Записки бывшего афериста, или Витязь в еврейской шкуре. Том 1

Максим Камерер

Автор долго тужился в бесплодных попытках как-то кратко описать понаписанное им безобразие, но потом решил привести определение жанра из википедии. Там ни прибавить, ни убавить.«Плутовской роман picaresca, от pícaro, что означает „плут“ или „негодяй“ – жанр художественной прозы. В нем рассказывается о приключениях плутоватого, героя который живет своим умом в коррумпированном обществе. Плутовские романы обычно выдержаны в реалистическом стиле. В нем часто присутствуют элементы комедии и сатиры» Книга содержит нецензурную брань.

Разговор с другом на 23 е о героизме

Вот интересно, все мудаки идут в армию с затаенной надеждой совершить подвиг… тогда как выясняется, в СА героическому что то не место…

— Наливай. Ну да… Стране нужны герои, пизда рожает дураков.

— Но тем повышая обороноспособность страны. Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона.

— Несомненно. Это тост?

— Угу. Поехали!

— А вот серьезно, Макс, ты сам когда нибудь подвиг видел?

— Ну да… У нас на НВП (начальная военная подготовка-авт.) в школе два дебила гранату учебную сперли, перекрасили и Санычу-учителю НВП подбросили за кафедру. Так тот лег на нее. Обоссался при этом. (Читать дальше…) Эти давай ржать. Так на месте таких героических брендюлей от остальных огребли-еле оттащили. У нас потом клуб фанатов Саныча образовался. Явка на НВП 100 процентная, все постриглись налысо, уставщина страшная. С белогвардейским уклоном. Представь-открывается дверь актового зала, Саныч заглянул. А там собрание общешкольное. Вдруг рев на весь зал:

— Господа офицеры!

9—10 классы вскакивают как в живете ужаленные и в струнку.

Рев не утихает:

— Ротмистр Волин! Вам особое приглашение требуется?!

Потом доклад Санычу. Все по серьезу — за три шага на строевой…

Саныч польщен, но-

— Черникевич! Ты мне брось тут эти белогвардейские замашки!

— Есть!

Вышел из зала… Все стоят…

— Господа офицеры, прошу садиться…

Фронда-фрондой — но уважали его всерьез.

— Понятное дело. Он же на настоящую гранату ложился.

— За Саныча?

— Огонь.

— А в армии?

— Что в армии?

— Есть место подвигу?

— Хрен знает… Разве что подвигу Геракла… Ну там с конюшнями по-стахановски говно вывозить… Экологов на него нету. Небось всю округу засрал.

— Ну да. Что бы что то очистить, надо что то запачкать.

— Но можно засрать все, ничего не очистив.

— Отличный тост!

— Твое здоровье!

— Хотя… я сам, пожалуй совершил.

— Макс-у тебя после какой мания величия? Так, для справки-знаешь где у тебя бекрень?

— Я, Боря плохо представляю где бекрень находится, но хорошо в курсе, где у меня рожон.

— Ты прям тостами говоришь! Нарежемся ж!

— На том стоим и не могем иначе.

— Эххх… Дело было под самый занавес. Я там сплошь и рядом на «дембельских аккордах» играл. Начальство каждый раз обещало-мол то сделаешь-и домой. А потом хохотали, как дети, что они меня обманули. И-по новой.

— А ты?

— А я был так рад их рожи не видеть, что изображал каждый раз африканские страсти. Отеллу давал в третьем акте. Типа рвал на жопе волосы и размазывал ими фальшивые слезы по немытой харе. А потом по-новой на объект и ляпота. Раз пять так…

— А потом?

— А потом они мне поручили забор разобрать. Метра три высотой, длиной метров двадцать. В два кирпича. И кирпичи сохранить для чего то. У командира виды на них были-дом вроде достраивать решил.

— Одному?

— Не. Семеро было. Но забор дореволюционный.

— Беда.

— Не то слово. Тогда ж цемент не тырили.

— И что?

— А там какие то морячки неподалеку были…

— Хорош заливать, какие морячки? Ты ж где то на юге служил…

— Меня в Среднюю Полосу выслали за полгода до. Недостоин Средней Азии оказался.

— И причем тут моряки?

— А вот это та самая Военная Тайна-что мальчиш-Кибальчиш буржуинам не рассказал. До моря три тыщи верст-а часть ВМФ стоит. За каким хером-только мальчиш и знал наверное. Но его буржуины замучили. Спросить не у кого.

— За мальчиша!

— Прозит!

— Так и чего?

— О чем мы?

— Обо всем. О заборе, моряках и твоем дембеле.

— А! Вспомнил. У морячков там установка по сжижжению кислорода работала. Вот я у них ведро за пузырь и сменял.

— И что?

— Я ж физхимик. Мне ль не знать, чего бывает, когда в жидкий кислород масло попадает.

— Ты его сам лил?

— Сдурел? Там какая то сложная система из веревок, палочек и кусмана солидола была. Не помню. Типа из укрытия-дерг, кусман этот в ведро плюх.

— И?

— Чуть не оглохли все. Ебануло так, что я сам не ожидал.

— Тебя оценили за находчивость?

— А как же. Помнишь-рассказ про солдатскую смекалку?

— Угу. Заметка в «Боевом листке» Как то на учениях в окоп к рядовому Сидорову закатилась граната Ф1 на боевом взводе.

— Пиздец! — смекнул рядовой Сидоров.

И как всегда, солдатская смекалка его не подвела!

— За смекалистого Сидорова?

— Поехали.

— Так что построил командир?

— Ну, из того что осталось-возможно, конуру. И то для болонки, наверное.

— А у него кто был?

— Болонка и была.

— За новоселье болонки?

— Погодь. Гоним. Зато уволили меня сразу. Командир как услышал-5 километров к нам бежал. Волновался очень.

— Как услышал? Позвонили?

— Не. Там и без телефона хорошо слышно было.

— Аааа… Прям прибежал и сразу дембель?

— Не. Прибежал, а мы уже то что осталось кучкой сложили и подметаем. Ну он за мной еще немного побегал с лопатой…

— Немного это сколько?

— Два дня я от него прятался. Он как меня видел, волновался очень.

— Аааа… Его понять можно.

— Ну да. А потом так и говорит. Мол, не хочу, говорит, этого находчивого солдата больше видеть. Пусть, говорит, плывет он на катере к любимой матери… И меня уволили.

— За ДМБ?

— За ДМБ!

— А у тебя, Борь?

— А у меня… Пожалуй тоже… Я ж в главном штабе ВВС художником служил.

— Малина!

— Не говори.

— Гужевались мы там с ефрейтором Петровым.

— Чего так официально?

— Из уважения к герою.

— А это он?

— Ну да. Нам часто всякие генералы-маршалы открытки заказывали-друг дружку поздравлять. В тот раз Кожедуб забежал свою забрать.

— Тот самый?

— Ага.

— И как он?

— Клевый дед. — Все сынки да сынки… без начальственного рыка.

— И?

— Ну у нас там на столах планшеты сушились-и что б не повело их сверху гирями прижимали. 24 кило. Ну Кожедуб живчик такой-ни секунды на месте не стоит. Бегает, улыбается, руками размахивает. И локтем эту гирьку возьми и столкни. Прям Петрову на ногу.

— Нехило. И что?

— И ничего.

— Как ничего?

— А вот так: прилетела, значит, гиря рядовому Петрову на ногу, А ТОТ СТОИТ, НА МАРШАЛА АВИАЦИИ СМОТРИТ И УЛЫБАЕТСЯ. Кожедуб-аж вспотел. Говорит-ты как сынок?

А тот все улыбается-и спокойно так, мол все хорошо, тащщ маршал.

Кожедуб уж чего только не видел-а тут испугался явно. Может, грит, врача, сынок? А тот-да не надо, мол, тащщ маршал. И улыбается. Ну Кожедуб бочком, бочком и в дверь-шмыг.

Как его шаги затихли, Петров как завоет:

— ПИ-ДА-РАСССССУКАЖМАМУТВОЮЧЕРЕЗЗЗЗКОРОМЫСЛООООО!

И давай скакать на здоровой ножке, да больную нянчить.

Я чуть со смеху не сдох. Грю-быть, тебе, Петров ефрейтором. И напророчил.

— За героизм?

— За героизм!