Виновато море

Люси Кларк, 2013

Две сестры. Две разные судьбы. И одно путешествие, которое изменит всё… Практичная, рассудительная Кейти и своевольная и эксцентричная Миа никогда не были близки, а со временем и вовсе перестали общаться. Но однажды Кейти сообщают, что Миа при загадочных обстоятельствах погибла на Бали… и полиция утверждает, что это самоубийство. Что же произошло на самом деле? Чтобы понять это, Кейти, следуя дневникам Миа, пытается шаг за шагом повторить ее последнее путешествие – путешествие, которое, возможно, приведет ее к разгадке смерти сестры. Однако каким будет конец пути для Кейти? И каким человеком выйдет она на берег, который для Миа оказался последним?

2

Миа

(Лондон, октябрь прошлого года)

Обнявшись с сестрой, Миа почувствовала ее прижатую мягкую щеку. Чтобы дотянуться, Кейти пришлось приподняться на цыпочки, и Миа ощущала изгиб ее тела, ее хрупкие плечи.

Обнимались сестры нечасто. Когда-то в детстве, лишенные взаимных предубеждений, они были полностью раскованны и могли, тесно прижавшись друг к другу, вместе втиснуться в одно кресло; перебирая друг у дружки тонкие пряди волос, вплетать в них яркие бусины или, дружно взявшись за руки, играть на согретом солнцем песке, изображая парящих ангелов. Миа не могла вспомнить, когда такая физическая близость стала ей чуждой. Кейти не утратила теплоты прикосновений: ее приветствия сопровождались объятиями или поцелуями, в процессе общения ей было свойственно доверительно положить руку на плечо собеседника.

Пожалуй, последний раз они так обнимались год назад, в день похорон матери. Облаченные в черные траурные одежды, сестры, оказавшись на узенькой площадке возле дома, где прошло их детство, сказали друг другу нечто откровенное. Кейти распростерла руки, хотя, по правде говоря, инициатива должна была бы исходить от Миа, и, уже сжимая друг друга в объятиях, они с облегчением прошептали слова, означавшие заключение перемирия. Правда, продлилось оно недолго.

И вот сейчас, обнимая сестру в зоне регистрации пассажиров аэропорта Хитроу, Миа почувствовала подкативший к горлу комок и жжение подступающих слез. Она напряглась. Стараясь не смотреть на Кейти, надела на плечи поднятый с пола рюкзак и высвободила из-под него свои волосы.

— Готова? — спросила Кейти.

— Пожалуй.

— Ничего не забыла?

— Нет.

— Паспорт? Билеты? Деньги?

— Все на месте.

— Финн должен сейчас подойти?

— Да. — Миа постаралась устроить все так, чтобы они с Кейти по возможности не пересеклись. — Да, спасибо, что подвезла, — добавила она, тронутая тем, что Кейти ради этого взяла на работе отгул. — Может, и не стоило бы.

— Хотелось попрощаться по-человечески. — Кейти была в элегантном сером платье и светло-коричневом жакете. Стояла, сунув руки в широкие карманы. — У меня такое ощущение, что мы с тобой в последнее время почти не виделись.

Опустив глаза, Кейти заскользила взглядом по полу, пытаясь подыскать этому какое-то объяснение.

— Миа, — наконец произнесла она, чуть подавшись вперед. — Ты, должно быть, решила, что я недовольна твоим отъездом. Однако это все просто как-то печально: ты вот так уезжаешь…

— Я понимаю.

Кейти взяла ее руки в свои. Вынутые из карманов ладони сестры были сухими и теплыми, в отличие от ее собственных влажных пальцев.

— Прости, если в Лондоне тебе оказалось неуютно. Возможно, я тому виной. — Кейти легонько теребила серебряное колечко на большом пальце Миа. — Мне лишь казалось, что после того, как мамы не стало, нам с тобой лучше держаться вместе. Я знаю, что тебе в последнее время было нелегко, и прости, если ты не чувствовала, что можешь прийти и поделиться со мной своими проблемами.

Миа ощутила возникшее наподобие вязкого кома в горле чувство вины. «Как я могла с тобой этим делиться?»

Ей вспомнился день, когда она забронировала поездку. Очнувшись в ванной комнате, она поняла, что лежит, прижавшись щекой к холодному, пахнущему хлоркой кафельному полу, в перекрученном вокруг талии платье — зеленом, цвета жадеита, позаимствованном у Кейти, — и босая: одна туфля валялась под раковиной, другая повисла на корзинке для мусора.

В дверях, обернувшись пушистым голубым полотенцем, стояла Кейти.

— Боже, Миа…

Голова раскалывалась, во рту стоял едкий привкус алкоголя. Миа попыталась подняться, и виски стиснул острый приступ боли. В голове проносились картины прошлого вечера: полутемное помещение, стаканы с остатками виски, отупляющий ритм ритм-н-блюз, витающий в воздухе приторный запах пота, подзадоривающие мужские голоса, чье-то знакомое лицо, непреодолимая жажда риска. Она помнила, как, повесив на плечо сумку, «опрокинула» последний стакан виски и поплелась по темному коридору. Воспоминания о том, что произошло дальше, были настолько свежи в памяти и вызывали настолько пронзительное чувство стыда, что ей было просто необходимо скрыться. Уехать куда-нибудь подальше от Лондона. И от сестры.

Громко прозвучавшее объявление для авиапассажиров вернуло ее к настоящему.

— Мне как-то неспокойно за тебя, — сказала Кейти.

Под видом необходимости поправить лямки рюкзака Миа отдернула свою руку:

— Все будет хорошо.

Они дружно повернулись, посмотрев на суетливо пробегавшую мимо них пожилую пару.

— Господи, — бормотал мужчина, толкая тележку с багажом вслед за спешащей на каблуках супругой — ее пальцы с накрашенными ногтями сжимали проездные документы. Мужчина успел бросить взгляд на Кейти. Даже опаздывая на самолет, даже несмотря на присутствие жен, мужчины не могли удержаться от этих взглядов. Их влекло к ней, точно пчел на мед, или, как когда-то в ярости сказала Миа, точно мух на дерьмо. И дело было не только в точеной фигурке Кейти или в ее светлых, с медовым отливом волосах — она буквально источала некую манящую уверенность в себе, словно заявляя: «Я знаю, кто я такая».

Кейти не заметила этого восхищенного взгляда, поскольку ее внимание привлек кое-кто другой — размашистой походкой к ним стремительно приближался Финн. На нем были традиционные майка, джинсы и «конверсы»^[2]; на плече болтался истрепанный, защитного цвета рюкзак.

Чуть отступив назад, Кейти поравнялась с Миа и вновь сунула руки в карманы.

Медленно переведя взгляд с одной девушки на другую, Финн расплылся в широкой простодушной улыбке.

— Сестрички Грин! — Если он даже и почувствовал какое-то замешательство, то ничем его не выдал. — Ну что, Кейти, едем с нами?

— Я мысленно буду с вами на протяжении всего путешествия благодаря сообщениям, которые Миа будет слать мне по электронной почте.

— Намек понят, — с улыбкой отозвалась Миа.

Внезапно раздавшийся сигнал заставил всех троих, посторонившись, сбиться в кучку: к ним приближался электрокар аэропортовой службы, тащивший за собой вереницу багажных тележек.

— Так как дела-то? — поинтересовался Финн у Кейти. — Давненько ведь не виделись.

— Да, порядочно. Спасибо, все прекрасно. Работы много. Но это и хорошо. А у тебя? Как ты?

— В радостном предвкушении годичного отдыха.

— Да вы оба, наверное. Начнете с Калифорнии?

— Да, пару недель поездим по побережью, а потом — в Австралию.

— Как заманчиво. Жутко завидую.

«Неужели? — подумалось Миа. — Интересно, захотелось бы ей вот так, с пожитками на плечах и без какого-то плана, перемещаться с места на место?»

— Что ж, — сказала Кейти, вынимая из сумочки ключи от машины, — пожалуй, мне пора. — Она взглянула на Финна, и ее лицо стало серьезным. — Присмотришь за ней?

— Это все равно что просить золотую рыбку постеречь пиранью.

Выражение ее лица чуть смягчилось.

— Просто привези ее назад в целости и сохранности.

— Обещаю. — Он чуть подался вперед и чмокнул ее в щеку. — Будь здорова.

Поджав губы, Кейти коротко кивнула в ответ.

— Будешь звонить? — обратилась она к Миа. — Мобильник-то не забыла?

— Я его с собой не взяла. — Увидев выражение лица Кейти, она добавила: — Дорого звонить из-за границы. — Однако истинной причиной являлось не это: Миа просто не хотела быть на связи.

— Мой телефон с собой, если вдруг что-то понадобится, — встрял Финн. — У тебя же остался мой номер?

— Да, кажется, да.

Последовала короткая пауза. Миа вдруг почему-то стало интересно, как Кейти намеревается провести остаток дня. Выпить с очередной приятельницей кофе? Отправиться в спортзал? Пообедать с Эдом? Она неожиданно поняла, что понятия не имеет, как сестра проводит время.

— Сообщишь, когда доберетесь?

— Конечно, — ответила Миа, машинально пожав плечами. Ей хотелось сказать Кейти, что она любит ее или как сильно будет по ней скучать, но нужные слова почему-то не находились. С ней всегда так. В конце концов она лишь помахала рукой и, развернувшись, вместе с Финном удалилась.

Прижавшись носом к стеклу, Миа смотрела на удаляющийся под белыми крыльями самолета Лондон. Они поднялись над слоем облаков, и вид города неожиданно пропал. Она откинулась на спинку кресла, и сердце стало понемногу успокаиваться. Отъезд состоялся.

У нее на коленях лежал дневник — «путевой журнал». Она купила его на Кэмден-маркет в лавке, где продавались флюгеры, карты и старинные карманные часы. Ее внимание привлекла обтягивающая обложку ткань цвета морской синевы и многообещающие кремовые страницы.

Она раскрыла его. Открыла, щелкнув о ключицу, шариковую ручку и написала первую пару строк.

Люди отправляются путешествовать по двум причинам: потому что хотят что-то отыскать или потому что хотят от чего-то убежать. В моем случае верно как первое, так и второе.

Миа сунула свой «путевой журнал» в карман кресла, где лежали ламинированные листки с правилами безопасности для авиапассажиров, и закрыла глаза.

Оставив позади хребет Сьерра-Невады, самолет начал снижение. Миа смотрела на проплывавшие внизу облака. Они казались мягкими и манящими. Она представила, как прыгает в них и плывет по воздуху, купаясь в их пушистых объятиях.

— Они не такие уютные, какими кажутся, — сказал Финн, словно читая ее мысли.

Финн Адам Тайлер оставался ее лучшим другом с тех пор, как они еще одиннадцатилетними детьми познакомились в школьном автобусе. Четыре недели назад она позвонила ему на работу, чтобы сообщить, что собирается отправиться путешествовать. Сидя на кухонной столешнице, она болтала ногами перед дверцей холодильника и, когда он подошел к телефону, лишь сказала: «У меня идея».

— И что требуется от меня? — отозвался он в духе их подростковых бесед, когда задуманный кем-то из двоих план должен был получить поддержку другого.

— Паспорт, заявление об увольнении, рюкзак и прививка от тифа, — с улыбкой ответила она.

Последовала пауза.

— Миа, ты что там удумала? — прозвучало наконец.

— Забронировала два билета на кругосветное путешествие: Америка, Австралия, Новая Зеландия, Фиджи, Самоа, Вьетнам и Камбоджа. Стартуем через четыре недели. Едешь?

Последовало продолжительное молчание — продолжительное настолько, что Миа уже начала волноваться, не показалась ли она ему чересчур импульсивной и не скажет ли он, что не может просто так взять и бросить работу.

— А укол от тифа — он делается в руку или в задницу? — неожиданно спросил Финн.

Миа взглянула на сидящего рядом приятеля: его ноги упирались в спинку переднего кресла, на коленях лежала газета. Знакомые со школьных лет длинные волосы были коротко пострижены, а на подбородке темнела грубая щетина.

С крайнего сиденья в их ряду поднялась элегантная дама в золотых серьгах и, придерживаясь за спинки кресел, направилась к туалету. Миа повернулась лицом к Финну.

— Я должна тебе кое-что сказать.

— Если это по поводу последней кормежки, уверяю тебя: я искренне посчитал, что ты не хочешь, чтобы тебя беспокоили.

Она улыбнулась:

— Кое-что серьезное.

Свернув газету, он полностью посвятил ей свое внимание.

Где-то впереди негромко захныкал ребенок.

Миа уселась, подсунув под себя ладони.

— Возможно, это несколько странно, — неуверенно начала она, — но когда я забронировала нам билеты, я вдруг поняла, что во время этой поездки мне необходимо побывать еще в одном месте. — Надо было бы сказать об этом Финну раньше, но она не решилась озвучить свою очередную идею из-за боязни наткнуться на нечто такое, к чему она еще не была готова. Порой она не отдавала отчет своим формирующимся мыслям, пока те, уже готовые, не подталкивали ее к каким-то действиям.

— Я забронировала еще одну остановку.

— Серьезно?

— После Сан-Франциско мы летим на Мауи.

— Мауи? — На его лице выразилось недоумение. — С чего вдруг?

— Там живет Мик. — Она выждала, пока он вспомнит прозвучавшее имя, которое в его присутствии не произносилось уже довольно давно.

— Твой отец?

Она кивнула.

Хныкавший младенец, судя по всему, вошел во вкус и обрел свою аудиторию: его голос окреп, а в проход полетела брошенная игрушка.

Финн внимательно смотрел на нее.

— Ты много лет не упоминала о нем. Захотелось его увидеть?

— Пожалуй, да.

— А он… Вы за все это время пытались хоть как-то контактировать?

Она покачала головой:

— Нет. Ни я, ни он.

Мик ушел, когда они с Кейти были совсем еще детьми, предоставив их матери одной растить двух дочерей.

— Не понимаю. А почему вдруг именно сейчас?

Это был справедливый вопрос, но в данный момент она не знала на него ответа и лишь пожала плечами. Впереди послышался раздраженный шепот одного из родителей ребенка:

— Ну все, хватит! Угомонись!

Финн водил костяшкой большого пальца по подбородку — типичный признак того, что он несколько озадачен.

— А что по этому поводу думает Кейти?

— Я не сказала ей.

Видя его недоумение, Миа почувствовала, что он собирается что-то сказать, и отвернулась к окну, завершая разговор.

Она пыталась мысленно уплыть с облаками, сознавая, что это было не единственным, что она скрыла от сестры.

Примечания

2

Кеды; по названию фирмы.