Удар на опережение

Максим Шахов, 2012

Полицейские из Чечни, продавшиеся боевикам, задерживают полковника ГРУ Богданова и незаметно вживляют ему под кожу чип-радиомаяк. Террористы рассчитывают таким образом выйти на сверхсекретную базу ГРУ в Абхазии, где готовят ликвидаторов чеченских боевиков. И террористы не ошиблись в своих расчетах: Богданов действительно вскоре оказался на базе. Но в тот момент, когда бандиты собрались уничтожить группу спецов ГРУ, у них на пути встал полковник Управления по борьбе с терроризмом Виктор Логинов, который также шел по следу Богданова. Бандиты ведут хитрую игру, но Логинов знает, что лучший прием против хитрости – удар на опережение.

7

— Лицом к стене! — приказал конвойный, грубо развернув Виктора за предплечье.

Второй вертухай открыл ключом дверь камеры и отступил в сторону. Его напарник втолкнул Виктора за порог и только после этого, задрав сзади сцепленные руки Логинова, снял с него браслеты. Свои вороненые евронаручники Антон забрал в дежурке, так что в тюрьму Виктора препроводили в штатных, принесенных конвоем. Причем защелкнули их так туго, что за довольно короткое время руки Логинова занемели.

— Отдыхай! — проговорил вертухай, отступая в тюремный коридор.

Его напарник с грохотом захлопнул дверь и закрыл замок. Виктор, сделав пару шагов от двери, остановился, растирая запястья. Камера была четырехместной. Верхние шконки и одна из нижних были пусты. На четвертой, закинув руки за голову и глядя вверх, лежал мужчина средней комплекции.

Верхняя шконка отбрасывала тень, так что лицо мужчины толком рассмотреть было невозможно. А вот его гардероб представлял собой типичный курортный комплект отдыхающего старше среднего возраста — просторные светлые брюки, льняные носки и рубашка с коротким рукавом навыпуск. В ногах мужчины под шконкой стояли светлые сандалии.

— Доброй ночи! — сказал Логинов.

Мужчина, продолжая смотреть вверх, кивнул:

— И тебе того же!

— Спасибо! — проговорил Логинов, подходя к свободной шконке.

Наклонившись, он потрогал ее, потом присел, опершись о края шконки расставленными руками. Так он сидел около минуты. Богданов лежал в прежней позе, глядя вверх. Виктор вздохнул и негромко спросил:

— Закурить нет?

— Есть, но мало, — не меняя позы, ответил Богданов.

— Понятно, — сказал Логинов.

Повернув голову, он посмотрел в сторону вмурованного в пол в углу унитаза и поднялся. Помыв руки у расположенного на стене рядом с унитазом умывальника, Виктор сходил по-малому, после чего затянул капающий кран и вернулся на свою шконку. Наклонившись, расстегнул липучки на открытых кроссовках, снял их и задвинул ногами под шконку. Потом постелил под голову ветровку и лег.

— Спокойной ночи!

— Взаимно! — ответил Богданов.

Немного полежав на спине, Логинов перевернулся на бок, лицом к стене. При этом он незаметно посмотрел на Богданова. Тот лежал в прежней позе с открытыми глазами.

Устроившись поудобнее и подложив руку под голову, Виктор замер. Сна у него не было ни в одном глазу. Наверняка в том же состоянии находился и Богданов. Поэтому Логинов и не спешил.

Закрыв глаза, он чутко прислушивался к происходящему. Наконец минут через пятнадцать Богданов пошевелился. Виктор открыл глаза и стал ждать. Богданов негромко вздохнул и сел на своей шконке. Несколько секунд спустя он закурил.

Логинов пошевелился, однако поворачиваться не стал. Богданов некоторое время курил молча, потом произнес:

— Если хочешь, держи, докури!

Виктор без особой спешки повернулся, опустил ноги и нашарил свои кроссовки. Примяв мягкие задники, надел их как тапочки, потом привстал и протянул руку. Богданов, держа двумя пальцами, протянул ему сигарету с белым фильтром. Виктор кивнул, присел на шконку и жадно затянулся. Потом повернул сигарету в руках и посмотрел на надпись возле фильтра.

— «Парламент», — прочитал он. — Хорошие сигареты…

— Нормальные, — пожал плечами Богданов.

— А я «Донской табак» курю, — проговорил Логинов, снова затягиваясь. — Вернее, курил до сегодняшнего дня…

— За что тебя? — спросил Богданов.

— Да за гаишника, — опустив голову, вздохнул Виктор. — Тварь продажная…

За это время он успел неплохо разглядеть лицо собеседника. В принципе, ничего примечательного в нем не было. Лицо как лицо. Кругловатое, с правильными чертами. Не знай Логинов, что его сокамерник — полковник ГРУ, он, при всем своем опыте, принял бы Богданова за представителя какой-нибудь мирной профессии — учителя истории или чиновника от культуры в мэрии крупного города. При этом держался Богданов на удивление спокойно. Пожалуй, только это одно и выдавало в нем кадрового разведчика. Школьный учитель или чиновник от культуры если и не бились бы в падучей в подобных обстоятельствах, то в крайнем случае находились бы в состоянии сильной ажитации и не смогли бы пролежать неподвижно даже минуты. Богданов же вел себя так, как будто прохлаждался на пляжном лежаке.

Опустив голову, Виктор несколько раз затянулся, при этом уставившись невидящим взглядом в пол. Со стороны это должно было выглядеть так, как будто он в который раз переживает случившееся. Богданов молчал. Он сидел на своей шконке и смотрел в сторону.

Виктор докурил, поднялся и сходил к унитазу, чтобы выбросить бычок. Вернувшись, он уселся на шконку и посмотрел на Богданова. Их глаза встретились.

— А вас за что? — спросил Виктор.

— Да неважно…

— Понятно, — ответил Логинов и снял кроссовки. — Не хотите рассказывать. — Задвинув обувь под кровать, он снова улегся на шконку. — А мне за эту тварь продажную «червонец» светит. Опер так сказал, который меня взял…

— Десять лет — это круто, — покачал головой Богданов. — Ты что, сбил этого гаишника машиной?

— Да нет, не сдержался и вырубил, — сказал Логинов. В следующую секунду он резко сел на шконке и заговорил, словно его прорвало: — Я сегодня прилетел, меня однополчанин встретил, Сашка Ветряков, с которым мы в Афгане воевали. Он местный, сочинский, сейчас бомбит на своей машине. А его аэропортовские таксисты срисовали. На трассе нагнали — и на обочину! Еще и в багажник Сашке въехали… Тут и понеслось! Я одного мордоворота как раз завалил, а тут и гаишник подкатывает купленный. Тварь продажная! Таксисты сразу стрелки на Сашку перевели. Ну а эта морда меня хотела в наручники… Я его и рубанул. Еще и пистолет сдуру забрал.

Богданов покачал головой:

— Ты ж вроде не пьяный…

— Да мне пить и нельзя. Контузило меня под Кандагаром… С тех пор от ста граммов крышу разносит вдребезги.

— Так ты воевал под Кандагаром? — спросил Богданов.

— Да. Наш ДШБ туда в восемьдесят третьем перебросили, — кивнул Виктор.

К подобным вопросам он был готов. В середине девяностых руководство приняло решение о внедрении Виктора в одну из крупных ОПГ. Это было то время, когда преступность буквально захлестнула страну, так что Департамент по борьбе с терроризмом вынужден был заниматься в том числе и ликвидацией крупных банд. Поскольку ОПГ имели весьма квалифицированные службы безопасности, подобные внедрения проводились по всем правилам. Виктору была подготовлена практически безупречная легенда и даже сделана временная, но неотличимая от настоящей татуировка на плече.

Этой-то легендой он и воспользовался теперь, в красках расписав, как воевал под Кандагаром. А Виктор там действительно воевал, только по линии КГБ. Богданов, словно бы невзначай, задал несколько вопросов о номерах частей и датах. Логинов на них ответил без запинки.

— А дети, семья у тебя есть? — спросил Богданов в конце разговора.

— Дочка есть, — опустил голову Виктор. — Только с женой я в разводе…

— Дурак! — покачал головой Богданов. — Теперь дочку жене самой поднимать придется. А сейчас это непросто…

— Дурак! — не поднимая головы, кивнул Логинов. — Потому что сам в Афган попросился. Думал, что потом без экзаменов поступлю в Рязанское десантное училище. А оно вон как получилось! Комиссовали меня после контузии…

Виктор обхватил голову руками. Богданов довольно долго молчал. Потом наконец сказал:

— Не отчаивайся. Я попробую тебе помочь, как выйду отсюда…