Гавань

Максим Шмырёв, 2021

«Гавань» – первая книга в трилогии «Мир Великого Древа» Максима Шмырёва. Она представляет собой сплав фантасмагорий в духе Гофмана и Кэрролла с авантюрным сюжетом, напоминающим о «Похитителях бриллиантов» Буссенара. Это рискованное сочетание приправлено скандинавскими сагами и обработками легенд Средневековья. Мир Древа – Великого Ясеня, на котором живут рыцари, карлики, королевы, железнодорожники и снеговики, существует в особом пространстве, которое только отчасти напоминает земные реалии. Сюжет произведения начинается за несколько дней до Великого снегопада, когда почти все обитатели Древа впадают в Зимний сон. Но на одной из Ветвей осталась группа неспящих, которые наблюдают совершенно необычные события. Теперь их путь лежит вверх – к Верхушке, где выяснится причина Сбоя. Путешествие на край мира начинается.

Глава III, в которой появляется Салли, а робот жарит блины

Так знайте, нынче вечером я буду ждать. Достаточно одной искры и Гадали явится!.. — произнесла невидимая женщина уже совсем сонным голосом.

Вилье де Лиль-Адан

…Первой ехала Фрейя, на ней была кожаная куртка и белая рубашка, которая спускалась вниз из-под куртки и напоминала — так подумал Хёд — сложенные крылья жука или другого насекомого, но вокруг не было никаких насекомых, они погрузились в свои малые тихие сны, а вот кавалькада мотоциклистов — впереди Фрейя, за ней Форсетти на громоздком, трёхколёсном байке, за ними Ньёрд и Хёд на тяжёлых мотоциклах, замыкающими — Скирнир и Хельг на джипе, они неслись по пустым улицам, и те отвечали им эхом, среди облетающих клёнов и вязов, а где-то во дворе гудела бочка, а потом поворот, и они выезжают на автостраду — серое полотно, фонари, поля со всех сторон, и впереди — горы. Эта дорога была привычной и безопасной — до Ствола, по ней ездили рейсовые автобусы (все они, автобусы и их водители уже спали в гаражах и постелях), а дальше дорога уходила вверх, вливалась в Большую эстакаду, которая оборачивалась вокруг Ствола спиралью, подобно годовым кольцам. Ею пользовались для близких поездок, в основном на соседние Ветви, а высоко вверх давно никто не ездил — возможно, исключая Специальную Службу Короны. Они мчались среди полей. Шёл редкий снег: одна, вторая снежинка, и Хёд вспомнил о том, как он стоял посередине двора, утром, сразу после пробуждения в марте, перед Весенним торжеством, и слепил маленького снеговика из оставшегося у забора серого снега, чтобы насмешить Эйр, — она вышла из дома, плыли длинные волнистые облака, звенела поздняя капель; и она спросонья не увидела снеговика; подошла к Хёду, уткнулась в рубашку, обняла, тихо дышала.

Наступили сумерки, они ехали включив фары. Впереди темнело небольшое здание, Фрейя подъехала к нему, заглушила мотор и крикнула: «Привет!»

Дом ожил, загорелись разноцветные гирлянды, яркие фонарики во дворе, запахло чем-то сладким, будто донёсся запах из кухни, словно их тут давно ждали и не садились за стол. Хёд увидел, как во двор вышла женщина.

— Хозяйка, встречай гостей! — Привет! Добро пожаловать! Меня зовут Салли! Они припарковали мотоциклы и джип, прошли в помещение. Форсетти в шутку попытался приобнять Салли, но вместо холодного пластика ощутил живое тело. Он отдернул руку и удивлённо посмотрел на женщину, которая, как ни в чём не бывало, пошла к бару, где серебристый робот разливал кофе. — Разве она не робот?..

— Сразу видно, что ты консерватор… Это новая разработка из Ближних снов, — усмехнулась Фрейя. — Кого ты видишь?

— Голубоглазую блондинку, загорелую, отлично сложенную, ну, впечатляюще, скажем так, в очень-очень облегающем платье — протянул Форсетти.

— А ты? — обратилась она к Хёду.

Хёд посмотрел на Салли. У него защемило сердце, она показалась похожей на его жену, но не совсем, были какие-то отличия… Он отвернулся.

— Салли — это ваша мыслительная проекция, — продолжала Фрейя, — своего рода направленная галлюцинация. Все видят того, кого захотят, с определёнными поправками, конечно. Программа не воссоздаёт образ полностью, лишь основные черты, зато передаёт не только визуальные, но и обонятельные, осязательные ощущения, подстраивается в процессе вашего восприятия. Накормить она вас не сможет, так как, строго говоря, её не существует — это сделают роботы. А вот встретить, проводить, поболтать о чём-нибудь — запросто…

Хёд взглянул на хозяйку снова. Болезненно поразившее его сходство Салли с Эйр почти стёрлось, теперь она походила на девушку из журнала мод: симпатичную, стройную, лишённую особых индивидуальных черт.

— А ты кого видишь?.. Небось чемпиона по гонкам, или хоть вот его, — Форсетти ткнул пальцем в Ньёрда, который снял лётную куртку и возился у музыкального автомата.

— Я вижу красивую девушку, похожую на меня!.. — ответила Фрейя, покраснев.

— Если мы видим её по-разному, то у каждого получается своя «проекция»? — спросил Хёд.

— Нет, это было бы слишком дорого для такого мотеля. Скажем так, программа одна, просто разный интерфейс, — присоединился к разговору Скирнир, — созданный на основе исходной личности. Девушка просто меняет костюмы и маски…

— А я вижу поезд, точнее, девушку, которую я видел в окне поезда, она вышла на моей станции, из экспресса, отходящего от перрона, и шёл снег…

Голос Хельга прозвучал громко и странно. Женщина у бара улыбалась. И тут заиграла музыка.

Хельг встретил девушку на перроне. Она была одета не по погоде и мёрзла в своём стареньком пальто не по размеру. У неё не было денег и не было знакомых в этом городе. Он отвёл её в здание вокзала, напоил чаем. Возле вокзала фыркали и переступали с ноги на ногу лошади, паровозы свистели в холодном воздухе — осень в этом году была ранней и холодной. После окончания работы он привёл девушку домой. Укладывая её спать на свою кровать (себе он постелил пальто в коридоре), Хельг заметил, что засохшая герань на окне расцвела. Утром воскресенья они слепили маленького снеговика во дворе, а потом вернулись домой, обедали и молчали, а девушка водила пальцем по газете с забавными старинными буквами. «Прибытие поезда ожидается в полночь», — прочла она вслух.

Примерно два часа они ужинали, слушали музыку, Фрейя поочередно танцевала с Форсетти и Ньёрдом, пока Форсетти полностью не переключился на Салли, после чего Фрейя старалась не смотреть в их сторону. Хёд, после двух рюмок виски со льдом, пил крепкий чай, Скирнир сидел за столиком и подкреплялся чем-то «по особому рецепту для жителей Ближних снов» из непрозрачной тёмной бутылки. Хельг внимательно смотрел на маятник старых часов с кукушкой, которые висели на противоположной стене.

Номера были на втором этаже, вполне приличные. Хёд видел, как Форсетти отправился туда с девушкой с обложки журнала мод (или загорелой блондинкой). Через стену долго слышались стоны, крики и скрип кровати. «Ну и фантазия у него», — подумал Хёд, засыпая. Форсетти проснулся, низкое осеннее солнце било ему в глаза. Рядом лежала Салли, вот она потянулась, встала с кровати. Форсетти вновь оценил её замечательную фигуру и мысленно похвалил своё воображение. Салли надела туфли, взяла платье и вышла голой из номера, ничуть не опасаясь, что в таком виде её увидит кто-нибудь посторонний. Хёд пил кофе. Чуть раньше Салли, в вязаном свитере с ёлочками и оленями, спустилась по лестнице и попыталась поболтать с ним, но быстро уразумев, что это ни к чему, отошла и теперь сосредоточенно вязала шарф (скорее всего — воображаемый). Робот жарил блины — добавку для Ньёрда, позавтракавшего с большим аппетитом после часовой пробежки. Фрейя осматривала мотоциклы. Они выехали через полчаса, перед тем как уйти, железнодорожник снял со стены часы. «Я их купил», — сказал он недоумевающим спутникам и положил часы в багажник джипа.

Салли помахала всем на прощание, особенно Форсетти, и вскоре кавалькада скрылась вдали. Огни мотеля погасли, над ним двигались большие белые облака. Если бы Ньёрд оглянулся и посмотрел в бинокль, то увидел бы, что кто-то появился на дороге. Это был карлик. Он подошёл к мотелю, снова засиявшему разноцветными огнями.

— Привет, Салли, — сказал он женщине, открывшей дверь.

Она кивнула.