Закон Благодарности. Ведьма

Маргарет Астер, 2022

Не жалуют ведьм в славном и могучем королевстве Брандгорд! Девятнадцатилетней травнице Мариэль, ученице болотной ведьмы, долго удаётся скрывать свой магический дар. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. Спасая жизнь маленькой девочке, Эль случайно раскрывает свой секрет и попадает на эшафот. Таинственный аристократ выручает её из беды, но теперь, следуя Закону Благодарности, она должна отплатить ему за услугу. Девушка оказывается втянутой в дворцовые интриги и заговор по свержению власти. Удастся ли ей выбраться из заварушки живой и как во всём этом замешан говорящий рыжий кот?

Глава 4

Восход окрасил все вокруг алыми красками. Красные блики плясали в слюдяных окнах, крошечные искорки вспыхивали в дровах, разложенных на эшафоте, а в глазах толпы пылала жажда крови. На площади, там, где всего день назад люди веселились, танцевали и пели, где горели праздничные костры и звучала задорная музыка, сегодня возвышался ритуальный столб. Люд шумно переговаривался и требовал начала суда. Точнее, это и судом нельзя было назвать, ведь защитников у обвиняемой не нашлось, а приговор был заранее известен. Площадь не могла вместить всех зевак, и люди теснились на прилегающих улочках. Предприимчивые владельцы домов, окна которых выходили на кострище, продавали места с лучшим видом на жестокое представление и даже сдавали внаем крыши, лишь бы суметь побольше наварить на зрелище.

Не знаю, в чем прелесть наблюдения за казнью. Никогда не была поклонницей такого рода развлечений и всегда открыто высказывала свою позицию. Я и сейчас с удовольствием сообщила бы присутствующим все, что о них думаю, и ушла подальше. Но, к сожалению, находилась в самой гуще события с кляпом во рту, крепко привязанная к столбу вощеной веревкой и антимагической цепью для пущей острастки. Туго связанные запястья успели онеметь. Оно и к лучшему. Пока меня тащили к месту казни, грубая веревка стерла кожу до крови, и то, что руки ничего не чувствовали, стало благословением. А вот кляп доставлял гораздо больше страданий. Грязная тряпка, которую стражники затолкали мне в рот, отвратительно воняла прокисшим пивом. Меня бы вывернуло, но рот был занят. Я хотела отвлечься, но не могла совладать с языком, упрямо пытавшимся вытолкнуть мокрый от слюны тряпичный ком.

Никогда бы не подумала, что закончу вот так, на эшафоте. Осенний ветер пробирал до костей, хотя и без этого я тряслась как осиновый лист.

— Дрожишь, бедняжка? Ничего, сейчас огонь разожгут, согреешься, — пробасил какой-то остряк в толпе. Его дружки весело загоготали.

Когда солнце полностью взойдет, начальник стражи и трое его подчиненных подожгут ветки в костре. Солдаты уже замерли на позициях с пылающими факелами в руках.

Новый порыв ветра бросил мне в глаза прядь волос, ту, что вечно выбивалась из прически. Не в силах отмахнуться, я заморгала и только сейчас поняла, что концы кудрей порыжели. Если что-то и могло усугубить мое положение, это было именно такое событие. К рыжим девушкам всегда относились с особым недоверием, а уж резкая перемена цвета волос в медный сразу засчитывалась как доказательство ведовства.

С чего мне такое счастье? Ведь мои вьющиеся волосы с детства имели обыкновенный каштановый цвет. Видно, такую злую шутку сыграло злоупотребление магией. Леэтель предупреждала, что слишком большая растрата Сил может привести к неприятным последствиям, но чтоб так… Возможно, это кара Богини за то, что я не сумела соблюсти баланс и, не совладав с чувствами, выбросила перстень тогда в лесу?! Может быть, это то, чего я так боялась — нарушение Закона Благодарности, и моей меткой ведьмы стала не бородавка, как у Этель, а огненно-красная шевелюра?

Зеваки распалялись все сильнее. Я успела заметить, что в толпе появились ярко одетые люди, продававшие всем желающим тухлые овощи и камни для избивания осужденной колдуньи. Первые снаряды не заставили себя долго ждать — мне в плечо с отвратительным чавканьем влетел прокисший помидор. Но такой меткостью могли похвастаться немногие, и большая часть гнилья пролетала мимо или ударялась о бревна у моих ног, щедро осыпая брызгами всех, кому посчастливилось выбить себе место в первом ряду. Несколько камней среднего размера все же угодили в цель, и я отчаянно застонала в кляп от боли.

На мое счастье, один особенно сноровистый стрелок угодил огрызком яблока в спину начальника городской стражи, и тот свирепо призвал толпу к порядку. Его лицо, и без того красное от света зари, побагровело еще сильнее, вздулись вены у висков.

— Эй, сброд, проявите уважение к суду, иначе быстро окажетесь на эшафоте вместе с этой нечестивицей. Дров на всех хватит!

Когда чиновник закричал, жуткий шрам, проходящий от челюсти до самого лба, скривился и придал его лицу еще более угрожающий вид.

Горожане затихли, как испуганные дети, которых отчитал строгий родитель. Капитана уважали. Говорили, он был героем нескольких войн и сражался против ведьм во время восстания отступниц, там-то его и разукрасили. Понятно, почему мужчина так ненавидел ведьм — выйдя без единой царапины из множества крупных сражений, он был располосован юными волшебницами в первые же дни восстания. Байки об этом травили даже в нашей деревне.

Солнце полностью поднялось над горизонтом. Собравшиеся замерли в предвкушении, а солдаты уже воздели вверх руки с факелами, готовясь по команде одновременно запалить костер. Я больше не могла на это смотреть и крепко зажмурилась, вознося последние молитвы Великой Матери.

— Что здесь творится? — послышался знакомый голос, исполненный гнева.

Толпа дружно испустила вздох разочарования, все повернулись к говорившему. Я рискнула открыть глаза и последовала их примеру настолько, насколько позволяли путы.

На площадь, заставив толпу потесниться, въехала группа всадников. Во главе их на черном, как безлунная ночь, коне восседал молодой аристократ. Тот самый, которого я спасла в лесу, тот, кто прятался под маской с перьями в ночь Коло-сада.

— Принц Авин, мы всего лишь приводим в исполнение смертный приговор. Все в рамках закона, Ваше Высочество! — спокойно проговорил начальник стражи.

Принц! Так вот, значит, кто он. Если бы я могла раскрыть от удивления рот, то боюсь, разбила бы челюсть о мостовую, но кляп сохранил мой подбородок от увечий. Теперь понятно, почему охота была такой масштабной, а праздник урожая настолько ярким и буйным. Вот почему в маленький городок съехалось столько богатеев и знати. Это многое объясняло!

— Как вы смеете омрачать праздничную неделю омерзительными устаревшими обычаями?! — вскипел принц.

— Но, Ваше Высочество, на этих обычаях построено наше общество. Закон на то и закон, чтоб неукоснительно следовать его букве. — Чиновник был предельно вежлив, но его негодование выдали заходившие ходуном желваки.

— В чем обвиняют несчастную девушку, что она заслужила такую страшную участь? — не унимался высокородный юнец.

— Эта девушка ведьма!

— Ха, значит, ни суда, ни следствия. Хекс, неужели вы готовы с такой легкостью взять на себя ответственность за чужую, возможно, невинную смерть? Впрочем, кого я об этом спрашиваю, отец ведь отправил вас подальше от столицы именно за излишнее рвение в некоторых вопросах.

На лысине капитана стражи выступили бисеринки пота, он с трудом сдерживался, чтоб не наорать на зарвавшегося молокососа, но вовремя закусил удила:

— Эта нечестивица виновна в ведовстве, есть свидетель, который своими глазами видел, как она применяла магию.

Толпа слегка попятилась, извергнув из себя испуганного молодого мужчину. Он до последнего пытался спрятаться за спинами окружающих, но не сумел спастись от пристального взгляда монаршей особы. Народ окончательно расступился, и передо мной предстал… муж Нани!

— Что ж, говори, законопослушный горожанин. Чем тебе так насолила эта девушка, что ты донес на нее? — В голосе принца звенела сталь.

— Мой достопочтенный господин, — кланяясь до земли, выпалил мерзавец, — я давно знаю эту грязную девку. Она травница в деревне, откуда я родом. Там всегда ходили слухи о том, что она ведьма, уж слишком действенными были ее мази и настойки.

— Пока я слышу только о пустых сплетнях и предположениях, — процедил престолонаследник.

— Так-то оно так, я и сам сомневался, да только накануне праздника урожая эта отступница пришла в мой дом и исцелила умирающую дочь…

Принц перебил мужчину:

— То есть эта якобы ведьма пришла к тебе домой не опоить тебя, не наслать морок или проклятие, а спасти твою дочь? И в этом ты ее обвиняешь?!

Поняв свой промах, горе-папаша занервничал еще сильнее. Он переминался с ноги на ногу, ища поддержки у горожан, но те не спешили на выручку. Одно дело — оскорблять и закидывать отбросами девушку, привязанную к столбу, а совсем другое — спорить с наделенным властью. Так и не дождавшись помощи толпы, муж Нани предпринял новую попытку опорочить мое доброе имя.

— Мой принц, я думаю, что ведьма сама подстроила болезнь дочурки, чтоб проникнуть к нам, втереться в доверие и выманить у моей отчаявшейся жены деньги. — Поймав на себе мой испепеляющий взгляд, он спешно продолжил: — Что до колдовства… Я как раз недавно проснулся и хотел проведать малышку, направился в ее комнату, а там эта, — он зыркнул в мою сторону. — Так вот, она нависла над моей дочерью, что-то зловеще шептала и водила руками над колыбелью, а с пальцев у нее вроде как искры сыпались или огоньки. Не знаю, как это обозвать, в общем, они кружили над ребенком. Я такое только раз в жизни видел, когда маг на ярмарке чудеса творил. Воду там заряжал и все в этом духе.

Гордый собой, этот сын морской пиявки повернулся к эшафоту и обвинительно ткнул в меня пальцем. Так вот почему альраун взбесился, когда я лечила девочку! Он увидел, что за мной наблюдают исподтишка. Хорошо хоть, обвинитель самого фамильяра не заметил. И все равно я была так раздосадована и зла, что аж задергалась, сильнее натянув веревки.

— Что ж, твою версию мы слышали. Может, пора послушать подсудимую?

К вящему недовольству начальника стражи и обвинителя, принц приказал солдатам вытащить кляп у меня изо рта. Видно, Великая услышала мои молитвы и решила подарить мне еще один, пусть и призрачный, шанс на спасение. С трудом подавив желание с ходу начать орать на своих обидчиков, я насколько возможно склонила голову в знак уважения к принцу.

— Ваше Высочество, благодарю вас за то, что вступились за меня и не дали свершиться расправе. Я невиновна в том, в чем меня обвиняют. Настоящие ведьмы творят зло. Я никогда сознательно не причиняла вреда людям. Кодекс знахарей не позволяет подобного! И деньги я не выманивала, а лишь попросила плату за труды…

Я закашлялась, не успев договорить, пересохшее горло саднило. В толпе поднялся ропот, и мои последние слова потонули в шуме голосов. Горожане уже делали ставки, кто именно — я или муж Нани — закончит этот день на плахе. Принц заговорил, и все пересуды смолкли:

— Пока я не вижу ничего предосудительного в твоих действиях, знахарка, но что до странного сияния, которое видел обвинитель?

Мысли лихорадочно заметались в попытке найти выход, и тут меня осенило:

— Мой принц, вы позволите мне задать ему один вопрос?

— Дозволяю! — заинтересованно глядя на меня, престолонаследник кивнул.

— Ты утверждаешь, что стоял в дверях, так? Есть ли окно напротив входа в детскую? — наудачу закинула я удочку.

Муж Нани явно растерялся. Он понимал, что этот вопрос прозвучал неспроста, но никак не мог уловить связь между обвинениями в колдовстве и окном.

— Да, — нехотя согласился он, — окно как раз напротив двери.

— А теперь, с вашего позволения, я расскажу, что же произошло в тот погожий день перед самым праздником урожая. Я пришла в город, чтоб продать лекарства. Подруга детства, Нани, подошла ко мне на ярмарке и попросила помочь ее больной дочери. Я напоила девочку горькой настойкой ивы, облегчающей боль и снимающей жар, отварами лимонной травы сорго против воспаления и золотого корня, дарующего силы. Все мои снадобья добыты из лекарственных растений. Мой отец был знахарем и рассказывал мне, в каких сочетаниях употреблять травы, чтобы они исцеляли болезни. Это не магия, а наука о свойствах растений и силе природы.

— Но я видел огоньки! — Голос мужа Нани сорвался на визг.

— Я растирала грудь твоей дочери лечебной мазью, чтоб скорее сбить лихорадку, а то, что ты видел, — всего лишь поднявшиеся в воздух пылинки на свету. Они всегда блестят в солнечных лучах, а ты сам сказал, что напротив входа в детскую у вас окно. Ты видел лишь то, что хотел видеть, ведь еще с детства недолюбливал меня. А чтоб не наблюдать пляшущих огоньков в воздухе, помог бы жене убраться, если уж все равно сидишь дома и спишь до середины дня, пока все порядочные мужчины в этом городе работают не покладая рук.

Моя лесть местным увальням не прошла бесследно. Я говорила нарочито тихо, чтоб заставить их слушать. Сначала толпа смолкла, ловя каждое мое слово и разинув рты, а потом разразилась криками поддержки.

— Ты ведьма, ты околдовала всех! Очнитесь, люди, вы под действием чар этой нечестивой потаскухи!

Превратившись из обвинителя в обвиняемого, муж Нани был близок к истерике, но тут вмешался начальник стражи Хекс:

— Не ропщи попусту, мальчишка, это клевета. Кандалы Мариэль отлиты из сплава орихалка, они не позволяют колдовать, уж мне ли не знать. Я прошел всю войну отступниц с самой первой битвы. На людей не всегда можно положиться, а вот старый добрый щит из антимагического металла никогда не подводит.

Принц подал своим гвардейцам знак, и те обступили горе-обличителя.

— На что же ты так зол, кляузник? Разве эта девушка не помогла твоей дочери? Лечение оказалось неэффективным?

— Наоборот, Ваше Высочество, оно слишком эффективно. Никто в городе не сумел ни помочь моей доченьке, ни даже сказать, что с ней, а эта деревенская девка смогла… — в отчаянии выпалил супружник подруги.

— Так чего тебе еще надо, негодяй? — окончательно разозлился Авин. Его глаза метали молнии. Обладай принц магией, скукожившийся под его взглядом доносчик обратился бы в пепел.

— Но… она… она содрала с жены кучу денег… — пытался выгородить себя клеветник.

— Неправда… Неправда! — Тихий вначале женский голос быстро обрел силу, и сквозь толпу протиснулась Нани.

Она испуганно покосилась на мужа, словно впервые увидела его истинное лицо, на меня подруга так и не решилась посмотреть в открытую.

— Эль не называла суммы. Я сама вручила ей кошель с монетами. Если б могла, дала бы больше. Да я бы жизни не пожалела в благодарность за здоровье нашей малышки. А ты так решил отплатить за доброту?! — накинулась Нани на супруга. — Мариэль, прости, что не смогла его остановить! Прости, что не вступилась.

— Просить плату за услугу — не преступление, в отличие от лжесвидетельства… — жестко произнес начальник городской стражи.

По толпе прокатилась волна осуждения. Заводилы-лотошники с тухлыми овощами быстро переключили всеобщее внимание с меня на неудавшегося разоблачителя ведьм.

–…А наказание за клевету — сотня ударов розгами! — закончил фразу Хекс.

Нани ахнула, а ее муж попытался было метнуться в толпу, но был схвачен королевскими гвардейцами и передан в руки городской стражи. Как же мне хотелось потереть руки, как осенняя муха при виде свежего пирога на подоконнике зазевавшейся хозяйки. Но вместо этого я что было мочи выкрикнула:

— Нет! Пощадите!

Все присутствующие повернулись ко мне: кто в недоумении, кто с осуждением, а Нани — с нескрываемой надеждой. Даже особо ретивый к букве закона капитан стражи удивленно вскинул бровь.

— Почему ты вступилась за того, кто хотел твоей смерти? — переспросил принц, чуть склонив голову набок.

— Этот мужчина — муж моей подруги. От него зависит благосостояние и ее, и их дочери. Я не желаю ему зла.

Сказать честно, я покривила душой. Мне до жути хотелось увидеть, как этого мерзавца вместо меня привяжут к столбу и выпорют солеными розгами. Не будь он супругом Нани, я бы и сама с удовольствием ему всыпала. Но после экзекуции он мог слечь или остаться увечным, а это обрекало семью на нищету. Даже врагу я такого не желала.

— Отпустите… Обоих!

Повеление наследника трона Брандгорда было исполнено немедленно. Толпа разочарованно охнула и схлынула с площади. Хекс благоразумно приказал небольшому отряду солдат проводить Нани и ее мужа домой, а сам подошел ко мне. Ни слова не говоря, расстегнул кандалы и разрезал веревки, а потом кивком позвал следовать за ним.

Мы вернулись к зданию караульни, из темных подвалов которой всего час назад меня вывели на казнь.

— Не знаю, кто был прав, а кто виноват, — начал командир стражи, — но надеюсь, что все мы не пожалеем о решениях, принятых сегодня.

С этими словами он протянул мне скомканный плащ, поясную сумку и бездонный мешок, жалобно звякнувший осколками. Я поблагодарила чиновника и поспешила убраться подальше.

Сумки я решилась проверить, только когда вышла за городскую стену. Торопливо накинув на озябшие плечи драный по краям, но все же теплый плащ, сунула руку в бездонный мешок. Аккуратно достав осколки, я пересчитала оставшиеся зелья и мази. К счастью, разбилась лишь часть из них. Поясная сумка, где раньше прятался альраун, была пуста. На память от фамильяра осталась лишь пара листиков, выпавших из набедренной повязки. «Может, оно и к лучшему, зато малыш сумел спастись. Да и не так уж мы друг к другу привязались…» Я с сожалением вытряхнула листья на землю.

Врать себе особенно неприятно, но деваться некуда. Хоть какое-то мнимое утешение! Вздохнув, я неспешно побрела в сторону родной деревни.

Дойдя до кромки леса, я час просидела у корней старой ели, издали глядела на городские шпили и пыталась осмыслить произошедшее. Натертые кандалами запястья и щиколотки ныли, я вскрыла одну из баночек с лечебной мазью и густо смазала больные места. Погода заметно испортилась, и тяжелые низкие тучи грозили разразиться первым снегом. Как точно это подходило к моему настроению! Холод сгонял с нагретого места, но после всех мучений я просто не могла заставить себя подняться и продолжала упрямо растирать руки и ноги, пялясь в темное небо.

Из оцепенения меня вывел скрип несмазанных колес. На дороге показалась повозка. Она была уже близко, и привлекать лишнее внимание спешным побегом не хотелось. Оставалось надеяться либо на то, что меня не заметят, либо что путники не узнают виновницу утренней суеты… что вряд ли возможно.

Тощая гнедая лошаденка уже заметно выдохлась и волочила ноги, хотя повозка была пуста. Только две фигуры на козлах. Я знала обоих. Мужик с сутулой спиной был отцом большого семейства. Ничего плохого о нем я сказать не могла. Впрягся в семейный быт, взвалил на плечи и сварливую жену с детьми, и всю ее родню, вот и согнулся дугой раньше времени. Спутницей его была свояченица, еще молодая и неплохо сложенная, но ужасного нрава девица — грубая и скандальная. Она всегда ходила с поджатыми губами, а злобный прищур глаз с лету прибавлял ей полтора десятка лет. Такая пила любого дровосека насмерть запилит, так что даже миловидное лицо не прибавляло поклонников, вот и обосновалась она в доме старшей сестрицы. Я виделась с ними нечасто и понадеялась, что односельчане проедут мимо. Повозка поравнялась со мной и медленно покатилась прямиком к лесу. Вздохнув с облегчением, я вернулась к втиранию мази в расцарапанную ногу и не заметила, как кто-то подкрался со спины.

— Не надейся, что так легко отделалась. — Девица схватила меня за плечо и больно сжала. — Я была там и все видела. Всем в деревне будет полезно узнать, как ты бросилась наутек от стражи. Невиновные так не удирают. Ты бежала как загнанный зверь. Я твоего колдовства не боюсь! Один милый городской маг подарил мне оберег! Кстати, он будет рад узнать, что неподалеку освободилось место лекаря. Так что ничего личного, рыжая ведьма Мариэль. — Она дернула меня за кончик хвоста, в который я собрала волосы, все сильнее отливавшие медью. — Но ты же понимаешь, я должна о соседях позаботиться, а заодно и о своем будущем! Имей в виду, вряд ли тебе дважды повезет — принцы за тобой по пятам не ездят, а у нашего старосты с отступницами разговор короткий.

Она с каждым словом понижала голос, а к концу тирады наклонилась так близко, что почти выплюнула остаток фразы мне в лицо. Ошарашенная и совершенно сбитая с толку, я даже не успела отреагировать, а мерзавка уже упорхнула в сторону леса и быстро догнала повозку.

Ну вот и конец! Недаром мне казалось, что все завершилось уж слишком благополучно. Так только в сказках бывает, что прекрасный принц спасает невинную деву из заточения и живут они долго и счастливо. В реальной жизни счастливо чаще всего живут драконы, плотно отобедавшие принцессами, на выручку которым так никто и не пришел. Я невесело улыбнулась.

Зря воображение рисовало передо мной знакомые картинки дома и хижины Леэтель. Вернуться туда не судьба. В деревне и без того хватало сплетен обо мне, неудавшаяся казнь станет последней каплей. Односельчане точно окажут «ведьме» горячий прием, тут уж никто не вступится. Я в отчаянии закрыла лицо руками.

Я любила хорохориться и говорить, что одиночество равно свободе, но, по правде говоря, я никогда не была одна. За спиной всегда стояли любящие люди — сначала отец, потом Этель, — только обернись. В конце концов, у меня был дом, теплая кровать и сытный ужин, в крайнем случае своя лавка в хижине на болоте. А что теперь? Куда идти? Я ведь выбиралась из деревни всего десяток раз и мало что знала об остальном мире. Что я умею, кроме травничества? И чего стоят мои знания, окажись я в городе, где днем с огнем не сыскать половины лекарственных растений? Меня охватила паника, но слезы пересохли еще накануне, и я просто сидела, замерев, пока не начало темнеть. Только покрасневшие от холода руки и облачка пара при каждом вздохе напоминали, что я еще жива. Все это — кошмарный сон, без надежды на пробуждение.

Громкий топот копыт заставил очнуться. К лесу спешил отряд всадников. Что ж, если они передумали и это за мной — будь что будет. Гвардейцы — не узнать их форму было невозможно — остановились неподалеку. Командир, ехавший во главе отряда, спешился и подошел ко мне.

— Это ведь была ты?! Сегодня на площади… Мариэль, кажется, — запнулся он, я кивнула. — Мы не думали, что ты так быстро покинешь город. Уж и не надеялись найти тебя. Принц Авин, продолжатель славной династии Юнбрендов и наследник трона Брандгорда, повелел привезти тебя для…

— Вези! — Я оборвала напыщенную речь, поднялась и направилась к его лошади. — Только имей в виду, пешком не пойду. Нужна, так доставьте с комфортом!

Отряд прибыл в охотничий лагерь за полчаса, не больше. На всем пути гвардейцы держали строй. Я кое-как примостилась на лошади за спиной командира, а по обе стороны ехали пятерки всадников, заключая нас в кольцо. Ездить верхом приходилось нечасто, и я держалась в седле очень неуверенно. Попытки устроиться привычно, по-мужски, потерпели неудачу — юбка норовила задраться до самых ягодиц. Пришлось устроиться по-дамски, боком, и молиться, чтоб на очередном ухабе меня не выкинуло из седла. С большой неохотой я ухватилась за пояс капитана, что совершенно не смутило его, зато меня вогнало в краску.

Я никак не могла понять, считать ли себя арестованной. Никто не пытался снова заковать меня в кандалы, но оставалось ощущение, что отказ проследовать с отрядом не принимался. Неужели всплыли какие-то новые доказательства и принц пожалел о подаренной мне свободе или он наконец вспомнил, кто украл его перстень?

В лагере было многолюдно, недаром тогда в лесу мне подумалось, что к нам съехалась знать со всего Брандгорда. Множество палаток образовали несколько кругов, а в их центре стояло три огромных шатра, по размеру не уступающих цирковым. Да и вид у них был соответствующий. Дорогая ткань, расшитая золотыми и серебряными нитями, смотрелась совершенно неуместно в поле возле леса. Полог самого большого шатра был с обеих сторон закреплен подхватами с шелковыми кистями. По бокам от входа стояли штандарты, с которых пялились пучеглазые гербовые виверны. Снова они!

Отряд спешился. Нашу лошадь взял под уздцы один из гвардейцев, а их командир жестом пригласил следовать за ним в центральный шатер. За всю дорогу мы не проронили ни слова.

Внутреннее убранство не уступало внешнему блеску. Мебель из редкого дерева, бархатная обивка цвета королевского пурпура и позолота, кругом позолота. От всего так и веяло роскошью. Видимо, это великолепие было призвано показать богатство и мощь Брандгорда, но у меня оно вызвало только легкую улыбку. Во всем важно знать меру, даже в красоте.

Несложно догадаться, кому принадлежал шатер. Гвардеец подвел меня к столу, за которым восседал наследный принц Авин, и поклонился:

— Ваше Высочество, приказ исполнен, мы нашли девушку.

— Вижу. Хорошо, можешь быть свободен!

— Но, мой принц… — Капитан гвардейцев не двинулся с места и опасливо покосился на меня.

— Наш разговор будет носить личный характер. Да и, поверь, девушка не причинит мне вреда.

Принц произнес это с такой уверенностью и так выразительно посмотрел мне в глаза, что я не на шутку перепугалась. Вдруг вдобавок ко всем злоключениям он узнал меня и вспомнил ночь Колосада? Помедлив всего мгновение, гвардеец ретировался.

В палатке воцарилось молчание, нарушаемое только редкими возгласами, смехом и отголосками песен снаружи. Видимо, знать и охотники преспокойно продолжали отмечать праздник урожая. Наконец принц нарушил гнетущую тишину:

— Честно говоря, я полагал, ты захочешь поблагодарить меня… Мариэль, верно?

— Верно! Благодарю вас! Вы отправили за мной отряд вооруженных солдат только ради того, чтобы услышать спасибо? — подчеркнуто спокойно спросила я.

На несколько секунд принц застыл с ошарашенным видом, а потом звонко рассмеялся. Все напряжение как рукой сняло.

— Впервые кто-то позволяет себе так дерзко говорить со мной, но в этом что-то есть. Только постарайся, чтоб это не вошло в привычку, — миролюбиво проговорил Авин, мягко улыбнувшись.

Я всеми правдами и неправдами старалась не поддаваться его обаянию, напоминая себе, что нужно держать ухо востро, ведь я не знаю, зачем меня привезли в лагерь. Да, принц остановил казнь, но он один из тех, кто долгие годы мучил моих сестер, обладающих Силой, аристократ, с чьей легкой руки слово «ведьма» — ведающая тайнами магии — приравняли к ругательствам.

— А вы планируете завести привычку спасать меня от смерти? — с вызовом переспросила я.

— Это как пойдет. Хотя, признаться, мне понравилось чувствовать себя героем-освободителем для прекрасной дамы.

В отличие от всего богатства и роскоши вокруг, поведение принца произвело на меня впечатление. В присутствии гвардейцев, знати, горожан он держался холодно и отчужденно, как и подобает наследнику престола, но сейчас здесь, как и в ночь Колосада, он казался простым и приятным, удивительно «своим». Это добавляло его образу очарования, и мое распаленное воображение тут же подметило, что таким открытым, как сейчас, он был только со мной. Как я ни старалась сохранить самообладание, предательская улыбка выдавала с потрохами. Эти внезапно нахлынувшие чувства только сильнее сбивали с толку. Зачем же он вызвал меня?

— А если серьезно… Ты и правда настолько хорошая знахарка, что смогла вытащить с того света ребенка девушки из города? Это ведь не связано с ведовством? Не жду, что ты признаешься, но мне действительно нужно знать, замешана ли в этом пресловутая магия или дело только в целебных травах?

Я смешалась. У меня не было простого ответа на его вопрос, и я слабо представляла, как ответить так, чтоб снова не попасть на костер.

— Магия — это не только замысловатые пассы руками, волшебные слова заклинаний и причудливые ритуалы. Она пронизывает все вокруг, является частью всего в мире, а мир — это лишь отражение магии, которое мы сумели разглядеть. Девочку спасли лечебные травы, но ведь в них заключена Сила Великой Матери, а значит, можно сказать, что ребенка исцелила магия.

Принц удивленно уставился на меня и вновь рассмеялся.

— Таких философских тирад я не слышал даже от придворного мага, а он редкий зануда. Считаем, ты красиво ушла от ответа. Все, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Я скорее прощу признание в ведовстве, чем предательство. Мариэль, сумеешь ли ты так же ловко, как спасла ребенка, помочь больному старику? — Юноша напрягся и посерьезнел, словно в моих руках была судьба королевства.

— Это зависит от болезни и от того, насколько глубоко недуг успел поразить несчастного. Когда человеку пришла пора уходить, выторговать его душу у смерти нелегко, но попытаться можно. Неужели хворому не сумели помочь придворные лекари и маги? — Я нахмурилась, подозревая, что меня хотят втянуть во что-то очень неприятное.

— Нет, никто из тех, кому я доверяю, не смог помочь. А я не могу отпустить его сейчас, еще не время. Он еще многому не успел научить меня! Если справишься, проси чего пожелаешь. Я исполню все!

— Так уж все? — Я задумчиво накрутила на палец порыжевший кончик пряди.

Если соглашусь, получу возможность исполнить любую мечту, даже самую смелую, например отменить закон, запрещающий женщинам колдовать. Это спасло бы многих и заметно упростило жизнь мне самой, конечно, если принц не солгал. А если откажусь? Могу поспорить, у наследника престола хватит сил, чтоб заставить меня пожалеть о том, что я не сгорела на костре. То, что он меня спас, нарушило равновесие. Все снова упирается в Закон Благодарности. Сумею помочь — отдам долг, отвергну предложение — Богиня все равно заставит меня заплатить за его защиту, только не знаю, где и когда. Это прекрасный шанс расквитаться, но…

— Я должна подумать! Согласие — большая ответственность и серьезный риск, ведь вы не сказали, что будет, если я не справлюсь. Даруйте мне время до следующего восхода, к утру я дам ответ.

— Конечно! — Он был явно расстроен тем, что я тяну, но старался показать, что это ничуть его не трогает. — До рассвета палатка в твоем полном распоряжении. Начальник моей личной охраны проводит тебя. Если что-то потребуется, проси слуг или гвардейцев. — Он сдержанно кивнул и снова нацепил ледяную маску монаршей особы.

Не хотелось раболепствовать, но я через силу поклонилась и поблагодарила за заботу. У выхода из палатки уже ожидал знакомый капитан гвардии.

В лагере царило буйное веселье, точнее, здесь словно сошлись два мира: знатные и богатые кутили — их легко можно было узнать по красным от обильных возлияний лицам; между ними сновали слуги — бледные и усталые, им приходилось обеспечивать господам привычный комфорт в полевых условиях. Я не причисляла себя ни к одним, ни к другим. То, что мне дали свою палатку, заметно возвышало над прислугой, хотя нас и раньше мало что объединяло. Со знатью же у меня никогда не было ничего общего, кроме взаимной неприязни. Здесь я чувствовала себя чужой, как и в любом другом месте, кроме леса и лачуги на болоте. Но даже в деревне, по сравнению с этим местом — среди односельчан, терпящих меня с трудом, — я была дома.

Капитан резко остановился, и я с размаху вписалась в его спину. Пробормотала себе под нос извинения, но гвардеец не шелохнулся. Он был настолько сосредоточен и холоден, что мог запросто сойти за живую статую. Указав рукой на ближайшую палатку, провожатый откланялся.

Мое убежище на эту ночь оказалось просторнее, чем ожидалось. Видно, до сегодняшнего вечера здесь обитал кто-то из ловчих или мелких аристократов. Это объясняет, почему прислуга провожала меня осуждающими взглядами. Наконец оставшись одна, я вновь погрузилась в раздумья. Предложение принца подвело черту под всей моей жизнью и отрубило пути к отступлению. Еще сегодня днем возле леса, утопая в жалости к себе, я помышляла о возвращении домой, а сейчас стало понятно, что это лишь пустые мечты. У меня нет больше дома, нет ни родных, ни близких, ни прошлого. Да и будущее представляется туманным.

Громкое бурчание в животе отвлекло от невеселых размышлений. Помнится, принц говорил что-то насчет того, что мне предоставят все необходимое. Я поднялась и направилась к выходу из палатки, намереваясь урвать солидный кусок аппетитно шкворчавшего оковалка, который приметила на вертеле, когда мы проходили мимо костра. Резко отмахнув полог палатки, я уперлась в грудь все того же гвардейца, который молча протянул мне поднос с дымящимся мясным рагу и свежей булочкой. Дорога к выходу из лагеря оказалась отрезанной. Не то чтобы я собиралась бежать, но осознавать, что меня лишили такой возможности, было неприятно. Подхватив поднос, я на вытянутых руках внесла его обратно в палатку. Рагу оказалось очень вкусным. Мясо, приправленное пряными травами, таяло во рту, овощи и картофель были в меру мягкими, не люблю, когда они развариваются в кашу. Видимо, это блюдо приготовили на полевой кухне для знати. Охотники и прислуга довольствовались более жесткой и жилистой дичью, вроде того самого оковалка. Признаться, простая еда была мне больше по вкусу, хотя сведенный от голода желудок признал эту мысль кощунственной.

Расправившись с рагу, я рассеянно крутила приборы, когда взгляд упал на нож. Я взяла его в правую руку и осторожно провела по лезвию большим пальцем левой. Острый. Заточенная сталь сверкала в свете свечей. Я поворачивала лезвие и так и этак, наблюдая за тем, как металл отбрасывает блики на стены палатки. На лицо упала та самая непослушная, вечно лезущая в глаза прядь. Выругавшись, я отложила нож и запустила пятерню в рассыпавшиеся в беспорядке волосы. Распустила и осмотрела локоны. От середины и ниже они приобрели огненно-рыжий оттенок как негласное напоминание о костре, которого избежало мое тело, но в котором сейчас горела душа. Как обычно, перед сном я заплела волосы в косу, но, повинуясь неожиданному порыву, снова схватила нож, откинула голову и приставила острие к шее. Металл приятно холодил разгоряченную кожу, я зажмурилась и… одним движением отсекла косу у самого основания.

Отбросив туго сплетенные волосы, я почувствовала себя гораздо лучше, словно коса зацепилась за что-то в прошлом и тянула назад. Придирчиво оценив новую прическу, насколько это позволяло отражение в лезвии, я с радостью отметила, что ни одного медного волоска на голове не осталось. Короткая грива непривычно торчала во все стороны, как цветок пушицы. Взъерошив буйные кудри, я тряхнула головой, отбрасывая тяжелые воспоминания дня, и направилась к застеленной кровати.

После прелой соломы в камере темницы нынешнее ложе казалось королевским. Недолго думая, я прямо в одежде забралась под одеяло и забылась блаженным сном.