулась. — Но у меня это не слишком хорошо получается, да?

— Ничего страшного. Попрактикуетесь, и все будет тип-топ.

— О нет! Это мое единственное безумство.

— Глупости, просто вы новичок. Позвольте мне познакомить вас с радостями бытия, в котором каждый миг — словно последний.

— Вы так живете?

Данте ответил не сразу.

— Да, я так живу. Это придает жизни остроту и вкус, которых не получить никаким иным путем.

Ферн заволновалась. В его тоне прозвучало нечто не вписывающееся в их легкомысленную болтовню. Судя по всему, они снова приблизились к запретной территории. И вновь она задалась вопросом, что же скрывается за опасной чертой. Пытаясь вызвать Данте на откровенность, женщина задумчиво проговорила:

— Никогда не знаешь, что произойдет дальше… Полагаю, я — живое доказательство того, что это может сделать жизнь интересной. Проснувшись сегодня утром, я и представить себе не могла, как закончится этот день.

— Как вы могли представить, что встретите одного из героев этой страны? — весело поинтересовался он. — Человека настолько великого, что его портрет красуется на монетах.

Наслаждаясь изумлением Ферн, Данте вытащил монету в два евро. Профиль с резко очерченным носом и в самом деле имел с ним легкое сходство.

— Ну конечно! — воскликнула она. — Данте Алигьери, прославленный поэт. Вас назвали в его честь?

— Да. Моя мама надеялась, что такое имя может и меня сделать великим.

— Никто из нас не застрахован от разочарований, — торжественно провозгласила Ферн.

Судя по одобрительному блеску глаз, колкость он оценил.

— Много ли вы знаете о Данте? — поинтересовался тезка великого поэта.

— Не слишком. Он написал шедевр под названием «Божественная комедия».

— Вы читали? Я впечатлен.

— Только английский перевод, и с трудом дотянула до конца. — Она усмехнулась. — Ад и чистилище были гораздо интереснее рая.

Данте согласился:

— Я всегда считал, что рай не для меня. Все эти добродетели… — Он вздрогнул, затем повеселел. — К счастью, я едва ли там окажусь. Выпейте еще шампанского.

— Только чуть-чуть.

Мимо прогрохотал встречный поезд. Наблюдая за мелькающими огнями, Ферн представила Данте каким-нибудь магистром оккультных наук: он притягателен и более чем загадочен, потому что скрывает свою истинную сущность под очарованием.

— О чем вы думаете? — спросил он.

— Я гадала, из какой части потустороннего мира вы могли появиться.

— Даже не сомневайтесь, седьмой круг ада, — заявил Данте, вскинув бровь.

Она поняла. Седьмой круг предназначен для тех, кто чрезмерно предавался сладким грехам.

— Так и есть, — пробормотала Ферн.

Несколько минут они пили шампанское в молчании. Затем он сказал:

— Вы погостите у нас конечно же?

— По мнению Хоуп, у меня нет другого выхода, по крайней мере на ближайшие несколько дней.

— Дольше, намного дольше, — тут же возразил Данте. — Итальянская бюрократия нетороплива, но мы постараемся сделать ваше пребывание у нас приятным.

В его намерении нельзя было ошибиться. «Что ж, почему бы и нет?» — решила Ферн. Ее устраивает флирт с мужчиной, который будет воспринимать его так же легко, как и она. Данте — привлекательный мужчина, интересный собеседник, и они оба знают, что к чему.

— Жду с нетерпением, — отозвалась она. — Вообще-то Хоуп хочет, чтобы я рассказала ей об Англии.

— Да, должно быть, ей не хватает общения с соотечественниками, — согласился Данте. — Но, заметьте, она всегда была одной из Ринуччи, и вся семья любит ее. Мои родители умерли, когда мне было пятнадцать, и с тех пор она заменила мне мать.

— Вы живете с ними?

— Нет, я живу в Милане, но считаю, что в Неаполе большие возможности для бизнеса. Поэтому, осмотревшись, я могу там остаться.

— Чем вы занимаетесь?

— Недвижимостью. Специализируюсь на необычных строениях, старых домах, которые трудно продать.

Подняв глаза, Ферн увидела, что Данте устремил взгляд во тьму. Взгляд его был несколько отстраненным, словно он видел во мраке нечто такое, что скрыто от нее и тревожит его.

Он взглянул на нее, улыбнулся, неохотно поднялся и протянул ей руку:

— Пойдемте.

У двери в купе Данте остановился и мягко проговорил:

— Ни о чем не беспокойтесь. Обещаю, что все образуется. Спокойной ночи.

Ферн проскользнула в купе, двигаясь тихо, чтобы не разбудить спящую Хоуп. В один момент она поднялась по лесенке и улеглась на полке, размышляя о мужчине, с которым только что рассталась. Он безумно привлекателен, и она не против того, чтобы провести какое-то время в его обществе, если это будет ни к чему не обязывающий флирт.

Но долго предаваться размышлениям ей не пришлось. Она быстро уснула.

На следующее утро они с трудом успели перекусить до прибытия в Неаполь. Хоуп нетерпеливо выглядывала в окно, гадая, кто из сыновей будет их встречать.

— Джастин в Англии, а Люк в Риме, — перечисляла она. — Карло на Сицилии и вернется только через пару дней. Значит, кто-то из оставшихся троих.

В конце концов оказалось, что все трое ждут на вокзале, весело приветствуя их. Они горячо обняли родителей, похлопали Данте по плечу и с интересом оглядели Ферн.

— Это Франческо, Раггьеро и Примо, — представил Тони. — Не пытайтесь сейчас определить, кто есть кто. Знакомство состоится позже.

— С Ферн приключилась неприятность, и она поживет у нас, пока все не утрясется, — сказала Хоуп. — А сейчас мне хочется поскорее домой.

Машин было две. Хоуп, Тони и Ферн ехали в первой. Всю дорогу до дома Хоуп с нетерпением поглядывала в окно, пока, наконец, не схватила Ферн за руку:

— Смотрите, вон вилла Ринуччи.

На вершине поросшего лесом холма стояла большая вилла, обращенная фасадом к Неаполю и морю. Это место, словно окутанное золотистыми лучами солнца, просто очаровало Ферн.

Когда они подъехали ближе, она увидела, что дом даже больше, чем ей показалось вначале. Какая-то пухленькая женщина и две пышногрудые девушки вышли встречать путешественников.

— Это Елена, моя экономка, — объяснила Хоуп. — Девушки — ее племянницы. Они поработают здесь пару недель, потому что гостей ожидается много, и много детей, к моей огромной радости. Я позвонила Елене из поезда и попросила подготовить для вас комнату.

В следующую секунду машина остановилась, дверца распахнулась, и Ферн повели по ступенькам на террасу, опоясывающую дом, а потом и в дом.

— Почему бы вам сразу не подняться к себе в комнату? — предложила Хоуп. — Спуститесь, когда будете готовы. Тогда и познакомитесь с этими негодниками, которых я зову своими сыновьями.

«Негодники» улыбались от удовольствия по поводу возвращения своих родителей, и Ферн потихоньку удалилась, понимая, что семье Ринуччи хочется некоторое время побыть без посторонних.

Комната ее была роскошной, с отдельной ванной и широкой, удобной кроватью. Подойдя к окну, молодая женщина обнаружила, что из него открывается изумительный вид на Неаполитанский залив. Сейчас он был особенно красив: вода блестела, простираясь до самого горизонта и, казалось, предлагая бесконечные удовольствия и неведомые радости.

Она быстро приняла душ и переоделась в светло-голубое платье, простое, но модное.

Ферн услышала внизу смех и выглянула в сад. Семейство Ринуччи устроилось под деревьями, за простым деревянным столом. Все разговаривали и смеялись так дружно, что сердце ее вдруг наполнилось теплом.

Сама Ферн была единственным ребенком, ее отец и мать не имели братьев или сестер. Родители отца умерли рано, а мамины эмигрировали в Австралию.

Теперь и папы не стало, а мама уехала в Австралию. Ферн тоже могла поехать, но предпочла остаться в Лондоне и делать карьеру. Поэтому приходилось винить только себя в том, что ей одиноко и что некому было поплакаться в жилетку, когда произошел разрыв с Сандором Джейли.

У нее, разумеется, есть приятельницы, с которыми она с удовольствием общается, но все они заняты карьерой, как и Ферн, и скорее склонны поздравить ее с успехом в работе, чем посочувствовать по поводу личных неурядиц. Она всегда возвращается в пустую квартиру, к тишине и воспоминаниям.

А вот вилла Ринуччи, судя по всему, никогда не пустует.

Хоуп заметила ее и помахала рукой, приглашая присоединиться к ним. Ферн с готовностью сбежала по лестнице. Когда она приблизилась к столу, мужчины встали со старомодной вежливостью, которую она нашла очаровательной. Данте взял ее за руку и подвел к остальным. Хоуп поднялась и поцеловала Ферн.

— Это та леди, которая присоединилась к нам в поезде. Она немного погостит у нас, — сказала синьора Ринуччи.

Затем она начала представлять молодых людей: вначале Примо, затем Раггьеро и Франческо. Все мужчины были высокими и черноволосыми. Черты лица Раггьеро слегка напоминали его кузена Данте.

Франческо был погружен в себя, словно мысли его отягощены каким-то бременем. Он в свою очередь тепло приветствовал Ферн, но затем обратился к матери:

— Я, пожалуй, поеду. Хочу оказаться дома раньше Селии.

— А у нее не возникает подозрений насчет того, что ты постоянно опережаешь ее? — спросила Хоуп.

— Она твердит, чтобы я перестал, но… — Франческо пожал плечами. — Я все равно тороплюсь. — Обращаясь к Ферн, он добавил: — Моя жена слепая и ужасно сердится, если замечает, что я слишком опекаю ее, но я ничего не могу с собой поделать.

— Поезжай домой, — сказала Хоуп сыну. — Только не забудь о завтрашней вечеринке.

Он нежно обнял мать и уехал. Почти сразу же подъехала другая машина, из которой вылезли две молодые женщины. Одна была черноволосой и такой грациозной, что даже заметный животик не портил ее красоту. Другая, белокурая и очень хорошенькая, вела за руку прелестного карапуза.

— Это моя жена Олимпия, — сказал Примо, выводя беременную женщину вперед.

— А это моя жена Полли. — Раггьеро указал на блондинку.

Тут Ферн разглядела, что Полли тоже беременна, месяцев пять примерно.

Приближалось время ленча. Хоуп пошла проверить, что готовит Елена, попробовать блюда и высказать свое мнение. К ней присоединились не только невестки, но и сыновья, которые смаковали яства и щедро давали советы — иногда слишком щедро, как заявила их мать.

— Значит, то, что говорят об итальянских мужчинах, правда, — заметила развеселившаяся Ферн.

— А что о нас говорят? — пробормотал Данте ей на ухо. — Умираю от любопытства.

— Ну как же, итальянцы — фантастические повара, разумеется. А вы что подумали?

Он разочарованно вздохнул:

— Нет, нет, ничего. Ну да, мы интересуемся кулинарией, в отличие от англичан, которым хватает бекона и овсянки. — Внезапно он пристально вгляделся в ее лицо. — Что такое? Почему вы забеспокоились?

— Возможно, пора позвонить в консульство. Вдруг у них уже появились какие-нибудь новости.

— Сегодня днем я отвезу вас в Неаполь, и мы навестим здешнее консульство, а они свяжутся с Миланом. А сейчас давайте забудем о скучной реальности и сосредоточимся на главном — получении удовольствия.

— Да, давайте, — с готовностью согласилась Ферн.

После ленча Данте, верный своему слову, взял машину Тони и доставил молодую женщину в консульство.

Новости ее ждали неутешительные. Ни паспорта, ни кредитных карточек обнаружено не было.

— Похоже, кто-то их прикарманил, — предположил Данте. — Но, будем надеяться, вор не сможет ими воспользоваться.

— Мы готовы выписать временный паспорт, — сказала молодая сотрудница консульства. — Но это займет несколько дней. Вон там будка, где можно сфотографироваться.

— Нет надобности, я сам сфотографирую, — возразил Данте. Оглядев сумку Ферн, он добавил: — Если вы одолжите мне камеру.

Она достала фотоаппарат и вручила ему:

— Почему вы уверены, что я не потеряла и его?

— Женщина, которая запечатлела на пленку измену своего любовника, наверняка никогда не расстается с фотоаппаратом.

Следующие несколько минут они провели на улице, и Ферн поворачивалась то так, то этак по команде Данте.

— Чуть-чуть спустите бретели топа, — велел он. — У вас красивые плечи, давайте покажем их. Хорошо. А теперь тряхните головой, чтобы волосы распушились.

— Для паспорта такие снимки не подойдут, — бросила Ферн.

Он ухмыльнулся:

— А кто говорит о снимках на паспорт? Может, у меня своя коварная цель.

Вернувшись в здание, они показали результаты сотруднице, которая просматривала их с терпением святого.

— Ничего не годится. Думаю, вам все же следует воспользоваться фотобудкой, — подвела она итог.

— Надо было сразу так сделать, — проворчала Ферн.

— Но тогда моя коварная цель не была бы достигнута, — легкомысленно возразил Данте. — Идемте и сделаем ваши фотографии, на которых вы будете выглядеть скучной и добродетельной.

— А вы намекаете, что я не скучная и не добродетельная?

— На какую часть вопроса вы хотите услышать ответ?

— Давайте просто поскорее покончим с этим, — поспешно проговорила она.

Когда формальности были улажены, Данте отвел Ферн в кафе на набережной и заказал по чашечке кофе.

— Если вам кажется, что вилла Ринуччи перенаселена, — сказал он, — советую не торопиться с выводами. Подождите до завтра, когда прибудут остальные члены семейства.

— Их довольно много, да?

— Совершенно верно, хотя не все живут поблизости. Люк с Минни приезжают из Рима. Джастин с Эви из Англии, вместе с Марком, сыном Джастина, и их близнецами.

Ужасная мысль поразила Ферн:

— А где они будут жить?

— На вилле, разумеется.

— Значит, я заняла чью-то комнату? Кому-то придется спать на диване, а я не могу это допустить. Мне надо уехать.

— И где вы остановитесь? В отеле? Без денег и документов?

— Ну, если бы вы одолжили мне денег, я бы все вернула…

Данте покачал головой:

— Извините, нет. Заверять служащих отеля, что вы лицо благонадежное, хотя на самом деле я о вас ничего не знаю, было бы крайне неприлично. А мы всегда должны вести себя прилично, не так ли?

Несмотря на свое смятение, Ферн не могла не рассмеяться.

— Вы, — проговорила она нарочито медленно, — не заметили бы приличие, даже если б оно подошло и щелкнуло вас по носу.

— Проклятье! — напыщенно воскликнул Данте. — Она видит меня насквозь. Ну ладно, признаюсь. Я намерен удерживать вас на вилле в качестве пленницы, покорной моей воле. Наличные помогут вам сбежать, и я не достигну своей порочной цели.

— Интересно, смогу ли я угадать вашу порочную цель? — сухо заметила Ферн.

— Вы всецело в моей власти.

— Мечтать не вредно, — усмехнулась она.

— Вот именно, человеку свойственно мечтать. — Данте многозначительно поглядывал на нее.

— Да мечтайте себе на здоровье, только не стоит смешивать мечты с реальностью, — отозвалась молодая женщина. — И вы не ответили на мой вопрос. Чью комнату я занимаю?

Он промолчал.

— О нет, пожалуйста, только не говорите мне…

— Если хотите, мы можем разделить ее, — предложил он.

— Перестаньте, ради бога!

— Ну хорошо, хорошо, больше не буду. Нельзя ругать меня всего лишь за попытку.

— Можно и нужно.

— Если бы вы оказались на моем месте и сидели бы, как сижу я, любуясь прекрасной женщиной…

Она сдалась. Как можно вразумить мужчину, у которого в глазах отплясывают чертики?