Сновидцы

Маккензи Каденхэд, 2017

Переходный возраст – не самое простое время. А если ты еще страдаешь расстройством сна и можешь нанести вред окружающим – это просто катастрофа. Особенно когда об этом узнаёт вся школа… Именно так случилось с Сарой Рейес. Но у Сары есть надежда: новое лекарство, способное ее вылечить. Сара готова принять участие в эксперименте, однако очень скоро она понимает: лечение не такое уж и безобидное… Возможно ли, что симпатичный парень из ее снов внезапно переводится в ее реальную школу? Что она с друзьями видит одни и те же сновидения? И действительно ли она может вселяться в тела своих обидчиков и управлять ими? А может, у Сары просто богатая фантазия – или это лекарство способно дать нечто большее, чем крепкий сон?..

Глава четвертая

— С возвращением, Спящая красавица, — произносит лысый одутловатый мужик с усами из порно 1970-х.

— Как делишки, Ральфи? — спрашиваю я. — Все растишь свое пузишко?

— Но-но! — Он изображает обиду. — Я потерял пять фунтов за последние четыре месяца. Хотя с тех пор, как ты была в клинике последний раз, набрал двадцать.

Ральфи покатывается со смеху, и я тоже хихикаю — он всегда так заразительно смеется.

Мы познакомились, когда я впервые осталась на ночь под наблюдением в Центре медицины сна имени Ли-Эриксона. Мне тогда было десять лет. Четырьмя месяцами ранее я стала вести странный ночной образ жизни: орала, била и колотила все вокруг, в том числе плюшевых игрушек и озадаченных родителей, вываливалась из кровати минимум по три раза в неделю и даже прогуливалась во сне в соседнюю комнату и разносила там все вдребезги.

Ни педиатр, ни родители не знали, что делать. Мама позже призналась, что они абсолютно серьезно собирались изгонять беса, но тут случайно наткнулись на рекламу, которая меня и спасла. В ближайшем университете открыли клинику сна и искали пациентов для исследований. Мама тогда поверила, что это произошло в ответ на ее молитвы. Но войдя в стерильную комнату с ледяной белой плиткой и пружинной кроватью в углу, я сразу поняла, что это — начало кошмара.

— Я заполню кое-какие бумаги, а мистер Бергер поможет тебе устроиться, — сказала мама в ту, первую ночь. — Все будет хорошо, — пообещала она.

Потом она оставила меня одну с огромным странным дядькой, чьи тонкие вздернутые усы навевали мысль о том, что меня сейчас распнут на железнодорожных путях. Дядька вкатил большой компьютер, от которого шли миллионы проводков с крошечными присосками на концах. Я уже открыла рот, чтобы заорать.

— Эй, эй! — произнес усатый лаборант, присоединяя парочку к своей голове и включая компьютер. — Видишь? Вообще не больно.

Я внимательно смотрела, как он крутил рычажки и возился с клавиатурой. Потом присел рядом со мной на кровать.

— Меня зовут Ральфи, — представился он и протянул руку. Я замерла. А он, улыбнувшись, предложил: — Давай с тобой договоримся, мисс Рейес. Я буду надевать на тебя эти безобидные электродики и рассказывать сказку. И если она тебе не понравиться, то ори сколько хочешь, громко ори. Черт, да я даже присоединюсь.

Я задумалась.

— Расскажи одну просто так, а потом я решу.

— Ого, а тебя не проведешь!

Ральфи согласился на мои условия и стал рассказывать самую волшебную из всех версий Спящей красавицы, что я когда-либо слышала. Там были глупые песенки, смешные стишки, герои из других сказок, а животные и предметы говорили разными голосами. Когда он закончил, я была настолько очарована, что согласилась на все, лишь бы послушать еще одну.

В ту ночь, подключенная к куче машин, которые отслеживали работу моего мозга, сердца, мышц, зрения и дыхания, я видела чудный сон. Мне приснилось, что я украла серебряный щит и за мной гонится по бобовому стеблю один из великанов Ральфи, говорящий почему-то с немецким акцентом. Предстояла битва не на жизнь, а на смерть. Установленная в комнате видеокамера записала, как я встала, обнажила невидимый меч и, словно основание стебля, срубила угол кровати. На следующий день я ощущала боль в пальцах и заработала диагноз: нарушение поведения во время сна с быстрыми движениями глаз, или, как прозвали это мы, крутые ребятишки, «БДГ».

Доктор объяснил диагноз моей маме, а Ральфи — понятным языком разжевал все мне.

— Обычно у людей во сне тела не двигаются. — Когда они спят, то как бы парализованы. У тебя, крошка, все по-другому. Ты можешь двигаться. Все, что происходит во сне, ты претворяешь в жизнь — работаешь руками и ногами, всем телом, хотя абсолютно точно спишь. Судя по записям, прошлой ночью ты воевала с великанами, — добавил он, пытаясь поднять мне настроение. К несчастью, оно было хуже некуда.

Ральфи говорил, а я молчала.

— Я бы лучше стала Спящей красавицей. Это можно устроить? — наконец произнесла я.

Я всегда рада, когда Ральфи поручают со мной работать, хотя и закатываю глаза, когда он рассказывает сказки.

— Что, записалась на испытания «Дексида»? — Он расчесывает мои волосы на пробор и мажет голову прозрачным тягучим гелем, потом присоединяет на макушку электроды. — Вроде ты говорила «нет» наркотикам.

— Скажем так, не на добровольных началах, — дипломатично ответила я.

Ральфи было прекрасно известно, что у меня пару раз случались срывы из-за выписанных медикаментов, и, к неудовольствию лечащих врачей, мама наложила вето на все, что химически влияло на состав моей крови. Последние годы мы использовали только препараты общего действия и сдерживающие крепления на ночь.

— Пыталась кого-то прикончить? — задал он дежурный вопрос.

— Капитана моей команды по лакроссу.

Ральфи даже замер. То ли был удивлен ответом, то ли тем, что его дежурная шутка оказалась на этот раз правдой.

— Во сне я пыталась спасти раненого олененка — избавить от мучений, — добавила я, как будто это могло исправить положение.

На лице Ральфи мелькает понимающее сожаление, но исчезает так же быстро, как и появляется. И снова на его лице славная улыбка.

— Бемби или Барби — какая разница? — фыркнул он. — Все равно ты злодейка.

Дверь в мою палату широко распахивается, и санитар по имени Барри заносит поднос с кувшинчиком воды и таблеткой в стаканчике. В коридоре ждет мужчина постарше, пациент, которого я помню по прошлым визитам в больницу. Увидев меня, он показывает пальцем и удивленно приподнимает брови в немом вопросе «Ты тоже?». Пожав плечами, киваю.

Когда дверь закрывается и мы с Ральфи снова остаемся одни, задаю вопрос:

— Мистер Хьюстон тоже участвует в испытаниях? Разве он не лунатик?

— Лекарство пробуют на людях с разными нарушениями сна, — объясняет Ральфи. — И с лунатизмом, и с ночными страхами. Не только с таким, как у тебя. Хотя, конечно, нарушение поведения во время сна с быстрыми движениями глаз — основное направление.

— Кто бы сомневался… — я делано вздохнула, будто осознала свои преимущества.

Мое нарушение — тот еще подарочек. Я встречала взрослых мужчин с таким же диагнозом, как у меня, чьи жены подавали на развод только потому, что не оставалось сил терпеть: их постоянно выпихивали из собственной кровати. Один парень вынужден был спать в шлеме и ставить мягкую защиту на все углы в квартире, потому что имел склонность к полуночным студенческим тусовкам и начинал метаться, словно был на танцплощадке перед сценой. А другой видел повторяющийся сон, в котором он был львом, охотящимся со своим прайдом. Рассказывал, что обычно при этом больше часа ползал на четвереньках вокруг кровати, а потом кидался и раздирал простыни зубами в клочья. Мало того что утром он был выжат как лимон, так еще с таким поведением проблемы с личной жизнью неизбежны. Это и раздражает больше всего. С рассветом все не заканчивается. Синдром влияет на все сферы жизни наяву. Особенно на отношения.

Словно прочитав мои мысли, Ральфи спрашивает:

— Эй, а как поживает наш Принц на белом коне? Дала ему второй шанс?

— Все круто, — слишком бодро выдаю я, и Ральфи закатывает глаза. Но так просто мне не отделаться. — Мы с Джейми все еще друзья. Но он злится. Считает меня слишком суровой, потому что я обозвала Джиджи злопамятной мегерой. Но он, похоже, прав, что раздражает еще сильнее. В конце концов, это же я пыталась ее придушить. — Я хмурюсь, смотрю на телефон. — Наверное, надо ему эсэмэску сбросить.

Ральфи протягивает бумажный стаканчик с пилюлей размером с изюм.

— Это «Дексид»?

Он кивает. Дексиднипам — новейшее лекарство, которое тестируют в клинике, но оно еще не одобрено управлением по контролю за продуктами и лекарствами. По правде говоря, последние месяцы я умоляла маму разрешить снова попробовать медикаментозное лечение. Хотя она железобетонно против, догадываюсь, что в свете выбора: либо колония для несовершеннолетних, либо наркотическое лекарство, разрешение на которое еще не выдано, — последнее выглядит не так уж кошмарно.

Смотрю на золотистую пилюлю в белом стаканчике. От одной мысли о том, что ее нужно проглотить, в животе что-то сжимается. Я очень хочу попробовать нечто более действенное, чем гипноз, песенная терапия или гомеопатические альтернативы, которые больше по душе маме, но я не дура. Понимаю, почему мама против: побочный эффект есть всегда. Как и риск…

Сейчас или никогда.

— Вниз, в кроличью нору, — с этими словами залпом опрокидываю стакан воды. — Чего мне ждать?

— Ты про «Дексид»? — Ральфи теребит усы. — Просто глубокий сон. Хотя один из пациентов говорил, что сны особенно яркие. У него все время один, про Центральный вокзал. Но больше я ничего не слышал.

— То есть беспокоиться не о чем? — Надеюсь, голос мой звучал достаточно небрежно и не выдал волнения.

Лаборант улыбается.

— Рассказать сказочку перед сном?

С энтузиазмом киваю. Конечно, для сказок я уже старовата, но даже большим девочкам иногда нужны плюшевые игрушки. Уютно устроившись в скрипящей кровати, натягиваю истрепанное больничное одеяло почти до подбородка. Ральфи поправляет его края, стараясь не задеть тянущиеся от меня проводочки. Садится рядом, и на секунду я чувствую себя в безопасности.

— Давным-давно, — начинает он, — жила-была девочка по имени Сара. И у нее был волшебный телефон. Однажды волшебный телефон сказал: «Хай, подруга…»

— Он что, иностранец? — перебиваю я.

— А что?

— Наверное, он из Австралии? Просто я никогда не думала, что телефон может быть из Австралии. Вот из Америки или из Японии — да. Интересно, а норвежские бывают? Наверное, бывают…

— Эй, кто из нас сказку рассказывает?

Я виновато улыбаюсь. Он отмахивается, но продолжает.

— Если тебе от этого станет лучше, телефон усыновила милая австралийская семья. Просто полежи тихо, не запори мне австралийский акцент. Договорились?

Я делаю вид, что закрываю рот на замок и выкидываю ключ.

— Как я уже сказал, однажды волшебный телефон из Австралии сказал: «Хай, подруга. Набери своему принцу сообщение “привет, хороший денек”, а не то он решит подкатить к Барби». — Ральфи вызывающе приподнимает брови, подчеркивая пошловатую суть его плоской шутки. И когда я не реагирую, добавляет: — Вот и сказочки конец, а кто слушал…

— Шутишь? Правда, все?

Он кивает.

— Ральфи, это худшая из твоих историй, — фыркаю я.

— Иногда и из плохих историй можно извлечь хороший урок, — парирует он. — Зато акцент удался. Мне пришлось укоротить сюжет. Удивишься, как быстро вырубает «Дексид». — Он еще раз проверяет оборудование и добавляет: — Просто пошли ему сердечко. Сразу полегчает.

Ральфи выходит из палаты в соседний кабинет, откуда всю ночь будет отслеживать мои показатели. Лаборант, конечно, рассердил меня своим советом, который я не хочу принимать, но он все время будет рядом, и это успокаивает. Пялюсь в телефон, обдумывая следующий шаг.

— Поверь, детка, — грохочет по внутренней связи голос Ральфи. — «Дексид» действует почти мгновенно.

— Но я не чувствую усталости, ни капельки, — отвечаю я куда-то вверх.

— Скоро почувствуешь. Так что или набирай сейчас, или отложи телефон. Через минуту я попрошу его выключить.

— Хорошо, поняла, — уступаю я и набираю сообщение Джейми.

Собираюсь поспать. Прости за сегодня.

Ответ приходит моментально:

Отличная новость.

Следом еще одно:

Удачи и хороших снов. Тоже прости.

Смотрю на сообщение, ресницы становятся мокрыми от слез. Почему я такая дура? В моей жизни много дерьма, но мне повезло, что рядом есть Джейми — добрый и надежный, он еще и беспокоится обо мне, хотя я разбила ему сердце и вообще веду себя с ним как последняя кретинка. Не уверена, что заслуживаю рядом такого человека, даже в качестве друга, но знаю, что за него я судьбе благодарна.

Заношу палец, чтобы напечатать ответ, и вдруг моя рука тяжелеет. Веки слипаются, замедляется дыхание. Пытаюсь что-то сказать Ральфи, но рот словно набит слипшимися ирисками. Слышу вдалеке глухой стук, это телефон выскальзывает из ладони и плюхается на кровать. Усиленно пытаюсь разлепить глаза, но безрезультатно.

Вокруг

все

черное

…

и ни звука

…

я вообще дышу?

…

Потом…

ХлесткийВетерЖжетЛицо

ЗвуковаяВибрацияРветПерепонки

ВысохшийРотВатныйРотОбезвоженныйРотЗахлебывающийсяВкусомПустоты

КАК ВДРУГ

хлоп глазами — Мраморный вестибюль.

хлоп — Золотые огни.

хлоп — Звезды в зеленом ночном небе.

хлоп — Распахиваю глаза и вскакиваю на ноги. Меня всю трясет, но я чувствую облегчение — конечности снова в рабочем состоянии. Открываю рот, хочу позвать Ральфи, но тут до моего мозга доходит то, что я вижу, и я замолкаю.

Я больше не в Канзасе.

Стою на самом верху гигантской мраморной лестницы, подо мной — грандиозный вестибюль, по которому ходят люди. Вокруг — арочные окна под два метра высотой. На потолке — фреска с ослепительными звездами на ночном небе. А снизу — часы с циферблатами на четыре стороны взгромоздились на круглую информационную стойку, и везде, куда ни кинь взгляд, блестят золоченые люстры.

Центральный вокзал Нью-Йорка. Я здесь уже была, но при других обстоятельствах. Отовсюду струится теплый медовый свет. По белому мрамору, который уводит широкой тропой куда-то далеко за пределы лестницы, покрывая полностью весь первый этаж, извиваются бронзовые прожилки. Мягко мерцают кристаллики, украшающие люстры в форме желудей. Вся эта обстановка будто существует вне времени — кажется, на все вокруг смотрю сквозь фильтр «сепия». Очертания ступеней, часов, окон, даже людей — неконтрастные, но не тусклые, просто слегка размытые, словно фотографировали сквозь дымку.

Вереницы плавно скользящих пассажиров образуют сложную сеть, столь выверенную, что трудно поверить в ее реальность.

— Это сон, — говорю я и расслабляюсь. Голова наливается тяжестью. Интересно, во сне можно уснуть? Это действие «Дексида»? Я глубоко вдыхаю: сейчас наконец отдохну. Веки начинают опускаться, как вдруг замечаю…

Он бежит быстро, двигаясь против течения пассажиров, не очень вежливо расталкивая поток. Но людей это, похоже, не раздражает, и, едва пропустив его, они снова продолжают идти. Чем он ближе, тем отчетливее я могу его разглядеть. По телу пробегает энергетический разряд, словно мне вкололи кофеин, и я вытягиваюсь в струну.

Прямо на меня идет Уэс Нолан.

Взбегает по ступенькам, перепрыгивает через перила и приземляется у моих ног. Острый взгляд его волнующих зеленых глаз демонстрирует, что, владелец абсолютно в сознании. Он похож на технобит, который беснуется на фоне размеренного такта вальса на три четверти.

— Пойдем, — зовет он, протягивая руку.

Я молча протягиваю свою, и мы бежим…