Наши против

Маргарита Ардо, 2019

В один не очень прекрасный день выяснилось, что я обладаю даром мгновенного перемещения в пространстве. Таких, как я, называют дживами, и на них ведут охоту, ведь телепорт – это очень выгодно! Я и несколько спортсменок попали в фантастический мир, где царит магия и с морем можно договориться – туда, где любовь того, кто меня похитил, способна творить чудеса…

Глава 8

Если бы я не знала, что происхожу из династии врачей и лётчиков, а в дедушках у меня значится сам профессор Семён Аркадьевич Воронцов, я бы могла уверенно утверждать — в моём роду был Карлсон — тот, что живёт на крыше! И всё детство меня лечили генетически и категорически неправильно! Ведь когда Карлсон кричал Малышу на крыше: «Я — самый больной человек в мире», лечить его полагалось конфетами, вареньем и печеньками. Вот и мне помогло! Стоило умять пирог с малиной, шоколадом и взбитыми сливками, от которого отказались мои спортсменки, запить его чем-то белым и почти ананасовым, съесть, черпая большой серебряной ложкой клубничное варенье из фигурной банки; закусить орешками неизвестных сортов, уничтожить половину содержимого огромной вазы в виде корабля, заполненной трюфелями, желейными конфетами, шоколадными, карамельками в виде рыбок, медовыми шариками с фруктами, грильяжем и массой прочего сладкого блаженства, названия которому я пока не подобрала, сил у меня прибавилось настолько, что я спрыгнула с кровати, бодрая, как огурец.

Джайна Фло, приставленная ко мне в качестве то ли личной медсестры, то ли дуэньи, тотчас прикатила в мою просторную комнату вешалку на колёсиках — почти, как из ИКЕИ, и предложила выбрать платье для занятий.

— А девочкам? — спросила я.

— Телохранительницам дживы выдадут костюмы, как только их закончат подгонять по фигуре. Но ткани и цвета будут зависеть от вашего выбора, джани Тася.

— Просто Тася, пожалуйста. А куда ушли мои девочки?

— Устраиваться в своих комнатах.

— Где? Далеко отсюда?

— О нет, джани… Тася. Вас разместили на верхнем этаже южной башни, а комнаты охранниц расположены перед вашей.

— Как интересно! Я хочу на это посмотреть!

— Непременно, но сначала платье.

— Хорошо.

Не скажу, что предложенные мне наряды были платьями мечты. К фасонам, наверное, я потом привыкну. Ведь сначала джинсы в облипочку мне тоже казались перебором, а теперь ношу-не снимаю. Правда, с женственными блузочками или свитерками в стразах.

Во-первых, все предложенные тут платья были длинными, с рукавом не короче две трети. Во-вторых, под них предлагались штанишки. Узкие, почти лосины. Были и широкие, но это же вообще из сказки о тысяче и одной ночи…

— А без штанов никак нельзя? — спросила я.

— Что вы?! Это же неприлично!

— Зато не жарко, — вздохнула я, понимая, какие мы, современные девушки, счастливицы! Хочешь шорты, мало отличающиеся от трусов? Пожалуйста! Встретишь девушку в маечке, как из каталога нижнего белья? Ну и что! Юбка — экстремальное мини? Сколько угодно, только мимо азербайджанцев на рынке не ходи, или наоборот, ходи — в зависимости от начальных целей. А тут… Их модельеры вообще на улицу выглядывали? Или у них градусник не изобрели? Ужариться же можно в таком балахоне в почти сорок градусов! Молчу уже о том, что совсем не видно фигуры…

— О! Вот это, — ткнула я пальцем в бирюзовую тунику всего лишь до колена с разрезами на бёдрах.

— Хорошо, мы отложим этот костюм для активных занятий, — кивнула джайна Фло. — Но чтобы просто ходить по Храму Знаний вам придётся выбрать что-то из более закрытых вариантов.

О, мой Бог! Словно бабушка в ухо прошептала: «Ноги надо прикрывать». Зачем?! Увы, «монастырь» был чужой, и со своим уставом, как говорится, лезть в него было нельзя. Хоть и очень хотелось.

Пришлось облачиться в один из балахонов, сверху почти по фигуре, книзу разлетающийся лёгкими тканями. Я выбрала нежно-сиреневый. Джайна Фло подпоясала меня несколько раз широким белым поясом, и оказалось вполне симпатично. Когда я увидела отражение и понравилась себе в зеркале, энергии ещё больше прибавилось.

— Вам идёт, джани, — сказала моя дуэнья. — А теперь надо нанести мухаро. — И показала на свой лоб с орнаментом.

— У вас очень красиво, — пробормотала я, — но давайте не будем, а? Вдруг краска с аллергенным составом, и мой лоб покроется красными пятнами, я знаю, от одного карандаша для бровей уже так было. Потом ходила, как дочь вампира…

— Но, джани, — всплеснула руками добрая женщина, — для женщины выйти из дома без мухаро — всё равно, что быть голой!

Кхм, я себе ощущала одетой, даже чересчур.

— Зачем эти узоры нужны? — поинтересовалась я. — Просто для украшения?

— Нет, конечно! Мухаро очень важен. Он как бумага для каждой мухарки — женщины Дживайи, указывает, к какому дому она принадлежит, или какому мужчине. Только гулящая женщина может появиться на людях с чистым лбом.

Я чуть не поперхнулась воздухом. Вот что имели в виду аборигены, говоря «мухарка фу»! Кастовость какая-то! И неравноправие! Всё моё Я возмутилось.

— Я из другого мира, как и мои спутницы. И мы абсолютно точно никому не принадлежим.

— Ну что вы, Тася, — мягко промолвила джайна Фло. — Вас содержит государство, и в данный момент вы относитесь к Храму Знаний.

Я взглянула на узоры на лице моей наставницы и вздохнула: хоть не стикер на лоб приклеивать.

— Ладно, выглядит красиво. Если без этого нельзя…

— Никак нельзя.

И я отдалась в заботливые руки джайны Фло. Она ещё и волосы мне локонами уложила, приподняв так, чтобы не скрывали то самое «мухаро». Оно отличалось от того, что было нарисовано на её лбу.

— А что тут написано?

— Как я сказала, просто студентка Храма Знаний. Магистр и советник распорядились не афишировать, что вы — джива.

«С модой просто придётся смириться! — решила я. — Что поделать, если они такие отсталые…»

— Спасибо, джайна Фло! — Я встала с пуфа у зеркала. — Идёмте же! Очень хочу увидеть, как устроились девочки! Если у вас есть другие дела, я могу сама.

Я рванула к двери, умирая от любопытства и желания увидеть новый мир. Надо осваиваться, в конце концов! Может, тут круче, чем в Хоггвартсе?

— Постойте! — подхватила меня под руку джайна Фло. — Джива не может ходить одна! И находиться одна тоже! Тем более после всего, что случилось!

— Совсем? — удивилась я.

— Совсем. В вашей комнате будут постоянно дежурить две охранницы. Еще две должны будут сопровождать вас по территории Храма Знаний и на занятиях. За пределами Храма вам потребуются все телохранительницы. В полном вооружении. Также, при необходимости покинуть наши стены, вас будет охранять хотя бы один из магов порядка.

— Это тот, что с голубыми косами?

— Да, совершенно верно.

Я поджала губы. Мне это всё не нравилось. Мальвины особенно! В детстве за мной неусыпно следила мама — выпила ли я лекарства, нет ли температуры, сыпи, отравления… Столько «нельзя», наверное, никто за всю жизнь не слышал! Потом школа, половину которой я провела в постели, подхватывая простые и экзотические болезни где угодно. Ещё и бабушка на пенсию вышла. Снова постоянные «не хорошо, не прилично, не достойно, не полезно для здоровья, моветон…» О-о-о! И вот я вырвалась в университет, не на медицинский, как все, а на филологию, чем сильно огорчила маму. Но что делать, если стихи Бодлера меня восхищают больше, чем атлас по анатомии? Я, наконец, официально стала совершеннолетней! В первый раз, в первый (!) меня отпустили самостоятельно куда-то… Ну, пусть и с дядей. Но он нормальный, вообще не обращает на меня внимания. И теперь опять под присмотр?! О, нет!

— Может, ещё и в туалете меня будут сопровождать? — буркнула я недовольно.

— Во время туалетных и ванных процедур с вами тоже должен кто-то находиться.

Я представила Крохину, натирающую мне спинку… кирпичом.

— Нет уж! — не выдержала я. — В туалете и ванной — ни за что!

Джайна Фло моргнула и открыла рот, чтобы возразить, но я выпалила быстрее:

— Это противоречит моим религиозным убеждениям!

— Конечно, если так…

— Так, — кивнула я и ринулась в коридор.

Мне всю жизнь не хватало свободы! Я её хочу! Я так просто не сдамся! Наверное, поэтому я и стала телепортом! А, кстати, попробуйте меня удержать в четырёх стенах, если мне достаточно подумать и… О, Боже! Как не вовремя пришёл на ум этот проклятый Киату!

В следующее мгновение он сидел напротив меня за простым деревянным столом и пил что-то из большой кружки. Надо сказать, что их тюрьмы очень похожи на наши забегаловки. Так же отвратительно пахнет пивом и рыбой. И освещение дрянь. Я шумно глотнула воздух.

Киату поднял глаза и моргнул.

* * *

Киату был зол. И подавлен. Она лезла и лезла в голову, как белая обезьяна, о которой велено не думать. Даже, когда они добрались до другого конца острова и почувствовали себя, наконец, в безопасности — сюда голубые маги не совали нос, — думалось о дживе.

Киату сел в песок. Настоящий великан, добродушный, загорелый, со светлыми короткими косами, Большой Трэджо достал из тайницы вяленое мясо и бутылки с красным вином.

— Отпразднуем?

В ответ кивок. Март не верил своему счастью, то и дело восхищённо ахал, глядя на пальмы, море, песок и небо.

— Брат! Брат! Ты сделал чудо! Настоящее чудо для нас! Никогда не забуду этого! Я могу всё это видеть! Не кусочек неба сквозь решётку в башне! О, морские духи! — Он скинул сапоги и вбежал в море. — Я вижу это, Кей! — Март упал на колени и подставил голову нарастающей волне. Затем подскочил, рассмеялся звонко, скаля белые зубы.

— Вот и не попадайся больше по-идиотски! — буркнул Киату.

С младшим братом он всегда становился серьёзным и начинал ворчать. Куда только девался дерзкий шутник рядом с кудрявым Мартом, моложе его на семь лет, безбородым ещё, постоянно сующим везде свой вздёрнутый нос и попадающим в неприятности?

— Но ведь ты всегда найдёшь выход! — засмеялся Март.

Киату рассердился. Поймав брата, схватил за предплечья и встряхнул:

— Взрослей!

Март поднял на брата глаза, зелёные, с карими лучиками, озорные и одновременно невинные, и пожал плечами.

— Я уже.

— Нет! — рявкнул Киату. — Твоя глупая выходка со стишками против короля на базарной площади стоила свободы…

— Но ведь ты выручил меня из казематов! И Большого Трэджо! Он заступился за меня перед стражниками! А ты освободил нас!

— Я не о тебе.

Киату резко отпустил Марта. Тот чуть пошатнулся, но не упал. Посмотрел с недоумением.

— Но ведь ты сам, брат, против короля!

— Я не заявляю об этом на площади, распевая дурацкие рифмы перед носом стражников, — Киату развернулся к брату спиной, буркнул: — Отсюда ни ногой. В этом месяце лимит вытащенных из петли вышел. Мне надо пройтись. По делу. Трэджо, проследи за пацаном.

* * *

Одно Око знает, зачем он вернулся в город. Киату глянул на белые башни Храма Знаний, затем ещё больше насупился и пошёл в таверну Толстого Джаббе. Туда стекается всякий сброд и самые горячие сплетни столицы. И пиво на хмелю всегда свежее — надо бы охладиться, голова кипела. Кстати, пить после связки вяленого мяса хотелось отчаянно.

Киату заказал большую кружку, сел за стол, и снова джива пришла в голову. Аж вязь у локтя засаднила. Чёртов колдун! Не предупреждал, что так будет!

Нехорошо получилось с дживой… Надо узнать, что говорят на чёрном рынке про девчонку, если уже пронюхали.

Кто-то громко бухнулся пятой точкой о скамью напротив и выдохнул. Киату поднял глаза. Мысли, слова и воздух застряли где-то на уровне кадыка. Киату закашлялся.

Джива собственной персоной сидела напротив, уставившись на него голубыми глазами. Галлюцинация! Но сердце подпрыгнуло в груди и затанцевало. А настроение взвинтилось сразу, словно и не давило ничего. Галлюцинация набрала в рот воздуха и выпалила:

— И ничуть я не думала о вас! Ни капли! Ни полслова! Чтобы тут оказаться… Это случайно… — Джива надулась, как мышь на крупу, но тут же сверкнула глазами: — А вообще нет! Я думала! Думала, что вы — самый отъявленный негодяй на свете! И что вам по заслугам… А я… ещё переживала про цепь! А он тут сидит… пьёт… Мерзавец! Ненавижу!

— Надо пить, стоя? — усмехнулся Киату и встал.

Она тоже подскочила, и Киату заметил, что была она одета не во что-то дикое, полуголое, как утром, а в нормальное платье. Джива затараторила, быстро шевеля нежными своими, пухлыми, манящими губками:

— Как вы смели пользоваться чёрной магией?! Это же, это же… Подлость! Как вы могли! Я вам доверилась… Хотя нет… когда бы я успела?! Вы просто нагло похитили меня! Но вам больше не притащить меня в дурацкий гараж для дурацкой ухи! И кто только плавает на акулах?! Лузеры! И привороты ставят лузеры! А у меня есть мама, жизнь, университет, в конце концов, а из-за вас… Нет, мне нечего тут с вами делать! Я… я сейчас просто исчезну! А вы тут сидите в своём подвале! Вот! Я сейчас р-раз и… — Она моргала и размахивала руками, пока Киату обходил вокруг стола, брал её под руку и вёл к выходу.

— Нет, я никуда с вами не пойду! Вы мерзавец! — выкрикнула она, продолжая идти и привлекая всё больше и больше взглядов. Даже торговцы контрабандой в углу повернули к ним головы.

Рука у неё была лёгкая, как пушинка. Киату склонился к уху дживы и тихо, но твёрдо проговорил:

— «Раз и исчезну» будет только за дверью.

— Почему это?! — опешила она, сдувая в ярости пряди светлых волос, лезущих в рот.

Киату Джикарне глянул на других посетителей таверны, глазеющих на дживу. Конечно, странно было видеть в подобной дыре студентку Храма Знаний, как гласило «мухаро» на её высоком чистом лбу. Но ведь и юным пташкам не чужды прелести разгула. Даже таким… ангелоподобным. Киату подмигнул компании воров за соседним столом и чуть покачал головой, словно жалуясь:

— Стоит ей каплю пива в рот взять, а потом… — и настойчиво потянул девушку к тонущему во тьме выходу.

Мужики понимающе закивали, некоторые расхохотались.

— Да как вы! Да что вы! — вспыхнула джива снова. — Мерзавец! Гад! Да, вот правильно — гад последний! Бесчестный и неблагородный!

Он вывел её в тёмный коридор. А затем за угол, откуда видна была только соседняя крыша и чан с помоями. Ни одного любопытного глаза, если кота не считать. И Киату выдохнул:

— Теперь они не поймут, что видели твоё лицо.

Она покраснела:

— А это так плохо? Моё лицо?

— Нет, наоборот. Даже красивее, когда злишься. Но мало ли ещё гадов, мерзавцев и подлецов, таких, как я, которым захочется тебя поймать и продать, ценная джива из гудящего города? — усмехнулся Киату.

Девушка замолчала.

О, чудо! Око смилостивилось над ним?!

— Теперь, без свидетелей можешь исчезать, — сказал Киату, но не выпустил её руку. — Хотя погоди.

— Что? — спросила она совершенно растерянно.

— Вот что, — ответил Киату, и чувствуя, как волной по-дурацки радостной дрожи ему сносит голову, прижал дживу к себе и поймал её губы своими.

Девушка попыталась отпрянуть, стукнула его кулачками в грудь, забилась в объятиях, как птичка в тисках, и вдруг обмякла. Поддалась. И по телу Киату расплылось наслаждение.