Леди Максбет Цементского уезда

Максим Вольфрамович (2024)

Прапрадеду моему, Ивану Алексеевичу, посвящается. Иван Алексеевич, отсидев на каторге в Сибири двадцать восемь лет, освободился, и женился на каторжанке, от которой он и услышал этот рассказ, но был еще один «слушатель» ненавидящий женщин, который переврал всю историю. Но я попробую вернуть честное имя героине этой повести. Брату Владимиру в память о купаниях и пойманных раках.

Глава четвёртая.

Зиновий Борисович ещё неделю где-то гулял и домой не являлся, кажется он гужбанил с друзьями купцами. Мёд пил пиво пил, надеемся, по губам текло и в рот попало, потому что они были добрые купцы.

Всю эту неделю Мэрилин, жена его, веселилась все ночи с Сергеем.

Много было в эти ночи в спальне Зиновия Борисовича: и винца из погреба попито, и сладких сластей поедено. И сахарные хозяйкины уста поцелованы, и чёрными кудрями на мягком изголовье полюбовно. И холмами грудей поиграно всласть!

Много слышали соловьи да малиновки стонов и криков из окна, Мэрилин была очень счастлива, а Серёжа возгордился собой.

Шептала Мэрилин милые пустячки на ушко Сергею.

В одну ночь не спалось Борису Тимофеевичу, он ходил тихо по дому. Думал о хозяйстве. Решил выпить немного винца, сходил в погреб и взял там штоф водки. Набрал из бочки огурчиков и маринованных помидоров.

Когда выпил Борис Тимофеевич, ему привиделись какие-то человечки, какой-то мужик в красной рубашке. Он подумал: «Да и пусть этот мужичок лазает к снохе: — всё ей не так скучно и страшно будет».

А сам продолжил выпивать, негромко распевая:

Подозвал он человека в красной рубахе и говорит:

— Сказывай, что видел, с кем гулял, что пил и почему ко мне так долго приходил?

— А где был, — говорит человек в красной рубашке, — там меня, сударь, уже нетути.

Наливай, я с тобой посижу, может быть, что-то интересное расскажу.

— Поди, веселился с Мэрилин? — не унимался Борис Тимофеевич

— Про то, хозяин, я тебе ничего не скажу.

Одно скажу: ты счастливый от того, что у тебя в доме живёт такая красавица.

А сейчас давай выпьем.

— Желаю за тебя, аспида, пятьсот рюмочек закатить!

— Воля твоя, хозяин, пей!

— И ты пей со мной, Серёжа.

— Не по рангу мне пить с вами, Борис Тимофеевич.

Схватил дряхлый старик молодого Серёжу за ворот, затащил не упирающегося молодца в свою каменную кладовку, и заставил пить.

Сережа, отбрыкивался, как мог, потом выпил, но вида ни подал, что ему тяжело, и рукавом своей красной рубашки занюхивал после каждой стопки.

Запер Борис Тимофеевич Сергея в кладовочке.

Послал Борис Тимофеевич за своим сыном. Но сто вёрст на Руси по просёлочным дорогам ещё и теперь не скоро ездят, а Мэрилин Максимовне без Сергея и час лишний пережить уже невмоготу стало.

День она терпела, два терпела, а потом развернулась во всю ширину своей натуры и такая стала решительная, что унять её нельзя. Таких баб на Руси за версту люди видели и побаивались, если баба без мужика долгое время. Проведала Мэрилин, где Сергей находится, поговорила с ним через духовое оконце и кинулась искать пути решения своей проблемы,

— Пусти, тятенька, Сергея ко мне, хватит вам столько пить! мне он нужен!

Старик так и позеленел, он никак не ожидал такой наглой дерзости от согрешившей невестки, но побаивался её, потому, что увидел огонь в её глазах.

— Пусти Сергея ко мне, я тебе совестью заручаюсь, что худого промеж нас ничего не было!

А в глазах стоит лукавый огонёк, старик вздохнул,

— Я тебя понимаю, — сказал он, — ты молодая и хотючая женщина, но пусть всё-таки Зиновий приедет и мы с ним порешаем.

А та всё со своим пристаёт: «Пусти, да пусти».