Стажировка

Максим Сычев

«С солдата взять нечего, отсюда искренность отношений» ДМБИстория о том, как двух курсантов супер-элитной Ленинградской Военно-медицинской академии отправляют в «образцовый» авиационный полк под Саратовом. И начинается романтическая комедия с элементами военного хоррора. Читать можно всем – юмор общечеловеческий. Лично мне понравилось, хотя я сам это и написал. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3. Богема

…Патруль. Ненавижу это слово. Точнее, не само слово, а что за ним стоит. Сначала ты от него прячешься, потом ты в него заступаешь и теряешь день жизни. Военный патруль — это такое дисциплинарное формирование, призванное блюсти пристойное поведение военнослужащих при попадании в дикую среду гражданских лиц. Ходят по городу три бравых молодца в военной форме с красными повязками и пристально следят, чтобы остальные люди в военной форме были предельно галантны с окружающими: не ели на ходу, а если несли в руках полиэтиленовый пакет, то непременно черный! Это в теории.

На практике (в крайнем случае в Питере) у каждого патруля был негласный план — за день поймать как минимум троих «нарушителей». А нарушать почему-то никто не торопится! Поэтому хватали всех подряд, а нарушения придумывали уже по ходу разговора. Хорошо курсантам, которые живут и учатся за забором училища. У них там своя атмосфера. А наша академия разбросана по всему Ленинграду. И по дороге между кафедрами тебя могут подстерегать «хищники». Когда идешь в строю, патруля можешь не опасаться. Но стоит отбиться от стада — сразу будь начеку.

За первые годы обучения все мы выработали привычку мастерски уворачиваться от патрулей. Если подойти ночью к спящему бывалому питерскому курсанту и шепнуть на ухо: «Патруль!» — он моментально, не просыпаясь, спрячется под матрацем. Всё! Живи и радуйся! И тут, как гром среди ясного неба сваливается новая информация. Оказывается патрульные — это не специально выведенные в лаборатории злые военные, которых с детства били и невкусно кормили. А такие же курсанты, как мы! И завтра наш курс заступает в патруль. По уставу каждый патруль должен состоять из одного офицера и двух солдат. Но в Ленинграде так много военных училищ, что функцию солдат в патрулях заменили курсантами, а их решили не отвлекать от важных дел. Боевых офицеров из действующих частей тоже решили не дергать. Начальниками патруля ставили слушателей бесчисленных военных академий.

Перед заступлением начальник курса провел подробный инструктаж. Оказалось, что завтра утром, мы всей веселой толпой, поедем в комендатуру на Садовую. Там нас поделят на пары, выдадут офицера и маршрут. И до 24.00 мы должны бродить по этому маршруту туда-сюда и пресекать! На обед — два часа. Больше всего мне понравилась фраза: «в случае грубого нарушения — догнать нарушителя и обезвредить!» У тех, кто в детстве смотрел слишком много фильмов про шпионов, в глазах появлялся азартный охотничий огонек. Для убедительности и серьёзности намерений офицеру полагался пистолет, а нам штык-ножи. И не зря! Штык-нож однажды очень пригодился — колбасу порезать. Любая служба может протекать по-разному. Так и в патруле — смотря как повезёт. Повезти или не повезти могло по двум критериям:

Первое — маршрут. Чем ближе к Садовой — тем хуже. Потому что патрули тоже проверяют. А если представители комендатуры, за пару проверок, не обнаруживали патруль на маршруте, начальника патруля оставляли там же на Садовой погостить. Но уже на «губе». Идеальный маршрут с этой точки зрения станция метро «Девяткино» (в конце прошлого века она располагалась в поле, за городом)

Второе — собственно, сам начальник. Именно он принимает решение: куда ходить, как долго ходить, как быстро ходить и ходить ли вообще. Самые страшные начальники патруля получались из «пиджаков» — гражданских специалистов, призванных в Армию сразу офицерами. У них в анамнезе отсутствует такой важный элемент военного воспитания как «курсантские погоны». Говоря более понятным языком: они пороха не нюхали, службу понимают неправильно, всего боятся и действуют строго по инструкции. Однажды мы с Рощупкиным целый день бродили за майором — «пиджаком» по пляжу возле Петропавловской крепости. На улице жара! Нас ещё не переодели в летнюю форму. В «ПэШа», где «Ша» это «шерсть», люто жарко. Люди загорают. Туристы смеются. А мы, как пришельцы, бродим по песку. Никакие доводы майор не воспринимает и в целом чувствует себя великолепно, в отличие от нас: «Товарищ курсант, у Вас опять верхняя пуговица расстегнулась. Оправьтесь, пожалуйста!» И казалось, этот адский день не закончится никогда, если бы Серёга не побелел лицом, упал на песок и больше не встал. Только после этого майор решил, что на сегодня наша миссия, пожалуй, исполнена.

Лучшим начальником патруля традиционно считался морской или летный офицер, закончивший какое-нибудь Ленинградское училище. Они на службу в целом смотрят философски, и пешие экскурсии по городу их совсем не прельщают. Как-то раз нам с Макарычем достался ещё совсем синий после вчерашнего капитан второго ранга. Ему было сложно ровно стоять. Он так и сказал нам тихо на разводе: «Подоприте меня!» После того как мы вышли на улицу, он отдал нам бланки замечаний, удостоверение начальника патруля, неопределенно махнул рукой куда-то вдаль и сказал: «Поймайте там кого-нибудь» — и пошел. Мы испугались, что и сдавать наряд дежурному по комендатуре он уже снисходительно доверил нам, а делать это должен только офицер. Но капитана посетила таже самая мысль, он остановился, обернулся и добавил: «в 23.00… на этом месте… кто-то один» — и показал на пальцах, как выглядит «один». После чего хитрым противолодочным зигзагом продолжил свое движение к заветной цели. В конце его маршрута явственно проступала вывеска «Рюмочная». Мы быстренько, в течение десяти минут отловили на платформе Балтийского вокзала трех солдат-срочников. Ещё троих придумали сами и кинули на пальцах, кто вечером поедет «сдаваться». Выпало мне, а счастливый Макарыч в тот день был уже совершенно свободен. С учетом времени развода весь патруль занял у нас ровно один час.

И вот 4 курс. Суббота. Мы заступаем в патруль. В напарники мне достался Игорь Именовский. Маршрут нам выпал средней паршивости — Литейный. В центре, но зато рядом с родной академией. А вот начальник патруля… Нет! Ну почему опять это счастье мне? Общевойсковой капитан. Если для отважных летчиков и моряков все эти наряды и патрули являются досадным отвлечением от основной работы, то для общевойсковиков ЭТО, собственно, и есть их работа! И они её работают! Прям причмокивают от удовольствия. Тут убеждать и молить бесполезно — будем бродить «от звонка до звонка», ещё и в комендатуру вечером обязательно с собой потащит, сдавать наряд. Каково же было наше удивление, когда на обед нас отпустили на два часа раньше, а вернуться приказали на два часа позже. Мы, конечно, подумали, что в капитане гуманизм взыграл, но он просто берег наши силы. Если бы я только догадывался, что он нам приготовил, отравился бы винегретом на обеде в железнодорожной столовой.

Ровно в 21.00 мы остановились возле здания по адресу Литейный, 20. «А теперь дискотека!» — пошутил капитан. Обычно этой фразой курсантов «приглашают» в наряд по столовой. Кто-то очень остроумный уловил сходство между крутящейся грампластинкой и моющейся тарелкой и процесс назвали «Крутятся диски!». Но мы-то уже «взрослые»! Четвертый курс в этом развлечении давно не участвует! Я закрутил головой по сторонам и тут увидел табличку на ближайшем здании. О, боже! Не может быть! «Дом офицеров». Легендарная «Яма». Место, где уставшие в боевом походе офицеры-балтийцы могут на абсолютно законных основаниях выпить коньячку и потанцевать. И ничего им за это не будет. Для этого мудрое командование предоставило в распоряжение отдыхающих три ресторанных зала и два танцевальных. А вот спальных мест не предоставило. И когда они не сильно трезвые (точнее сильно нетрезвые) выходят на улицу, то моментально превращаются в нарушителей общественного порядка и попадают в лапы бесстрашного патруля.

И, как-то так получилось, что сегодня мы и есть этот самый бесстрашный патруль. Вы когда-нибудь пробовали спеленать нетрезвого подводника? Я нет. И даже пробовать не хотелось. Потому что исход очевиден — нас побьют! Даже со штык-ножом. Но капитану и этого показалось мало: «Проходим, не стесняемся» — и он недвусмысленно указал на дверь Дома Офицеров. Он что, бессмертный что ли?

— Товарищ капитан, а ваша фамилия не Маклауд часом? Если нет, то внутрь лучше не заходить! Нас порвут на полотенца ещё в гардеробе! Наши повязки патрульных действуют на пьяных офицеров как красная тряпка на быка! — Капитан задумался, и в итоге победил инстинкт самосохранения:

— Повязки можете снять, — сказал он, и мы зашли в здание.

На что он рассчитывал, мне до сих пор не понятно. По Уставу караульной службы начальник патруля имеет право останавливать и, соответственно, делать замечания только офицерам не старше себя по званию. Само название «Дом офицеров» предполагает, что здесь рады только людям со звездами на погонах. Остальных не пускают. На девочек это правило не распространяется — танцуют все. В качестве исключения доступ открыли зародышам офицеров — курсантам. Но, как-то так исторически сразу после революции сложилось, что «яму» облюбовали старшие офицерские чины и дамы, мечтающие выйти замуж за генерала, хотя бы на одну ночь. Эдакий армейский вариант дискотеки «кому за 30!». Поэтому младшие офицеры отсеялись автоматически. Мы ещё на первом курсе пришли сюда на экскурсию, поупражнялись в воинском приветствии и быстро поняли, что с нашими соплями на шевронах в этом звездном море ловить нечего. А капитан этого, похоже, не знал. Когда мы три раза обошли все залы и не обнаружили ни одного офицера ниже майора — заметно приуныл. А нас же прям распирало высказать всё, типа: «А мы предупреждали!!!»

Окончательно смирившись с мыслью, что героический стахановский план массового задержания нарушителей воинской дисциплины накрылся медным тазом и премию ему сегодня не дадут, капитан сел за столик и заказал себе пива. Нас же, с глаз долой, отправил танцевать. Что сынки послушно и исполнили. Заняв самый дальний угол танцпола, чтобы не раздражать господ старших офицеров, самозабвенно придались танцу. У меня к 4 курсу за плечами был класс «Д» бальных танцев, и я пытался под «Батяня комбат» исполнить что-то отдаленно напоминающее «ча-ча-ча», Игорёха просто энергично выплескивал в эфир остатки здоровья. Через несколько минут наши брачные танцы бабуинов произвели должный эффект: к нам подошли две сказочные феи, абсолютно не вписывающиеся в безумную картину происходящего. Им было очень страшно от окружения, а мы с Именовским показались им наиболее безобидными и близкими по духу. Девочек звали Леночка и Сонечка. Обе они были из хорошей еврейской семьи, каждая из своей. И, как положено всем девочкам из хорошей еврейской семьи, учились в музыкальной консерватории по классу клавишных инструментов. На резонный вопрос: «А как вас занесло в „Яму“?» — гимназистки поведали спутанную, но интересную историю.

Оказывается, у Сонечки через неделю День Рождения. Ей исполняется 18 лет. И чтобы не откладывать в долгий ящик, она приняла решение прямо на праздновании решительно ворваться в мир большого секса! Однокурсники и знакомые, как назло, были мальчиками из хорошей еврейской семьи, и на роль проводника в мир эротики подходили плохо. Пюпитр подержать — это да. А вот показать небо в алмазах, тут кто-то поздоровее нужен. Одна более опытная в таких вопросах знакомая с третьего курса (ей было уже 19 лет) похвасталась, что как-то нечаянно познакомилась с курсантом, потом всё как-то завертелось, закрутилось и они оказались в постели. И там ТАКОЕ началось. И в постели, и на столе, и даже на рояле! В общем — отрекомендовала. Сонечке идея, в целом, понравилась. Осталось дело за малым, где-то найти этого курсанта (не того конкретно, а вообще любого). По городу их бродит тысячи, но не будет же девушка из хорошей еврейской семьи на улице подбегать к строю, цепляться в крайнего в шеренге и предлагать: «Молодой человек, а не могли бы Вы помочь мне лишиться девственности? Очень надо!» Воспитание не позволяет. Пренепременно нужен бал! И чтобы все как у Толстого: она падает без чувств, он подхватывает на руки и уносит в ночь. Но где взять бал с военными? Девочки открывают телефонный справочник и выясняют, что в Доме Офицеров проходит что-то подобное. Они моментально собираются и едут на бал. Но попадают в «яму»: все пьяные, толстые, потные и, как назло, ни одного корнета. И вдруг, совершенно случайно, в этом бедламе, Сонечка замечает два прекрасных цветка, раскачивающихся в порывах музыки — это мы с Именовским.

Всё это успела прощебетать мне за время одного единственного медленного танца Леночка. Оторвать её от себя после танца не получилось. Сонечка такой же мертвой хваткой вцепилась в Игорёху. «Тааак. Значит на роль героя-любовника выбрали не меня» — с лёгкой досадой подумал я. Но и Леночка внешне была восхитительна и мила в общении. Вполне ожидаемо через несколько минут нас пригласили на празднование Дня Рождения и попросили привести ещё одного «бесстрашного гусара» для их третьей подруги, у которой тоже нет пары. Программа вечера выполнена, можно возвращаться восвояси.

— Проводите нас, пожалуйста, отсюда. Неважно куда, главное ОТСЮДА! — тонко намекнули наши новые подруги. А вот с этим может быть проблема, мы ведь здесь вроде как на службе. Мы аккуратно подошли к начальнику патруля:

— Товарищ капитан. Разрешите проводить девушек до метро. Им страшно. Мы мигом — туда и обратно, здесь совсем рядом, — капитан грустно посмотрел на нас, на висящих у нас на руках кучерявых пианисток и махнул рукой:

— Да идите уже… совсем! Дальше без вас справлюсь, — и остался в нашей памяти благородным рыцарем (а не занудой, каким казался утром). Жили музыкантши относительно недалеко: Сонечка — в сталинском доме на Петровской набережной, Леночка — на Каменноостровском проспекте. Поэтому мы пошли пешком. По дороге они рассказали про своих женихов, с которыми были помолвлены с раннего детства. То есть наличие жениха для них ещё совсем не означает наличие пары!? Высокие отношения! А потом вдруг внезапно выяснилось, что больше нам разговаривать не о чем. Мы совершенно из разных миров! Мы с Марса, они с Венеры. Даже юмор друг друга не понимаем. Остаток пути говорили про погоду.

К походу на мероприятие готовились самым тщательным образом: надели самое чистое, повторили столовый этикет и мазурку. Именовский, на всякий случай, повторил ноты. Третьим в банду сексуальных маньяков взяли Ромочку Филатова. Узнав, для каких целей мы понадобились, он сильно не сопротивлялся. Да и кто бы сопротивлялся? Чтобы не пропустить ничего интересного я решил прийти пораньше. Но опоздал, Игорь был уже на месте. Дом на Петровской набережной. Именно такие дома снимают в фильмах про царскую интеллигенцию и окружение Сталина. Бесконечно учтивый портье поинтересовался: «В какой квартире сударя ждут в качестве гостя?» — и проводил до самой двери. А за дверью — музей. Потолки на высоте пяти метров, не меньше. Уходящий за горизонт коридор, с расходящимися по сторонам комнатами, как анфилада Екатерининского дворца. Но без модной нуворишской аляповатости и показушности. «Дорого-богато», но без золотых унитазов. Унитаз — голубой. И бассейн — голубой. Назвать посудину 5х2 метра ванной не поднялся язык. Увидев меня, Сонечка очень обрадовалась:

— Максим, Вы очень кстати. Антуан и Мари ещё ни разу не были у меня в гостях и попросили встретить их у метро. Вы могли бы на время нашего с Игорем отсутствия взять на себя обязанность хозяина дома и встречать гостей? Родители проводят уик-энд в загородном доме, а горничную я уже отпустила.

Я, разумеется, мог. Но как я опознаю «наших» гостей? Сонечка без слов поняла, что меня смущает и добавила:

— Не волнуйтесь, чужие здесь не ходят. Служба безопасности осведомлена о том, кто должен подойти и в какую квартиру. Поэтому дверь можете не запирать. Ах да… Вам, наверное, потребуется крепкий алкоголь? Бар у папы здесь. Можете полностью им распоряжаться, и в целом чувствуйте себя, как дома. Единственная просьба, папа очень не любит, когда заходят в его кабинет. Воздержитесь, пожалуйста, — и, схватив, ошалевшего Именовского под руку, она ускакала.

Первым делом я залез в бар. Боже мой! Вы когда-нибудь видели помоечного котенка, который внезапно нашел батон молочной колбасы? Шерсть дыбом, шипит, рычит, а в голове крутится единственная мысль: закопать или перепрятать? Баром оказалась средних размеров комната, спрятанная в стене и полностью заставленная бутылками. Все разные. Ни одной знакомой. Так вот ты какая, «Чинзано»! Закапывать вроде негде, а перепрятывать не этично. Придется «пробовать по чуть-чуть». Причем очень маленькими глоточками, чтобы не сойти на половине дистанции. Итак, лот №1 «Херес». Я открыл бутылку и начал дегустацию, как учили на курсах сомелье: понюхал пробку, налил напиток в винный бокал, покатал по стенкам, посмотрел на свет, ничего не понял и… залпом выпил. Ну что я могу сказать, ни «три топора», конечно, но пить можно. Уже из следующей бутылки я просто отхлебнул, без прелюдий.

Затем, разумеется, я зашел в папин кабинет. С кабинетом нашего дорогого шефа, Алексея Вячеславовича его роднило только одно — наличие окна. Монстроподобный стол, заставленный непонятными мне писчими приборами. Гигантское кресло. Даже не кресло, трон! Глядя на стену, почему-то в мозгу всплывает слово «гобелен», и вся завешана сплошным антиквариатом и фотографиями с английской королевой. Вторая стена до самого потолка заставлена книгами. Я попытался уловить общую тематику, чтобы понять, чем занимается папа, но не смог. Сел за стол. Возникло ощущение, что вот сейчас откроется дверь, зайдёт Шариков и попросит: «Филипыч! Дай денег на водку!?» При мысли о водке стало тревожно, и я сбегал к бару, проверил, всё ли там спокойно? Вернувшись, обнаружил столик с курительными принадлежностями. Достал из огромной коробки с надписью «Гавана» сигару, как положено щипцами откусил кончики и закурил. Господи! Какая гадость! Как буржуи это курят? «Лайки Страйк» гораздо лучше. Аккуратно обрезал огарок и положил остатки сигары назад в коробку (не пропадать же добру). На этом мой интерес к кабинету был исчерпан. И я вернулся к бару. Не знаю, на что сегодня рассчитывает Леночка, но я в этот вечер принадлежу явно не ей. Кто там у нас следующий? «Курвуазье». Тьфу! Мерзость!

Пришли первые гости. Представление проходило по схеме: «Эммануил Разумовский-Таврический. Семья владеет свечным заводиком. Виолетта Кюхельбекер. У папы мебельная фабрика. Помолвлена за Эммануилом». Я по-гусарски щелкал каблуками, со словами «Честь имею!» мужественно жал графьям руку, а барышням обильно лобызал ладонь и всех провожал в столовую. К бару старательно никого не подпускал, предусмотрительно выставив на стол несколько бутылок на своё усмотрение, из тех, что мне уже успели не понравиться.

И вдруг явилось чудо дивное. Из другой вселенной. В отличие от мелких евреечек, очень высокая, стройная. Длинная толстая коса из иссиня-черных волос. Оранжевые миндалевидные глаза. Смуглая кожа с бронзовым отливом. Эдакая принцесса Жасмин из «Аладдина». Скромно потупив взор, она представилась:

— Меня зовут Наргиза. Мой папа перс. Он в посольстве служит дипломатом, — слегка ошалевший от увиденного, я невольно ускорил процедуру знакомства:

— А заводик? Заводик у вас какой?

— Правительство Тегерана НЕ РЕКОМЕНДУЕТ государственным служащим заниматься частным предпринимательством, — отрепетировано отчеканила Наргиза, и мы перешли к облизыванию рук. Её пальцы были так же прекрасны, как и все остальные органы. А ещё она была без кавалера. Та самая «третья подруга без пары». Везёт же Филатову!!!

Прибежала Леночка. Затащила меня в пустую комнату и показала какие-то суперэротичные труселя, которые она купила в подарок Сонечке на День Рождения. Интересно, со своим женихом-болгарином она так же бесцеремонна?

Когда все гости собрались, быстренько покончили с официальной частью и перешли к веселью. Как вы думаете, чем развлекают себя ученицы консерватории в свободное время? Да! Они играли на рояле! Мы прослушали «Хава Нагила» в две руки, в четыре руки, в шесть рук. Потом были фанты. В фантах было загадано: сыграть «Хава Нагила» одной левой рукой, одной правой, с закрытыми глазами, спиной к роялю. Веселились до упаду! Когда этот безумный кураж закончился, гости разбрелись по интересам: «двухфамильные» обсуждали сводки лондонской фондовой биржи, консерваторки хихикали о чем-то о своём, Именовский плескался в бассейне, подготавливая тельце к боевому применению, Филатов выпытывал у Наргизы, как же они бедненькие без заводика справляются, а я с безысходной отчетливостью осознал, что не успеваю! Никак не успеваю «познакомиться» со всеми бутылками в баре. И оттягивать неминуемое прощание не имеет смысла. Ещё в начале вечера Леночка тихо намекнула, что родителей нет дома и ночевать мы пойдем к ней. И, кажется, сейчас самое время! Пока они опять не начали тренькать на рояле!

День был насыщенным во всех смыслах, поэтому эротические подвиги как-то сами по себе перенеслись на следующее утро — я заснул, как только упал в кровать. Зато утром ощущал себя превосходно. Вот что значит качественный алкоголь. Эротично покачивая голой жопой, я направился в ванную, принимать душ и тут же наткнулся в коридоре на бабушку. Как и положено еврейской бабушке смотреть на гоев, она оценила меня ледяным взглядом, но хоть под ноги не сплюнула. Еврейская бабушка — отличный способ контрацепции! Все, что показывают в фильмах и рассказывают в анекдотах — чистая правда. Она встала под дверью нашей комнаты и с периодичностью раз в минуту спрашивала:

— Леночка, ви там уже кончили? Я могу ставить греться супчик!

Невозможно сосредоточиться! Я не умею блистать в такой нервической обстановке! Как они вообще размножаются? Леночка, уловив моё смятение, предложила:

— Пойдем, наверное, пообедаем. Я её знаю — она не отстанет.

Супчик оказался очень даже приятным. Леночка также проявила себя как гостеприимная хозяйка и сварила вкуснейший кофе. И как-то все сразу наладилось! Голос бабули из-под двери (она теперь интересовалась: «Леночка, ты там, таки, справляешься или тебе помочь?») отступил на второй план, и мелочь кучерявая вдруг стала особенно сексуально двигаться и… ОГО! Вот это да! А организм бодр и подтянут, как будто и не было ничего. Ну-ка, поворачиваемся! Сейчас будет второй акт! А за ним и третий! Уже и бабку ритмично качающаяся кровать убаюкала — храпит под дверью. И Леночка почти до дыр протерлась — испуганно смотрит снизу. А мне хоть бы хны! Из чего они свой супчик варят? Чёрт! Я же сегодня дежурным по факультету заступаю! Надо бежать. И я побежал…

…Хм. А вот это уже совсем не смешно. Возбуждение не спадает — торчит, как сторожевой суслик! Ещё в метро сидеть вроде так себе, а идти неудобно — трёт! Зайдя в расположение курса, я сразу пошел жаловаться мудрому «кроту» — Диме Казакову. Он со всех сторон осмотрел «пораженный орган», потыкал, поржал конечно, и приступил к сбору анамнеза. После чего выдал свой вердикт:

— Медикаментозный приапизм. Похоже тебя виагрой или каким-то другим конским возбудителем накормили! Ты помнишь, как бабка суп наливала?

— Отчетливо! У меня на глазах, из общей кастрюли.

— Значит, мелкая в кофе подсыпала — понравился ты ей.

— Вот зараза! Ну а мне сейчас-то что делать? Как я на развод в штаб пойду? Этого богатыря под шинелью не спрячешь — торчит! А у нас учатся знатные юмористы, весь развод троллить будут: «Товарищ курсант. Это у Вас на наряд такая реакция или вы меня лично очень рады видеть?», и в том же духе…

Мудрый сжалился. Отсыпал мне какого-то конского развозбудителя и сходил вместо меня на развод в штаб. А я тем временем лихорадочно листал Камасутру, выискивая наиболее мучительные способы мести кучерявой отравительнице. Ну я тебе устрою! Не устроил. На неделе нам позвонили и сообщили, что бросают. Всех. ОПТОМ! Наверное, папа огрызок сигары в ящике нашел. Или просто наша миссия на этом официально окончена. А жаль. Больше всех страдал Филатов! И я его понимаю…