Детектив в стиле нуар

Майк Галь

Утонувший в тумане портовый город. Тёмные улицы, странные люди. Таинственные огни в хмуром небе. Гангстеры на военных катерах, падающие в море самолеты, череда необъяснимых убийств. Частный сыщик, преследуемый и мафией, и полицией, упорно идёт по следу, от одной загадки к другой, сквозь ночные погони и перестрелки. И всё ради неё – девушки с глазами цвета осеннего моря… Книга написана в лучших традициях «чёрного» нуар-детектива: смесь интриги, жестких диалогов и циничной мужской иронии.

ГЛАВА 3

Она появилась с невероятной для женщины точностью. У Виктора было достаточно времени разглядеть ее из своего угла. Он видел, как она обратилась с вопросом к Карлу, как тот внимательно выслушал ее и, прекрасно зная, что Виктор сейчас на них смотрит, о чем-то долго еще переспрашивал, делал задумчивое лицо, надувал щеки, чесал в затылке, пока наконец не соизволил указать толстым пальцем на его столик.

Красавицей Милена Беркова не была — милая, симпатичная, не более того. На вид лет двадцать пять — может, чуть больше. Ниже среднего роста, стройная, светловолосая, со строгим взглядом серо-голубых глаз. На губах ни помады, ни улыбки, — просто сама серьезность. На ней была узкая темно-серая юбка, бледно-голубой со стальным отливом жакет, на голове такого же цвета маленькая шляпка — все сидело безупречно, но как-то уж очень провинциально, без шика. В руках черная лакированная сумочка в форме сильно вытянутого прямоугольника — в такой одинаково удобно носить как складной зонт, так и длинноствольный магнум. Стискивающие сумку пальцы побелели от напряжения, и это единственное выдавало, что госпожа Беркова нервничает.

— Господин Катранжи? — спросила девушка с еле заметным намеком на улыбку. — Я Милена Беркова. Спасибо, что пришли.

— Приятно познакомиться, госпожа Беркова. Присаживайтесь, — почти официально сказал Виктор и сделал рукой приглашающий жест, исчерпав этим дневной запас галантности.

Она села напротив, вся собранная, с прямой напряженной спиной. Сумочку положила на колени, накрыв ее скрещенными руками без единого перстенька или колечка. Беззвучно подплыл и склонился рядом официант. «Кофе и сливки, пожалуйста», — не слишком уверенно попросила она и, подобно леонардовой Джоконде, обозначила улыбку самым краешком бледных губ. Официант кивнул и растворился в темноте. Девушка какое-то время молчала, разглядывая скатерть, потом, словно решившись, взглянула прямо на Виктора, и тому стоило некоторых усилий не утонуть ненароком в широко распахнутых и полных неподдельной тревоги глазах цвета осеннего моря.

— Итак, вы сказали, у вас пропал брат, — сказал Виктор, отчего-то хриплым голосом. — У вас есть с собой его фотография?

— Нет. К сожалению, нет. Если бы я знала, что так случится…

— Как зовут вашего брата? Сколько ему лет? Сможете описать его словами?

— Да, конечно. Его зовут Антон Берков. Ему тридцать четыре — на семь лет старше меня. Высокий. Худой. Даже слишком худой. Волосы светлые, светлее моих, голубоглазый. Что еще… Да, очки! Круглые такие, смешные, в металлической оправе.

— Какие-то особые приметы у него есть? Шрамы, родинки, татуировки?

— М-м… Родинок нет. А вот татуировки… На плече, на правом, кажется… Да, точно — на правом, вот здесь. Какая-то птица, летит и что-то несет в когтях, не помню что. Еще инициалы «А» и «Б». Да, и надпись внизу — что-то такое про небо. Антон говорил мне, что это военная эмблема. Знаете, он во время войны служил здесь в частях ПВО. Он авиаинженер, его призвали после университета. После демобилизации решил остаться — женился на одной местной красотке, танцовщице из варьете. Устроился авиамехаником на аэродроме, а в прошлом году… Может не стоит об этом говорить… Она, то есть его жена, сбежала с каким-то столичным артистом, гастролером-фокусником… Нет, детей у них нет… Антон тогда переживал очень. Он и сейчас переживает… Он теперь один живет, а я иногда приезжаю навестить.

— Где он живет?

— Меблированный дом в Хлебной гавани. Снимает там квартиру.

— Там вы, конечно, были… С кем вы разговаривали? Что вам сказали?

— С управляющей домом. Какая-то кошмарная старуха! Она сказала, что не знает где сейчас Антон. В квартиру она меня не пустила. Сказала только, что давно его не видела, неделю или больше… Она назвала его пьяницей. Сказала, это не сильно ее волнует, пока он платит за квартиру.

— Он что, действительно пьет? — спросил Виктор.

— Последнее время, да, — вздохнула девушка, и глаза ее потемнели.

— К нему на работу, полагаю, вы тоже ездили?

— Да, я была там… — она поджала губы. — Знаете, оказывается его уволили. Давно, еще весной. Уволили за… за пьянство… Где он работает сейчас, никто не знает. — Она замолчала, взгляд серо-голубых глаз был обращен в пустоту.

Подошел официант, поставил на стол кофе, сливки и снова исчез в темноте. Виктор исподлобья взглянул на девушку, потом посмотрел на свои руки, сцепленные над столом. Он расцепил пальцы и, сложив их домиком, сказал:

— Госпожа Беркова. Ваш брат самостоятельный человек. Взрослый, одинокий мужчина. Согласитесь, естественно было бы допустить, что он может проводить время по своему усмотрению — где угодно, как угодно и…

— С кем угодно… Вы это хотели сказать? — печально улыбнулась Милена Беркова своей скупой джокондовой улыбкой. — Да, конечно, вы правы, у него своя жизнь, но… Вы не знаете Антона. И вы не знаете наших с ним отношений. Я хочу, чтобы вы поняли: он с детства очень аккуратный и дисциплинированный человек, — нас так воспитали. Даже если он пьет, это еще ничего не значит! Если он получил мою телеграмму, то просто не мог, понимаете, не мог меня не встретить!

— А если не получил? — спросил Виктор.

— То есть, как не получил? — удивилась девушка. Такой вариант она, похоже, даже не рассматривала.

Господи, подумал Виктор. Я сижу тут и уговариваю ее не тратить попусту, то есть на меня, частного сыщика Катранжи, свои кровные, по крохам заработанные в какой-нибудь церковной лавке или в сельской библиотеке деньги. Намекаю ей и так и эдак, что загулял твой братец, крепко загулял. Так крепко, что не только телеграмму от сестры, он и саму-то сестренку рядом не заметит. Такое случается, и нечему тут удивляться… А вот коммерсант из тебя, Катранжи, хреновый. Никудышный, можно сказать, коммерсант. Потому-то и пустует в твоей конторе секретарский стол уже третий месяц… А неплохая, должно быть, секретарша вышла бы из этой провинциальной библиотекарши. Или, кто она на самом деле?

— Как же он мог ее не получить? — продолжала упорствовать Милена Беркова в своем желании расстаться с деньгами.

— Ну, мало ли… Какая-нибудь накладка, технический сбой, случайность, почтальон ногу подвернул, — сходу стал выдвигать версии Виктор, никак в свою очередь не желая становиться хорошим коммерсантом.

— Видите ли, там откуда я приехала, не так-то легко найти работу, — строго сказала девушка, сдвинув красивые брови. — Я могу остаться здесь на два, самое большее на три дня. Но вы же понимаете, я не смогу уехать, не убедившись, что с братом все в порядке! Скажите, вы поможете его найти? Сколько это будет стоить? У меня есть деньги! — И приподняв обеими руками сумочку, она потрясла ею в воздухе так, словно оттуда должен был раздаться звон золотых дукатов.

— Обычно я беру полсотни в день плюс расходы, — сказал Виктор, глядя девушке прямо в глаза, и по тому, как дрогнули ее ресницы, понял, что золотых дукатов в сумочке точно нет. — Ну и, разумеется, полный финансовый отчет по окончании работы.

— Хорошо. Меня это устраивает, — сказала она твердым звонким голосом. — Сколько вам понадобится времени?

— Думаю, за пару дней управлюсь, — сказал Виктор, вытаскивая из кармана пиджака несколько мятых бланков с типовым договором и поддельный «Паркер». — Вам нужно будет подписать контракт о найме, тогда по закону у меня появится большая свобода действий.

— Вы всегда все делаете по закону? — тут же спросила девушка.

Виктор удивленно поднял глаза, но не заметил в ее взгляде ни капли иронии.

— Всегда, — ответил он глухим голосом, каким запойные мужья обещают своим женам, что вчера — это было в последний раз.

Милена Беркова интонации не уловила и, подписав контракт, вдруг с непонятным воодушевлением заговорила о том, как это замечательно, держаться подобных правил, потому что ее отец говорит… Что? Кто ее отец?.. О, он хороший человек. У него своя ферма на юге и еще он церковный староста… Так вот, ее отец говорит, что тот кто не в ладах с законом, тот не в ладах с собственной душой, а, значит, с самим Господом. Поэтому она считает нужным сказать, что она и ее брат всегда старались поступать так, чтобы их совесть была чиста. И еще… Еще она хотела бы спросить господина Катранжи: с чего он собирается начать завтра поиски Антона?

— Э-э… Ну, во-первых, не завтра, а… прямо сейчас, — сказал Виктор, взглянув на наручные часы. Он слегка опешил от столь пафосной речи, но не подал виду. — А во-вторых, госпожа Беркова… Я не стану брать аванс за эту работу, но хотел бы кое о чем попросить. Я собираюсь осмотреть квартиру вашего брата. Вы не могли бы поехать туда со мной — составить, так сказать, компанию? Согласитесь, с вами это было бы сделать гораздо проще.

— Да, конечно… — неуверенно пожала плечами девушка. — Если это нужно.

— Буду очень признателен, — сказал Виктор, запихивая в карман свой экземпляр договора и поднимаясь из-за стола. — Итак, Хлебная гавань?.. — он вопросительно посмотрел на нее.

— Доковая, тридцать четыре… — спохватившись, ответила Милена Беркова и вскочила с места уже с совершенно решительным видом. Виктор вздохнул и направился к выходу, по пути бросив взгляд на Карла. Карл подмигнул дурашливо и незаметно показал большой палец.

Зеленых огоньков над столиками стало заметно больше. Вечер в ресторане «Фламинго» набирал обороты. В одном из углов зала высветилась крошечная сцена с красным пианино, ресторанное трио негромко заиграло нечто томно-печальное, а Виктор подумал устало, что куда приятнее было бы не тащиться сейчас по темноте черт знает куда, а остаться здесь, за этим столом, заказать двойной бренди со льдом и весь вечер просидеть, слушая музыку, одному или с этой симпатичной сельской девочкой с серыми строгими глазами, тихонько потягивать из бокала и разговаривать с ней о чем-нибудь более увлекательном, чем поиски ее непутевого брата… «Милена», — произнес он мысленно, словно пробуя имя на вкус.