История под маяком

Максим Прохоров

Он живет на далеком восточном острове. Подальше от цепких лап цивилизации и своего прошлого. Над ним есть лишь маяк и бескрайнее небо. Но в один день к берегу прибивает загадочную девушку в бордовом свитере. Кто она? Как оказалась в море? И суждено ли ей потревожить его устоявшийся быт?

II

— Спасибо… — девушка тяжело дышала и, уставившись в одну точку, пыталась прийти в себя, — вы рюкзака не видели здесь?

Голос её звучал, как вполне обычный. Быть может, только слегка улавливались в нём совсем легкие басистые нотки.

— Не видел, — Михаил отрицательно покачал головой, — ты идти-то сможешь?

— Не знаю… — девушка попыталась встать на ноги, но тут же как будто кто-то невидимый надавил на неё сверху. Колени её подкосились, и девушка вновь рухнула на песок, — всё болит…

— Давай сейчас я… — Михаил медленно поднялся, отряхиваясь от песка, — облокотись на палку, вот, — он указал на лежащую рядом палку, служившую ему тростью.

Девушка осторожно начала подниматься вновь, воткнув палку поглубже в песок. Видно было, как легонько дрожит она всем телом, то ли от холода, то ли от нагрузки. Или всё вместе. Михаил подошёл, и поспешил взять её под другую руку. Вода всё ещё стекала с её одежды, оставляя причудливые следы на песке, на секунду размачивая его и тут же застывая. Михаилу происходящее показалось похожим на что-то, что видел он в старых фильмах о высадке в Нормандии. Холодный берег, люди тащат друг друга. Только вьющийся вокруг Космос, всё ещё прибывающий в удивлении, напоминал, что сейчас, благо, не война. Со временем путники, что называется, «поймали ногу». Оба шли медленно. Михаил по-другому и не мог, а девушка, вероятно, была жутко вымотана и обессилена. Некоторое время они шли через лес молча. Михаил не хотел беспокоить бедную незнакомку. Да и, что говорить, не знал. Людей, кроме Григория, он сто лет здесь не видел. Девушка, в свою очередь, то глядела вниз, то немного поднимала голову, оглядывая обступившие тропу деревья. Очевидно, что всем было не до болтовни. Но, тем не менее, первой молчание нарушила именно она.

— Мы куда идем хоть? — тихо осведомилась она.

— К маяку идем. — ответил Михаил, тяжело дыша.

Он уже чувствовал сильную усталость. Ломило плечо, ныли ноги. Больная спина давала о себе знать. Девушка была хоть и хрупкого телосложения, но к дополнительному весу его потрепанное тело явно не было подготовлено. Они шли вверх по тропе, когда в просвете между деревьями, поодаль, Михаил заметил поваленный ствол.

— Бери левее… У нас привал… — объявил он своей спутнице, на что та не стала возражать. Почти синхронно свернув с основной тропы, они побрели к поваленному дереву, возглавляемые всё так же не устающим псом.

Оно, будто павший воин из древних мифов. Оно, словно Титан, потерпевший поражение в схватке со временем, теперь покоилось среди своих живых братьев и врастало в землю. Сквозь ложбинки в его коре, словно изнутри, просачивался мох, постепенно захватывающий мёртвое дерево в свои объятия. Михаил с тяжким выдохом расположился на стволе. Тот, на удивление, оказался очень прочным, и даже гниющее дерево не издало ни звука. Девушка, очевидно, также устав от дороги, села там, где ствол казался более сухим. Сейчас, когда сердцебиение Михаила успокаивалось, и шум крови в ушах уходил, он вновь мог расслышать шелест деревьев и редкую перекличку лесных птиц между собой. Казалось, что лес дышал сам по себе. И, в отличие от Михаила, дышал ровно, как бы настраивая на умиротворённый лад. Это дыхание леса мог он слушать бесконечно. Размеренное и спокойное. Оно возвращало к жизни.

— Вас как зовут? — вновь нарушила молчание девушка.

В этой тишине даже её тихий голос прозвучал громко. Отразился от деревьев и убрёл куда-то в лесную чащу вслед за ветром. Михаил даже на пару секунд задумался, а как же действительно его зовут. Давно он не представлялся никому и даже не знал, как теперь это люди делают.

— Михаил Андреевич я… — ответил он. — Михаилом просто зови, если хочешь. Мы здесь не гордые. — он погладил устроившегося рядом Космоса.

— Ира, — представилась девушка и огляделась по сторонам, как будто бы в поисках чего-то, — а здесь… Это где? — она посмотрела на него, — где я вообще?

Да, он знал, что момент наступит. Скрывать было бы бессовестно, да и довольно бессмысленно. Тем не менее, его не покидали сомнения, что девушка сильно испугается.

— Что ж… — он развёл руками, — ты на острове «Высокий».

— Господи, и где это вообще? — на удивление голос её звучал не напугано, а скорее растерянно.

— Это в Беринговом Море, — он указал рукой в сторону берега и вздохнул, — остров маленький совсем, его и на картах многих нет. До большой земли недалеко, но только на вертолёте.

Девушка задумчиво отвела взгляд.

— А вертолёт когда? — спросила она.

Михаил поднял глаза к небу. На серо-голубом покрывале медленно плелись скудные облака, гонимые морским ветром к большой земле. Они как бы нехотя заглядывали меж деревьев с высоты. Их движение подгоняло, манило за собой. Но Михаил знал, что торопиться некуда. Ему-то уж точно.

— А вертолёт через месяц…

На минуту воцарилось молчание. Лишь их собственное дыхание выдавало, что кто-то есть в этом лесу и сидит на поваленном бревне. Всё, казалось, замерло на своих местах, и лишь пёс заскучал и уже без прежнего энтузиазма стал исследовать местность вокруг. Михаил мог лишь вспоминать, как же люди общаются между собой… Особенно друг другу не знакомые. Но в любом случае стоило двигаться вперед, а вопросы задавать позже.

— Пойдём, — в конце концов сказал он, — обсохнуть тебе надо нормально.

Потрескивала печка. Жилище медленно, но верно наполнялось её теплом. Теперь казалось, что это не тот дом, который пробудил его утром своим холодом. Предметы будто поглощали тепло, по которому успели изголодаться в этом прохладном месте. Они становились ярче, заметнее. Тепло будто бы разгоняло поселившийся внутри туман. Но Михаилу все равно казалось, что это обычный его день. Вроде бы и всё, как всегда, но всякий раз, когда он оборачивался, чтобы взять чайник или налить в него воды, он видел девушку, сидящую напротив печки, и жадно поглощающую исходивший от неё жар. Она сидела, наклонившись вперёд и вытянув руки, как над костром. Он заметил, что она не спешила приводить себя в порядок, как на его памяти это делали женщины. Поставив вскипать побитый алюминиевый чайник, Михаил вышел за новой партией поленьев. Судя по звуку догорающих чушек, прожорливому сердцу дома требовалась подпитка. Выйдя на свежий воздух, он вспомнил, почему перестал топить печь. Слишком уж много забирала она кислорода из дома, и слишком уж он его любил, чтобы позволить подобную приватизацию. Поэтому сарай, в котором находилась поленница, был всегда заполнен. Раз полено, два, три, четыре, вот и пятое хорошее… Было их порядочно и даже больше, чем нужно.

«И на хрена столько нарубил…», — подумал он.

С охапкой дров на руках он кое-как открыл дверь хижины и, почти не глядя, свалил поленья у входа. Но краем глаза заметил, что что-то не так. Подняв глаза, он увидел, что девушка умудрилась вылезти из своего несчастного бордового свитера, и даже каким-то образом подвесила его за рукава прямо над печкой. И тот теперь висел подобно знамени колонистов на завоеванной территории. Сама же Ира в растерянности стояла столбом у окна, прикрывая себя занавеской.

— Ты получше-то ничего не придумала? — Михаилу это показалось даже забавным.

— Ну… — лишь смогла ответить она и потупила взгляд.

— Сейчас найду чего-нибудь, только из занавески выйди, ради бога…

Уже одетая в выцветшую большую мужскую рубашку, она вновь уселась поближе к печи и, будучи босиком, протянула к ней ноги. Чашку держала она обеими руками и почти не отводила от лица. Только сейчас Михаил со своего места мог лучше разглядеть гостью. Черты её лица, которые сперва казались довольно угловатыми, как будто чуть смягчались в этом освещении. Даже проявились на первый взгляд не заметные щеки. И брови, и губы её были, как лёгкий набросок художника, и бледны, и тонки. Волосы, будучи мокрыми, казались черными как смоль, но на деле оказались тёмно-каштановым водопадом. Девушка, как могла, расчесала его скромным синим гребешком, который Михаил нашёл в своих инструментах. В плечах она была узка и даже чуть-чуть сутула. Но руки, на одной из которых виднелась татуировка, при этом казались довольно крепкими. Штаны она успела сменить на длинное полотенце, найденное где-то на полках шкафа. Ира не казалась жутко стеснительной девушкой. По крайней мере, помощь она принимала вполне спокойно, хотя Михаил и чувствовал, что ей всё равно несколько неловко. Вздохнув, она сказала:

— Спасибо, что вытащили оттуда… и за это всё… — она сделала глоток.

— Да не за что, — отмахнулся Михаил, — ты позвонить никому не хочешь?

— Нет, — ответила девушка, покачав головой.

Она сделала небольшую паузу, после чего спросила:

— Как вы меня нашли? — Ира повернулась к нему.

— Утром стаю чаек видел. Подумал, кружат странно. Потом по радио что-то про корабль говорили. Что в море потеряли. Ну, я пошёл да глянул в бинокль, что к чему. Тогда и тебя увидел, — Михаил прокручивал эти события и чувствовал, что они были как будто бы и не сегодня вовсе. Будто вспоминал что-то далёкое, а не то, что было несколько часов назад, — Взял Космоса с собой и пошли к берегу.

— Кого? — переспросила девушка.

— Ну, пёс мой. Космос, — уточнил Михаил.

— Красивое имя…

Ещё какое-то время они просидели молча, но, пожалуй, впервые за долгое время Михаил рискнул сам о чём-то спросить, раз уж тут произошло такое неординарное событие.

— Так, что случилось с тобой?

Рассказ девушки показался ему довольно странным. Ира поведала ему, что она без какого-либо сопровождения плыла на корабле. При этом тактично умолчав, что это был вообще за корабль такой и откуда она на нём взялась.

— А потом непогода… А у корабля еще навигация сдохла. Ну и стало нас уносить не туда куда-то, — продолжала она, — потом скрежет и треск, зашумели все, закричали. Вода хлынула. Нашла дверь какую-то деревянную. За неё цеплялась. — она вздохнула, — на корабле ещё шлюпка была, но не попала я на неё… Замешкалась, в общем. А они мне лишь оттуда круг спасательный бросили. Думала, подтянут. А он оборван оказался, — она сделал жест ладонями, как бы говоря: «Ну вот я и здесь», — а там ночь, не видно ни хрена. Куда я за ними поплыву… ещё против волн. Грести пыталась, но холодно же. И из сил выбилась.

Михаил сидел, подперев рукой подбородок в некоем задумчивом жесте. Он вспомнил, что некогда это была его привычная поза, в которой он слушал собеседника. Казалось, что она действительно говорит не всё. Но разве стоит насильно выковыривать из человека его загадку? Сказала то, что могла, или то, что хотела. Значит, большего знать ему было не нужно. Да и, если честно, не сильно хотелось. Такая версия возникновения девушки на его острове хоть и не была полной, но вполне его устраивала. Не следователь он был и не журналюга, чтобы вскрывать гнилые половицы. Тем более у девушки и так было не ахти, какое приключение…

— Сочувствую, — наконец вымолвил он, — тебе нелегко пришлось.

— О, Да. Есть такое… — она вздёрнула брови и посмотрела на свои вещи, кучкой сложенные на соседнем стуле.

Смартфон, наушники после солёной воды стали, очевидно, совсем бесполезны, но Ира раз в полчаса с завидным терпением пыталась включить устройство, уже не подающее признаков жизни. А рядом лежало немного сырых купюр, кожаный кошелёк и парочка монет. Казалось, содержимое карманов обычного человека. Ничего особенного, если не знать, что эта юная леди потерпела кораблекрушение и оказалась на крохотном острове, затерянном в море. И теперь чёрт знает, когда отсюда выберется. Но попытаться что-то сделать всё-таки стоило.

— Ладно, ты тут побудь пока. А я попытаюсь доложить хоть о тебе.

Поднимаясь и уходя к входной двери, он заметил, что Ира, одной ладонью обхватив другую, провожала его взглядом с некой помесью беспокойства и… разочарования?.. В последний момент Михаилу даже показалось что она, было, сделала вдох, чтобы что-то сказать, но не стала. Дверь захлопнулась, а Михаил остановился на крыльце. Он знал, что связи нет. Но почему-то всё равно желал попробовать. Видимо памятуя древнюю инструкцию, в которой чётким по белому было выписано: «О всех внештатных ситуациях на рабочем месте докладывать на базу в соответствии с формой». Инструкция та, уже пожелтевшая, где-то была у него прикреплена. Нужно было подняться к подножью маяка, у которого и располагалось техническое помещение. И вновь ступенька, ступенька, ступенька с зеленоватым оттенком и ступенька, к которой он прибивал линолеум, чтобы не гнила. Удивительный калейдоскоп деревянных деталей, сменяющих друг друга. Морской бриз дул ему в спину, развевая не запахнутую ветровку.

«И чего мне с ней делать теперь… Ни условий у меня тут, ничего… Да и гостей я не ждал», — думал он, — «удобства на улице, еды на одного впритык. Лодки нет, и вплавь её не вывезти… Ну никак!»

Он проходил мимо своего зимнего дома. Был он чуть выше основного, меньше, но лучше утеплён. Некогда был он даже покрашен в белый цвет для красоты. Но за время краска вся с него поистёрлась окончательно, оставшись лишь местами и напоминая о былой красоте. Равно как и пустующие клумбы из покрышек, уж неведомо откуда здесь взявшиеся.

«Ну, хоть куда поселить её есть… Бардак только разобрать по мелочи…», — бросил он взгляд на хижину, решив заняться ею после.

Техническое помещение встретило его своим холодным дыханием. В тишине раздавался низкий гул генераторов, будто бы где-то прятался рой рассерженных шмелей. Всё здесь было обставлено довольно аскетично. Этому помещению Михаил практически не уделял внимание, и это было заметно. Старый истёртый дощатый пол, со стен кое-где под своим весом начала отваливаться старая оливковая краска, положенная в несколько слоёв на стены. Оттого были они неровными, шершавыми и имели какой-то свой причудливый рельеф, формируя миниатюрные вертикальные горы, плоскогорья и равнины. Михаил щёлкнул стареньким выключателем. Нехотя поморгав, будто через силу, несколько ламп, свисающих с потолка, впустили в помещение свет, который сам по себе с трудом в него добирался, из-за громадной тени маяка. Вдоль стены располагался небольшой стол, а справа от него, подобно солдатам на вечерней поверке, выстроилось разнообразное оборудование. Михаил точно даже не помнил, что это всё за приборы. Точно тут в стене был электрощиток со счётчиками старого образца. Разнообразные вольтметры, амперметры, реле предохранителей, рычаги подачи резервного питания и даже барометр. Но сейчас ему была нужна безнадёжная радиостанция. Отличалось она от той, что была в доме, в первую очередь тем, что теперь не ловила сигнал. А во вторую очередь передавала она исключительно на рабочей частоте маяка, и с неё в лучшие времена можно было отвечать. Сперва, когда эта радиостанция перестала принимать и ловить сигналы, Михаил даже не беспокоился. Так было даже лучше. Никакой умник с базы не будет беспокоить глупыми вопросами, а ещё не нужно постоянно кому-то отчитываться. С базы видят — маяк работает. Значит, всё в порядке. Конечно, его слегка беспокоили мысли о том, что случись чего, он и связаться не сможет. Но кто бы мог подумать всерьёз, что в этом тихом месте у бога за пазухой действительно может случиться что-то, о чём следовало бы доложить. Он снял громоздкое устройство с полки и сдул с него пыль, моментально взметнувшуюся серым облаком. После едва слышного треска электрического заряда радиостанция тихонько зашипела. В маленьком окошке ползунок показал частоту. Михаил потянул вверх телескопическую антенну. Та со скрипом поддалась и возвысилась на полметра. Как и ожидалось, шипение лишь стало чуть более выразительным и громким, но осталось всё таким же безжизненным. Теперь Михаилу казалось порой, что, может, и не существует вовсе никакой базы… хотя нет, раньше кто-то выходил на связь. Да и Григорий откуда-то прилетает всякий раз. Ну и гроши ему вроде капали. Так что, был кто-то по ту строну. Кто-то, кому бы он сейчас с охотой доложил о корабле, да и о девушке, ведь, скорее всего, её где-то ищут.

— Приём… — он взялся за переговорное устройство и зажал на нем неприметную кнопку, — база, приём. Это «Высокий», ответьте.

В ответ лишь молчание. Размеренное, гипнотизирующее шипение. Будто бы на той стороне приёмник закинули к миллиону гремучих змей. Ничего, кроме шипящей пустоты.

«Быть может, это и слышит человек, умирая…», — вдруг подумалось ему.

Может, это шипение — и не молчание вовсе, а наоборот, все разговоры и голоса, слившиеся в один шум настолько плотно, что невозможно становится что-либо различить. Всегда им «белый шум» воспринимался, как символ пустоты. А сейчас думалось наоборот, что это показатель чрезмерной полноты… Такой полноты, что теряется всякий смысл… Как будто для галочки покрутив ещё несколько ручек, он, плюнув, выдернул шнур радиостанции из розетки. Та, так и не вымолвив ни одного слова, моментально затихла. Михаил оставил немой прибор на столе, не став его далеко убирать. Только в такие моменты жалел он, что не разбирался в электрике. Казалось бы, абсурдно попасть на подобную работу, не зная электрики. Но он попал, потому что больше никто и не соглашался…

Обратная дорога к дому заняла чуть меньше времени, и, уже подходя, увидел он, что девушка покинула жилище и вышла на крыльцо.

— Ну, что? — она выглядела обеспокоенной.

— Да ничего. Связи у меня нет.

Девушка, до этого вытянутая в струну, казалось, выдохнула всем телом, плечи её опустились, и она на секунду прикрыла глаза. Михаилу это показалось несколько странным, как, впрочем, и сами обстоятельства пребывания её здесь. Так что он лишь зашёл в помещение и, забрав нужную связку ключей, вновь отправился наверх к зимнему дому. Тем временем Ира так и осталась на крыльце, вдыхая свежий морской воздух. Она облокотилась на перила, и, казалось, глядела именно туда, где гордо высилась стеклянная макушка маяка.

На смену дню стремительно приходили сумерки. Кое-как прибравшись в зимнем доме, Михаил пригласил девушку расположиться на новом месте. Внутри дом, выделенный ей, несколько отличался от основного. На одной из стен расположился советский ковёр, задающий тон всей комнате. Спальня не отгорожена была стенами, а вместо верстака в углу засело крупное мягкое кресло, в котором явно давно уже никто не сидел, и оттого оно, такое величественное, было покрыто пылью и закидано тёплыми одеялами. Но Ира выглядела вполне удовлетворённой подобным жильём. Казалось, не смущала её неказистость и невзрачность окружения, столетняя пыль и скрипучие половицы. Она, будто в музее, осторожно осматривала всякий предмет, попадавшийся ей на глаза, не решаясь его тронуть. Она подняла взгляд к причудливой старомодной люстре, свисающей с потолка, когда Михаил на всякий случай объяснял ей, что здесь и к чему.

— Так что, если что, обращайся. Я тут внизу, — подытожил Михаил.

— Хорошо, спасибо вам…

Он уже собрался было уходить, но девушка его окликнула:

— Извините, а… Может, у вас есть что-нибудь перекусить?

И действительно, за всеми этими хлопотами Михаил совсем забыл, как и о своём голоде, так и о девушке, которая не бог весть сколько дрейфовала в море и наверняка хотела есть.

— Да, конечно… Прошу прощения. Как раз собирался делать ужин, — сказал он, хотя собирался его делать несколько позже.

— Всё в порядке, я подожду, — она кивнула, — я могу помочь, если надо.

— Да нет, я справлюсь. Отдыхай.

— Окей, — как-то простодушно изрекла она.

— Я тогда принесу тебе сюда, если ты не против.

— А, ну… Хорошо, — девушка на секунду задумалась.

— Я, просто знаешь, привык один… Не пойми неправильно, — Михаилу показалось, что это слегка смутило её.

— Всё в порядке, я понимаю.

Глядя с крыльца вверх, он заметил, как крадётся к зимнему дому вернувшийся со своей длительной прогулки кот. Очевидно, привлечённый ароматом еды, он, подобно злоумышленнику, проник в окно, которое недавно распахнула Ира, дабы проветрить помещение.

«Вот и познакомятся…», — подумал он.

Он стоял на крыльце и глядел на верхушку маяка, как совсем недавно делала Ира. Отсюда было плохо видно, но он знал, что в этом стеклянном куполе отражается вечернее небо. А порой было достаточно просто знать, чтобы в сердце поселилось спокойствие. Пошарив по карманам, он нашёл помятую сигаретку. На секунду пламя его зажигалки стало самым ярким объектом в округе после прожектора маяка. И вновь всё вернулось на свои места. Дым призрачным одеялом уносило куда-то вверх. Морской ветер гнал его по склону подальше от себя. Михаил прикрыл глаза и как бы обхватил ладонью колючий подбородок. Наконец, он снова мог остановиться и поразмышлять. Что же сегодня произошло? Что вообще это все было? Может, он всё ещё спал и всё это не реально? Или сам не заметил, как сошёл с ума в одиночестве, и никакой девушки нет? Он снова посмотрел в сторону дома. Включён свет, открыто окно. Даже можно разглядеть тень. Видимо, она всё-таки есть… Прибитая к берегу волнами, неизвестно откуда взявшаяся на неизвестном корабле, который неизвестно где разбился… Он сделал ещё одну затяжку, впуская в свои недра горячий воздух. Ему казалось, что всё это выглядело, как странный сюжет фильма или рассказа. Но вопреки всей абсурдности, это была реальность. Судя по всему, девушка здесь застряла. Хотя, думал Михаил, она совсем не выглядела раздосадованной или испуганной подобным положением дел. Неужели не было ей страшно оказаться в незнакомом месте с незнакомым человеком? Да, ещё таким… Он взглянул на свои руки. Грубые ладони, покрытые мозолями, были будто высечены из дерева. Они уже не казались ему настоящими. Но именно из этих рук приняла она помощь. Михаилу вдруг подумалось о том, что вообще это её появление может значить. Но внутренний голос его одёргивал:

«Это значит, что девчонка разбилась. Тебе её приютить, а потом восвояси отправить. Везде ты символизм видишь, старый хрыч…»

И он действительно видел. Видел и любил видеть. Придавать скрытые смыслы тому, у чего этих смыслов, быть может, и не было. Но он их видел. А если видел, значит, для него они есть. Будь это цветок, проросший сквозь деревяшку, большой деревянный крест на краю обрыва… или же девушка, вынесенная морем на берег… Но больше всего его беспокоила не она. А он сам…