Тайна Перевала Мертвеца

Майя Габриэль Леонард, 2021

Хол – талантливый юный художник, и даже не просто художник, а знаменитый сыщик Харрисон Бек, «рисующий детектив», о котором писали в газетах. Благодаря своим незаурядным дедуктивным способностям Хол виртуозно раскрыл несколько преступлений во время железнодорожных путешествий по Великобритании, Америке и Южной Африке. И вот новое приключение и не менее запутанное дело! Холу предстоит отправиться в старинный, окутанный тайнами и проклятиями замок и разобраться, действительно ли в его окрестностях бродит призрак и что же всё-таки происходит на зловещем Перевале Мертвеца…

Глава 8. Знакомство с родственниками

Дядя Нэт нажал на кнопку рядом с фамилией Кратценштайн, и дверь автоматически отворилась. За ней открывался огромный мраморный вестибюль с широкой и тоже мраморной лестницей посередине и шахтой лифта сбоку. Шахта представляла собой четырёхгранную решётчатую трубу, отделанную кованым металлом и бронзой. Внутри её уже слышалось мерное гудение: лифт спускался.

Вскоре из лифта вышла высокая и прямая как палка женщина средних лет в строгом тёмном платье и с убранными на затылок волосами. Вероятно, служанка или воспитательница детей.

— Guten Tag!^[3] — сказала она. — Герр Штром?

— Ja^[4], — закивал дядя Нэт.

— Добро пожаловать, — сказала женщина по-немецки и попросила следовать за ней.

На лифте они поднялись на четвёртый этаж и снова остановились перед высокой дубовой дверью, такой же, как и на входе. Женщина открыла дверь и пригласила их проходить вперёд. Хол был очень большой, с высокими потолками и картинами по стенам. В него выходило несколько дверей. Одна была приоткрыта, и оттуда навстречу слегка оробевшим гостям плыли унылые звуки пианино. Проходя мимо, Хол мельком заглянул в эту комнату и увидел белобрысого мальчика, одетого во всё чёрное. Тот играл какую-то очень меланхолическую пьесу. Это, должно быть, Герман, младший сын покойного Александра, подумал про себя Хол.

Услышав в коридоре шаги, Герман перестал играть и повернул голову. Вокруг его больших глаз были отчётливо видны тёмные круги. Хол поднял руку, намереваясь поприветствовать родственника, но тот не ответил и продолжил играть.

Через коридор их провели в комнату размером, как показалось Холу, с их школьный актовый зал, с такими же большими и светлыми окнами. Под стать залу был и стол, за который вполне мог усесться целый класс. Стены этого помещения были частично голыми, стилизованными под старинную кирпичную кладку, и частично увешаны большими полотнами, только уже не старинными, а довольно современными, модернистскими, в которых Хол совершенно пока не разбирался.

Когда они с дядей вошли в эту комнату, навстречу им с одного из диванов поднялась высокая красивая женщина с мягкими русыми волосами, большими синими глазами и лёгкими веснушками на лице. На ней было чёрное шифоновое платье в знак траура.

— Спасибо, Лина, — сказала она служанке.

Та сделала книксен и ушла.

Хол сразу понял, что это и есть мама Германа. Она же вторая жена покойного Александра, которая жила с ним в Берлине, в то время как первая жена, Берта, оставалась жить в замке. Да, точно. Но пока он это всё вспоминал, дядя Нэт уже поздоровался.

— Guten Tag, Frau Kratzenstein!^[5] — выступил он вперёд.

— О нет, давайте лучше говорить по-английски, — улыбнулась фрау и протянула дяде Нэту руку. — Я им владею в достаточной мере. Да, и зовите меня просто Клара. А вы, должно быть, Харрисон? — Она повернулась к Холу: — Здравствуйте, Харрисон! Вольфганг предупредил меня, что вы не говорите по-немецки. Тогда уж заранее простите нас, когда мы иногда будем говорить меж собой.

Хол слегка покраснел, но больше оттого, что успел забыть, кто такой Вольфганг. Хотя тут же и вспомнил: да это же их барон!

— Вы на чём-нибудь играете, Харрисон? — спросила Клара. — У Германа сейчас как раз урок музыки.

Хол опять слегка покраснел. Он хотел сказать, что скорее играет в, чем на, например в футбол, однако не осмелился. Дядя Нэт перехватил инициативу:

— Это очень любезно с вашей стороны, что вы пригласили нас на обед. Мой сын Харрисон впервые в Германии и впервые встречается со своими немецкими родственниками. Жаль только, что это случилось по такому прискорбному поводу. Примите мои соболезнования, фрау Кратценштайн.

— О! — Лицо Клары на миг исказила гримаса боли. — Благодарю. Вы ведь знаете, что мой дорогой Александр… — И её глаза наполнились слезами. — Нет, не могу больше говорить. Иначе я снова начну плакать, а лицо и так уже всё опухло. Наверное, я теперь выгляжу как…

— Да нет, вы прекрасно выглядите! — с жаром возразил ей дядя Нэт.

— Вы слишком добры, — слабо отмахнулась Клара.

— Я?! Добр?! — притворно вскипел дядя Нэт. — Да я сущий монстр! Спросите хоть у матери моего сына.

Клара благодарно улыбнулась:

— Позвольте, я покажу вам ваши комнаты.

Она взяла дядю Нэта под руку, но тут же обернулась:

— Харрисон, я велю постелить вам в одной комнате с вашими кузенами, Озаном и Хильдой. — Затем она снова повернулась к дяде Нэту: — А вас мы положим в маленькой гостевой. Боюсь, что больше у нас не осталось места. Понимаете, приехало столько народу…

— А барон и Альма уже приехали?

— Да, но они вышли в город. Вернутся как раз к обеду. А вы знакомы с их сыном Оливером? Он сейчас на втором этаже. И Арни тоже там.

— Арни, то есть Арнольд-младший, сын Берты? — Дядя Нэт сделал вид, что совсем запутался в этих родственных связях. — Значит, Арни тоже здесь?

— Да. Мне кажется, его мать, — понизила голос Клара, — специально подослала его сюда, чтобы помешать мне продать семейное серебро ещё до того, как воля Александра будет объявлена. — И она грустно улыбнулась. — Берта теперь вовсю командует в замке. Она полностью подчинила себе отца моего бедного Александра… — И Клара начала снова всхлипывать. — Никого к нему не пускает, а сама даже не ухаживает за своим бывшим свёкром, наняла для него какую-то сиделку. Ну ничего! — Внезапно она резко выпрямилась, напрягла спину, лицо окаменело. — Со мной ей не совладать. Мы ещё посмотрим, кто тут будет командовать!

Хол обратил внимание на перемену в лице и голосе Клары, но также отметил и «волю Александра», которая ещё не объявлена. Значит ли это, что Клара не знает о пропавшем завещании её мужа?

Взрослые ещё о чём-то разговаривали, Хол их плохо слушал, а навострил уши лишь тогда, когда Клара сказала, что Арни прибыл в Берлин на их частном поезде, чтобы отвезти всех в горы, в замок.

— У вас есть частный поезд? — не поверил своим ушам Хол.

— Да. Он достался от дедушки, Александр его очень любил. Бедный Александр… Простите, я сейчас снова заплачу. В последний раз он ездил на нём… о-о…

— У вас прекрасная квартира, фрау Кратценштайн, — перебил её дядя Нэт, спеша предупредить неминуемые слёзы.

— Спасибо. Квартира хорошая, да, но всё же зовите меня Клара. — Через минуту она совладала с собой и подвела дядю Нэта к лестнице на второй этаж. — Обои везде я подбирала сама. Мне нравится синий цвет. Цвет неба. Если вы пройдёте по комнатам, непременно обратите внимание, что оттенки синего у меня всё время меняются, от насыщенного ультрамарина до чистой лазури и лёгкой голубизны. Как и само небо в течение дня. А полы у нас везде олицетворяют саму мать-землю. Они тут трава, там песок, там опавшие листья и так далее.

Хол глянул себе под ноги. Внизу была осень.

На лестнице Клара немного помедлила и грациозно оперлась своей белой рукой на белые мраморные перила.

— В этом доме мы владеем всего тремя этажами, но обычно живём только здесь и на втором. Самый верхний этаж я бесплатно сдаю художникам под их студии. Оттуда открывается прекрасный вид на Берлин.

— Весьма благородно с вашей стороны, — поклонился дядя Нэт, и они стали подниматься дальше.

Снова остановились они уже в верхнем коридоре перед одной из дверей.

— Харрисон, — сказала Клара, — вы будете спать здесь.

Дверь открылась, и Хол вошёл в большую светлую комнату, обставленную хорошей мебелью, на полу лежал зелёного цвета палас. Вероятно, очень дорогой, подумал про себя Хол, когда его ноги утонули в мягком ворсе.

В комнате стояли две одинаковые кровати, на одной сидел остроглазый мальчик с жёсткими непокорными чернявыми волосами, которые торчали во все стороны, на другой — девочка. Волосы у неё были тоже тёмные, но длинные и прямые.

— Привет, — сказал Хол.

— Лина сейчас привезёт дополнительную кровать и постельное бельё, — коротко сказала Клара и сразу вышла.

Мальчик и девочка продолжали молчать, пристально изучая незнакомца.

— Так это ты наш кузен из Шотландии? — спросил наконец мальчик. Его английский звучал с акцентом, хотя вообще был неплох.

— Нет. То есть да. Но я живу не в Шотландии. То есть не всё время… — Хол почувствовал, что вспотел. Он впервые так нагло врал. — И не в смысле, что я кузен. Не в смысле, что двоюродный брат. Может, троюродный или ещё дальше. Родственник. Я родственник.

— Нам проще говорить «кузен», — сказал мальчик.

— Да, — поддержала девочка. — Давайте все мы будем кузенами. Пусть у нас будет такая организация.

— Тайная, — уточнил мальчик.

— Тайная, — согласилась девочка.

— Нет, лучше банда, — передумал мальчик. — Банда кузенов!

— Банда это у преступников, — возразила девочка. — А мы на стороне добра. Так ты будешь нашим тайным кузеном?

— Хорошо, — согласился Хол. Ему только следовало не забыть, что девочка являлась ему кузиной.

— Меня зовут Озан. — Мальчик спрыгнул с кровати и подошёл к Холу, чтобы пожать руку. — А ты, значит, Харрисон? Дедушка Вольфганг говорил мне про тебя.

— А я Хильда, — сказала девочка, не слезая с кровати. К груди она прижимала книжку «Эмиль и сыщики», заложив палец между страницами как закладку.

— Вот видишь, какая хорошая штука эти похороны, — неожиданно заявил Озан. — Мы и познакомились. А завтра поедем в замок Кратценштайн и можем там вволю поиграть. Ну, во всякое разное.

На это заявление Хол даже не знал, что ответить. Он лишь подумал, что кому такая поездка будет игра, а кому-то — работа, и внутренне про себя усмехнулся.

— А папа ещё говорит, что в замке водятся привидения, — добавила Хильда. — И там их нужно бояться. А библиотека такая большая, что книги нужно брать с большой лестницы, которая ездит на колёсиках.

— Фу! Да кому нужна эта старая библиотека, — фыркнул Озан. — Зато там есть большая железная дорога. Она занимает целую комнату, а сами паровозики могут ездить даже по всему дому. Вот это вещь!

— У дедушки Вольфганга тоже есть железная дорога, и она лучше, — тотчас заявила Хильда, немного обидевшись за родного дедушку. — У него просто лучшая в мире!

В дверь постучали. Служанка Лина вкатила тележку, на которой лежал разборный каркас от кровати. Ребята помогли его собрать, это было несложно. Затем Лина привезла матрас, натянула на него наматрасник, постелила постельное бельё и откинула край одеяла.

— Danke schön^[6], — сказал Хол в ответ на её слова, которых совершенно не понял. А потом и не знал, что делать. Ребята сидели на своих кроватях, застеленных покрывалами, а его была готова для сна, как будто он пропустил тихий час. Выкрутился Хол тем, что спросил, где у них можно помыть руки. Ему сказали: направо по коридору.

Резко открыв дверь, Хол чуть не ударил ею Германа, который стоял рядом, но успел вовремя отпрянуть.

— Ты чего? — спросил его Хол, а Хильда соскочила со своей кровати, подбежала к Герману и почти силой затащила его в комнату.

— Проходи, не бойся. Мы не кусаемся, мы же все кузены.

— Я хотел поздороваться, — тихо, со свистом в голосе, сказал Герман. Чувствовалось, что у него было что-то с лёгкими, да и вид какой-то очень бледный, болезненный.

— Извини, я тебя чуть было не толкнул, — сказал Хол, возвращаясь в комнату. Руки мыть ему уже расхотелось.

— Меня послали спросить, не хотите ли вы немного перекусить, — сказал Герман. — Лина приготовит.

— Я за! — тут же воскликнул Озан.

— Я тоже, — поддержала Хильда.

Хол кивнул.

— Тогда пойдёмте. Игровая комната у нас в конце коридора. А я пока схожу на кухню и скажу Лине про бутерброды.

Игровая комната отличалась от других тем, что в ней не было ничего голубого и синего. Стены и потолок были чисто-белые, как в больнице, да и пол какой-то тоже больничный, очень гладкий. Тем не менее по полу была разбросана разносортица лего, а на полках стояли игрушки. На стене висел большой плоский телевизор. И ещё Хол заметил: в этой комнате тоже можно было спать. Там стояли два раскладных дивана. Хол и Хильда заняли оба, а Озан сел на пол и начал собирать лего. Он явно понимал в этом толк, потому что с ходу принялся что-то строить.

Герман вошёл с блюдом чипсов и немного ревниво покосился на Озана:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Добрый день! (нем.)

4

Да (нем.).

5

Добрый день, фрау Кратценштайн! (нем.)

6

Большое спасибо (нем.).