История ремесленного училища связи №9 г. Оренбурга

М. М. Казаков

Книга повествует о трудном пути создания училища, о военных годах. О выживании в тяжелейших условиях эвакуации и обустройства на пустом месте. О людях, сохранивших жизни учеников и давших им образование.

2. НАЧАЛО ВОЙНЫ

Жизнь прочно вошла в отведенную для неё колею. Но внезапно всё перевернуло с ног на голову неожиданное, вероломное нападение фашисткой Германии на СССР 22 июня 1941 года и начавшаяся, в связи с этим война. Все считали это нападение просто провокацией и были возмущены, но не напуганы. Мы все были уверены, что Красная Армия даст достойный отпор агрессорам и немедленно выбросит их с нашей земли, но телеграмму я все же в Рудню послал, чтобы учащихся срочно привезли обратно.

Однако, шли дни и положение на фронтах не улучшалось, и он становился всё ближе к нам. У нас забрали для армии единственную грузовую машину. 24 июня 1941 года, часов в 10—11 вечера мы услышали необычные воющие звуки, постепенно с приближением усиливающиеся: на фоне темнеющего неба мы увидели большое количество самолетов, в четком строю, летящих над нами в сторону Смоленска. Минут через 10—15 на тёмном горизонте, в той стороне, где был Смоленск, возникло огромное зарево, среди которого иногда взметались вверх и гасли потоки искр. В чистом вечернем воздухе издалека доносились ослабленные расстоянием глухие удары. Мы поняли — фашисты бомбят Смоленск. Было 24 июня. Шел 3-й день войны.

Прошло несколько тревожных дней. От учащихся на западе области в Руднянском районе известий не было. Телефонная связь с Рудней и Смоленском была прервана.

Я решил сам поехать за учениками. По моей просьбе райвоенком дал большой автобус с водителем из числа задержанных комендатурой на дорогах вокруг города и стоящих в охраняемом дворе военкомата. Подъехали к столовой, чтобы на всякий случай взять с собой продукты для учащихся в Рудне. Пока мы готовили продукты, шофер сбежал вместе с автобусом. Люди видели, как он на большой скорости промчался по улице в направлении к окраине города. Я подумал: «Хорошо, что это случилось здесь, а не где-либо в пути. Пришлось ещё раз идти к военкому. На этот раз он дал мне нашу машину и с нашим шофёром, местным жителем, которому бежать не было резона. Рано утром 27 июня 1941 года мы приехали в Смоленск. Город продолжал гореть. Не по всем улицам можно было проехать. На одной из центральных и красивейших улиц — Ленинской, большие дома чудесной архитектуры, в том числе огромное здание «Дворца труда» полностью выгорело изнутри и все, что не могло сгореть — металлические сейфы, пишущие машинки и другое со всех этажей провалилось вниз. Стояли пустые коптящие коробки и грустно смотрели пустыми оконными проёмами на некогда красивую, аккуратную, чистую и многолюдную улицу. Полностью обрушилось красивейшее и величественное здание областного телеграфа, где я когда — то работал и в глубоких подвалах которого за мощными стальными дверями, в прекрасно отделанных помещениях с новой мебелью и полами, застеленными ковровыми дорожками располагался резервный пункт управления Г.О. с полным комплектом дублирующих средств телеграфной и телефонной связи и автономным жизнеобеспечением. Все входы и выходы из этого здания были завалены грудами битого кирпича и отдельными фрагментами зданий. Областного управления трудовых резервов я на месте уже не нашел. Посоветоваться, что делать с училищем было не с кем. Вокруг лежал израненный город, груды кирпича, запах смрада и дыма, грустные подавленные горем люди, торопливо куда-то бегущие. Тоскливо и как бы беспомощно смотрели на город своими боевыми амбразурами древние крепостные стены и башни, когда-то надёжно защищавшие его. Казалось, что они говорили с укором: «Люди, как вы допустили это?». Телефонной связи с Рудней и Духовщиной не было. Что с учащимися, получили ли они мою телеграмму и выехали ли они обратно я не знал, и мы с шофёром, не теряя времени выехали на запад к линии приближающегося фронта. Вся дорога была забита войсками, двигавшимися в том же направлении, что и мы и поэтому мы двигались не так быстро, как хотелось, часто в пути нас останавливали и проверяли документы, объясняя это близостью фронта и опасением немецких диверсантов, проникавших под видом советских военнослужащих или беженцев в места скопления наших войск. В одном месте нас чуть было не повернули обратно: при очередной проверке документов офицер с двумя «шпалами» на петлицах (по-современному — майор) сказал мне: «Какого черта туда едите? Вблизи Рудни идут бои. В чьих он руках неизвестно. Пока не поздно поворачивайте обратно!». С трудом я уговорил его пропустить нас. Он устало махнул рукой и сказал: «Пропустите». В пригороде Рудни, к моей большой радости, мы нашли учащихся и их руководителя. Они были испуганы и растеряны, не знали что делать. Телеграмму они не получили — связи не было, поезда не ходили, продуктов почти не осталось. Накормив и усадив учащихся в машину, мы поехали обратно в обход Смоленска в Духовщину. Тем временем вблизи Духовщины стали появляться наши войска. В городе был создан истребительный отряд для борьбы с немецкими диверсантами и шпионами. Было введено ночное дежурство жителей у своих домов, вырыты щели-укрытия. Училище получило две японские винтовки с комплектом патронов к ним. Каждый вечер и до утра около учебного корпуса дежурил кто — либо из работников училища.

В ночь на 29 июня 1941 года мы были разбужены гулом и воем сирен фашистских самолетов. Была чудесная летняя ночь. Над нами в сторону Смоленска летело очень много, волна за волной, немецких самолетов. Казалось, что они летят неторопливо, спокойно, уверенно, как на какую-то повседневную работу, и лишь пронзительный, проникающий в душу вой их сирен сверлил мозг и вызывал безотчётную тревогу. Через несколько минут в той стороне, где находился Смоленск, как и в прошлый раз, взметнулось огромное зарево. Доносились тяжелые, глухие удары, как будто били по чему-то живому. Временами небо над городом озарялось особенно ярко от осветительных бомб, сбрасываемых на парашютах, иногда горизонт становился багровым и его прорезали многочисленные огненные вспышки. А немецкие самолеты продолжали пролетать над нами к Смоленску, волна за волной, добивать израненный город, и мы ничего не могли поделать.

Прошла пара тревожных дней. Приезжали некоторые родители из восточных, ещё относительно спокойных районов области за своими детьми. Связи со Смоленском так и не было. Где располагается наше областное управление трудовых резервов мне было не известно. С первого дня войны оно ничем не давало знать о себе. В один из таких тревожных дней, утром, я увидел в небе одиночный немецкий самолет. Это был разведывательный самолет, если не ошибаюсь, Фокс-Вульф, двухфюзеляжный, который за его форму называли «Рамой». Такой самолет уже не раз пролетал над городом с запада на восток. Но на этот раз они не полетел дальше, а покружил над нашим городом, как бы что-то высматривая и полетел обратно на запад. Это меня очень встревожило. Так было и со Смоленском: сперва днем «Рама» пролетала над нами в направлении Смоленска, а потом, когда темнело прилетали другие самолеты «Юнкерсы» и начинали бомбить город. Я понял — это разведка перед бомбёжкой. Я сразу же собрал всех преподавателей и мастеров производственного обучения и поручил им немедленно увести всех своих учеников в лес, который находился в 4—5 километрах от города. Я объяснил им, что перед бомбежкой Смоленска к нему каждый раз летала «Рама», а сейчас «Рама» кружила над нами и дальше не полетела, и что то, что случилось со Смоленском может сегодня случиться и с нами. Если же ничего ночью не случится, то не случится и с учащимися — ночь тёплая, и они с удовольствием переночуют на чистом воздухе. Рекомендовал работникам забрать свои семьи и присоединиться к учащимся. Что они и сделали.