Магия шипов

Маргарет Роджерсон, 2019

Все чародеи злые – Элизабет знала это практически с рождения. Воспитанная в одной из Великих библиотек Аустермера, она выросла среди колдовских орудий – магических гримуаров, которые шепчутся на полках и гремят железными цепями. Если их спровоцировать, они превращаются в малефиктов из кожи и чернил. Но когда миру грозит опасность, Элизабет некуда обратиться, кроме заклятого врага – чародея Натаниэля Торна. Теперь они втянуты в многовековой заговор, а сама Элизабет начинает сомневаться во всем, чему ее учили, – ведь она обладает силой, о которой никогда не догадывалась, и будущим, которое никогда не могла себе представить.

Глава седьмая

Карету тряхнуло, и Элизабет проснулась. Она села, морщась от боли в шее, затем замерла. Каждая клеточка ее тела была настороже. Девушка слышала только трескотню насекомых — ни стука копыт, ни громыхания колес по дороге. Экипаж стоял. Снаружи было темно, однако сквозь щель в занавесках пробивался свет лампы. Выглянув, девушка обнаружила, что они остановились перед каменным зданием старой гостиницы.

Дверная защелка повернулась. Лихорадочно соображая, что делать, Элизабет вернулась в то положение, в котором была, когда проснулась. Сквозь ресницы она видела, как Натаниэль заглянул внутрь; его лицо казалось в темноте бледным пятном. Ветер взъерошил его волосы, а серебряная прядь поблескивала на свету.

— Надеюсь, вы не умерли, мисс Скривнер, — сказал он.

Она не пошевелилась, едва позволяя себе дышать.

— Было бы очень неловко, если бы такое произошло, — продолжал он. — Пришлось бы пройти через всякие скучные собрания, дознание, обвинение в убийстве… Мисс Скривнер?

Элизабет по-прежнему не двигалась.

Натаниэль тяжело вздохнул и забрался в экипаж. Ее пульс учащенно забился, когда он подошел ближе, принося с собой запах ночного воздуха и магии. То, что она собиралась сделать, было опасно. Но у нее не оставалось выбора — по крайней мере, лучшего варианта.

Как только он потянулся к ее плечу, она ожила. Чародей был без перчаток, и когда ее зубы впились в его руку, закричал. Через мгновение Элизабет уже оказалась снаружи кареты и бежала со всех ног куда глаза глядят. Огни гостиницы прыгали вверх и вниз, пока она неслась по направлению к дороге, однако исчезли из виду, когда девушка скользнула вниз по насыпи на противоположной стороне и через одну ужасающую секунду, кувыркаясь по камням, увидела перед собой только темноту. В следующий момент она с плеском ударилась о дно. Вода, наполненная зловонием грязи и гниющих растений, залила ее чулки. Элизабет упала в канаву.

По ту сторону виднелась мрачная путаница ветвей — это были заросли. Она нырнула в грязь и бросилась в том направлении. Ветки хлестали по лицу, листья цеплялись за волосы. Сердце Элизабет сжалось, когда что-то схватило ее за плечо, однако, это была всего лишь еще одна ветка, потревоженная ее движением. Она почти ожидала, что деревья вокруг нее оживут, а их корни змеями вылезут из земли и обовьются вокруг ее лодыжек. Но погони не было. Никаких признаков жизни поблизости.

Если в этих лесах и водилась живность — птицы или белки, то все они умолкли, оставив ее наедине со звуком собственного хриплого дыхания и ломающихся веток кустарника. Поначалу ночная тишина не беспокоила ее. Внезапно Элизабет посетила мысль: куда пропали сверчки?

Она выскочила на поляну и остановилась. Слуга Натаниэля, Сайлас, стоял перед ней. Его руки были сложены за спиной, а на губах играла легкая извиняющаяся улыбка. Ни одна белая прядь не выбилась из-под ленты, стягивавшей его волосы. Он был так бледен, что на фоне деревьев казался призраком.

Ужас сдавил ей горло своими удушающими пальцами.

— Как вы попали сюда? — пронзил темноту ее голос.

Она должна была заметить, как Сайлас преследует ее, по крайней мере, услышать. Создавалось впечатление, что он возник из воздуха.

— У всех хороших слуг есть свои секреты, — ответил мужчина, — которые лучше не раскрывать, чтобы не испортить иллюзию, столь дорогую хозяину и его гостям. — Прошу вас. — Он протянул ей руку в перчатке. — На улице холодно и темно, а в гостинице вас ждет теплая постель.

Это звучало резонно. Элизабет вдруг почувствовала себя глупо из-за того, что побежала прямо в лесные заросли в такой час. Она даже не могла вспомнить, зачем сделала это. Девушка шагнула к нему, но остановилась и огляделась. Почему так хочется доверять Сайласу? Она ведь совсем не знала его, и он собирался помочь Натаниэлю…

— Пожалуйста, мисс, — тихо сказал слуга. — Вам лучше пройти со мной. Ужасные твари бродят во мраке, пока мир людей спит. Я не хочу, чтобы они причинили вам вред.

Беспокойство и печаль превратили его черты в ангельские, почти рассеяв ее страхи. Никто, столь прекрасный, столь полный печали, не мог беспокоиться о ней более искренне, чем он. Элизабет шагнула вперед, словно загипнотизированная.

— Какие, например, ужасные твари? — прошептала она.

Безо всяких усилий Сайлас поднял ее на руки.

— Вам лучше не знать об этом, — пробормотал он так тихо, что она еле расслышала.

Элизабет бросила на него удивленный взгляд. Луна сияла серебряным светом над головой, черные ветви сплетались под ней, как ладони, сложенные в молитвенном жесте. Сайлас выглядел так, словно сам был соткан из лунного света. Он пронес ее между молчаливыми деревьями, обогнув канаву, и перешел через дорогу обратно.

Когда они добрались до двора гостиницы, мальчик уже вел лошадей Натаниэля к конюшне. Ближайшая к ним навострила уши и раздула ноздри. Пронзительное ржание разорвало ночь.

Чувство покоя сразу же покинуло Элизабет, словно тяжелое одеяло, сброшенное с тела в холодную ночь. У нее перехватило дыхание.

— Поставьте меня! — закричала она, вырываясь из рук Сайласа.

Что сейчас произошло? Она пыталась бежать, но как могла так испачкаться? Вряд ли удалось уйти далеко, прежде чем Сайлас поймал ее. В последнем воспоминании была дорога, а после этого… должно быть, она ударилась головой.

Натаниэль выпрыгнул из экипажа.

— Боже, она укусила меня! — потрясенно сказал он Сайласу. — Кажется, прокусила кожу.

Элизабет всей душой надеялась на это.

— Вот вам за то, что пьете сиротскую кровь! — закричала она.

Конюх остановился и уставился на него. Неожиданно Натаниэль рассмеялся.

— Так ты невыносимая задира, — заметил он. — Полагаю, это моя вина: решил, что ты не представляешь угрозы.

Он тряхнул рукой.

— Клянусь силами Потустороннего мира, это было больно! Мне повезет, если я ничем не заражусь. Сайлас? Убедись, что в ее комнате есть замок, да какой-нибудь покрепче.

Элизабет перестала сопротивляться, когда слуга понес ее к дверям гостиницы. Он действительно был сильнее, чем казался, а ей стоило беречь свою энергию, которая быстро иссякала — гораздо быстрее, чем она ожидала, даже после заключения в подземелье. Натаниэль наблюдал за ней, однако она не могла разглядеть выражение его лица в темноте.

Сайлас поставил ее на ноги в самых дверях гостиницы. К облегчению девушки, внутри кипела жизнь. Чернильные Пути были самыми оживленными дорогами во всем Аустермере, их содержало Духовенство и использовало огромное количество путешественников. Свет лампы отражался от покрытых побелкой стен, на которых тени посетителей потягивались, тряслись от смеха и поднимали бокалы. В животе заурчало от запаха жареных приправленных специями жирных сосисок. От голода у Элизабет закружилась голова.

Мимо торопливо прошла горничная, но даже не взглянула в их сторону. Никто в шумной гостинице, казалось, не заметил Элизабет, маячившую там и капающую грязью на ковер, и Сайласа, молча стоявшего рядом с ней.

Прежде чем она успела позвать на помощь, Сайлас повел ее к лестнице.

— Сюда. Наши комнаты были заказаны заранее. — Он положил руку ей на спину, когда она оступилась. — Будьте осторожны. Боюсь, господин Торн не простит мне, если я позволю вам упасть.

У нее не оставалось выбора, кроме как подчиниться. Ее голова была словно набита ватой. Шум толпы в гостинице — радостные крики, смех, звон столовых приборов — стучал в ее висках, словно второй пульс. Поднявшись наверх, Сайлас повел ее по коридору к самой дальней двери. Когда он отпирал ее, девушка заметила, что на нем те же белые перчатки, что были утром. Странно, что на них не появилось ни пятнышка грязи, хотя он провел весь день, управляя экипажем.

— Подожди минуту, — сказала она, когда он повернулся, чтобы уйти. — Сайлас, я…

Он остановился.

— Слушаю?

В голове у Элизабет застучало. Она забыла что-то важное — то, что ей нужно было узнать.

— Какого цвета у тебя глаза? — спросила она.

— Карие, мисс, — тихо ответил слуга, и ей было этого достаточно.

За спиной щелкнул замок, и стук в голове сразу же прекратился. Комната оказалась маленькой и теплой, с потрескивающим камином и плетеным ковриком, яркие узоры которого создали болезненное воспоминание об одеяле на ее кровати в том месте, которое она считала домом. Первым делом Элизабет проверила окно и обнаружила, что оно не открывается. Затем дернула дверную ручку — безуспешно. Временно лишившись выбора, она стянула платье и промокшие чулки и разложила их сушиться на горячих камнях очага. Несмотря на то, что в комнате было тепло, ее пробрала дрожь.

Элизабет приводила себя в чувство, пытаясь решить, что делать дальше, когда в углу комнаты вспыхнул зеленый свет. Она вскочила, схватила кочергу из камина и бросила ее в ту сторону. Кочерга отскочила с глухим стуком. В углу материализовался не Натаниэль, а ее чемодан, на котором теперь появилась новая вмятина.

Забыв об усталости, девушка бросилась к нему и распахнула, роясь в поисках чего-нибудь полезного. Платья и чулки разлетелись по комнате, расческа скользнула под кровать. Элизабет прорыла вещи практически до самого дна и почти смирилась с тем, что дело проиграно, когда, вместо того чтобы раскопать еще один слой льняной или хлопчатобумажной ткани, кончики ее пальцев коснулись кожи.

Это была теплая кожа, наполненная жизнью.

Дрожь пробежала по телу. Она осторожно подняла предмет со дна сундука — это был необычайно толстый и тяжелый гримуар в глянцевом бордовом переплете. Позолоченные буквы на его корешке гласили: «Лексикон колдовских искусств». Не колеблясь, она прижалась носом к страницам и глубоко вдохнула. Края старой бумаги были мягкими, как бархат, и пахли чем-то теплым и сладким, похожим на заварной крем.

— Как ты попал сюда? — спросила она, уверенная в дружелюбии гримуара, — злые книги, как правило, издавали затхлый или кислый запах. — Ты так же далеко от дома, как и я.

Страницы «Лексикона» зашептались, словно пытаясь ответить ей. Она перевернула книгу и обнаружила на ней римскую цифру I, напечатанную на задней стороне обложки. Гримуары Первой ступени обычно представляли собой справочники или сборники и не могли разговаривать с людьми напрямую, как, например, гримуары Седьмой ступени и выше, или даже издавать звуки, что могло делать большинство колдовских книг, начиная со Второй ступени.

Обложка подтолкнула ее руку. Озадаченная, она отпустила ее, и клочок бумаги выскользнул из страниц. Нахмурившись, она подняла его.

«Элизабет, — было написано в записке знакомым неразборчивым почерком, — если ты нашла это, значит, я была права, и чародей заколдовал твой чемодан. Я спрятала этот гримуар внутри на случай, если он поможет тебе подготовиться к тому, что ждет впереди. Никогда не забывай, что знание — твое величайшее оружие. Чем больше ты знаешь, тем лучше. А чем толще книга, тем сильнее ты сможешь ударить ею чародея по голове и обеспечить ему сотрясение мозга. Вот почему я выбрала такой большой гримуар.

Я бы посоветовала тебе оставаться храброй, но в этом нет необходимости. Ты — самый храбрый человек, которого я знаю. Обещаю, мы еще увидимся.

К.

P.S.: Не спрашивай, как мне удалось вынести гримуар за пределы библиотеки. Меня не поймали, и это самое главное».

Глаза Элизабет наполнились слезами. В устах Катрин это звучало как пустяк, однако она могла потерять свое место в библиотеке, если бы ее уличили в краже гримуара. Она многим рисковала, чтобы вынести его за пределы хранилища. Без сомнения, Катрин знала, как сильно это поддержит Элизабет, если с ней всегда будет частичка дома.

Девушка задумчиво пробежалась пальцами по обложке «Лексикона», гадая, с чего бы начала подруга. Без сомнений, внутри было то, что могло поведать ей о самом Натаниэле, а чем больше она будет знать о нем, тем лучше сможет подготовиться к его возвращению.

Она подняла гримуар.

— Открой, пожалуйста, раздел про магистров, — попросила она. Элизабет считала разумным всегда быть вежливой с книгами, независимо от того, слышат они тебя или нет.

«Лексикон» раскрылся у нее в руках, и золотое сияние вспыхнуло на страницах, заливая лицо ярким светом. Страницы трепетали, словно от дуновения ветерка. Они двигались все быстрее и быстрее, пока не достигли середины книги, затем остановились и грациозно раскрылись в стороны. Красная бархатная лента скользнула меж страниц, отмечая закладку. Свечение превратилось в слабое сияние, похожее на отблеск свечей на полированной бронзе.

«Дома магистров Королевства Аустермер» — гласил заголовок в самом верху страницы. Далее следовало:

«Из всех чародейских семей ни одна не обладает таким могуществом, как те, что произошли от великих чародеев, удостоенных титула “Магистр” королем Альфредом в Золотой Век Магии в награду за чудесные подвиги, которые они совершили ради короны. Именно эти первые магистры в начале шестнадцатого века основали Магистериум. Организация, которая брала свои истоки как закрытое оккультное общество, позже превратилась в руководящий совет, который каждые тринадцать лет избирает Канцлера…»

Элизабет перескакивала с одного абзаца на другой, пока не заметила знакомое имя.

«Дом Эшкрофтов, прославившийся благодаря Корнелиусу Эшкрофту, также известному как Корнелиус Мудрый, славится своим участием в строительстве ряда зданий и сооружений, которые сформировали ландшафт современного Аустермера. Корнелиус Эшкрофт проложил Чернильные Пути и перевез тысячи тонн известняка для возведения Великих библиотек в 1523 году, в то время как его преемник Корнелиус II за один день поднял знаменитый Мост Святых в Брассбридже из вод Сумрачной Реки.

Между тем Дом Торнов известен самой темной магией — некромантией, при помощи которой основатель этого дома, Бальтазар Торн, отразил вторжение Покорителей земель в 1510 году, используя армии мертвых воителей, поднятых из могил для битвы во имя короля Альфреда. Хотя некромантия запрещена Реформами 1672 года, существуют допущения на ее использование в военное время. Именно могуществу Дома Торна приписывают независимость королевства от соседей, которые не угрожали Аустермерийской земле со времен Войны Костей».

Она перестала читать. По коже побежали мурашки. В детстве ей снились кошмары о Войне Костей, и казалось совершенно невероятным, что все эти ужасы — дело рук одного человека, предка Натаниэля. Она оказалась в еще большей опасности, чем предполагала.

Гримуар зашевелился под ее руками. Без предупреждения он перешел в другой раздел. Она успела прочитать заголовок «Демонические слуги и их призыв», прежде чем раздался стук в дверь. Элизабет замерла, охваченная желанием притвориться, что ее здесь нет. Медленно, осторожно она закрыла гримуар и отложила его в сторону.

— Я знаю, что вы проснулись, мисс Скривнер, — произнес Натаниэль через дверь. — Слышал, как ты разговаривала сама с собой.

Элизабет закусила губу. Если она не ответит, он может силой ворваться в комнату.

— Я разговаривала с книгой, — ответила девушка.

— Почему-то меня это нисколько не удивляет. Я принес ужин, но тебе придется пообещать не кусать меня и не бросаться чем бы то ни было, если уж на то пошло. — Она взглянула на кочергу. — Да, мы слышали тебя снизу. Владелец заставил меня оставить дополнительный депозит. Я почти уверен, он думает, что ты здесь пробиваешь дыры в стенах.

Он помолчал.

— Ведь это не так? Потому что боюсь, ты не сможешь пробиться на свободу до самого утра, как бы ни старалась.

Уклончивое молчание казалось Элизабет лучшим ответом, но в этот момент собственное тело предало ее. Желудок с громким урчанием скрутило от голода. Она едва могла думать о чем-либо, кроме запаха сосисок, доносившегося из-за двери. Зачем Натаниэль принес ей ужин? Возможно, отравил еду? Скорее всего, он пытался внушить ей ложное чувство безопасности до того, как они доберутся до какого-нибудь укромного места, где тот сможет убить ее и избавиться от тела. Не имело смысла делать это в гостинице, в окружении потенциальных свидетелей. На самом деле, он практически признался в этом в карете.

Лучше принять пищу и поддержать свои силы, чем оголодать и ослабеть настолько, чтобы упустить последнюю возможность сбежать.

— Одну минуту, — сказала Элизабет, подкрадываясь к двери. Она осторожно потрогала дверную ручку. Дверь была не заперта. Девушка рывком распахнула ее во внезапном порыве храбрости, но тут же захлопнула перед носом Натаниэля — слишком поздно вспомнила, что на ней была только ночная сорочка.

— Я выгляжу неприлично, — объяснила Элизабет, прижимая руки к груди.

— Все в порядке, — ответил он. — Я и сам часто так выгляжу.

На долю секунды она представила его, стоящего в коридоре. На нем была белая рубашка с открытым воротом и закатанными до локтей рукавами. В свете канделябров был виден длинный страшный шрам, пересекавший левое предплечье. Поездка длиной в день заставила его щеки покрыться румянцем, а губы — раскраснеться, что придавало ему поразительно развратный вид, который только усиливался взъерошенными волосами и циничным проницательным взглядом. Эффект был таким впечатляющим, что она почти не заметила поднос в его руках.

Нет, Натаниэль совсем не выглядел прилично. Что он сам успел рассмотреть? Эти серые глаза, казалось, ничего не упускали из виду.

Через мгновение послышался вздох.

— Поставлю поднос на пол. Ты сможешь забрать его, когда я уйду. И не пытайся бежать — Сайлас охраняет лестницу. Когда закончишь, дверь сама закроется с помощью магии.

Звон столового серебра и посуды последовал в подтверждение его слов. Она подождала, пока не услышала звук удаляющихся шагов, и снова приоткрыла дверь. Через узкую щель осмотрела поднос, нагруженный черным хлебом и сыром с травами. И рядом — сосиски, которые совсем не выглядели отравленными. Элизабет присела на корточки и распахнула дверь пошире.

Натаниэль почти дошел до конца коридора. Наблюдая за ним, она разглядела след укуса на его правой руке — доказательство того, что чародей может пострадать так же, как и обычный человек. Он мог убить Наставницу, но все же не был неуязвимым. Пока Элизабет жива, у нее имелся шанс.

Она собралась с духом.

— Натаниэль, — окликнула она.

Он замедлил шаг и остановился, склонив голову в ожидании.

— Я… — Она сглотнула, когда ее голос сорвался, и попыталась выдавить из себя слова еще раз: — Прости, что укусила тебя.

Он обернулся. Его взгляд скользнул по ней, попутно оценивая то, как она протянула руку и ухватилась за край подноса, словно кто-то хотел вырвать его у нее из рук. Взгляд задержался на уже исчезающих синяках, которые покрывали ее руки после битвы с малефиктом. В этот момент она почувствовала дискомфорт и ощущение, будто ее вывернули наизнанку и проверяют, словно пустой карман.

— Ты действительно сожалеешь? — спросил он наконец.

Она неубедительно кивнула.

— Я вижу, у тебя совсем не было времени попрактиковаться во вранье, — произнес Натаниэль, все еще разглядывая ее. — У тебя ужасно получается. Даже если бы это было иначе, то такая тактика не сработает со мной.

— Какая тактика?

— Ты притворяешься кроткой и послушной в надежде, что я ослаблю бдительность и дам тебе возможность для побега. Ты уже доказала, что несешь с собой один хаос — я этого не забуду. Хочешь сказать еще что-то, прежде чем уйду?

Щеки Элизабет запылали. Края подноса впились ей в пальцы. С ее стороны было глупо думать, что она может обмануть его, но если он готов отвечать на вопросы, то, по крайней мере, девушка сможет узнать о нем больше.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

— Восемнадцать.

Элизабет удивленно осела.

— Неужели?

— Я не приносил в жертву девственниц ради своих идеальных скул, если ты это имеешь в виду. У невинных девиц, как правило, меньше магических свойств, чем все привыкли думать.

Элизабет старалась не показывать, какое облегчение она испытала, услышав эти слова.

— Просто ты слишком молод для магистра, — осмелела она.

Его лицо стало непроницаемым, а затем он улыбнулся так, что у нее по спине пробежал холодок.

— Объяснение очень простое. Все, кто стоял между мной и титулом магистра, мертвы. Это удовлетворило ваше любопытство, мисс Скривнер?

Внезапно она обнаружила, что не хочет знать больше, в особенности о том, что в его прошлом могло наложить на него такой отпечаток; что глаза стали словно вырезанными из льда, а сердце превратилось в камень. Элизабет больше не хотела видеть лицо человека, хладнокровно убившего Наставницу. Опустив взгляд, она кивнула.

Натаниэль сделал шаг, чтобы уйти, но внезапно остановился.

— Прежде чем уйду, могу я, в свою очередь, спросить у тебя кое-что?

Уставившись на свой ужин, она ждала вопроса.

— Зачем ты схватила меня за волосы в тот день в Саммерсхолле? — спросил он. — Я знаю, что ты сделала это не случайно, но, как ни ломал голову, не смог найти разумное объяснение.

Ее желудок отпустило от облегчения. Она думала, он спросит о чем-то действительно ужасном.

«Значит, он все-таки помнит меня по читальному залу», — подумала Элизабет.

— Я хотела узнать, остроконечные ли у тебя уши, — пробормотала она.

Он помолчал, обдумывая ее ответ.

— Понимаю, — сказал чародей с серьезным выражением лица. — Спокойной ночи, мисс Скривнер. — И завернул за угол.

Элизабет, не теряя времени, втащила поднос внутрь. Она была так голодна, что накинулась на свой ужин прямо на полу, пожирая его руками. За жадным чавканьем она не услышала, как кто-то в гостинице громко рассмеялся.