Мифическая космография. Путевые заметки

Максим Александров

Мифическая космография повествует о той части архетипической реальности, которая может быть представлена «географически» – как описание «стран», «миров», «планет», «путешествий». Три предыдущие книги этой серии я посвятил описаниям архетипической реальности в письменных источниках, как самых ранних, так и недавних. Задумав эту книгу, я обратился к четверым современным «психонавтам» -визионерам с предложением «пройти» древними маршрутами…

Глава 1. Начало пути

Задумав эту книгу, я обратился к четверым современным «психонавтам» — визионерам с предложением «пройти» древними маршрутами. Их отчёты, беседы с ними, мои комментарии со сверкой увиденного с «картами» и «лоциями» (путешественникам незнакомыми) и составляют основное её содержание.

1.1. Путешественники

Венделл

Университетский преподаватель. Лингвист.

М. А.: Как у тебя появился интерес к мистике?

Насколько себя помню, он был всегда. Моя бабушка стала в детстве свидетелем бурного полтергейста в деревне, где она выросла. Из-под кроватей в избе вылетали предметы, тыквы катались по полу, раздавались стуки и всё такое. Родители тоже рассказывали сверхъестественные истории, в основном из жизни знакомых. Мне было легко в них верить, так как я чувствовал: у будничного мира есть изнанка, которая, на самом-то деле, гораздо интереснее, чем «лицевая сторона».

Из художественных книг в детстве мне больше нравились сказки, фантастика. Перечитывал «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя. Лет в десять прочитал «Мастера и Маргариту» и возвращался к ней ещё много раз. Стругацкие, Лем, западные фантасты, позже — Толкин, Кафка, Кортасар… Со старших классов школы сам пытался что-то писать.

В студенческие годы увлёкся Кастанедой; «мир не то, чем кажется» — эта мысль казалась мне моей собственной. Начал практиковать осознанные сновидения. Хотя первые спонтанные ОС случались ещё в детстве.

Студентом же с друзьями бродил по подземельям МГУ. Думается, что Главное здание МГУ было для меня, в системе координат моей стихийной мифологии, эквивалентом горы Меру. Например, в нашей среде ходила легенда, что Главное здание вниз уходит столь же глубоко, сколь высоко поднимается над землёй. Мне удалось попасть лишь на «профанный» 28-й этаж, и я завидовал посвящённым, добиравшимся правдами и неправдами до 33-го. Другая легенда повествовала о зэке, который был занят на стройке верхних этажей и однажды встал на краю, распростёр рукотворные крыла и, оттолкнувшись, улетел прочь, перелетел Москву-реку и был таков. А надзирателям оставалось лишь злобно материться ему вслед…

Мои стихи и проза, которые я иногда под настроение пишу, в основном сноподобны, иррациональны. Мне нравится погружаться в сноподобное пространство — оно гибкое и пластичное, им можно управлять, но в нём можно также искать ответы на волнующие вопросы. Часто они основываются на снах или на «всматривании» в изменчивую рябь, покрывающую океан бардо («Бардо Тхёдол» тоже произвела на меня большое впечатление в своё время).

Так как «новые видящие¹³» не берут энтузиастов, а последователи Кастанеды в Сети производили унылое впечатление, я стал искать что-то похожее. Это было начало нулевых. Похожим, в первом приближении, мне показалось описание учения суфиев у Ошо и восточные учения индийского корня. Особенно заинтересовал буддизм, буддийская медитация. С интересом читал Йогананду, книги А. Давид-Неель, книжку по шести йогам Наропы. В какой-то момент увлёкся христианством, исихазмом, практиковал умную молитву. Перечитал дюжину книг оккультных авторов — искал интегральный подход, который позволил бы сгладить противоречия между религиями и культурами. Наткнулся в Интернете на «Розу мира» Андреева. Описание миров в книге показалось очень живым и реалистичным, от фактурности, обилия деталей захватывало дух.

Со временем горячее увлечение творчеством Андреева стало проходить, по мере осознания, что на основе «Розы мира» формируется лишь ещё одно догматическое верование, ошибочно претендующее на недогматический характер.

В андреевском сообществе познакомился с будущими участниками «клуба астральных путешественников». Первые попытки «путешествовать» были не слишком удачными. Существенные подвижки произошли через несколько месяцев, зимой, во время длинной ночной медитации. Я увидел некоторые образы, которые зацепили: прежде всего, великана в ледяной пещере, которая должна была растаять от света, льющегося сверху на лёд, а также океана с живой водой и пляжем из «драгоценной гальки». Как я понял тогда, главное — предельно расслабиться, успокоить сознание, сохранив при этом бодрую ясность, и перестать цепляться за образы, позволив им течь по своим собственным законам. Ещё важно, особенно на первом этапе, не ожидать слишком многого. Для начала достаточно восприятия на уровне «то ли вижу, то ли нет» (этот принцип я подсмотрел в инструкциях школы Чжун Юань цигун).

М. А.: А что за великан?

Великан сидит в ледяной пещере. Стены — очень красивый голубой лёд — сияют, преломляют свет, играют бликами. Пещера с некоторым запасом повторяет форму и размеры моего тела. Я очень большой. Место, как ни странно, совершенно комфортное.

Лёд постепенно подтаивает, ощущение стекающей по стенам пещеры и по моему телу талой воды нравится мне. Я как бы в ледяной скорлупе, снаружи сияет белый свет, временами проникая внутрь сверху — там, где лёд тоньше, — вливается в моё тело через темя. Я понимаю, что со временем он растопит скорлупу. Я попытался управлять светом, чтобы он вливался быстрее (воздействие любопытного и нетерпеливого эго). Как следствие, возникало напряжение. Поняв, что торопиться не надо, я позволил всему идти своим ходом.

Потом я вдруг увидел, что сижу на земле, поджав колени, — великан с небольшую гору размером. Внизу далеко — городок или село, крошечные люди, машины, дома. Я хорошо к ним отношусь, думаю, как бы не раздавить кого-нибудь нечаянно. Дальше я несколько раз переключался между образом сидящего великана и ледяной пещерой. Видимо, я перенёсся в «будущее», когда ледяная скорлупа уже растаяла.

Образ ледяной пещеры и терпеливого великана оказался очень позитивным, заряжал энергией. Будучи великаном, я хорошо ощущал свои огромные размеры и великанскую силу. Ледяная пещера была прекрасна, в ней царили покой и величественная красота. Ослепительный белый свет, поливающий искрящийся ледяной купол, — тоже мощное переживание.

Расскажу о другом важном опыте: некоторое время я регулярно практиковал по методике школы Гелуг-па шаматху с изображением статуи Будды из храма Махабодхи в качестве объекта. Статуя позолоченная. В одной из сессий я в какой-то момент ощутил себя погружённым в жидкую среду, напоминающую расплавленное золото. Эта среда была проявлением Буддовости, Сознания Будды. Сравнение с расплавленным золотом условно: ни жара, ни давящей тяжести металла я не чувствовал. Ощущение было приятным и лёгким, экстатическим, моё тело пронизывали приятные токи энергии. В голову сразу пришло название этой среды: «Огненное озеро Будды» или «Золотое озеро Будды». Золото было живое, оно стало меня «выправлять»: находило в сознании затемнения и высветляло их. Приходят на ум две метафоры, описывающие тот процесс: (1) выгорание тёмных включений и (2) растворения, переплавки их в «тигле». В конце концов тёмных мест не осталось, одновременно исчезла граница между мной и тем, что вокруг. То есть я растворился. Ощущение свободы.

Ла Меча

Поэт. По образованию психолог.

М. А.: Как всё началось?

Вообще-то я всегда была странной девочкой… Но осознанный интерес к мистической стороне жизни возник в сравнительно зрелом возрасте. Этому предшествовал серьёзный внутренний кризис, связанный с сильной влюблённостью, которая не была взаимной.

Психологический кризис привёл меня к состоянию физического расстройства — я заболела и болела довольно долго.

Однажды я лежала с температурой в своей комнате, потом заснула и увидела сон, который запомнила на всю жизнь и который помогал мне потом «держаться на плаву».

Мне снилось, что я нахожусь огромном храме, сложенном из белого камня, с открытым небу куполом. В куполе сияет небесный свод — чистая лазурь.

Происходит нечто вроде Апокалипсиса, воскрешения мёртвых и Божьего суда.

Огромная толпа народа стоит в храме, который оканчивается алтарём, к нему ведёт высокая белая лестница.

Все ждут суда — решения своей судьбы.

Я стою где-то в конце большой очереди, ведущей к алтарю, где видна маленькая простая дверь.

Люди всё идут, идут, и конца этому не предвидится.

В конце концов, я решаю обойти толпу и прохожу в числе тех, кто уже близок к лестнице, поднимаюсь по ней и подхожу прямо к дверям, где стоит пожилой седой человек в простой одежде сероватого оттенка.

Я думаю, что это апостол Пётр.

Я обращаюсь к нему с вопросом: «Могу я увидеть самого Бога?»

Он отвечает что-то вроде: «Сейчас Он придёт».

Открывается дверь, появляется Иисус.

Именно такой, как рисуют на иконах. Он одет в синюю шёлковую длинную одежду.

Я подхожу к нему и опускаюсь на колени. Помню шелест шёлковой ткани, которая обвивает мне лицо и голову, и нежнейшее прикосновение Его рук, которые гладят меня по голове. Я помню, что плачу, плачу, не имея силы успокоиться, — так сладки эти слёзы.

И слышу откуда-то сверху: «Что ты плачешь? Я никогда тебя не оставлял и не оставлю».

Я просыпаюсь.

Больше никогда и нигде я не испытывала такого упоения, такой надежды, заботы и доброты — поскольку всё это снизошло на меня в то время, когда я считала себя заблудившимся и глубоко несчастным человеком.

В этот же период произошло знакомство с людьми, в силу профессиональной принадлежности (психология) включёнными в круг вопросов и проблем пациентов, которые не могут быть решены только путём рациональных методов практической психологии, но требуют активного участия пациента в осознании некоторых моментов бессознательного, архетипического содержания.

Впоследствии я отошла от занятий психологией, погрязнув в круге различных бытовых проблем.

Моё «второе рождение» в инобытие состоялось несколько лет спустя после описанных событий, а именно в 2003 году, когда судьба свела меня с представителями различных творческих профессий (философы, поэты, художники и другие). Тогда начались более целенаправленные, активные опыты погружения в иную реальность, в том числе в мир архетипических образов.

Под руководством одного из моих друзей я стала учиться медитациям различного рода: использовались медитативные техники, направленные как на развитие умения концентрировать внимание на определённых объектах, так и просто расслабляться. В одну из таких медитативных сессий я пережила невероятное расширение сознания, сопровождавшееся столь мощным ощущением беспредельности своего существа, что это походило на сумасшествие. Моё привычное «я», которое я знала и с которым давно свыклась, и особенности моей личности, которые проявлялись всю жизнь, подчас весьма проблемные поведенческие реакции — все они вдруг отлетели на периферию сознания, а их место заняла бесконечность, протяжённость вширь и вглубь, которая с каждым вдохом разрасталась, набирала силу. Мне стало смешно — на что я тратила свою жизнь! Настолько мелкими и незначительными ощущались в этом состоянии известные мне заботы и проблемы. Они и вправду не стоили ничего. В этом состоянии была какая-то особенная сила, которая не подвергалась сомнениям, была неподвластна ходу времени и существовала как бы сама по себе. Несмотря на краткую длительность переживания (быть может, не более минуты), всё происшедшее было каким-то чудом, воспоминание о котором не меркнет с годами.

Впоследствии этот удивительный опыт «попадания» в бесконечность я пережила на реколлекциях по методу Игнатия Лойолы, проводимых Католической церковью. В то время я находилась в часовне на адорации (поклонение Пресвятым Дарам). Когда вынесли Гостию в сверкающей лучами монстранции, я долго смотрела на неё, и тут пространство покачнулось, раздвинулись стены, хлынул свет — я ощущала его и внутри, и снаружи — и я испытала такое же чувство бесконечности, только меньшей интенсивности по сравнению с первым опытом. Это ощущение длилось дольше, чем в первый раз — минут десять.

Некоторые переживания, связанные с новыми открытиями, мне посчастливилось выразить в своих стихах.

Многие путешествия в иные миры и альтернативные реальности я записывала, ведя своеобразный дневник.

М. А.: Расскажи ещё о каких-нибудь ярких переживаниях.

В 2012—2013 годах мы с дочерью совершили путешествие по южной части Испании (Андалусии). Мы побывали в разных городах, в том числе посетили Гранаду.

В Гранадском кафедральном соборе, совмещающем, как и большинство крупных католических храмов Испании, функции церкви и музея, я испытала ещё одно потрясение. Я стояла перед картиной Мемлинга, фламандского живописца XV столетия. Это были «Святые жёны». Неожиданно храм, окружающие люди, многоязыкая толпа туристов, всё привычное перестало для меня существовать, сместилось на край сознания. Картина, укрытая сверхпрочным стеклом, обернулась окном в другой мир — в мир Средневековья. Стекло отражало современность, по нему скользили бледные тени людей, но сама картина налилась красками, засияла, словно и не было шести пролетевших столетий. Более того, я услышала плач, похожий на тихую музыку, шорохи одежд, чьи-то тихие вздохи… Я стояла перед картиной, и слёзы лились у меня по лицу. Было ли это переживание навеяно уникальным творением художника, или это было переживание чего-то безусловно родственного, близкого, долетевшего ко мне сквозь толщу столетий? Не знаю. Незадолго до этого момента мне удалось увидеть фрагменты прошлых воплощений. Некоторые были очень ярки.

Ещё одно из ярчайших переживаний у меня случилось во время медитации в метро.

Произошло расширение, но оно сопровождалось другим открытием. Сначала было ощущение сильного света и воздуха, как бы некоего замедления течения времени, зависания. А потом я обнаружила, что люди, которые едут со мной в вагоне поезда, изменились. Их лица стали другими — я воочию увидела лики с картин старых мастеров. Люди сидели напротив, читали, кто-то разговаривал, иные рассматривали картинки в своих смартфонах… и все они были невероятно, потрясающе красивы. Мне казалось, что когда-то, давным-давно, я уже видела эти лица, только не могу вспомнить где. В их движениях сквозила особенная стать, пластика рук была совершенной. Эти люди… они были прекрасны. Я едва не плакала. Обычно в метро видишь усталых, измотанных пассажиров, черты их лиц резки или смазаны. Но в этот воскресный день (я ехала на мессу) они были Людьми, они были совершенны, они вышли из рук Творца, они были Его детьми. Эти лица живо напомнили мне картины Мемлинга. Картины, где человек предстаёт воистину Человеком — совершенным существом, сотворённым гениальным Мастером.

Маркус

По образованию химик. В настоящее время наставник одной из буддийских школ.

М. А.: Как ты вообще ко всему этому пришёл?

Началось всё в мае 1995 года, когда я впервые испытал состояние осознанного сновидения, прочитав тексты Карлоса Кастанеды. Этот опыт совершенно меня поразил, приоткрыв дверь в скрытую часть реальности, полную чудес. Побуждаемый острым интересом, я продолжал заниматься «тольтекскими» практиками, параллельно знакомясь с различными мистическими традициями. С разной степенью знаком с такими, как суфизм, буддизм, исихазм. Постепенно мой опыт углублялся, становился всё шире.

В ходе этих занятий я начал изучать слои реальности, описанные Даниилом Андреевым. В результате сложилась аутентичная практика, связанная с природными явлениями, которую я назвал «стихиаль-йога». Этот опыт я систематизировал в виде одноимённой книги. Некоторое время именно стихиаль-йога была моей основной практикой.

Одновременно происходило углубление в более традиционные формы мистицизма, из-за чего моё отношение к путешествиям по иным мирам стало скорее негативным. Во всяком случае, опасности, реальные или мнимые, связанные с этими практиками, начали занимать в моих суждениях главенствующее место.

Спустя какое-то время традиционную религиозность я перерос, а вместе с ней временно утратил какой бы то ни было интерес — положительный или отрицательный — к мистицизму вообще. Тем не менее психопрактику я не оставлял, занимаясь в основном разного рода медитациями.

Так или иначе, постепенно, под влиянием общения с тобой, у меня сложилось понимание, что практики, связанные с путешествиями в иные миры, могут быть интересны и полезны в плане развития сознания. Кроме того, в ходе занятий в рамках буддистской Дхармы я подошёл к такому этапу, когда подобные техники оказались естественным продолжением практики и, более того, даже были рекомендованы моим буддистским учителем. Таким образом, сейчас для меня практика мистической географии (назову это так) является одним из важных элементов внутреннего делания.

М. А.: И как ты воспринимаешь «иную реальность»?

Вторым зрением смотреть для меня привычнее, чем последовательно двигаться по сторонам света. Например, я смотрю на дерево, но могу видеть его как поток мгновенно сменяющих друг друга элементарных форм, как в Матрице нули и единицы. Особенно интересен эффект такого зрения при общении с человеком или другим живым существом. Перестаёшь воспринимать происходящее с позиции субъект — субъект.

Другим вариантом второго зрения является видение разлитой везде магии.

Третий вариант — видение всего вокруг в виде энергетической сети — скопления волокон света, которые состоят из более тонких волокон.

Четвёртый — восприятие всего в виде текучих световых форм.

Пятый — видение пронизывающей всё Божественности и Благословения.

Шестой — видение всего как бы прозрачным, как на рентгене.

Седьмой вариант — видение всего через призму безмолвия.

Я почти всегда в той или иной степени осознаю наличие того, что Даниил Андреев называет «сквожением» — это видение множественности миров прямо здесь и сейчас. Это сродни Второму Знанию Будды: мы видим, что вот эта вот обыденная реальность — совсем не единственная, а просто одна из бесконечного множества локалей¹⁴. Некоторые из иных локалей доступны внутреннему восприятию прямо тут же. Я могу увидеть игру стихиалей¹⁵ в кроне дерева или нисхождение высших реальностей где-нибудь у храма. Или тёмное свечение ада в глазах какого-нибудь человека. Это видение помогает не пойматься в ловушку этого мира. Если он видится как единственная реальность, во всяком случае доступная какому бы то ни было восприятию, это медленно убивает в нас всё живое. А так… да, наша локаль (особенно в России) — весьма суровая. Но… это всего лишь локаль.

И, точно как описывает Будда, можно видеть, как образ мыслей и действий человека втягивает его в ту или иную реальность.

В «странствиях по мирам» я летаю. Поэтому путь проделываю довольно быстро. Ещё — не задерживаюсь на деталях. Вообще, обнаружил в себе равнодушие к тому, что там происходит. Но само путешествие преображает.

М. А.: Расскажи про наиболее значимый для тебя опыт раннего периода.

Конец 90-х. «Тонкий сон»: я в своей комнате. Вижу на полу листок бумаги, поднимаю его. На нём ручкой нарисована какая-то схема, похожая на дерево. Интересно, что схема эта не «плывёт», как это обычно бывает в осознанных сновидениях с картинками и текстом. Понимаю, что это — схема человеческого сознания. Приглядываюсь поподробнее: уровни, этажи, ответвления… Один из уровней мне кажется почему-то смутно знакомым: он не самый высокий, но предпоследний, слева. Рассматриваю его изображение и вдруг переношусь туда…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

13

Тольтекские маги — персонажи книг Кастанеды.

14

Сектор мироздания с определённым набором параметров

15

Стихийные духи в терминологии Даниила Андреева.