Тартуга.Обратно в Хелл

Максим Алексеевич Антипин (2024)

Желающий насладиться чтением, приветствую тебя! Приглашаю отправиться на просторы калакеанского бассейна в компании отважных пиратов, убийц и психопатов. Тех людей, которые променяли душу на блеск золота и ласки продажных женщин, тех, кто не думает о будущем, кого не волнует прошлое, тех кто ценит настоящее здесь и сейчас. Рэке уже сделала свой выбор, так давайте последуем её примеру.

Глава вторая: Калашторм.

" — Как отсюда выйти? — Воспрашала бабка работника лазарета.

— Отсюда нет выхода, — коротко ответил работник…"

Рандомный диалог в одной из городских здравниц

Хаос, грохот, гам. Ураган буянил всю ночь! Древнее судно с частично стёртым, частично читаемым названием, прорывалось сквозь бушующий Калакеан. Наполовину разорванные паруса, пропитанные мерзкой слизью, толкали старую посудину все дальше и дальше. Команда отпетых чудаков бегала по палубе, лазила по оснастке, спускалась в трюм. Вопреки калашторму, работа кипела. Бездействие равно погибели. Жить, знаете ли, хочется. Поэтому пираты под завывание стихии и боцмана Смурфа выполняли свои обязанности.

Остановишься — умрешь. Так говорят каждому, кто падает духом. Еще и врежут крепко. Никто о тебе и не вспомнит в случае незапланированного исчезновения из материального мира. Лишь задумаются:"кому теперь поручить работу усопшего? Кем заменить, столь бесславно покинувшего члена команды?".

Корабль в море — не просто деревянная конструкция, набитая людьми, провиантом, оружием и прочими вещами. Нет, нет, мой милый. Это организм, а люди — клетки в нем. Многие настолько важные, что тянут на роль органов. И если что-то или кто-то работает со сбоем, троит, значит — быть беде. К несчастью, данное выражение полностью к нам применимо.

— Не унывать! Работаем, парни, работаем! Вы — тигры непролазных джунглей! Вы — сила! Мы — СИЛА! — Грубый, злой, полный желания выжить посыл, лился в уши матросов. Голос, звучащий из слухового рожка, подбадривал. Порой, среди творившегося вокруг ужаса, крепкое слово могло спасти. Коли видишь перед собой, как твои собратья борются за хрупкую жизнь, не опуская рук… То… Грех просто так сдаться.

Многое в нашем мире держится на морально-волевых качествах, на чистом энтузиазме отдельных личностей. Однако эти нежные слова для цивилизованных жителей. Мореходы сих вод использовали другой термин — твердолобый баранизм.

— Вы устали! Я ЗНАЮ! Вы прокляли тот момент, когда ступили на борт? Каждый день так делаю! Просто сдохнуть — для слабаков! А Я СРЕДИ ВАС ТАКИХ НЕ ВИЖУ! ВПЕРЕД, МАЛЬЧИКИ, ДЕВОЧКИ!

Пираты держались. Покрытые непонятной смесью самого отвратного вида, запаха и вкуса. Да-да, в такую бурю нет-нет, да попадет лакомка в рот. Глаза слезились из-за мокрой взвеси, бесновавшиеся в воздухе, налиты кровью из-за перенапряжения да ярких вспышек молний. Оглохшие от раскатов грома, шума волн, скрипа частей судна. Еще и боцман постоянно орет в ухо. Надоел уже.

Защитный, якобы непромокаемый плащ, тяжелым грузом ложился на плечи, спину. Путал ноги. Уставшее, замёрзшее тело молило об отдыхе. Руки не слушались. Зубы отбивали бешеную чечетку. Мокрая насквозь экипировка плотно облепляла грешную плоть. Натирала в анатомических складках до кровавых мозолей. Они, будьте уверены, обязательно пыхнут после шторма гнойным воспалением. Помимо неподъёмной кожаной накидки, в сапогах на постоянной основе что-то хлюпало, переливалось. Большинство давно уже забыло о существовании своих ног. Про ступни уж точно. Наверняка отмерзли.

Страховочная жилетка, предназначенная для спасения жизни в подобных ситуациях, отнюдь не облегчала существование. Ее надевали поверх плаща. Застегивалась на четыре мощных карабина, а сзади, вдоль позвоночного столба, крепился веревочный блок с двумя канатами. Обтягивала тело так туго, что дышать в ней было настоящим подвигом. Вдоль палубы, в изобилии располагались столбики, устанавливаемы до или во время урагана. Мореходы набрасывали петли троса на них, а другой конец его как раз присоединялся к блоку. Передвигаясь между них, одной рукой легонько, пуская по канату волну, снимали, а другой закидывали на впередистоящий. Делать это следовало крайне нежно, бережно, словно находишься с любимой девушкой. При резком рывке петля мгновенно затягивалась, а расширенная часть деревянной колоны не позволяла ей соскочить.

Даже если очередной вал собьет с ног, всегда оставался шанс подняться. Хотя порой жилетки делали не самого лучшего качества, механизм от них отрывался. Тогда несчастный отправлялся в самостоятельное плаванье. Как правило, навстречу смерти.

Заметим, это лишь полбеды. Вокруг до рвотных позывов неимоверно воняло. Словно грязная пасть отхожей ямы, дышавшая прямо в лицо, коли кому вздумается, засунуть туда голову. Добавим дикую качку, опасность неожиданно оказаться за бортом и съеденную пищу, что рвётся наружу в компании с желудочным соком — получим идеальный калашторм.

— Если не убрать штормовые паруса… Если не убрать паруса… Их порвет! Их… — Надрывный крик одного из марсовых, прозвучавший из рожка, прервался. Как и его жизненный путь. Тело шмякнулось о палубу, на краткий миг задержалось на досках. После останки подхватили скверные воды. Ладно если бы волны беспощадной стихии снесли бедолагу прочь с палубы, однако труп застрял в одном из бортовых сливных отверстий. А это чревато в текущих условиях катастрофой!

— Будь проклята эта буря, ПАРНИ! Не спим, иначе все так кончим! — Орала в связное устройство боцман Смурф. С вороньего гнезда ей открывался полный обзор на происходящее внизу безобразие. Сумасшедшая качка ее не смущала. Она увлекалась этиловыми смесями, поэтому штормило ее и при полном штиле.

При падении с вершины такелажа, матросика знатно переломало. Данное обстоятельство позволило ему стать неимоверно гибким. Сложившись пополам, будто трупик хочет позаниматься гимнастикой, его со всем снаряжением затянуло в воронку для сброса лишней воды. Ответственные проморгали момент. Теперь в растерянности наблюдали, как вокруг них прибывает фекальная муть. Обилие экскрементов да разбухших гнилых останков не заставили себя долго ждать, мигом заполнив пространство вокруг шпигата.

— Что стоите, сыны собаки? Дай сюда! — Один из трудящихся на палубе абордажников приблизился, вырвал из рук стоящего рядом морехода длинный стальной прут. С одного конца заостренный, с маленькими крючками, смотрящими назад, имеющий вмонтированную круглую пластину, закрепленную несколькими десятками сантиметров ниже. Ей удобно проталкивать твердые части вглубь широкой трубы, в сторону выходного отверстия. Если не пойдет, то крючки подсобят в вытягивании засоров обратно на палубу. Злой промокший моряк с силой воткнул данное приспособление в пенящуюся грязную воду. Повезло. Острие вошло в достаточно мягкое, но в то же время, дающее необходимое сопротивление, тело.

"Хоть бы за кость зацепилась, пожалуйста!". Удача благоволила сему джентльмену. Как вскоре узрел, стальной прут насквозь пробил плоть чуть ниже правой ключицы, надежно закрепившись в лопатке. Напрягаясь до потемнения в глазах, головокружения, смог извлечь бывшего морского брата из плена водостока. Затем, останки мощно откинул в сторону. Воронка тут же поглотил грязюку, делая"хлюп-блюп-плюп".

— За борт, за борт! Быстрей! Шевелитесь! — Командовал суровый мореходец. Стоящие рядом матросы вмиг перекинули погибшего через перила. В данный момент нет места для скорби, после будем горевать. Возвратив чистящую приблуду владельцу, абордажник вновь осмотрелся. Частые блески молний показали нелицеприятную картину.

Калашторм. Фекальный ураган. Тайфун"Саки-пуки". Как народы бы его ни величали, это крайне редкое, суровое и мерзкое природное явление. По необъяснимым причинам подводные потоки собирают всю грязь, мусор и трупы в одном месте, на дне. А потом, словно смерч, только не вбирающий в себя, а наоборот, выталкивающий, помогал всей этой муляке оказаться на глади морской.

Предсказать данную напасть невозможно. Корабль плывет по своим делам, никого не трогает. Волны бьются о корпус, ветер поет песни, играя на составных частях такелажа. Экипаж исполняет долг. Возможно, просто исполняет. Вдруг местами вода начинает вспениваться чересчур интенсивно. Окрашивается всеми оттенками коричневого. От тусклого невзрачного цвета детской неожиданности до насыщенного темного шоколада. Температура воздуха стремительно падает, а порывы ветра резко возрастают. Запахи гниения, разложения и естественных отправлений душат, заполняя все окружающее пространство. Приключение начинается! Вечер перестает быть томным!

На поверхности в это время всегда, без исключения, штормит. В итоге мы с вами имеем нечто невообразимое. Корабли редко проходят испытание калаштормом. Как правило, это неминуемая гибель в пенящихся фекалиях, в компании перемолотых разложившихся останков, щедро приправленных мокротой, гноем и мочой. Да, в этом мире, симбиозе магии и технологий, угрожающие убить тебя летающие экскременты — вполне нормальное явление."ТАртуга"не единожды попадала в сею напасть, выдерживая на себе тонны убийственной жижи. И в этот раз достойно держала удар! У постороннего наблюдателя, не посвященного во все тонкости, вполне логично возникал вопрос: почему судно еще не развалилось?"Наверное, чайки сильно загадили, вот и держится". Так бы ответили ему наши авантюристы. И другого объяснения у них не было. Ведь этому кораблю уже немало лет. Ремонт всегда проводили за счет команды. В любой передряге они рассчитывали только на себя и на то, как сумели оснастить свой дорогой, любимый корабль"ТАртуга".

Даже в такой напасти старались выставить вперёдсмотрящего. Хоть волны с бешеной силой били о нос судна вонючими брызгами провоцируя рвоту. Забивали плавучей мерзостью жерла пушек. Собирали груду смердящих останков вперемешку с водорослями по всей поверхности палубы. Ответственного данный факт не смущал. Гордо вглядываясь во тьму, он искал потенциальную опасность… Или же путь к спасению.

Проныра нес данный груз в эту злополучную ночь. Мокрый, грязный, вглядывался в бушующую стихию плохо видящими глазами. От природы сутул, горбился в ненастную пору еще больше. Тонкие руки и ноги тряслись от напряжения. Его лицо рассмотреть не представляло возможным, ибо было скрыто маской из грязных калоштормовых ошметков. Только очи, да и только, мелькали в темноте. Фекальные бури опасны не столько физическим отвратительным видом. Они во сто крат вреднее для души. Многие запросто сходили с ума от творившегося вокруг мракобесия.

— А может, это лишь калейдоскоп красок в доведенном до отчаянья сознании? Я не знаю, право… Я не знаю… — Бормотал себе под нос Проныра, — скверное положение дел, крайне скверное.… Хотя? — Что-то щёлкнуло в мозгу пирата, внезапно поменяв восприятие окружающего мира.

Запах сена дурманил, а лежачая рядом девушка тем паче. Молодость, сила жизни бьет через край. Кажется, — Пфф, какой вздор! Отправившись на рудники, непременно завладеешь большим пребольшим самородком, которого не видел еще свет. Выйдя на ринг, обязательно положишь на лопатки всех, кто рискнет вступить с тобой в бой. А коли захочешь специальность изучить, на выбор, любую, станешь в ней за малый срок докой. Абордажник Проныра ошибся. Что свойственно, между прочем, молодым.

Поглаживая под темной туникой худой упругий животик девушки, надеялся подняться выше, либо спуститься ниже. Вдыхал ароматы живой природы да молодого свежего тела. Зарываясь носом в густые каштановый волосы, парень размышлял о следующем:

Ремесло банального торговца овощами и фруктами его более не прельщало. От осознания факта накопления богатства путем непрерывной работы за прилавком, на складе вдруг стало противно. Постоянные наценки, волнения о нераспроданном товаре и истекающем сроке годности отравляли душу. Слащавые увещевания покупателей к концу дня истощали донельзя, оставляя лишь вкус тлена во рту.

Он жаждал большего. Пошел на флот, зная обо всех тяготах, лишениях… Или хотя бы догадывался о них. Тут не вкусишь плоть устрицы, полив ее лаймом, не погреть телеса на белоснежном песке. Здесь ежедневная каторга, шахта, куда спускаются ребята, дабы найти заветный благородный металл,"перелопатив"тонны"руды".

Проныра сменил ни один корабль прежде, чем влился в команду бравых тартужан. Смог дорасти до абордажника, обрасти некоторыми связями. Жалованье, хоть и меньше относительно других мест, но и с дисциплиной значительно проще. На стороне можно поживиться, развлечься. Старики говорят: кто прошел через адмиралтейства"Дела Бога", по жизни всегда сможет заработать на хлеб насущный, не пропадет. Ах, если бы все было так просто…

Очередная каловая волна ударила в нос корабля, вернула сознание юноши обратно, показав реальное положение дел. Только в этот раз скверная жижа содержала в себе обилие трупных останков. Покрытые коралловыми наростами кости вперемешку с разбухшей гниющей плотью. Морские обитатели, что вкушали сие лакомство, усеивали их, словно гирлянда. Разложившиеся куски, облепленные склизкими водорослями, сбивали с ног, и все это великолепие обрушилось разом.

Вперёдсмотрящего подхватил бурный поток, швырнул по ту сторону правого борта. Закричал, но крик мигом утонул в царившем вокруг хаосе звуков. Еще и в рот неприятно попало нечто неудобоваримое. В процессе его вырвало. Потом фекальные воды убрали моряка с палубы. Он болтался словно кукла, на страховочном тросе, по ту сторону борта. Изможденное тело больно билось о деревянные, покрытые слизью, доски. Руки не слушались. Мозг отказывался думать.

Трон по достоинству оценил резкую смену местоположения товарища по несчастью, отчаянно барахтавшегося среди калаштормовых вкусностей. Сейчас, посреди самого эпицентра фекального урагана, на палубе храброго кораблика его не обнаружить. Но веревка, что предохраняла от подобных случаев, была натянута. Абордажник рванулся по направлению бака. Промедление подобно смерти.

— Помоги мне, Трон! — Бедолага молил пришедшего на помощь, — спаси! Во имя человеколюбия! — Проныра исходил диким криком, но до ушей пришедшего на помощь, в царящем шуме, долетали лишь слабые звуки мольбы. Трос раскачивал тело, подобно маятнику, ударяя его о корпус вновь и вновь. Пират, смотря на жертву обстоятельств, задумался над услышанным:

Человеколюбия… Человечность… Гуманность… Какие высокопарные, однако, слова. Скверные воды гуляли по палубе, грозя залить собой высокие матросские сапоги. Хотя почему, грозя? Они и так залили. Единственное, что сейчас спасало прожжённого морехода от перелета через перила, так это строгое соблюдение правил поведения во время бури. Правильное использование соответствующего инвентаря порой спасало жизнь.

— Нуу, чего медлишь, ТЯНИ. — Бедовый рычал. Нервничал. Вглядываясь в тёмно-карие глаза, на грязном бородатом лице, вдруг прозрел. В одночасье все осознал. Как подло доносил на него начальству. Прикарманивал добычу. Плел интриги за спиной, а за столом, в спокойной обстановке, пел песни об удали и отваге."Он в курсе, он знает!". Душу раздирала паника, а нависшая возможность умереть, играла на нервах, словно неумеха на арфе. Выдавая жуткие, режущие слух мелодии, грозя испортить инструмент, вместо сладко звучащей песни. Кукушка пропащего вылетела из гнезда. Безумие охватило разум. Впиваясь взглядом в пришедшего на подмогу, вспомнил все, что-либо когда-то слышал о нем.

Трон — необычный человек в общепринятом смысле. С первого взгляда так оно и было, но если копнуть поглубже… С безуминкой, можно сказать. Ему ничего не мешало выпотрошить недруга, развалить голову топором, а в следующую секунду мило беседовать со своими боевыми товарищами, вытирая кровь с рук. Продолжительное время молчать, а после — взорваться диким смехом от шутки, придуманной у себя в голове. Петь песни, хотя абсолютно лишен голоса и музыкального слуха, зато не обделен яркой фантазией вкупе со стихосложением. Чрезвычайно начитанный, строил изящные словесные конструкции, сочетая брань и ученные слова в одном предложении. Умел убеждать, выкручиваться, и зачастую слушателю непонятно: всерьез он молвил или попросту шутил. Много ел, в то же время не страдал от ожирения. У него случались приступы активности на фоне постоянной лени. Пахать, как проклятый, никогда не рвался, но, если возникала такая нужда, трудился до седьмого пота. Состоял из противоречий и крайностей, презирая полумеры. Любить — так со страстью! Биться — до последней капли крови, а коли настало время отдыхать, то кутить на полную катушку. И это лишь вершина айсберга, именуемой натурой абордажника Трона. И именно ему выпала честь спасти горемыку.

— Перестань брыкаться, сгруппируйся! — Перекрикивал бурю спаситель, — сгруппируйся, кому говорю!

— Аааа! Аааа! На помощь! — Недоумок крутился на веревке, продолжая набивать синяки, — Аааа!

–"ТАртуга на веки!". — По большому счету, Трон сказал это сам себе. Ухватившись за натянутый канат, широко расставив ноги, стал затаскивать вперёдсмотрящего обратно. Сжимал кисти до боли в предплечьях. От напряжения шумело в ушах, а уставшее, промозглое тело, затрясло от потуги. Дело шло в положительном ключе, ноги несчастного встали меж столбиков балюстрады. Наступил момент, когда многострадальный получил возможность взяться за перила. Вместо этого вдруг обхватил костюм, пытаясь добраться до веревочного блока или, на худой конец, опрокинуться вместе обратно — в пучину морскую. Балансировал лишь на ногах, сопротивляясь качке. Страховочный трос вряд ли выдержит двух человек. Коли и справится, обязательно подведет жилетка предательски порвавшись.

— Чего творишь! — Проревел в ухо Трон. — Отстегнуть меня хочешь! Совсем придурок? Ухвати хотя бы балясину!

— Сами с усами! — Рука достигла цели, еще чуть-чуть и дело сделано, — помирать, так с МУЗЫКОЙ! — Лицо Проныры находилось так близко, что невольно можно коснуться носами, — нам не спастись вдвоем, а вот погибнуть — запросто! — Ревел безумец.

— Болван, возьми себя в руки! — Абордажник рычал, одновременно борясь за жизнь сумасшедшего. — Кончай баловство!

— Сейчас искупаешься, уродец! — «Нащупал защелки! Пару движений, и они окажутся в равных условиях!». Так он думал. Ошибся. Бывалому моряку жизнь дороже. Контратака последовала незамедлительно.

Бросив правой рукой канат, а левой только послабив, Трон, снизу вверх воткнул два пальца в носовые ходы спятившего. Реакция не заставила себя долго ждать.

— Нет, ты не поступишь так… Нет, НЕТ, НЕЕЕТ!!! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! — Гнусавил одним ртом. Пират вонзал пальцы все глубже, чувствуя твердые кости огрубевшими подушечками пальцев. Внешне спокойный, хотя по факту кипел от злости."Еще один лишился рассудка. Ладно, у меня есть проверенное лекарство. Оформим ему путевку на тот свет".

Проныра недолго терпел. Отклонил голову назад, освободившись тем самым от каверзных действий пирата. Слезы брызнули из глаз, а шаловливые пальчики перестали рыскать по экипировке. Ослабил хватку, на секунду замолотил руками по воздуху, но ноги соскользнули. Хоть чужие пальцы больше не хозяйничали в носу, последовал полет. При почти вертикальном падении, ударился нижней челюстью об перила, раздробив ее. Вкупе с разорванными ноздрями, мучительная боль пронзила все тело. Блочный механизм в этот раз не выдержал, с треском отделился от жилетки. Мычащий от боли и страха, абордажник Проныра, скрылся в бурлящих водах.

— Вставай в очередь, глиномес паршивый. — Трон смачно плюнул ему вслед, а после вернулся к своим непосредственным обязанностям. С нескрываемым раздражением бормоча ругательства, осматривал окружающую обстановку.

Галеон. (Именно к этому классу относился данный корабль), был спущен на воду добрую сотню лет назад. Пока еще мог за себя постоять и дать крепкий бой, только вот вид имел самый удручающий. Старое, потертое покрытие, не всегда целые паруса, тусклые орудия. Руководство оправдывало отсутствие хорошего обеспечения и условий тем, что главное — начинка, а не вид пирожного. Частенько забывая, что о том самом пирожном заботятся совершенного другие люди, более заинтересованные его содержимым.

За штурвалом одноименного корабля стоял худой человек. Голову прикрывала некогда изящная треуголка. В настоящее время она выглядела несколько потрёпанной. Покрытая ввиду погодных условий дурно пахнущим гноем. На плечи накинут кожаный плащ, который больше создавал видимость защиты, открывая миру остальные составляющие наряда. Белая рубаха, на которой, словно обозначение суши на карте, виднелись коричневые следы, прикрывала худощавое тело. Огромный вырез показывал безволосую грудь. Доканчивали одеяния штаны из кожи, разбухшие от влаги и добротные сапоги. На боку виднелся легкий клинок, украшенный необработанными алмазами. Управлять рулевым колесом предводителю пиратов помогали еще четыре моряка.

— Капитан! — Трон направился к нему через всю палубу, от носа до кормы заваленной дерьмом, ловко перекидывая страховочный трос с одного столбика на другой.

Стараясь не поскользнуться на больших кучах, лысый моряк лавировал между вонючих нагромождений, щедро выбрасываемых из Калакеана, и экипажем команды, продолжавшим борьбу за хрупкую жизнь с беспощадной стихией, совершавшим робкие попытки навести хоть какой-то порядок. В это несчастливое время вахту нести выдалось преимущественно людям Тронова и Проныреного отряда. Он знал всех своих ребят в лицо. Знал, кого подбодрить ласковым словом, а кто будет трудиться лишь после жесткой оплеухи. Положение все же складывалось крайне деморализующее:

— Не спать, гордые тартужане! — Ревел лысый, приблизившись к той или иной группе парней. — Морские божества уже упокоили души сомневающихся! Тут я вижу только уверенных в себе джентльменов! Дерзайте, парни!

Джентльмены же, в свою очередь, дрожали от холода, боязливо озираясь, превозмогая тягости бытия. Каждый из них надеялся на скорейший конец данного «представления».

Ведь когда вокруг пенятся лужи мочи и блевотины разных оттенков и запахов… Когда некоторых выворачивает наизнанку… Когда кто-то обделалася со страху… Данные происшествия не добавят уверенности, веры… Однако это мелочи. Нас не сломить!

В творившемся хаосе никто не заметит пятна, расплывающиеся по штанам. Все проигнорируют трясучку озябшего тела. Одно желание: укрыться в глубине корабля и даже нос оттуда не показывать. Никто не осудит. Наоборот — поймут. Калашторм не такое и частое явление, а обычные бури топят в разы больше судов. Только"ТАртуга"отличалась от остальных кораблей тем, что в фекальные ураганы попадала чаще других.

— Чего тебе? — Капитан устало посмотрел на прибывшего члена команды, — что за срочность?

— Проныру смыло… Навсегда! Пытался помочь… Безрезультатно! Трагический итог земного пути… Кого назначить вперёдсмотрящим?! — Перекрикивал шум абордажник.

— Смыло говоришь? Отсюда плохо видно было. Сам тогда встань! Не этот же глупый вопрос понес тебя с носа на корму?

— Помимо того что нас всю ночь мотает по волнам, забрасывая тонны различного безобразия на палубу, заливая трюм мочой, паруса в мокроте и гное… Вдобавок закончились ядра. Я еще утром проверил. Не доложил лишь. Половина экипажа, что в недавнем времени была рекрутирована, деморализована. Двое, как уже известно, отправились гостить к своим предкам. Это не дело, капитан. — Трон кричал, прикрывая губы рукой, старясь не пустить в рот какой-нибудь сочный кусок муляки, в изобилии вихрящейся в воздухе.

— Эх, что поделать! Что я могу сделать! — Предводитель поднял вверх руки, после с силой опустил их. — Нет ядер… Закончились… Будем, значит, поднимать камни со дна морского! Точить из них! Займись-ка этим вопросом, Трон! Ты знал, на чей борт ступила нога твоя! Коли парни боятся какашек, сыплющихся с небес, то как отреагируют на свинцовый дождь, выпускаемым противником? А? Наведи порядок! Я тоже ночь на пролет пытаюсь вызволить корабль из беды, в которою мы угодили, и я тоже хочу покоя! — Гар-зар, ибо так его звали, выкрикивал эти слова, не боясь сорвать голос. — Мы, бравые воины своей отчизны, не робеем перед трудностями жизни! Мы стойко переносим превратности судьбы и выходим всегда победителями! ПОБЕДИТЕЛЯМИ! Действуй, Трон, пора оторваться от мамкиной сиськи! Оценил ситуацию? ДЕЙСТВУЙ!

С этими словами отошел от штурвала, открепил трос, направившись к себе в каюту, расположенную в самом центре кормы. Трон ухватился за штурвал, переживая, как бы"ТАртуга"окончательно не потеряла управление. Доверия к четырем его помощникам не было. Бросить рулевое колесо в столь опасный момент — в порядке вещей. Капитан считал, что каждый из команды всегда должен перехватить инициативу и взять на себя ответственность.

— Краболов! — По пути к себе окрикнул крупного седого мужчину, старпома, облаченного в рубаху и штаны зеленого цвета, которые в данной ситуации стали коричнево-желтыми, а волосы покрывал вонючий шлем; — подмени меня. Первый помощник, прекратив посыпать отборной руганью подчиненных, сразу ответил:

— Что б ни подменить?! Подменю! — Вразвалочку, насколько позволяла качка, поднялся на рулевую палубу, напевая себе под нос. Занял место у штурвала, отодвинув грузной фигурой абордажника, стал делать вид, будто задает кораблю курс, хотя от этого было мало проку. Калакеан, бушуя, сам определяет направление.

— Ты чего встал? Дел что ли нет? — Краболов решил показать Трону, где его место.

— Полон рот, господин старпом! Предлагаю предпринять решительные действия! Нерешительные, как видите, не дали результата!

— Хамишь. — Офицер хмурил брови, изображая грозный лик! — По делу отвечай!

— Знак.

— Что знак?

— Творить знак! Ускоримся, иначе потонем! Встанем диагонально волне, и вперед. — Трон вытер налипшую грязь с лица, сделав невинное выражение, — лишь мое скромное мнение!

— В шторм, наоборот, мы паруса рифим, кроме стакселя, дурень!

— Клин клином вышибем, господин офицер! Поднимем паруса да знаком жахнем! Хуже точно не будет. — Абордажник перекрикивал ураган, наблюдая внутреннею борьбу на лице старпома.

— Так делай, — скаля зубы приказал Краболов, — я не буду, не буду… — Бурчал первый помощник. — Хотя могу лучше твоего!

— Почему?

— Не твоего ума дело, парень! Живо делай, что велю тебе! — Побагровел от такой наглости. Какой-то абордажник. Ему! Ужас! Будь он капитанам, навел бы шороху на корабле. Трон на краткий миг посмотрел на собрата Кристу, еще одну заблудшую душу, которому выпала честь нести вахту. Огромный ирокез позволял легко найти его среди толпы. Носился по палубе, яростно жестикулируя. Еще бы, ведь он был ответственным за оснастку в эту злополучную ночь. Ему стоило невероятных усилий справляться с парусами в такую непогоду. Хоть бы такелаж выдержал…

— У меня нет полномочий!

— Трон, ты что мелешь? Пасуешь в самый важный момент!"ТАртуга"кругами ходит, мы тут все потонем из-за тебя! Сейчас встанет боком к волне и все. Приплыли! Твори знак! Исполнять! — Взорвался офицер. Демонстративно отвернулся, принялся крутить рулевое колесо в разные стороны, создавая видимость работы.

«Ну-да, ну-да, давно ли научился снимать штаны, прежде чем поссать отойти?». В слух же, хотя и нехотя, сказал; — будет исполнено! — Вздохнув, принялся выполнять приказ вышестоящего.

Вообще, скажу по секрету, творить знак разрешено только в спокойную погоду, но в водах Калакеана можно делать, что душе угодно. Тем более, заклинания подобного рода весьма опасны, а сегодняшняя офицерская вахта, в основном, тряслась за свои шкуры. Поэтому говорливому абордажнику выпал шанс в очередной раз рискнуть своей жизнью. Трона ведь не так жалко, всегда можно сказать; «перестарался парень». Списать все на печальное стечение обстоятельств.

Активировав и настроив слуховой рожок на общую волну, юноша проревел в него;

— Криста! Дорогой! Вели марсовым поднять все до единого паруса! Да побыстрее, а потом убраться всем молодчикам к чертям! Кто замешкается, того посетит Карачун! Все, надеюсь, меня услышали?! — Трон выглядывал собрата по несчастью среди суматохи. Мокрый и грязный моряк обреченно поднял вверх правую руку в ответ, дав понять, что обращение дошло до адресата.

Забежав на самый верх кормы, повернувшись лицом к мачтам, принялся выжидать. Работа закипела с новой силой, и спустя некоторое время, гладкоголовый убедился, что марсовых больше нет на такелаже, а паруса спущены. Про боцмана Смурфа и не думал переживать. Вечно пьяный всегда прочно фиксировал себя в гнезде. Трудившиеся матросы либо спустились в трюм, либо же прочно закрепили себя у палубных орудий. Безымянные так же следовали примеру своих биологических собратьев.

Собравшись духом, тартужанин сказал сам себе: «пора действовать».

— Я начинаю, — Прокричал в связное устройство лысый пират. Не дожидаясь ответа, отключился от эфира. Принялся творить.

Сложил руки на груди, положив ладошки на противоположные плечи, про себя нашептывая заклинание. Почувствовал иголки в пальцах. Продолжаем. Приступил к выполнению пасов, четко и аккуратно выполняя их. Со стороны данное действие выглядело, как причудливый танец. Словно обезумев, решил сплясать напоследок. В заключение этого"танца", ощутив перед собой невидимый энергетический шар, развел руки в стороны. С силой хлопнул.

Что случилось потом… Ой-ё! Мощный порыв ветра налетел на корабль, наполняя воздухом не только влажные от мокроты и гноя паруса, но и гуляя по палубе. «ТАртуга» рванулась вперед с такой силой, что колдующий влетел в мощную спину старпома. Страховочный механизм напрочь оторвало от жилетки. Вместе с ним и помощниками грохнулся с кормы, перелетев над рулевым колесом, прямиком на середину палубы, образовав стонущую и кряхтящую кучу-малу. Нагромождения экскрементов сдуло. Криста долетел аж до носовой палубы, а безымянные, что так и не нашли безопасного места, вылетели в открытые воды, поглотившие их мгновенно.

Галеон, словно стрела, несся по волнам сквозь ураган. Оснастка выдержала. Мачты противно скрипели, а капли скверного дождя кололи, словно иглы, однако обстановка менялась прямо на глазах. Спустя незначительное время стало заметно, как фекальный ураган остается далеко позади. Исполняя кульбиты в воздухе, первый помощник приземлился на заклинателя, придавив его своей массой. Поэтому на происходящие перемены моряк наблюдал исключительно лежа. Как только буря начала сходить на нет, офицер быстро встал, протянул абордажнику руку. Он принял ее, и его рывком поставили на ноги, зарядив ладошкой другой руки между лопаток.

— В следующий раз контролируй силу! Ты нас в пух и прах разнесешь!

— Как скажете. — Трон почесал бороду, липкую от слизи. Поднял рядом лежащий черных колпак, сброшенный порывом ветра. Чтобы разнести корабль"ТАртуга", нужно очень постараться, и еще на полном ходу в утес врезаться.

— Трон! — Краболов уже поднялся к штурвалу, кричал сверху; — сходи, проверь остальных, и пулей обратно. Ты меня утомил своими выкрутасами! Жалко безыменных. — Задумался, пожевал губами, добавил, — вычтем из твоего жалованья.

— Решим, решим, господин старпом! — Абордажник наигранно поклонился, — Криста в помощь, одна нога тут, другая там! — Развернувшись, процедил сквозь зубы, — как будет угодно.

Безымянные. В любом порту можно набрать этих уродов. Одушевленные деревянные фигуры, с узким спектром возможностей. Их всегда пускали в расход, и стоили они до двухсот серебряных рыбок максимум.

Вновь возвратившись в относительно спокойные воды, абордажник дал задание своей бригаде, которую на время пополнили люди покойного Проныры: отчистить палубу от последствий минувшего калашторма. Марсовых погнали обратно наверх. Им в этом помогали специальные желеобразные зачарованные перчатки и ботинки, которые прочно прилеплялись к мокрым реям и канатам. Хотя и они иногда давали осечку. Если на палубе жутко шатало, то наверху, на реях, качало в разы больше. Там работали настоящие акробаты моря, ибо падение на доски означало смерть. И точка. Игнорирующие данное приспособление давно уже сменили место пребывания с корабля на пучину морскую. Вы в этом, мои дорогие читатели, уже смогли убедиться.

Озябшие, злые, уставшие моряки заметно ожили, оставив дурно пахнущую неприятность в прошлом. Вдалеке, за кормой, еще можно узреть тайфун Саки-пуки. Легкий дождик и редкие порывы ветра, что еще могли беспокоить пиратов, сейчас рассматривались как благодать. Все в прошлом. Действительно, как мало человеку нужно для счастья!

Перед спуском в опер-дек, абордажник снял с себя покрытый мерзкой субстанцией плащ, вместе с разорванной страховочной жилеткой. Бросил экипировку около лестницы, по которой поднимались на корму. Парой резких движений проведя грубыми ладонями по промокшей одежде, согнал излишек вонючей влаги. Потом отряхнулся, как собака, не забывая сыпать ругательствами, адресованные неизвестно кому.

Постоял минутку, наполнил легкие относительно свежим воздухом. Вздохнул тяжко. Творить знаки невероятно утомительное занятие. Немного переведя дух, осмотревшись и поняв всю убогость происшедших событий, изрек: — Боже, как меня занесло-то на этот корабль, на галеон"ТАртуга"?!

Большинство ни разу в жизни не задаются вопросом, что их толкает на те или иные деяния. Они попросту живут, довольствуясь необходимыми крохами для смиренного существования. Идут по накатанной дороге, и их жизни похожи на до дыр затертый шаблон. Однако существуют отличные от основной массы людей, умы…. Но что за странная сила заставляет их подниматься по утрам? Идти в большой мир. Мало, кто может похвастаться амбициями настолько серьёзным, что, излагая их окружающим, многие сочтут это неосуществимыми фантазиями.

Демоны, живущие внутри каждого из нас, шепчущие и искушающие регулярно. Нести деньги продажной женщине, дабы получить хоть толику тепла, суррогата любви. Или, поглощая литры этиловой жидкости, дурманящих веществ, ради мимолетной эйфории. Коллекционирование предметов, изучение тонких областей знания, чтобы создать значимость собственной жизни. Попытки прикоснуться к искусству, науке, дабы достичь, хоть и мнимого, бессмертия. Перечислять можно до бесконечности, а есть ли смысл?

Скорее всего, движущей силой является интеллект, который развит у всех в разной степени. Ведь не зная, что такое манго, разве можно желать его? Тогда почему многие интеллектуалы предпочитают затворничество, закрываясь от внешнего мира тщательно выстроенными стенами?

Вероятнее всего, движущей силой является удовлетворение пороков, кормежка наших внутренних демонов. И не отрицайте! У всех нас есть домашние зверюшки, только живут они глубоко в наших душах. Страсти, что доводят до исступления. Пороки, сводящие в могилу. Они настолько изощрены и ловки, что даже любую добродетель могут очернить, извратить, что оригинала и не узнать. А какие светлые мысли были! Увы и ах! Сейчас, грязным и усталым, самое время размышлять о подобных вещах…

Трона многие считали злым, жестоким, своенравным. За его лысый череп вся команда шутила по поводу его чрезмерной растительности на голове, совершенно игнорируя его пышную, черную бороду. Может, Трон и не был идеальным, не самым умелым, зато все в команде знали: в его вахту скучно не будет. Какой бы ни был плохой день, его шутки, песни и подколы поднимут настроение каждому, чьих ушей они коснутся. Главное, чтобы настроение у абордажника было хорошее, иначе, словно туча, будет грохотать, метать молнии во всех, кто встретится на пути.

Краболов — пришелец из Сказочных Далей, где у всех все хорошо, а он большой молодец, на дух его не переносил. Пытался быть строгим, а временами, когда нужна помощь, компанейским. Был вынужден обращаться к нему. После у матерого, как он себя считал, пирата, отшибало память. Трон говорил — Краболов гнилой насквозь. Краболов же считал Трона эгоистом с раздутым до небес эго. Сам себе на уме. Его необходимо приструнить, — молвил старпом. Абордажник рекомендовал первого помощника отправить покачаться на нок-рее, предварительно снабдив шею крепким канатом. Одним словом, они питали друг к другу самые теплые чувства.

В свое время первый помощник сам метил на место капитана, подбивал команду голосовать за себя. В адмиралтействе решили иначе, подобрав другую замену предшественнику, отстраненному от дел. В связи с этим, он всячески старался подлизываться к Гар-зару, надеясь на больший кусок пирога. Одним словом, тот еще тип.

Трону на его мнение было все равно. Да, его многое раздражало, но больше всего его злили перемены, происходившие с его некогда любимым кораблем «ТАртуга». То, куда нёс галеон Калакеан. То, что верхушка лишь делала вид работы над сложившийся ситуацией. То, что с каждым годом открытых мест на карте становилось все больше, а кого грабить — все меньше. Пришел на флот в надежде обрести большие деньги, умения и авторитет. Всю жизнь так служить точно не желал, а вот набраться опыта — совсем другое дело.

"Обрасти мясом", так всегда говорил Гар-зар в те моменты, когда юноша разглагольствовал на тему о смене службы и корабля. Став офицером, юноша, как и многие молодые, хотел перейти на"Небожитель". Флагман всей флотилии имеющийхся у адмиралтейства"Дела Бога". Мощный линейный корабль, занимающийся более достойными делами, нежели"ТАртуга". Да и заработок в разы больше. На эти речи предводитель тартужан только криво улыбался. В его светлых глазах читалось:"мечтай, мечтай лысеныш!". Твое тело и умения принадлежат мне! Трон, да и другие, помнят его обычным офицером. Он так же, как и все, вздыхал, рассуждая о текущем положении дел. Став капитаном, несколько абстрагировался от всего этого, понимал сложившиеся общие проблемы. Его позиция оставалось простой. Принять и смириться, а не решать их… Его интересовало другое: довольно ли руководство адмиралтейства его работой и личное благосостояние. Управление кораблем и командой носило вторичный характер. Они сами меж собой как-нибудь, разберутся.

Абордажник, отправляясь в глубины плавучего дома, дабы разведать обстановку, в своем сознании отматывал время назад, явственно представлял себе поведение предводителя пиратов, покинувшего их в самый разгар фекальной трагедии.

В который раз отдав управление судном в руки старпома, раздевшись, наскоро освежившись, повязанный влажным полотенцем, Гар-зар смотрел на разыгравшуюся стихию сквозь толстые стекла своей каюты. Боролся с качкой широко расставив ноги и ловко балансируя, размышлял о своем. Рапорты, доклады, отчеты. Скольким кораблям предоставлен конвой, сколько рейдов проведено. И, главное, какую сумму отдать, а какую присвоить. Вот это заботило его, находясь в самом эпицентре могучего калашторма.

Естественно, на офицерском совете, или выслушивая претензии матросов и офицеров, он кивал, шел на допустимый компромисс. Одним словом, был открыт для мнений, замечаний. После же забывал о них, придерживаясь своей, давно принятой и всем известной политики. На многое закрывая глаза, создав круг людей, безоговорочно поддерживающих его, сохранял порядок на корабле, как умел. Давал изредка нагоняй подчиненным, дабы не забывались, и строил работу себе во благо.

Порой, сидя в каюте, удобно расположившись в кресле, разглядывая карту Калакеанских вод, Гар-зар мечтательно представлял, до чего же хорошо было бы объединить все флибустьерские корабли в один мощных флот. А после встать во главе могучей флотилии! Более пятидесяти судов, почти десять тысяч корсаров. Мы могли бы смести всё на своем пути! С ним тогда считался весь мир! Неугодным, которые что-то там о себе возомнили, взяв на себя смелость комментировать в саркастической манере его приказы… Что ж, всегда приготовлено приглашение посетить морское дно, в компании парочки привязанных к ногам ядер!

Так мыслил Гар-зар, хотя на первый взгляд, этот галантный мужчина производил совершенно иное мнение о себе. В те моменты, пока капитаны разных судов предавались мечтам, строя приятные реальности у себя в голове, в настоящем — дела обстояли несколько иначе от желаемого.

Все корабли адмиралтейства входили в крупную морскую кампанию, с претенциозным названием"Дела Бога". Базировалась она на крупном острове, в городке под названием Хелл. Не единственная и не самая большая, но в жизни региона играла немаловажную роль. Обеспечивала безопасность торговых путей, оказывала помощь людям, попавшим в кораблекрушение. Способствовала колонизации новых земель и развитию работорговли. И еще тысячу всяких маленьких обязанностей.

Финансирование шло из казны прямо в адмиралтейство, но ему не возбранялось искать заработок, выполняя частные подряды. По бумагам закупались новые корабли, набирался штат, создавались все условия и прочее. На деле же, управленческий аппарат жмякал ее, словно вымя коровы, надеясь получить еще хоть каплю молока, совершенно позабыв покормить буренку.

С целью не сильно драконить наемных корсаров, руководство закрывало глаза на налеты и грабежи, проводимые между исполнением их прямых обязанностей. Однако и не допускало полнейшего вольнодумства и самостоятельности. Все в меру. Принцип прост: балуйся, да не заигрывайся.

Трон, прежде чем заглянуть в трюм, где можно привести себя в порядок более основательно, решил проверить состояние остальных членов экипажа, спасающихся от калашторма внутри корабля. На Опер-деке, или ее еще называли первой артиллерийской палубой, было относительно спокойно. Орудия прочно стояли на лафетах, прикрепленны к ним специально разработанными устройствами. Во время боя система веревок и цепей служила для подкатывания пушек, помощи в стрельбе и наведения. Сейчас выполняла функцию якоря, чтоб орудия не сорвались от жуткой качки, пускаясь в пляс, превращая в бурном танце в фарш все, что попалось на пути. Канониры, матросы и юнги грустно смотрели в тусклом свете качающихся фонарей на пришедшего. Кислый запах витал в воздухе. Многих вырвало прямо на доски. Бледность являлась их спутником сегодня.

— Откройте орудийные порты с каждой стороны. Пустите морскую свежесть! — Скомандовал лысый пират, — и приберитесь! Калашторму в очередной раз"ТАртуга"показала дулю, поэтому живем дальше. За работу, парни! За работу! — Подбадривая боевых товарищей начал хлопать, топать ногой и свистеть.

Моряки нехотя, но ожили, занявшись уборкой своего плавучего дома. Поднимали разбросанные вещи и предметы. Смывали нелицеприятно выглядящую и дурно пахнущую органическую субстанцию со всех поверхностей, до которых можно добраться. Не забывая и себя, между делом, приводить в порядок.

Удостоверившись, что дела текут в положительном ключе, пират по деревянной, почти полностью укрытой темнотой, лестнице проследовал ниже. В мидель-дек, средняя палуба или вторая артиллерийская.

Здесь располагались самые крупные пушки и апартаменты главного канонира по имени Це-це. К нему еще вернемся, все равно он сейчас сладко спит у себя в подвесной койке, натянутой под потолком. Ложе метало из стороны в сторону, но это мало чем могло досадить отдыхающему морскому разбойнику. Вещества, расширяющие сознание, способствуют красочным грезам. Пусть спит, мой хороший.

Абордажник отдал находящимся там флибустьерам аналогичное задание и проследовал дальше.

Орло-дек или кубрик — место обитания большей части команды и хранилище самых ценных припасов и грузов. Также имелись крупные орудия в количестве пяти с каждой стороны. Здесь, на лежаках и натянутых поверх них гамаках, жили матросы, которые входили в составы абордажных бригад и те, кто работал на высоте. Проще говоря, марсовые. Несмотря на ограниченное пространство, антисанитарию и частенько снующих крыс, предводители отрядов старались держать кубрик в относительной чистоте. Создать максимальный комфорт своим подопечным. Боролись с клопами, тараканами и прочими членистоногими путем окуривания дымом и расставляли липкие ловушки. Драили доски, старались свести количество вещей, в том числе и личных, к минимуму. Ловили крыс, а потом мучали до смерти серых проказников, утоляя ненасытную жажду жестокости. Да и просто это было весело.

Трон же большую часть времени проводил на верхней палубе, стараясь спать под звездами. Сундучок, с личными вещами, хранил в каюте под бизань-мачтой рядом с сундуками других абордажников. И не дай Бог кому-нибудь хватит наглости полезть в него! Учитывая взрывной характер и изворотливый ум, месть лысого будет крайне извращенной и жестокой. Все знали это, поэтому старались не злить и прислушивались к его словам.

— Парни, поздравляю, у нас есть шанс еще раз увидеть землю и от души повеселиться! Хватит молиться богам, они вас услышали! Восстановить порядок, вернуть все, как было до шторма! Люди Князя и Помещика, поднимитесь наверх и помогите моим парням. — Трон обратился к своим сокомандникам.

— А Проныренным не помогать? — В шутливом тоне поинтересовался один из проходящих мимо матросов.

— Они теперь мои. Проныра этой ночью оправился изучать рельеф морского дна. — Секунду помолчав, заревел, — выполнять! — И не задерживаясь ни на секунду, продолжил спуск.

Глаза уже хорошо привыкли к тусклому освещению. Унылая вуаль света давала понять, что он максимально приблизился к цели своего пути. Осталось преодолеть один единственный пролет лестницы, и ты на месте. Трюм. Почти кромешная темнота и жуткая вонь. По нему взад-вперед сновали безымянные, юнги и провинившиеся матросы по щиколотку в воде. На лбу каждого из присутствующих были закреплены фонарики-гнилушки. Назывались они так потому, что особая разновидность плесени, разрушая дерево, светилась. Ее выращивали на питательных средах тут же, на судне, в стеклянных баночках. Налобная тканевая повязка со специальным карманом по центру, в который помещали кусок ненужной сырой древесины, фиксировали на лбу. После грибок наносили в середину деревяшки. Фонарик начинал активно работать через полчаса, а хватало его почти на ночь. Столб света был такой силы, что можно спокойно читать. Если конечно, умеете.

Стоя у лестницы, испытывая мрачное удовлетворение, моряк наблюдал за очередным явлением каторжного труда. Беседовать или как-то поддержать товарищей по морскому делу он не желал. Сил не осталось. Свою чащу уже испил, пережив очередной калашторм, а как всем известно с незапамятных времен, наблюдать за работающим человеком никогда не надоест.

Потные, грязные, отправленные в трюм гнуть спину за различные проступки, буквально валились с ног от изнеможения. Никто не роптал. Стиснув зубы, повторяли монотонные однотипные действия вновь и вновь. Матросы большими черпаками поднимали с дощатого настила трюма самую густую составляющую муляки, опрокидывая их в деревянные ведра. С помощью сита отделяли жидкую часть от твердой. Дабы больше влезло. Насосы после перекачают мелкодисперсную взвесь. После выносили бадьи, полные густой грязюки наверх, выливая содержимое в море. Единственная возможность подышать свежим воздухом. Так как до этого шторм препятствовал этому, то продолжись буря еще пару часов, складировать данное добро стало бы попросту некуда.

— Эй, мужики, — ряд святящихся голов обернулся в сторону говорившего, — несите корыта на палубу, очистите их, нечего кал с собой по морю возить. Фонарики послушно закивали. Покинуть душную тюрьму — самая желанная мечта в данный момент, которой неприметно воспользовались. Пропустив процессию моряков, несущих ароматные емкости прочь, Трон продолжил наблюдение.

Юнги большими кистями наносили жир на внутреннюю поверхность корпуса корабля, чтобы хоть как-то уменьшить течь. Забивали щели промасленной паклей. Ступни, верхние части голени работяг, соприкасающиеся с водой долгие часы, представляли жалкое зрелище. Башмаки разбухли, а кожа под ними была мацерирована и нестерпимо болела. Местами видны кровавые мозоли. Даже деревянные лакированные ноги безымянных набухли от влаги. Движения трудящихся скованные, сопровождающиеся мучительными гримасами, стонами. Однако несмотря на трудности все они выполняли свои обязанности. В противном случае им грозила смерть.

Несмотря на то, что"ТАртуга"вышла в относительно спокойные воды, сквозь щели борта просачивались остатки калаштормовой жижи, разбавленной морской водой. Судно давно уже находилось в плавании, корпус требовал ремонта, чтобы его хорошенько просмолили. Поэтому ручные насосы работали бесперебойно, отправляя вонючую воду обратно за борт, прямо в море. Оживленные деревянные фигуры, по два с каждой стороны от аппарата, поднимали массивный железный рычаг, полностью покрытый ржавчиной. Шток опускался, продавливая поршень вниз, толкая густую коричневую муть в шланг. Они тянулись через пролеты вплоть до форпика, расположенного в носовой части корабля. Мерзкий аромат сопровождал их на всем протяжении, но это такие мелочи! В данный момент повсеместно стоял запах дохлой собаки, пролежавшей на солнцепеке добрые дня три и хорошенько сходившей под себя. Бочки с водой, расположенные в специальных ложах, выточенных из пемзы, были под угрозой. Грязная вода могла добраться до них. Тогда всему экипажу придется туго. Без пресной воды в море долго не протянуть.

Здесь же, в этом отсеке, находились запасы продовольствия, разложенные на высоких закрытых платформах. От крыс и насекомых настилы были малоэффективны, зато спасали от определенного уровня воды, который, поднявшись, мог подпортить припасы. К слову, от которых остались совсем крохи.

Для"трюмных крыс"(так называли трудящихся в нем) была оборудована специальная псевдокаюта, где можно перевести дух. От лестницы к ней вел деревянный мостик, поэтому можно не бояться промочить ножки. Сев на него, сняв тяжелые солдатские сапоги, Трон босыми ногами потопал по доскам, держа обувь в руке. Шершавые ступни прочно удерживали его на дощатом помосте.

Огромная бочка, хоть и привязанная к прочному дубовому столбу канатом, во время качки, потеряла половину своего содержимого. Какой-то умник забыл закрыть ее крышкой после последнего использования. Быстро сняв с себя всю амуницию и одежду, бросил в рядом стоящее корыто. Туда же полетели до этого снятые сапоги. Залив водой из бочки, добавил столовую ложку голубоватой жидкости из рядом стоявшего пузырька. Результат не заставил себя долго ждать. Грязные вещи покрылись пеной, зашипели. Спустя минуту, во время которой матрос смывал с себя калаштормовую муляку, щедро окатывая себя водой, мастерски орудуя большим деревянным ковшом, попеременно натираясь жестким куском мыла.

Пена обратилась толстой пленкой, заключив в свой кокон очищенные вещички. Закончив водные процедуры, обвязав чистыми кусками грубой материи, которые стопочкой лежали в корзинке неподалеку, пояс и стопы, взял из корыта кокон, выдвинулся в обратный путь. Грязная вода уходила через просверленные отверстия в полу настила, смешиваясь с уже имеющийся трюмовой жижей.

По пути в каюты, находящиеся под бизань-мачтой, абордажник встречал повеселевших офицеров и матросов, прикладывающихся к бутылочке с ромом. Буря миновала — выдохнем, ребята.

Достигнув конечной точки своего пути, Трон застал за карточной игрой таких же, как он, абордажников: Князя и Помещика. Абордажники всегда считались выше обычных матросов. Такой, знаете ли, недоофицер. Личный состав у них имелся. Около дюжины парней, зачастую зеленых матросиков, да неограниченное количество юнг с безымянными, которых успеешь урвать у боевых товарищей перед делом. Они выполняли, как правило, самую грязную, кровавую работу. Многие из калакенцев звали их просто:"палачи", непременно после этого сплевывая сквозь зубы.

Юноши пришли на корабль почти в одно время. Если Помещик некоторое время побегал в качестве юнги, то Князь сразу занял место абордажника. Помещик, любимый сын в своей семье, планировал служить не в жарких водах Калакеана, а получать опыт в эскадре адмирала Лорика, осуществлявшего защиту Северных морей. Но, как известно, порой наши желания мало осуществимы.

Молодой, воспитанный, высокоинтеллектуальный, на время стал пиратом. Среднего роста, хорошо сложенный, улыбчивый, всегда искал мирные решения из любого конфликта. Его карие глаза светились добротой, и любил хорошо пошутить. «Понюхать жизни», именно с этой целью вышел в море, дабы в будущем достойно вести дела в общинных владениях своего отца, стать достойной заменой. Орудуя рапирой, его противники не заливали кровью все вокруг, а застывали в неестественных позах, приняв их после мгновенной смерти. Ибо его рука разила точно наповал.

Словно Alter ego Помещика, Князь, разваливал пополам двухлезвийным топором неприятеля, превращая содержимое тел в безобразное, обугленное месиво. Его секира, семейная реликвия, при ударе поджигала врага. Другой ее особенностью являлась самозатачиваемость и отсутствие формирования зазубрин. В отличие от своего боевого товарища, Князь работал грязно, испытывая божественный экстаз, изничтожая кругом все, что попадалось на глаза. Рыжеволосый, в веснушках, кареглазый. Охотник до шуток и проделок, однако как Трон на рожон не лез. Из всех троих самый высокий и самый тяжелый. Хотя до прихода на флот его вес превышал текущий раза так в два. Смог обуздать аппетит, скинуть лишнее. В память об этом остались лоскуты кожи, обвисшие по всему телу. На море хотел научиться военному ремеслу, ибо в будущем придется защищать княжество, во главе которого рано или поздно придется встать.

В той же каюте, на влажных тюках, лежал Ловелас, рассматривая картинки с голыми женщинами. Карточная игра, в которой большая роль отводилась внимательности и памяти, а не раскладу, очень занимала приятелей. Безусловно, везение тоже было не лишним. Ловелас закончил рассматривать карточки. Убрал их во внутренний карман жилета, потянулся и произнес:

— Чё, пацаны, азартными играми балуетесь?

— Нет, они пушки чистят да говно выносят, — Трон подошел к корыту с отходами и смачно туда плюнул. — Не видно что ли, что в карты играют? Или окуляры подводят?

— Ой, Трон… — Ловелас перевернулся на влажном лежбище, вперив взгляд в стену, — я посплю, мне завтра в день за штурвалом стоять. Как меня достало это все.

— Рулевых попросишь, постоят, в чем проблема? Не могу взять в толк, к чему произносимый тобою вздор? — Бритоголовый мерил помещение шагами, смотря за развлечением своих друзей. — Ты когда последний раз за штурвалом нормально стоял? Надоело ему все, посмотрите-ка на него! — Трон зло сыпал неприятными фактами. — Не нравится, ядро в ручки и прыгай в воду! Послужи хотя бы один раз в жизни благому делу. Для тупых — объясню. Станешь кормом рыбам!

Бородач ответа не услышал. Офицер молчал. Не снимая окуляров, провалился в сон. Один раз он уже проспал весомые дары в своей жизни, пытаясь провести впечатление на женщин. Как все сейчас видели, та ситуация ни капельки его не научила. Щуплый пират, не один год уже прослужил на корабле"ТАртуга". У всех складывалось такое впечатление, что прослужит до глубокой старости. Темные, вечно непричесанные волосы, подстриженные где-то в темноте ржавым, в зарубинах кинжалом, создавали петушиный гребешок. Опросив команду, ни один из бравых членов не смог бы ответить, какие планы у него на жизнь. В общем вид у него был еще тот. Вечно мятый костюм, стертые ботинки. Зато на левой руке красовался искусной работы золотой браслет, а окуляры были явно не из дешёвых. Добротные линзы в оправе из черепашьего панциря. Многочисленные карточки с голыми представительницами прекрасного пола, распиханные по карманам, ручной рисовки, явно на заказ. Не та гнилая продукция, печатаемая в огромных количествах. Нет-нет. Любимое оружие — трость, которой в бою махал из стороны в сторону, лежала рядом. Ловелас любил бить противника по горлу, глазам, метил в пах, стараясь меньше применять усилий, извлекая больше урона. По большому счету, при стычке старался прятаться за спины товарищей, искать жертву попроще, слабея себя. Как дело доходила до дележа, не выпускал из поля зрения ни одной медной креветки. Стоит отметить, несмотря на всю неказистость, был любимчиком фортуны, смог дослужиться до офицера, построив какую-никакую карьеру.

— Опять ты его трогаешь?! Как будто что-то изменится! — Помещик бросил последние карты на стол, победно завершив партию, забирая пару серебряных рыбок Князя в свою мошну. — Ему что-то доказывать, что в лужу пердеть! Толку ноль!

— Да, верно, тем более, мы с этого тоже имеем! — Князь собрал карты в колоду и убрал их на полку, — бесценный опыт! Не всегда же в абордажниках бегать.

— Часть добычи, опыт и полный рот забот. — Ворча, моряк решил перекусить. Оставаясь в одной набедренной повязке, подошёл к ящику с провизией. Достал пару кусков говяжьей солонины, буханку черствого хлеба, налил компотику в три глиняных кружки, подав две из них своим боевым товарищам. Компотиком прозвали особый напиток, напополам состоящий из пресной воды, а другую составляла наливку на ягодах. В этот раз вишневых. Трапезу ведь лучше разделять с приятными людьми.

— Даже на провиант рыбок кидаем, в порту отовариваемся за свой счет. — Трон бухтел под нос, нарезая солонину, раскладывал ее по деревянной тарелке, — да, други?

— Мы знали, куда шли, ведь в других адмиралтействах нет такое свободы. — Князь достал трубку, стал набивать ее душистым табаком.

— И нет такого бардака. — Парировал лысый.

— Что верно, то верно, — Князь поставил кружку на бочку, подперев бок рукой, спросил, — кто на верхней палубе?

— Краболов.

— Ооо, Помещик потянулся, — тогда не забалуешь, всю кровь выпьет.

— Можешь не сомневаться. Меня послали на инспекцию экипажа, мол, как чувствуют парни себя после бури. Как видите, инспектирую. — Трон криво усмехнулся, — давайте лучше покушаем, пока возможность есть! — Некоторое время в каюте, освещаемой тусклым фонарем с солнечным камнем, качающимся из стороны в сторону, от чего на дощатых стенах плясали тени, воцарилась тишина. Ловелас и тот замолк. Перестал сопеть во сне.

Периодически трое сотрапезников поглядывали на карту Калакеанского бассейна, нарисованную цветными мелками по внутренней стороне борта корабля. Дабы разглядеть ее в качающемся свете, приходилось напрягать глаза, но географию региона обрисовывала относительно точно.

Крупное скопление островов Вольного архипелага с парочкой выдающихся по размеру участков суши служило базой для огромного количества людей, промышляющих в море. Флибустьеры различных адмиралтейств могли найти покой, провизию и работу. Подлатать корабли, пополнить команду. Также сбыть награбленное, или получить вполне законный контракт на конвой корабля либо уничтожение разошедшегося пирата без грамоты. Он служил домом и для большого количества аборигенов, поклоняющийся своим древним богам. В темных пещерах, дремучих чащобах, на берегах рек, они проводили кровавые, жестокие ритуалы во славу им. Туземцы и колонизаторы существовали друг с другом в хрупком мире. Иногда проводя примитивные акты торговли. По большей части конфликтовали, пытаясь извести оппонента под корень. Магия и ярость первобытного общества, против технологий, привезенных с Азиопы и жаждой колонизаторства. Что говорить, экипаж корабля"ТАртуга"сам часто хозяйничал в землях коренных жителей, добывая дрова, провизию, ценности.

Достаточно близко от Вольного архипелага и торговых путей россыпью, словно жемчуг на карте, находились Черные острова. Одно из любезнейших мест грабежа, тренировок и пополнения рабов. Некоторые туземные племена покупали защитные грамоты, хотя многие такой практике не следовали. Возможно, они об этом додуматься-то и не могли. Поэтому очень часто подвергались агрессии со стороны пиратов.

Выше них находился огромный остров Мада-гар, где социальные отношения различных рас приобрели настолько экзотический оттенок, что лучше узреть данное общественное явление, чем слушать рассказы о нём.

В северной части Калакенского бассейна располагались владения Додиков, опустившегося донельзя народа. Они промышляли грабежом тех несчастных, кому не посчастливилось оказаться в их водах. Ни с кем не вели дела, избегали торговых отношений. Абсолютно игнорировали прогресс, нормы морали, живя закрыто в своем социуме. Низкорослые, узколобые и кривозубые. Додика видно издалека. Суда, как правило, старые, потасканные, все равно доставляли много хлопот мореплавателям. Как легко догадаться, часто корсары топили их корабли, обеспечивая спокойствие в торговых водах.

Множество поселений и фортов были нарисованы разными мелками по всей карте, обозначая острова цветными точками, а линиями владения на континенте, называемым Багровым царством. На его территории проживали больше сотни различных народностей со своими устоями и правилами, разными уровнями развития. Поэтому царством оно называлось чисто номинально. Мы к нему еще вернемся.

Так сложилось исторически, что пять супердержав того времени соперничали за первенство и главенство в Калакеанском бассейне. Когда на большой земле царил между ними мир, то здесь же состязались массово забивая подданных друг друга.

Экипаж корабля"ТАртуга"служил Альбокорийской империи. Большинство моряков являлись альбокорийцами, хотя и немало вербовалось наемников других национальностей, рас и религий: фроги, шканцы, архелонцы. Представители различных государств то мило общались, то воевали между собой — в зависимости от того, под чьим флагом находились в данный момент. Получали бесценный опыт в области дипломатии и военных действий. Тартужане смотрели на карту, дополняя недостающие участки суши и представителей народностей у себя в голове. Вспоминать сейчас всех жителей Калакенского бассейна не было смысла, лучше плотно покушать, прекрасно понимая, что работы и забот на этих просторах хватит с лихвой.

Скромно отужинав, коли предрассветную трапезу можно назвать данным словом, умудрившись при этом не потерять драгоценные куски пищи, норовящие спрыгнуть со стола, решили поделиться своими мыслями по поводу сложившейся ситуации.

— Ты так бычишь, Трон… Очень зря… Это сейчас ты абордажник и всё такое, но, став офицером… Тебе припомнят твои гневные речи и острый язычок! — Помещик после своей короткой речи внимательно посмотрел на своих друзей.

— Прав, конечно же, ты прав. — Лысый моряк дожевывал последний ломтик солонины, — но обратной дороги точно нет. Сдам назад — потеряю то немногое, чего смог достичь.

— Так по службе тяжело двигаться. В"Делах Бога" — все друг дружке родня, прямо не адмиралтейство, а семейное предприятие. — Князь пыхтел, промачивая между затяжками горлышко, — осторожность никому не повредит.

— Но и лебезить не стоит, — отвечал Трон.

–Но. Но. Но, ты что, ямщик? Мы с Князем не про то ведём. Ты хороший парень, мы тебя ценим и уважаем, просто твое стремление рубить правду-матку до добра не доведет. Поверь. Тише едешь — дальше будешь! — Констатировал Помещик.

— Согласен с вами, друзья. Так совпало. В этом весь я. Знаю, что стукнет, и всё равно лезу. — После недолгой паузы добавил, — пора бы и побатрачить!

Встав с бочонка, на котором сидел, попивая компотик, — пойду наверх, пока паруса в лохмотья не превратились. — Сегодня со мной Криста, он так управляет умело, что и при ветре благоприятном корабль стоять будет.

–Вот опять что-то не нравится, наш волосатик сваливает под видом важных дел. — Помещик покачал головой, — что по поводу Кристы, его просто подгонять надо, он без пяти минут офицер, а нам еще пока пахать и пахать.

— Ну, мне поменьше ребята. — Князь нахлобучил треуголку, пошел в сторону гамака, натянутого в этой же каюте, — если какой несчастный забредет в наши сети, кричи.

— Заметано, отдыхай, сегодня моя вахта. А треуголку перед сном на лицо натягивать, — моя тема.

— Надеюсь, ты не сильно обидишься, что я так стал делать? Беру пример. — Улыбнулся рыжеволосый.

— Нет, конечно. — Трон наклонился, руками разорвал плотный пенный кокон, доставая из него чистую одежду вместе с амуницией. Экипировка пахла свежестью, а громыхалки блестели. Быстро облачившись, покинул боевых товарищей, возвращаясь обратно на верхнюю палубу. По пути наверх, в объятья морской жизни, достал громыхалку, проверил уровень энергии. Достаточно, чтобы разнести небольшой баркас в щепы.

Громыхалки. Их еще называли молнийстрелы. Они являлись верхом оружейного искусства того времени. Совмещая в себе свойства огнестрельного оружия и магии, здорово облегчали жизнь своим владельцам. В этом мире чары были чем-то обыденным, повсеместно используемым. Тот, кто их игнорирует, просто дурак. Ленивое существо, пренебрегающее возможностями и перспективами, открытыми чародейством. Ворожба, служащая добру или злу, разрушению или созиданию, требовала ежедневной практики. Заклинание мало выучить. Оно должно стать частью тебя. Коли располагаешь звонкой монетой или сверкающими каменьями, компенсируй собственную лень свитками и зачарованными предметами. В противном случае — катись к черту!

Одевшись, вздохнул. Приятно ощущать на теле чистую одежду, а в желудке, пусть и скромный, ужин. Он понимал своих боевых товарищей. С начальством спорить бесполезно. Терпеть беспредел Трон тоже не мог, хотя и пресечь его не хватало сил, ресурсов, поддержки…

Перед возвращением на верхнюю палубу заглянул в форпик. Шланги, что тянулись из трюма, выливали грязную муть обратно в море через гальюн. Матросы, которые жили там, сейчас активно старались отчистить его от тонн фекального и прочего содержимого, заброшенного во время шторма сквозь отверстия якорных цепей.

Придя на квартердек, узрел, как Краболов в облачении из остатков калаштормного содержимого, пытается задать кораблю более или менее ровный курс. Криста по его команде, с группой свежих безымянных и юнг, управлял парусами."ТАртуга"вгрызалась носом в соленые, ставшие чистыми, воды. Оснастка скрипела и выла. Гребнеголовый абордажник вскидывал руки к небу, рычал, считая минуты у себя в голове, когда вахта подойдет к концу. Вымотан и зол.

— Трон, ты где так долго бродишь? Пропал! Словно в нутро дьявола канул!"ТАртуга"еле пережила передрягу, а ты сачковать удумал! — Кричал с кормы Краболов.

— Инспектировал экипаж, как велено было. — Смирено держал ответ лысый абордажник. — Без меня, видимо, никак, хотя полное судно людей!

— Не твоего ума дело, не твоего! Парень! Живо проверил и бегом обратно! А не праздно шататься, огрызаясь с руководством. Понюхай с мое! Понюхай! После рассуждай! — Краболов побагровел от такой наглости. Какой-то сопляк оговаривается! Кошмар! Трон взглянул на Кристу, который держался из последних сил.

— Я готов выполнить любой приказ, господин старпом! — Поднимаясь на корму, кричал абордажник. — Одно слово, и я воплощу его в жизнь! — Стукнул кулаком по перилам, в подтверждение своих слов.

— Встань за штурвал и следуй намеченному мной курсу. И не вздумай вольничать! — Пригрозил толстым пальцем Краболов. — Я заслужил покой. На рассвете, как смена придет, вели за мной послать. Ясно?

— Предельно. — Сухо дал ответ бритоголовый пират.

Первый помощник постоял немного, важно смотря куда-то вдаль. Что он там хотел увидеть, одним богам известно. Закурил. После развернулся на месте, дымя, побрел в свою каюту. Негоже тратить время понапрасну, коли можно вздремнуть.

— Я тоже отдохну. — Криста, поднявшись к штурвалу, изъявил сие решение голосом, не принимающее возражение. — Буря порядком вымотала меня.

— Конечно. Поспи за меня, дружок, шторм миновал, я до утра сам справлюсь. Благо, помощники есть, две бригады почти!

Лишь только Криста ушел, Трон изменил курс. Направил корабль к Черным островам. Я же говорил вам, что с дисциплиной у нас тут не очень? Вот вам один из примеров. Охрана судов и обеспечения безопасности — это хорошо, но нет ничего лучше кровавого разбоя! И буря как нельзя лучше нам помогла. Утром объясню Гар-зару, как мы оказались совсем не на торговых путях и почему решили немного побезобразничать на островах. Он хороший человек, но у нас есть свои потребности. И как же славно стрелять из громыхалок по нагим туземцам, забирая с трупов золотые самородки! А еще, для пущего страху — поджечь пару бунгало! Это взрослая жизнь, друзья, и играть в нее нужно по-взрослому!

Находясь за штурвалом, принимая такое ответственное решение, вдруг вспомнил малыша Тоби. Бедного, хорошего, как сказали бы девушки, такого сладкого малыша Тоби… В те далекие время, в которых Трон еще не стал Троном, а был пышногривым юношей с раздутым самомнением, патологическими амбициями, малыш Тоби являлся утешением во время трудовых будней, в которых протекала его жизнь. Вкалывая на лесопилке, уничтожая во благо тепла и крова вековые труды природы, будущий искатель приключений лелеял планы о сытной жизни. Тоби же находился рядом и слушал рассуждения молодого человека, горбатящегося за скудную оплату.

Будущий пират в то время мало что мог предложить обществу, кроме как молодое, здоровое тело, наделенное пытливым умом и жаждой богатства. Почти весь заработок спускал на книги, а что оставалось, отдавал родителям. Трон пересказывал изученное сладкому малышу Тоби, а тот внимательно слушал, сидя рядом с козлом, на котором пилились бревна, или большим чурбаном, при колке дров.

— Это и есть взрослая жизнь, дружище, — лесоруб тянул и толкал, тянул и толкал пилу до тех пор, пока толстый ствол не превращался в груду напиленных чурок. — Ты думаешь, взрослые постоянно радуются? Делают, чего душа пожелает? Гуляют, где хотят, вкушают, что хотят? Нет, все не так, мой дорогой! Нам, взрослым, вечно нужно трудиться. Мало, кто прям…. Ммм… Живет без забот… Понимаешь? Ты меня понимаешь?

Малыш кивал, молча жуя кусок хлеба, с тонким колёсиком кровяной колбаски. Любил, знаете ли, кровяную колбаску. Юноша с радостью, теплотой в сердце, всегда приносил ее для него. Все вкусности, что могла дать на тот момент ему жизнь, разделял с ним. Сладкий малыш Тоби, чья жизнь часто текла на лесопилке, под рассуждения амбициозного молодчика, визга инструментов и пьяной ругани работников. Ведь дома он не мог получить даже намека на заботу и любовь. Однако сторонние люди ее давали. В отличие от них, малыш не вкусил взрослой жизни, а лишь как каждый ребенок только мечтал вырасти. Будучи сыном не самых высокоморальных родителей, у которых отпрысков было больше, чем в примерной кроличей семье, закончил весьма грустно. Слишком рано. Его отец, редкий урод, попросту сбросил Тоби с повозки, на которой его семейство возвращалось вечером с ярмарки. Сбросил не потому что был груб или туп. Нет. Нет, нет и еще раз нет. Просто решил спасти так весь свой выводок от стаи волков, что увязалась за ними. Тоби стал ужином, а Трон ушел с лесопилки. Время рассказов подошло к концу. Настал момент действовать.

Почему я сейчас вспомнил эту историю с мальчиком? Может, потому что в недалеком будущем начну проламывать черепа туземцев, как в свое время проломил черепушку папаше Тоби? Не знаю ответа на этот вопрос… Знаю лишь то, что скоро проснутся остальные моряки и позовут выживших безымянных. Все вместе приведем корабль в порядок. Утром приму морской душ, лягу в гамак, а как посплю, берега уже будут совсем близко! Да здравствует грабеж и разбой! Ну, а как иначе?! С этими мыслями Трон простоял у штурвала до самого утра, оставив позади себя фекальный ураган Калакеана. Улыбался и предвкушал пир!