Доживём до весны

Майя Шайн, 2010

Дамиан рассказывает удивительные сказки, но Аморет не верит ни его словам, ни местным легендам о бурях и русалках. Это выдумки, как и его обещания сбежать вместе с ней. Конечно. Иного-то быть и не может. Но почему в день, когда она покидает прибрежный город, начинается шторм? Небо хмурится, море волнуется. И вновь вспоминается несдержанное отчаянное обещание, что отдаёт в душе мимолетной болью и печалью…«Мы обязательно доживем до весны».

Над уставшим морем растекается осенний туман. Вода кажется серой, с волнами, бегущими вперед — к задумчивому берегу, — и частыми всполохами белой пены. Размеренный плеск внушает спокойствие, убаюкивает молчаливых чаек и потерянные сердца. Раннее утро: на пляже так тихо, безмятежно в душе, на холодном песке, под сизым небом и рядом с величественной загадкой — морским простором, что шепчет: «Останься…»

И она остаётся несмотря на то, что замерзает. Закрыв глаза, вцепившись продрогшими пальцами в плед, чувствуя ветер в волосах, на губах. Солнце не светит над головой. Скрылось оно далеко, унося последнее тепло перед долгой зимой. И марево не прогонит, оставив всё, как есть. Непроглядная дымка тумана, гул от волн, песнь миллиардов песчинок. Оставит её в покое и почти истинной тишине, в одиночестве на пустынном берегу…

— Красиво, не правда ли?

Ломаный французский прерывает всё, что можно. Мысли, тусклые идеи для рассказов, любование бесстрастной водой, отголоски вины и сожаления перед родной сестрой. И тут этот голос, странный акцент. Непривычный, как сказал бы преподаватель по искусству слов: «Чуждый нашим долинам, замкам и руинам». Но она ценит не столь красноречие и правильность акцентов, а молчание.

Лучше тишина. Однако тот, кто тревожит её, не ценит прекрасного хрупкого мига.

Девушке приходится открыть глаза, касаясь по привычке лежащего рядом шокера. Пару раз моргает в попытке сконцентрировать взгляд на том, кто пришел на этот пляж и стоит неподалеку от нее. Парень. На вид лет двадцати, может, чуть старше. Высокий, худой, какой-то болезненный. Вероятно, безоружный.

Незнакомец смотрит забвенно на море. У самого края стоит, кажется, вот-вот волна снесет его. Или утопит. Или заберёт с собой, в пучину беспокойного моря, глубоко, где не будет никаких бренных забот. Не смотрит на девушку, за что она крайне ему благодарна. Ни к чему косые взгляды, неясные тревоги.

— Да, великолепное зрелище. Правда, жаль, что не видно островов. А то так хотелось… — она вздыхает, немного солгав. Древние скалы ей не нужны, ей хочется лишь одного — убежать в этот умиротворенный город — далеко — и до конца ноября, пускай сегодня его лишь начало — надолго. Но незнакомцу знать об этом необязательно. Поэтому бесстрастно лгать ей можно. Как и фальшиво, натянуто улыбаться.

— Не страшно, — отвечает ей парень, подходя ближе. — Совсем скоро туман развеется, и ты сможешь узреть не только природные достопримечательности. Когда нет этой дымки, — он обводит рукой горизонт, — на рассвете можно увидеть корабль-призрак. Примерно в те же часы русалки поют.

Его губ касается улыбка, будто бы рассказывать нелепые легенды для него честь:

— После этого на берегу можно найти «русалочьи слезы». Но это далеко не все, что связано с ундинами и сиренами! Рыбаки поговаривают, что прекрасные морские создания живут на тех далеких островах… И каждый там умирает по-своему. Утопленники становятся золотыми проклятыми монетами, тех, кто погиб насильственной смертью превращаются в жемчуг. Если же свою смерть находит кто-то невероятно сильный из подводного мира, то начинается шторм. Разрушительный, неукротимый. Неподвластный законам природы… А потом — полный штиль. Неделями, месяцами… Остальные же обитатели растворяются в пене волн, в муссонных ветрах…

— Интересная у вас мифология, — хмыкает девушка. Она замечает сокращение расстояния, но ничего не говорит об этом. Пока еще рано кусаться — этот паренёк сам выглядит беззащитным, брошенным. Улыбка его весела, и на море он похож. Волна, разбившись о брег, уходит беззвучно, так и незнакомец неслышно идет по песку.

— Конечно! Иначе здесь бы всё опустело давно, а так завлекает туристов. Можно я присяду рядом? — спрашивает незнакомец. Его собеседница кивает, отодвигаясь, уступая немного места. Руку вновь кладет на шокер и смотрит так, словно в попытке душу прочесть. Словно желает узнать, чего он хочет — продолжить любоваться природой в комфорте или чего-то иного? Говорят, на курортах и не такое случается…

Он поворачивается к ней лицом, впервые за всё время разговора. У него ярко-бирюзовые глаза и темные длинные ресницы Взгляд тяжелый, а на обветренных губах по-прежнему добрая улыбка. Бледная кожа, без изъянов — разве что на щеке пару родинок и на шее три странных продолговатых шрама.

Аморет нравится.

— Не бойся. Я не трону, не причиню вреда. Просто у тебя есть плед, а песок мокрый. Холодный, — парень забавно морщится. — Я не хотел бы заболеть…

— Ладно, — неохотно соглашается девушка, все еще смотря на незнакомца.

Он красив, честное слово. Волосы короткие и забавные: корни темные, а кончики и некоторые пряди синего и зеленого цвета. Будто и не причесанные, спутанные, неопрятные. Мятая футболка, старые джинсы, порванные на коленях.

— Где твой дом? — задаёт парень еще один вопрос. Наконец сел рядом, заняв так мало места. Хотя Аморет казалось, что с его-то ростом маленький плед пропадет… Но нет. Что-то с этим незнакомцем не так. Её не особо волнует это: во всем виноват поиск скрытых деталей, которые так обожают читатели. Будь то детектив или любовный роман… И мысли — они окутаны любопытством, когда ответ где-то неблизко и он где-то завывает вместе с ветром, несётся прочь. Где-то пропадает, оставив её один на один с правдой.

— Дом… — она бормочет первое, что приходит на ум, кроме глупых вопросов. — Невероятно далеко. И это хорошо, что он там. А остановилась я в центре, сняв квартиру у милой женщины. Она содержит кафе, — Аморет не уточняет, какое именно — ей ни к чему неприятные сюрпризы, когда она в отпуске.

— Значит, идти недолго.

— Смотря какую цель проследуешь, — девушка пожимает плечами, — добежать до комнаты или просто прогуляться, без лишней. Только представь: впервые за долгое время оказаться в новой среде, впервые не задумываться о привычных проблемах и чувствовать себя свободным! Да и город у вас хороший, приятный. Мне по душе такие места…

Она не знает, зачем говорит ему об этом. Может, он беззащитен, может, у неё появилась необходимость поговорить с кем-то, кроме необъятного моря. Дурная привычка людей — болтать с незнакомцами на пляже, когда ветер гонит седые облака в даль, а воды манят. Пусть и купальный сезон закрыт, пусть и холод сковал ледяными путами странников. Время и обстоятельства ничтожны пред необузданной и непонятной природой. Однако рисковать своим здоровьем или портить мгновение счастья не хочется. И все же, любоваться и мечтать о большем никто не мешает.

— А я чувствую себя лишённым кожи здесь, — он переводит дыхание, замерев. — Кстати, как тебя зовут? — говорит тихо, и голос его тонет в прочих звуках: в балладе ветров, в ударах волн — почти как настоящее сердце, — в шуме мотора мимо проплывающей лодки. Её ответ разносится над пляжем и не остается незамеченным даже для чаек.

— Аморет Моро.

Птицы улетают вдаль. Сначала одна, затем другая. А люди по-прежнему сидят на пледе и смотрят на ровный безукоризненный полёт. На волны, что бегут и убегают; на туман, что остаётся здесь.

— Дамиан Серрано-Рамирес.

— Приятно познакомиться, — впервые за день Аморет улыбается искренне. И скорее не ему, а фамилии. Много «р», рычащий язык и столь странный акцент. Испания, значит. Если она попробует произнести его обе части фамилии, то получится забавно. Картавый французский язык и изящность — это про нее, но не про странного парня. Хотя, может, он вовсе не испанец. Такой же потерянный, одинокий путник, решивший остаться в этом городе.

— Взаимно, — Дамиан отстранённо кивает и вновь переводит взор на море. Им можно любоваться вечно, коль время было бы не быстротечно и пока не зазвонит громкой трелью телефон Аморет — кажется, что-то модное на рингтоне. Дамиан качает головой в такт короткой мелодии и улыбается чему-то своему.

— Мне пора, — говорит Аморет, взяв в руки шокер — куда уж без него? — и телефон. Плед она хочет оставить Дамиану. Ему нужнее, чем ей, привыкшей к морозам, бурям и резким переменам погоды. Ведь дома только холода, а он… Привык к теплу.

Всё ясно по его словам и дрожащим пальцам. Ей приходит мысль их обхватить и подарить немного тепла, согреть, растереть. Дать хотя бы шерстяные перчатки, но они остались в квартире. Но он же откажет

Дамиан не реагирует на вполне ожидаемый уход Аморет. Лишь потом, дождавшись, когда она отвлечётся, смотрит ей вслед. Ветер развивает ее короткие вьющиеся волосы, путается в бордовой накидке. Не местная особа, одежда не по погоде: черный топ и шорты выше колен. Наверняка они пропахли солоноватым запахом моря. Так бывает со всеми, кто часто, подолгу гуляет осенью по пляжам. Дамиан знает это, ведь прожил тут всю жизнь, и привык к сюрпризам пучин, а вот Аморет… Пытается представить, как она будет ворчать о местных ароматах, и смеется. Волны вторят ему звонкими переливами, и на миг солнце выходит из-за туч. Удивительное утро.

Надо будет вернуть ей плед. Если они встретятся, конечно же. Иного-то и быть не может — не станет же он преследовать милую особу, чтобы отдать ей вещицу. Все дороги приведут однажды к сердцу или дому, даже если его больше нет…

Туман над морем не спешит исчезать: ещё не время. Белое марево укрывает водную гладь, и это красиво. Остальное неважно.

***

Они ненароком встречаются на следующей день по дороге на пляж. Дамиан сдерживает своё слово и отдаёт Аморет плед, а она едва заметно благодарит его за это. Потом тихо сознается, что это вовсе не её вещь. Так и оказалось — случайно взяла из самолёта. Слишком часто спешит, слишком часто допускает мелкие неприятные ошибки — грамматические, логические и сюжетные…

Сегодня у обоих донельзя хорошее настроение, что не вяжется с его неконтролируемыми мыслями о смерти, ее усталостью и недовольством от бессонной ночи, погодой на море. «Падшее облако» густеет, а волны почти не плещутся, словно перед бурей затихли.

Легкое тревожное чувство поселяется в душе, стоит прийти на пляж. Странно. То, что приносило покой, доставляет смутные ощущения. Правда, даже оно не мешает болтать молодым людям.

Аморет по-прежнему не доверяет Дамиану, а он по-прежнему мило улыбается и на нее смотрит — без пошлости, без властных взглядов, а с неким любопытством. Внешне она красива: тёмные волосы собраны в короткий хвост, бледноватая кожа контрастирует с алой накидкой на плечах и черной кофтой. Юбка в клетку, ботинки «Милитари» — её образ противоречивый. Буйный, как у подростка, непостоянный. Дамиан рядом с ней кажется послушным домашним мальчиком. В старом потрепанном свитере, брюках и легких осенних сапогах. Снова сонный, выбившийся из сил, чем-то утомлённый. Снова смотрящий на море и утопающий в нем, не нарочно, лишь полюбив вольный простор и отдавшись ему навечно.

Конец ознакомительного фрагмента.