Лучшее и любимое

Максим Мейстер

У каждого автора есть любимые произведения. Иногда они же и лучшие. Но не всегда. В этот том собрания сочинений Максима Мейстера включены рассказы, которые сам автор считает лучшими и любимыми и которые не входят в другие сборники. Рассказы очень разные, начиная от сложных «Реальной нереальности» или «Неспетой песни», которые автор считает жемчужинами своего творчества, и заканчивая «Марсианскими заметками», простым до предела рассказом-шуткой, включенным в любимое по сугубо личным причинам.

Нет, не было и не будет

«…Уже тогда, в детстве, я хотел разрушить мир… Нет, не совсем. Я хотел, чтобы ничего не было… Тоже не то. Ах да, я хотел, чтобы не было нас, людей. Пусть мир существует, пусть солнце восходит по утрам, а вечером пусть закат украшает небо. Пусть травы цветут и шумят деревья… И летают пчелы, а под луной — светлячки… И пусть остаются даже животные, но… Лишь бы нас, людей, не было. Нас, с этим проклятым разумом, который спрашивает «зачем?», «зачем?!» и «зачем!!!»… Разумом, который видит и понимает жестокость и боль, умеет бояться и ненавидеть, созидать и разрушать, но самое главное — спрашивать. Спрашивать о смысле и ощущать бессмысленность всего, что заканчивается смертью…»

Закончилась страница. Я отложил палочку с чернилами и наложил хорошее заклинание с длинным кодовым словом. Текст замерцал, а потом исчез, а страница покрылась едва заметной сеточкой-паутинкой. У меня в дневнике уже довольно много таких страниц. Даже воин высшей ступени не догадается, что это не просто чистый лист в книжице для записей, а спрятанный текст. Только грамотный маг распознает тип заклинания, но даже он, не зная слова-кода, не сможет высветить скрытое.

Я перевернул страницу и снова взялся за палочку. Но больше не писалось. Ум отправился в детство. Так много картин проносится… Как жаль, что записать можно лишь малую толику…

Я учился в школе для воинов. Да не в простой, а в привилегированной, для старших сыновей кланов. Всем нам было предназначено стать вождями деревень, как и наши отцы. Это, как минимум. Самые лучшие же после учебы отправлялись в город. С большими шансами стать правителями.

Вначале учился плохо. До сих пор помню вялые поединки в поле, на пахучей свежескошенной траве. Я был крепкий, мощный, в отца, а мне ставили самых слабых соперников, и получалось, будто на равных. Я лениво махал мечом, лениво боролся… Мой учитель-тренер злился, говоря: «Ты не воин! Ты не сражаешься, а занимаешься! Чуешь разницу?! Воин должен даже в учебе СРАЖАТЬСЯ! А мне кажется, ты все делаешь только, чтобы от тебя отстали!..» Думаю, он был не далек от истины.

Зато учитель-маг, который следил за умственным и нравственным развитием будущих вождей, души во мне не чаял. Когда остальные ученики только и думали, как бы убежать от мудреных лекций, чтобы пострелять из лука и побороться, я по собственной воле оставался в классе и выполнял дополнительные задания. А свободное время просиживал в библиотеке…

Да, Экарши Дев… Мой первый учитель. До сих пор отчетливо вижу это удивительное лицо. Добрые и одновременно хитрые глаза, улыбка, которую было почти не разглядеть в бороде, но которая все равно всегда ощущалась… Наверное, с него все началось. Надо записать.

«В детстве я тоже вел дневник. Прятал среди тетрадей и книг. Не помню, что в нем было. Помню только те страницы, где писал о справедливости…

Однажды нам задали написать эссе «Как я понимаю справедливость». И я написал. К тому времени я уже перечитал столько книг, сколько не прочитали все остальные ученики вместе взятые. Кроме того, я тайком таскал книги у Экарши. Если бы кто-то узнал, то меня выгнали бы из школы. А если бы узнали, что я не просто тайком брал чужое!..

Я читал книги, которые нельзя было читать воинам. Понимал мало, но вполне достаточно, чтобы убедиться — в них тоже нет ответа…

Одним словом, в эссе я написал, что этот мир сам по себе несправедлив. Поэтому единственная справедливость, которую я вижу, — это уничтожить его. Написал, что если и можно что-то назвать несправедливостью, то это — человеческая жизнь: безумное начало, тоскливая середина и бессмысленный, обесценивающий все, конец…

Эссе получилось от души. Самые сокровенные мысли, которые до этого плавали в уме, словно в тумане, вдруг ясно и четко вылились на бумагу. Я перечитал и удивился. Потом вырвал страницы из тетради и спрятал в дневник. А эссе написал заново. Именно такое, какое ждали от воина, от будущего вождя или правителя.

Но листы в дневнике стали жечь. Так бывает, когда кажется, будто нашел истину: «откровением» так и хочется поделиться. Моим лучшим другом в школе был… Нет, не буду называть его имени. Да, обида давно прошла, но… У нас были какие-то общие интересы, секреты, и я решил, что могу поделиться самым сокровенным. И я рассказал о том, что людей быть не должно. Что это и есть — высшая справедливость. И что я бы все отдал за это. Он посмотрел на меня удивленно и спросил: «Но ведь ты тоже человек! Или ты хочешь, чтобы исчезли все люди, кроме тебя?!» Я с досадой объяснил, что готов сию минуту расстаться с жизнью, если вместе со мной исчезнут и все люди в мире! Он обозвал меня «придурком» и убежал. А через пару дней пропал дневник. А еще через день меня вызвал к себе Экарши Дев. Был вечер. В комнате — полумрак. И только на столе несколько свечей. Я вошел и замер. Маг сидел за столом и листал мой дневник, словно ничего не замечая…

Экарши, конечно, не сказал, от кого получил мои записи, но это было ясно и так. Теперь я понимаю, что мой товарищ поступил правильно с точки зрения той морали, которую нам прививали. Можно сказать, даже по-дружески: «мол, у приятеля что-то с головой не в порядке, надо помочь, пока не поздно…»

Снова закончилась страница. Я привычно наложил заклятие, полюбовался на сеточку и вдруг рассмеялся. Забавно, что я по-прежнему закрываю странички, хотя в этом уже нет смысла. Ведь я всего в одном шаге от цели…

Впрочем, осторожность не помешает. Наверняка, если мои ребята узнают, что я задумал, то… Без головы будет неудобно… А ведь они искренне думают, что следующая эпоха будет эпохой воинов…

Все равно забавно. Скрывать детские воспоминания в дневнике, суть которого легко читается прямо на обложке, в серебряном тиснении: «Нет, не было и не будет»… Впрочем, видеть суть и читать между строк умеют только маги, а их почти не осталось.

«Я стоял в комнате наставника и готовился к худшему. Кулаки невольно сжались, глаза покраснели от гнева. Я уже представлял, как отколочу приятеля. Но пока надо было выдержать гнев мага, а это не просто, особенно если он решит использовать духовную силу. Хотелось расплакаться, но от этого желания я только сильнее напрягся, превратившись в скрученный комок нервов, готовый сражаться…

Экарши медленно поднял взгляд, и я вдруг понял, что не смогу сопротивляться, и меня сейчас размажут по стенке… Но учитель вдруг улыбнулся.

— Ты хорошо пишешь, сынок, — сказал он. — Подойди, возьми.

Он протянул мне дневник, и я, словно, притянутый веревкой, сделал несколько шагов.

— Твои мысли не похожи на мысли воина, — продолжал Экарши. Его голос был тих, спокоен и доброжелателен. Я расслабился. Сердце забилось как сумасшедшее.

— Меня выгонят? — пробормотал я и невольно шмыгнул носом, но тут же снова сжался.

— Твой дневник — это метания молодого мага, — задумчиво сказал учитель. — Иногда бывает, что в семье мага рождается воин. Но бывает и наоборот, в семье воина — рождается маг. Гораздо реже, но такое случается… Надо проверить… Подойди ближе.

Я подошел к самому столу и первым делом схватил дневник.

— Видишь свечу? Погаси ее… не касаясь…

Не долго думая, я дунул. Свеча погасла, а Экарши рассмеялся.

— Не так! Впрочем, хорошо. А теперь зажги. Не касаясь.

— Это невозможно.

— Разве? — он посмотрел на свечу, и она тут же снова загорелась. — Попробуй снова погасить, но не дуя и не касаясь. Силой воли. Мыслью. Только сначала запомни: пламя свечи — это отраженный свет твоего ума. Погасишь ту частичку ума, благодаря которой горит свеча, погаснет и сама свеча.

Я читал в магических книгах о том, что магия — это всего лишь усиленная мысль, поэтому слова учителя теоретически были понятны, но вот как применить это книжное знание на практике?.. Я сосредоточился на пламени. Вскоре, от напряжения на лбу выступил пот, но огонь и не думал гаснуть.

— Не получается!

— Хм… — Экарши несколько раз погасил и зажег свечу, словно говоря: «Это же так просто!»

Я еще раз попробовал. Безрезультатно.

— Хорошо, иди, я еще подумаю на твой счет…

Я выскочил, по-детски радуясь, что так легко отделался.

Теперь я знаю, что тест со свечей проводят с малышами магов, чтобы убедиться в их силе и принадлежности к касте: гасить огонь дети магов учатся еще до того, как сделают первые шаги.

Экарши не отступился. Он понимал, что дело не в свече. В обряде первого огня, отпрыска высшей касты просто подвешивают над свечой, которая магически растет. Так что для малыша-мага погасить огонь — жизненная необходимость, а для меня — просто забавное упражнение, в успех которого я к тому же не верил. И наш старый наставник придумал…»

Я перевернул страницу, хотел продолжать, но вдруг снова рассмеялся. Как глупо продолжать писать, когда через день, а может и час, не останется никого, кто смог бы это прочитать! Каждый пишущий, даже автор самого личного дневника, втайне мечтает о читателях-потомках. Но потомков не будет…

Автоматически наложив заклятие на страничку, я крупно вывел на следующей: «КОНЕЦ». Захлопнул дневник и показным жестом бросил в кусты. Подумал. Наклонился, поднял и с усмешкой сунул в кожаную сумку…

Я чувствовал, что вскоре откроется портал.

Но воспоминания не отпускали. Словно что-то внутри ощутило — конец близок, и вся жизнь стала проплывать…

Как-то Экарши подозвал меня и попросил показать дневник. Я нехотя достал.

— Ты больше не пишешь? — спросил он, листнув на последнюю заполненную страничку.

— Нет, какой смысл, если любой может стащить и прочитать?

— Я так и думал… А хочешь научиться делать вот так? — наставник провел рукой по странице, и та покрылась сеточкой.

— Ой! — я испуганно стал тереть бумагу. — А где буквы?!

— Да вот же они! — Экарши провел снова, и строчки проявились, словно из ниоткуда.

— Хочу, очень хочу! — возбужденно воскликнул я. — Как?!

Не помню, сколько я возился, но упорство проявил немалое. Очень уж тогда разочаровался. И даже не столько в друге, сколько в самой дружбе… Желание писать тайные заметки было таким сильным, что наконец и под моей рукой стала появляться тонкая сеточка…

Экарши был в восторге.

— Ты — маг! — сказал он. — Ты по ошибке родился в роду воинов. Это очевидно. Я попробую перевести тебя в город, в школу магов. Если ты постараешься, то вскоре нагонишь остальных, и со временем станешь достойным…

Я не хотел. И отказался, вымолив у Экарши обещание никому ничего не рассказывать. Он нехотя обещал, понимая, что мой клан так просто не сдастся.

В семье я был единственным сыном. Для отца остаться без наследника было смерти подобно. К тому же я был убежден в несправедливости мира, и мне было все равно, чем заниматься. Так зачем же расстраивать родных, когда «быть воином» и «быть магом» — одинаково бессмысленно?..

Я продолжил обучение в школе вождей, а потом, спустя десяток лет, наследовал власть в своей небольшой деревеньке.

Так бы и провел жизнь, вяло выполняя бессмысленный долг в бессмысленном мире, если бы не Экарши, который однажды прислал письмо:

«То, что я расскажу, не должны знать простые люди. Но ведь ты маг, хоть и не проявленный. Через двадцать пять лет открывается портал, ведущий на Вершину Мира. Он открывается раз в эпоху. Тот, кто войдет в него, определяет мир, в котором будут жить люди в следующую эпоху. Среди нас выбирается лучший. Самый чистый и достойный. Именно он через четверть века окажется на Вершине Мира, чтобы определить дальнейшую судьбу… Все, что он скажет — сбудется…»

Я бросил все и помчался в город, в школу магов. Я учился, как одержимый! Теперь у меня была цель!..

Но вскоре понял, что Экарши — хитрец. Он знал, что у меня нет ни малейшего шанса стать тем, кто войдет в портал. Маг, определяющий судьбу следующей эпохи, давно был избран. Мой старый наставник просто хотел вернуть «заблудившегося» мага. Наверное, он забыл про мои детские рассуждения. Или не придал им значения. Ведь для него это были всего лишь «типичные метания молодого мага». Да, став магом, я снова искал, снова пытался найти высшую справедливость и смысл, но и сейчас, спустя десятилетия, я вижу только одну высшую справедливость — мир без страданий. Мир красоты и безмятежности. А такой мир несовместим с разумом. Высшая справедливость — это мир без людей…

Когда я понял, что мне никогда не стать тем, кого пустят в портал, я решил туда прорваться. Любой ценой. Ведь я был не настоящим магом, и навыки воина очень пригодились: ведь даже самый могущественный маг становится беспомощным, когда меч отделяет его голову от туловища…

Вначале дело шло медленно, но теперь магов почти не осталось. Я поднял воинов, которым хотелось называться высшей кастой, а не быть вечно вторыми… Да, сейчас в мире нет даже спокойствия, не говоря уж о счастье, которого не было и раньше. Не знаю почему, но без магов вожди совсем распоясались и устраивают резню за резней, одна ужаснее другой. Но все это уже не важно. Потому что вскоре…

Да, я убивал друзей и учителей. Подло, из-за спины. Я забыл о долге и чести, совести и сострадании. Но все это оправдывается высшей целью. Скоро ничего не останется. И памяти о том, что я сделал — тоже. И этих мучений, которые разрывают меня уже столько лет…

Потому что я стою перед древней скалой, в которой раз в эпоху открывается портал на Вершину Мира… Следующей эпохи не будет. Ничего не будет…

Вокруг, в лесах — мои соратники. Чтобы ни один маг, еще оставшийся в живых, не прорвался и не помешал мне. А сам я неотлучно жду открытия портала… И чувствую, что он вот-вот откроется…

* * *

Свет. Не солнечный. Настоящий. Тот, что есть основа мира. Теперь я понимаю, почему каждый маг желает оказаться здесь. Не для того, чтобы ощутить абсолютную власть над миром и определять судьбу — это интересно лишь воинам. Маги мечтают попасть сюда ради абсолютного понимания. И… единения с реальностью…

Меня пронизывает свет реальности, и теперь я знаю ВСЕ.

Множество миров. Наш — лишь один из многих. И это правило, что один из нас может менять мир — лишь игра для Создателя этих миров. Он может соблюдать это правило или нет. Но я знал, что он исполнит все, что я скажу. Даже если я произнесу: «Этого мира нет, не было и не будет!»

И я уже понимал, что не скажу этого. Зачем? Ведь этому правилу подчинится лишь один из многих несправедливых миров. Какой смысл исправлять чужие ошибки? Не я создал этот мир таким, какой он есть. Пусть за него будет стыдно самому Создателю. Я же могу отвечать только за свой мир. А каким он был, МОЙ мир?..

Отравленные соратники, зарезанные учителя, предательство и зло. И еще… грустная, почти не искаженная болью, улыбка Экарши Дева, когда мой кинжал…

И только один способ все исправить…

Я поднял руки и сказал:

— Меня… не было, нет и не будет…

декабрь 2006