Видеоблог вампира

Макс Максимов, 2020

Подвал, камера, балаклава. Федор – вампир. У него все как у людей: свой дом, девушка, проблемы с соседями. Кроме того, что он питается кровью и живет уже более ста лет. Еще Федор завел видеоблог, чтобы делиться своим творчеством. Но в интернете его ждут только бесконечный хайп, информационный мусор и погоня за популярностью. Тогда он решает пойти на крайние меры и публично поквитаться с главной певицей Сети – символом современной деградации. Но все идет не по плану… Быть вампиром не так уж легко – слишком длинная жизнь, чтобы понять, что человеческая природа неизменна.

© Максимов М., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1

Я сорок минут разглядывал белый лист, но отложил работу над новым стихом, не написав ни строчки, и спустился в подвал своего загородного дома. Запах гниющей человеческой плоти может выдать меня рано или поздно, надо что-то с этим делать. Не глядя, я шлепнул рукой по выключателю, и неяркая лампа на потолке осветила мрачную комнату с голыми бетонными стенами. Давно планировал заняться отделкой подвала, но все как-то руки не доходили. Так что уже много лет это сырое холодное помещение оказывалось последним, что видели мои жертвы.

Я включил режим записи на камере, установленной на штативе, и сел на стул перед объективом. Натянул на лицо маску, которую сделал из обычной шапки, прорезав в ней отверстия для глаз и рта, и принялся вещать:

— Всем привет, друзья, меня зовут Федор! — От волнения каждое слово вылетало из меня четко и бодро, даже слишком, будто я толкал мотивационную речь. — Я вампир, и это мой видеоблог. Вы можете не поверить мне на слово, да это и неудивительно, такое фантастическое заявление… вампир! «Вампиров не бывает», — подумаете вы. Но в этом блоге я подробно расскажу обо всех аспектах жизни обычного вампира.

Господи, какое же дерьмо я несу. Несмотря на неуверенность, я все же продолжил:

–…обычного вампира! Как будто бывают необычные. Я покажу, как я ем, и самое интересное — кого я ем! Как сплю, чего боюсь, как устроен мой день и ночь. Покажу свои физиологические особенности и свойства — некоторые, кстати, выглядят парадоксально. Что же, друзья, подписывайтесь, ставьте лайки, и вскоре вы увидите такой контент, какого еще никогда не было!

Фу-у-ух… Я выключил камеру и снял маску. Влажное от выступившего пота лицо покалывало. Наверное, надо придумать другой способ сохранять анонимность. Руки слегка тряслись от волнения. Забавно, ведь я отрепетировал в голове все, что хотел сказать, а в итоге получилось не так. Как камеру включил — сразу все из головы вылетело. Ужас какой-то. Я бывал во многих экстремальных ситуациях, а простой камеры испугался. Надо будет еще название канала придумать, а то «Вампир Федор» звучит как-то примитивно.

Кинув взгляд на тело, лежащее у стены и завернутое в тещины шторы, я подумал, что надо бы сегодня от него избавиться.

Я пересмотрел только что записанное короткое обращение к моим будущим подписчикам (а я уверен, что наберу их) и понял — ролик необходимо переделать. Или нет. Не переделать, а дополнить. Показать нечто такое, чтобы зрители точно поняли, что я вампир, а не просто какой-то псих или фрик в образе вампира. Какой толк от обычного приветствия? Но что показать? По стене пройтись? Да. Это легко. Законы гравитации я преодолеваю без каких-либо проблем. Точно, про это и запишу первый ролик. И свет! Не забыть выставить свет в следующий раз, а то слишком темно на записи… а хотя… такой мрачный антураж под стать контенту. Пусть пока будет мрачно.

Я поднялся из подвала на кухню, помыл в раковине руки и умыл лицо. В холодильнике я взял трехлитровую банку с кровью, чтобы допить плескавшиеся там пол-литра. Благо антикоагулянты и глюкозу можно сейчас достать в любой аптеке. А вот раньше приходилось возиться с пиявками для сохранения крови. Мерзость та еще.

Я залпом осушил свой завтрак. Эх… первая группа. Противная, зараза. Самая гадкая группа крови и самая распространенная. Жаль, нельзя по внешнему виду человека вычислить, какая у него кровь.

После перекуса я плюхнулся на диван и уставился в потолок, пытаясь выстроить в голове концепцию видео, в котором необходимо показать чудо. Минут через пять родилась примерная структура ролика и название: «Гравитация с точки зрения вампира» или «Почему крупные астрофизические объекты по-другому влияют на вампиров». Второй вариант слишком длинный, первый лучше.

Когда я снова спустился в подвал, мне показалось, что труп старика, лежащий в шторах, слегка дернулся, отчего я резко почувствовал приток адреналина. Нет, спустя несколько дней после того, как я слил его кровь, он не мог дергаться. Нервишки у меня пошаливали. Опять.

Я подошел к трупу и пнул его. Несколько секунд всматривался в отходы, завернутые в тещины занавески (мы не состояли с Катей в браке, но я почему-то называл ее маму тещей). Да… как бы цинично ни звучало, но для меня это просто отходы. Все питательное, что было в этом человеке, я употребил, наполнив свое тело энергией.

В шкафу возле лестницы лежал лом, которым я обычно пользовался, когда хотел избавиться от тела. Отсчитав семь досок от стены, я засунул лом короткой стороной в небольшую щель между половицами и надавил, используя его как рычаг. Край доски приподнялся. Доска была прибита к направляющей коротким гвоздем, специально, чтобы была возможность разобрать пол без особых трудностей, а потом снова собрать. Откинув инструмент в сторону, я продолжил руками выдирать доски. Когда в полу образовалось дыра метр на два, я подошел к шкафу и взял оттуда лопату. Спрыгнув в дыру, я принялся копать яму, а точнее сказать, могилу. Штыковая лопата вонзалась в землю, раз за разом зачерпывая грунт. На лбу проступил пот. Тесновато, надо бы еще пару досок вырвать: землю кидать уже некуда. Ткнув очередной раз лопатой, я уперся во что-то твердое. Присмотревшись, я понял, что попал в челюсть скелета, вот только не совсем понятно, кто из тех, кого я съел, лежал в этом месте. Я примерно помнил расположение трупов под полом, в некоторых местах они у меня в два слоя лежат, но тут… тут что-то не припоминал. Странно. Семь досок же отсчитал. Все верно. Ближе к стене лежит тот, которого я возле аптеки выловил, тогда меня чуть не заметил дорожный рабочий, а дальше та бабка пьяная, кстати, очень невкусная оказалась. Чтоб я еще хоть раз охотился на алкоголичек! Боже упаси. Нет, тут точно никого не закапывал.

Отряхнув выступающую из земли часть черепа, я увидел у покойника несколько золотых зубов. Руками обхватил череп, сунув пальцы в холодную землю, и потянул. Голова не сразу отделилась от тела. После несколько рывков я стоял и рассматривал череп, держа его в ладонях. Даже не череп, а скорее голову мумии. Ссохшаяся кожа на лице еще сохранила гримасу боли и агонии. Пустые глазницы были забиты землей, а длинные редкие седые волосы свисали с головы жертвы… Моей жертвы? Я помню всех, кого закапывал в подвале, но это… Что-то никак не могу понять… Я стоял и крутил в руках голову, глядя на искаженное лицо с разных сторон.

А-а-а, точно-точно, воспоминания постепенно начали выстраиваться в образы: раннее утро… воскресенье… когда тащил, она пыталась кричать и укусила меня (укусить вампира, забавно)… В лесополосе я ее придушил, но переборщил, и она померла, нагадив в трусы. Вспомнил. Это она, сто процентов. Я тогда еще не пользовался хлороформом, а душил их на месте. Это долго и бывает шумно. Проще усыпить смоченным платком на лицо, отвезти сюда и придушить, если, конечно, я охотился недалеко от моего района.

— Зачем ты в трусы навалила? — спросил я у оторванной головы.

Голова, конечно же, ничего мне не ответила, но я продолжил говорить с ней.

— Знаю, все вы гадите, когда вас душишь, и я бы нагадил, будь обычным человеком. Это все естественно, но ты, мадам, навалила в неподходящий момент, и пришлось мне тащить тебя в таком вот непотребном виде.

Воспоминания прервал звонок в дверь. Я положил голову на землю и вылез из ямы. Поднимаясь по ступеням, отряхнул руки от земли. Звонивший был очень настойчив, и за двадцать секунд, что я шел к двери, он нажал на звонок тоже, наверное, раз двадцать. Я резко открыл дверь. Человек в желтой жилетке с каким-то логотипом на груди отдернул руку от звонка.

— К-к-курьер, — произнес он, заикаясь, и протянул мне коробку.

— Здравствуйте, сколько с меня? — протараторил я, шаря по карманам джинсов.

Паренек посмотрел на товарный чек, лежащий поверх коробки, и, казалось, завис, рассматривая цифры.

— П-п-пять п-п-пятьсот, — с трудом выговорил он.

Я дал ему шесть тысяч. Доставщик взял деньги и принялся искать сдачу.

— Сдачу оставьте себе, — сказал я, взял посылку и быстро захлопнул дверь.

У курьеров маленькая зарплата и скотская работа, как по мне, поэтому я всегда оставлял им чаевые. Бегаешь весь день по адресам и коробки разносишь, что может быть скучнее? Никакого творчества. Я бы с ума сошел, если бы был курьером. Наверное, если попаду в ад, а я туда непременно попаду, то меня в качестве страшной пытки поставят разносить почту.

Вернувшись в подвал, я продолжил раскапывать могилу, не обращая внимания на тело, лежащее под моими ногами. Засуну второго сюда же, ничего страшного, потеснятся немного. Внезапно я услышал стон. От неожиданности я резко повернулся и направил лопату в сторону исходящего звука. Тело в шторах заерзало.

— Помогите, — донесся шепот из тещиных занавесок.

Я вылез из ямы и подошел к завернутому в ткань человеку. Как он мог оказаться живым? Я точно помню, что слил у него кровь, до этого как следует придушив, чтобы избавить бедолагу от мучений.

— Помогите, — снова прошептал он.

— Э-э, мужик, ты что, живой там? — зачем-то спросил я, понимая всю абсурдность вопроса.

Он что-то прохрипел, но я не смог разобрать слова, а потом внезапно оживший человек начал дергаться. Я заглянул в сверток и увидел лысую макушку.

— Что вам надо?! Кто вы?! — приглушенный шторами крик рассеялся по подвалу.

— Черт, — выругался я, — сейчас, сейчас, секунду! Не ори, сейчас все закончится.

Как бы его добить, чтоб не разворачивать? Я схватил лом, которым отрывал доски, встал так, чтобы человек оказался между моих ног, и острым концом просунул лом в сверток. Металл уперся в голову бедняги, жить которому осталось считаные секунды.

— Что вы делаете?! Помогите!

— Прости меня, пожалуйста, прости, — произнес я.

— Что вы делаете?! — закричал мужчина.

Сжав железное орудие руками, я немного отвел лом от его головы и со всей силы попытался вонзить заостренную рукоять ему в череп. Раздался глухой удар о кость, а следом вопль. Я снова отвел лом и ударил. Человек продолжал стонать, дергаясь в коконе из занавесок, а я все бил и бил.

— Сейчас все кончится, потерпи немного, — пробубнил я.

Еще несколько ударов, и он затих. С конца лома капала кровь. Я отбросил оружие на пол и сел на труп. Сердце колотилось, а в голове бурлили мысли: как он мог выжить? Что я натворил? Я точно помню, что слил ему кровь. Зверство какое-то вышло!

— Я не хотел, приятель, не хотел, прости, — тихо произнес я, понимая, что он уже не услышит извинений, да и зачем они ему?

Кровь растеклась по полу и залила мне подошву ботинок. Рассматривая красное пятно, я представлял, что пришлось испытать этому человеку. Врагу не пожелаешь такой кончины. Я знаю — когда-нибудь мне придется ответить за все, что я натворил.

В дверь позвонили, как раз когда я разулся. Что же сегодня за день такой, чего им надо всем?! Поднимаясь по ступеням, я заметил, что ладонь левой руки испачкана кровью.

— Кто?! — спросил я, подойдя к входной двери.

— Полиция, — раздался мужской голос.

— Секунду, — произнес я, — ключи найду и открою.

Я подскочил к раковине на кухне и принялся судорожно оттирать кровь с руки. Вытерев мокрые руки о штаны и оглядев гостиную с кухней (они были практически совмещены, их разделяла огромная арка в стене), я решил, что ничего подозрительного служитель закона не приметит. Штаны грязные! Я быстро стянул джинсы и бросил их на диван. В трусах я подошел к входной двери и открыл.

— Здравствуйте, — произнес я, стараясь вести себя спокойно.

— Добрый день, — сказал полицейский. — Старший сержант Марков Кирилл Сергеевич.

— Что-то случилось? — спросил я, глядя на этого здоровяка снизу вверх. Сколько же в нем роста? Если я метр восемьдесят, то там точно все два.

— У вас все хорошо? — спросил офицер.

— Да, а что? — я машинально поправил рубашку.

— Вы дышите глубоко, — полицейский пристально рассматривал меня.

— Да, я отжимался только что, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Вы хозяин дома?

— Да.

— Один живете?

— Один.

— Давно тут?

— Года два-три.

Задавая вопросы, офицер осматривал прихожую и часть гостиной, которую можно видеть с его ракурса. В какой-то момент он даже попытался заглянуть чуть за меня абсолютно бесцеремонным образом.

— Что вы пытаетесь там увидеть? — спросил я.

— Пропал человек. Мужчина, лет шестидесяти. — Проигнорировав мой вопрос, он протянул фотографию и сделал шаг, оказавшись в прихожей. Я тут же узнал изображенного на ней. Того самого, голову которого я проломил ломом пару минут назад.

— Не возражаете, если я зайду? — спросил он.

— Нет, но вы уже зашли. А этого человека я впервые вижу, — сказал я и вернул фотографию. — А почему вы пришли именно ко мне?

— Не только к вам. Я всех опрашиваю в этом районе. Последний раз этого мужчину видели здесь неподалеку.

— Если я что-то узнаю, то обязательно сообщу в полицию, — произ — нес я.

— Да, хорошо, извините, если побеспокоил.

— Нет, что вы, все в порядке. — Я расслабился, поняв, что он собирается уходить. — Надеюсь, с этим мужчиной все хорошо и он просто… просто сбежал от сварливой жены, знаете ли, бывает такое, и сидит сейчас себе с пивком и удочкой на пару с приятелем каким-ни — будь.

— Все возможно, — ответил полицейский.

Его взгляд привлек замок на моей двери. Несколько секунд он молча стоял, уставившись на дверную ручку.

— Мне надо отойти по делам. У вас еще остались вопросы? — спросил я.

— Как вы открыли мне дверь? — спросил полицейский.

— Как? Не понял, к чему это?

— Когда я позвонил в дверь, вы сказали, что ищете ключ.

— А… да… он был в…

— Я не вижу здесь скважины для ключа. Скважина есть только с уличной стороны. Из дома ваша дверь открывается поворотом ручки. — он уставился мне в глаза.

Я не знал, что отвечать, и начал нести какую-то околесицу:

— Вы знаете, это все привычка. У нас тут до этого дверь была старая, она открывалась ключом. Ее поменяли, эта теперь ручкой открывается, а я по привычке ключ ищу.

Наверняка доброжелательная улыбка на моем лице смотрелась совершенно неестественно.

— У кого, у вас? — спросил он.

— Что?

— Вы сказали: «У нас тут до этого была другая дверь». У кого «у нас»? Вы же один живете.

— Э-м-м, нет, я сказал у меня, а не у нас.

— Я могу пройти? — спросил он.

— Конечно, проходите, — любезно сказал я.

Офицер миновал прихожую и оказался в гостиной. Внутри меня все перевернулось, когда я понял, что забыл закрыть дверь на лестницу в подвал.

— Чего это, у вас вниз проход есть? — зачем-то спросил он, подходя к лестнице. Как будто не видно, что есть. Я шел следом и молился, чтоб этот лоб просто свалил. Просто прямо сейчас молча взял и свалил отсюда.

— Да, там у меня кладовка, всякий хлам ненужный, — сказал я.

Он подошел вплотную к первой ступени. Как назло, я еще и свет внизу не выключил. Офицер стоял полубоком и поглядывал то на меня, то на лестницу, то просто озирался, будто выискивая что-то в гостиной. Мельком я глянул вниз. Вроде бы отсюда не видно ни разобранного пола, ни свертка с вытекшей кровью, ни лома с кусками мозгов несчастного человека.

— Вы были внизу, когда я позвонил в дверь? — спросил офицер.

Я уже боялся ему отвечать. Этот дотошный тип снова подловит меня на чем-нибудь. Но стоять молча и смотреть на него выглядело бы совсем подозрительно.

— Нет, я был на кухне и отжимался, как и сказал вам ранее. У меня физкультрежим, тренируюсь теперь каждый день. Отжимание, пресс, планка, приседание и еще куча всего. Решил взяться за здоровье. Тридцать пять лет, а уже пузико появилось. Надо худеть. — Мне действительно было тридцать пять лет, когда я стал вампиром, как же давно это было…

— А что вы делали сегодня в подвале?

— Ходил за ковриками, — немедля ответил я.

— Ковриками?

— Да. Для упражнений лежа на полу. Чтоб кости не мять.

Полицейский в очередной раз окинул взором гостиную и спустя пару секунд прошел в арку на кухню.

— А где коврик? — спросил он.

— Я позанимался, отнес его вниз, потом вернулся на кухню и начал отжиматься.

Какую же я несу чушь.

— Заниматься каждый день и держать коврики в подвале не очень-то удобно, — произнес полицейский и снова подошел к лестнице.

Я пожал плечами, молча глядя на него.

— Спуститесь, пожалуйста, — попросил офицер, — я пройду следом.

— Это обыск? — спросил я.

— Нет, а вы что-то скрываете?

— Ничего я не скрываю.

Бодрым шагом я подошел к ступеням.

— Пошли, — сказал я и шагнул вниз.

Спуск показался вечностью. Я прокрутил в голове все возможные варианты исхода, но ничего так и не придумал. Офицеру было на вид лет сорок, мог бы еще жить и жить.

* * *

Пятилетний Федька стоял в пекарне возле неразожженной печи и слушал, как отец о чем-то спорил с пекарем. Зимний ветер гулял по помещению, залетая в открытые окна. Из-за засорившегося дымохода пекарю пришлось приостановить работу. Печная комната практически проветрилась, но Федя все еще чуял запах гари.

— Последний раз говорю, — грозно произнес пекарь, — или двадцатка, или найду других.

— Ладно, ладно, — ответил отец, — будь по-вашему.

— Вот и славненько, — сказал пекарь, — давай обвязывай его.

Отец обмотал веревку, сброшенную с крыши через дымоход, вокруг Федькиной груди.

— Понял, что делать? — спросил пекарь у малыша.

— Папа сказал лезть вверх и скрести сажу вот этим, — Федя указал пальцем на металлический поскребок, лежащий на полу возле печи.

— Да. Скреби со всех сторон, — сказал пекарь. — Поднялся повыше, ногами расперся как следует и шкрябаешь. Потом поворачиваешься вбок и снова шкрябаешь, и так по кругу. Пошкрябал — лезешь выше, но не сильно, а так, чутка, и снова шкрябаешь. Кузька тебя будет тянуть.

— Ты не бойся, — сказал отец, — тебя наверху будет держать дядя за веревку, ты не упадешь.

Федька подошел к печи и заглянул туда, задрав голову. Черный тоннель печной трубы уходил далеко вверх, оканчиваясь маленьким светлым проблеском. Мальчик, одетый в несколько свитеров и легкую куртку, трясся от холода и страха.

— А если я застряну? — спросил Федя.

— Не застрянешь, ты вон какой худой, — успокаивал его пекарь, — до тебя сюда пацан лазал, раскормленнее вдвое был. Не боись, протиснешься.

Федя высунулся из печи и подошел к отцу.

— Пап, может, не надо?

— Ты вечером кушать хочешь? — спросил отец.

— Хочу.

— И я хочу. И мама хочет. Просто прочисть эту трубу, и мы получим денег на хороший ужин.

— Ну ладно, — протяжно сказал мальчик, — попробую.

Медленно, будто на казнь, паренек зашагал к печке. Отец подсадил его, чтоб тот смог залезть внутрь. В печи его окутал ужас замкнутого пространства. Тут же ребенок измазал руки в саже, накопившейся на стенках. Федя вдруг представил, что его тут закроют и разведут огонь. Вдруг его обманули, как в сказке, и хитростью заманили в печь, чтоб изжарить живьем?! Кое-как Федька развернулся лицом к выходу. Он сидел на корточках, сгорбленный и уже весь вымазанный копотью.

— Кузьма! — крикнул пекарь в печь, заставив сморщиться мальчика от громкого голоса и сильного эхо.

— Да! — таким же эхом разлетелся по трубе голос мужчины, страховавшего Федю.

— Подтягивай веревку, он внутри!

Федя почувствовал, как сжалась его грудная клетка.

— Вы ведь не закроете печь? — спросил он и заплакал.

— Закроем, закроем и огоньку посильнее добавим, — сказал пекарь и засмеялся.

— Не надо! — мальчик попытался выползти, но веревка тянула его назад.

— Нет, конечно, он шутит, — сказал отец.

— Давай лезь уже, — произнес пекарь и протянул парню поскребок.

— А как?

— Как, как… встань для начала.

Федя медленно поднялся, стараясь не коснуться лицом грязных стен трубы. Со всех сторон его окружала чернота.

— Шкрябай, — сказал пекарь.

С каждым движением поскребка пространство вокруг Федьки все больше заполнялось пылью и копотью. Он чувствовал, как вдыхает эту гадость, и плакал от страха, обиды и отвращения.

«Почему я должен тут стоять?» — думал он, размазывая слезы грязной рукой по такому же грязному лицу.

В трубе было настолько тесно, что ему приходилось держать руки прижатыми к груди и с небольшой амплитудой шоркать поскребком.

— Вот, только ногой не сбей. — Пекарь поставил масляную лампу в печь, и Федька смог кое-как разглядеть поверхность, которую он скоблил.

Через десять минут пекарь сказал, чтоб Федька лез выше, и крикнул Кузьме тянуть веревку.

— Как мне лезть? — спросил мальчик.

— Ты в дверном проеме, упираясь руками и ногами, вверх лазал когда-нибудь? — спросил пекарь.

— Лазал, лазал, — услышал Федя голос отца, — давай, Федь, так же, как ты дома, руками и ногами упрись в стены и лезь.

— Не, не так. Кузя тебя подтянет, а потом, как остановишься, упирайся ногами.

— А поскребок? — спросил мальчик.

— В штаны сунь, если руки понадобятся.

— Ладно, — всхлипнув, произнес Федька.

Кузьма медленно подтащил веревку, подняв мальчика на метр от дна печи. Паренек вытащил поскребок и принялся скоблить, вдыхая нечистоты трубы. В сумраке мальчик еле-еле видел свою руку. Веревка впилась ему под мышки. Федя немного поджал ноги и уперся коленями в стену перед собой, а подошвами ботинок в стену позади. Когда нужно было повернуться, он кричал Кузьме, чтоб тот не отпустил его. Тогда Федя выпрямлял ноги и в подвешенном состоянии, слегка оттолкнувшись от стены, разворачивался и снова приступал к чистке.

Кузьма еще несколько раз подтащил мальчика. На высоте около трех метров Федя почувствовал, что во что-то уперся плечами, но мужчина протащил его еще чуть выше. В паре метров над собой он уже отчетливо видел небритое лицо помощника пекаря, держащего в руках веревку.

— Подожди! Ай! Больно, не тяни! — завопил мальчик. — Я застрял! Застрял!

— Чего ты там вопишь? — спросил Кузьма.

— Перестань тянуть! Больно! — продолжал кричать Федька.

— Тише ты, тише, — мужчина ослабил хватку.

Федя повис в трубе, скованный со всех сторон наросшей на стенах копотью и сажей.

— Помогите! — У ребенка началась настоящая паника. Он дергался и тряс ногами, пытаясь чуть съехать.

— Да не тяну я, не тяну, успокойся, балда, вот веревка просто лежит в руках, — сказал Кузя.

Внезапно Федька выскользнул и полетел вниз. Острая боль вонзилась в его ногу. В ушах звенело, голова кружилась, а отец с пекарем что-то кричали. Федьку выволокли из печи на пол пекарни, и он увидел свою правую ногу, согнутую в коленке против естественного хода в суставе. Боль отступила, когда мальчик потерял сознание.