Любовь под развесистой клюквой

Маргарита Южина, 2009

За долгие годы счастливого брака Антонина почти забыла о том, что она женщина. Скорее уж эдакий многофункциональный агрегат для зарабатывания денег, приготовления еды, стирки, глажки, мытья посуды и далее по списку. Ведь пока драгоценный муженек пялится в телевизор, нужно успеть обиходить и ублажить свое сокровище, а заодно позаботиться о подрастающей дочке. Но тут на пути ее появился он – прекрасный незнакомец, чья семейная лодка тоже разбилась о рифы быта. Вот и встретились два одиночества. Только вот как угадать, что это – настоящая любовь или очередная ветка развесистой клюквы, кислые ягоды которой давным-давно уже набили у Антонины оскомину.

Глава 2

Добрыми делами вымощена дорога в… РОВД

— Ну где ты болтаешься? — зашипела Марина, едва завидев подругу. — Тебя тут уже эта ждет… кукушка!

— Кукушка? — не поняла Тоня.

Объяснить Марина ничего не успела.

— А-а, вот вы где… — подошла к Тоне дамочка, которая час назад оставила на ее попечение мальчишку. — А где Оська?

Дамочка была не одна, рядом с ней возвышался худой, как шест, мужчина, который то и дело кашлял в кулак.

— Так… за ним ваш муж пришел… — изумленно вытаращилась Тоня. — Вы же сами мне сказали, что за ребенком придете либо вы, либо муж. Ну, он и пришел.

— Какой муж? — гневно прищурилась молодая дама. — Какой муж к вам еще пришел, если мой муж вот он!

И она ткнула пальцем в худого мужчину. Тот согласно закашлялся.

Тоню будто облили кипятком — получается, что она отдала ребенка неизвестно кому!

— Что вы пугаете продавца? — неожиданно пришла на помощь Марина. — Откуда ей было знать всех ваших мужей! А Осип сам позвонил мужу… отцу! Это же отец! Мальчик его так и называл — папа!

— Ах папа! Папа… Да! Но он не муж! — взвизгнула дамочка. — Мы с ним в разводе, и я не давала ему ребенка! Это похищение! А вы! Вы — соучастница!

Дамочка за какую-то секунду превратилась в злобную фурию. Волосы ее мотались на ветру. Губы кривились от выкриков. А глаза горели гневом.

— Мишель! Срочно звони в милицию! — рванула она своего спутника за ворот пиджака. — Чего ты еле шевелишься?! Надо срочно задержать эту шайку!

— Но, любимая… — тянул Мишель. — Может, проще позвонить Осипу? Мальчик расскажет, где он сейчас находится.

— Что тебе расскажет мальчик?! — дико заверещала трепетная мамаша. — Он сообщит, что они с отцом в этом зоопарке?! В клетке с обезьянами?! А для чего я тебя притащила?! В зверинец должен был ехать ты! Чтобы заслужить Оськины доверие и любовь! Звони, говорю, в милицию! Чтоб ему, папаше недоделанному! И эту пусть загребут! А то ей доверили ребенка. А она первому встречному!

— Да какой же первый?! — повысила голос и Тоня. — Он вчера с Осипом был здесь. Толька! Скажи ты этой сумасшедшей, что он вчера к нам приходил!

Губарев Толька не подвел.

— Чего вы, барышня, надрываетесь? — басом затарахтел он. — Был вчера этот мужик. Хороший такой мужик, денежный. Купить шлем хотел. А она вот, Архипова, помешала! Да вы ее забрать хотите? В милицию? Забирайте!

— В какую еще милицию?! — разозлилась Тоня. — Совсем, что ли?!

— Нет, сама, главное, ребенка бросила, а теперь милицию на помощь зовет! — поддержала подругу Марина.

— Да! Зову! — не уставала орать мать славного мальчугана. — А то ишь, придумали! Детей воровать!

Как Тоня ни упиралась, а в милицию съездить пришлось. Этот худосочный Мишель все же вызвал стражей порядка, и всю орущую компанию загребли в воронок.

Правда, позвонив отцу мальчика и разобравшись что к чему, милиционеры никаких дел заводить не стали. И Тоня даже поняла почему — мамаша Оськи так визжала, что парни из РОВД решили как можно быстрее от нее отвязаться.

Тоня вышла из врат милиции, когда на улице уже смеркалось. Она торопливо набрала номер Лахудры — та, к счастью, была еще на месте.

— Лаху… Лаура Петровна… — виновато заканючила в трубку Тоня. — А мы не могли бы с вами встретиться завтра?

— Вы издеваетесь? — строго воскликнула учительница танцев. — У меня завтра выходной! И вообще, я уже битый час жду вас! Мне что, одной теперь домой тащиться?!

Тоня вздохнула и пообещала прибыть сию минуту.

— Интересно, а она думает, что я ее провожать пойду? — сама у себя спросила Тоня и уставилась на свои пакеты. — Тогда будут у меня руки, как у Паганини, длиннющие. Только тому простительно — он гений…

Возле нее резко завизжали тормоза, и Тоня вскрикнула от неожиданности. Прямо перед ее носом остановилась огромная черная иномарка, и передняя дверца распахнулась.

— Антонина Игоревна, садитесь, подвезу, — раздался мужской голос.

Тоня вгляделась в водителя и набычилась — за рулем восседал папаша Оськи, из-за которого и произошел весь сыр-бор.

— Спасибо, я пешком, — отвернулась Тоня и удобнее перехватила пакеты.

— Зачем пешком-то? Мне ведь не трудно, я ж вас не на себе потащу. А у вас сумки!

— Не ваше дело!

— Мое, — не согласился мужчина. — Садитесь, там разберемся.

Тоня хотела было еще покапризничать, но всерьез испугалась — а ну как мужчина больше не станет уговаривать, и придется переть эти пакеты самой. И ладно бы сразу домой, а то ведь еще на танцы…

— Меня зовут Глеб, — представился отец Оськи.

— Сергеевич, — добавила Тоня.

— Землянин, — уточнил Глеб Сергеевич.

— Да знаю я, там же протокол писали, — вздохнула Тоня, пытаясь устроить ноги между дыней и арбузом — пакеты она уложила на полу. — Еще фамилию себе выбрали — Землянин! А мы, можно подумать, инопланетяне какие-то…

— Ну не ворчите, — миролюбиво попросил тот. — Я ж не думал, что так получится. Вас куда?

— На танцы, это в Дом культуры на улице Металлургов.

— Да что вы?! — изумленно присвистнул Глеб Сергеевич. — Вы с такими пакетами еще и плясать собираетесь?

— А это вас не касается, — обиделась пассажирка. — Сказали, что довезете, вот и везите.

— Перестаньте же дуться! Ну что я криминального сделал? Оська позвонил, попросил забрать его. Вы бы разве не приехали? И потом, поверьте мне, Оськина мамочка вовсе не о ребенке беспокоилась, а только о том, чтобы мне гадости наделать.

— Довели женщину!

— Да нет, тут другое… — Глеб Сергеевич уставился на дорогу и задумчиво начал рассказывать: — Я ее совсем девочкой взял, двадцати не было. Ну а мне уже… На двадцать лет я ее старше.

— И он еще чего-то хотел! — не удержалась Тоня.

— Вы правы. Я наслышан был, конечно, что девчонки на всякие блага денежные падкие, но думал, меня это не коснется. Да и богатым себя не считал. Работал потихоньку. А потом… с Валерией встретился. Это жена моя бывшая.

— Знаю, — кивнула Тоня. — Говорю же, протокол писали, а я подглядывала.

— Так вот, значит, Валерия, м-да… ну, встретился и встретился, а она… Как-то сразу чувствами прониклась… к моему жилищу, к быту. В ней даже какие-то хозяйственные начинания проснулись… во всяком случае, мне так казалось. Все мечтала — куда бы она картину повесила, кровать поставила, где бы вазу напольную пристроила. А я, честно сказать, легкомысленно к этому делу отнесся. Хочет девчонка в семью поиграть, почему бы и нет! И поженились. М-да…

Рассказчик замолчал, а Тоне уже было интересно.

— Ну и дальше-то что? — нетерпеливо спросила она Глеба.

— А что дальше… Девочка сделала мат конем — родила сына. И все.

— Что — все? Сразу же развелись?

— Да нет. Она жила по-прежнему, а я… Я от этого ребятенка просто с ума спятил. Ну как же — сын!

— И понятно, что спятили, возраст-то у вас солидный, — поддакнула Тоня.

— Вот-вот. Я сразу к дому прикипел. А Валерия… у нее только самый расцвет начался. И как-то он не совпал с расцветом моего бизнеса…

— А вы, простите, кем трудитесь? — вежливо прервала его Тоня.

— Я… ммм… строитель, — быстро ответил Глеб Сергеевич.

Тоня окинула взглядом салон крутой иномарки и предположила:

— Наверное, прораб, да? Простому-то строителю на такую машинку век не заработать…

Землянин хмыкнул, не удержавшись, потом сдвинул брови на переносице и постарался пояснить серьезно:

— Честно говоря, простой прораб на нее тоже не быстро заработает. Ну да неважно. В общем… стройка у меня. А тут с рождением Оськи мысли в башке моей как-то перевернулись. Думаю: и зачем столько горбатиться? Нервы, здоровье тратить?

— Точно, мой муж такого же мнения, — вздохнула Тоня. — И не тратит, мне приходится.

— Вы не поняли. Ясное дело — семью кормить надо, я не об этом. У нас есть великолепный дом, роскошный даже, в три этажа. Машины на семью — две, у меня и у Валерии. С курортами никаких проблем. Родителям помогаем, ребенка можем хоть сейчас в Гарвард сунуть, под одежду две комнаты, а зачем больше? Ну и куда их еще, эти деньги? С собой на тот свет? Или будку для собаки из них выстроить — чтобы пачки кирпичиками? Ради чего мне сутками дома не жить, костьми на работе ложиться, сына не видеть? Чтобы жена сто двадцатую пару обуви купила? Ведь счастье-то вот оно — сын! Смотреть, как он ножками дрыгает, как слова первые лепетать начинает, как…

— Погодите, а у вашей жены сто двадцать пар обуви? — тихо охнула Тоня.

— Нет, только тринадцать, — насупился Землянин.

— Практически босая, — ошарашенно кивнула Тоня.

— Ну и… дурак, конечно, сказал об этом Валерии, а она не одобрила, прямо скажу. А тут еще у меня проблемы начались — администрация сменилась. Пришла новая команда, начались всякие изменения, у кого-то на мой бизнес большое желание возникло, там еще и земельный комитет подключился, а потом и кредиторы встали в позу, в общем… Свернул я все дело и…

— Дом продали? — огорчилась Тоня.

— Ну что вы! До этого не дошло, однако трудные времена наступили, — сказал Глеб. — А Валерия подумала, что я из принципа стройку свернул и решил теперь на диване валяться. И… Впрочем, ее тоже можно понять, девочка молоденькая, хочет всего, сразу, много и без проблем.

— И поэтому она нашла себе новый кошелек, да?

— Ну… может быть, любовь у нее возникла. Короче говоря, мы развелись, — проговорил Глеб Сергеевич. — Оська, конечно, с ней остался, хотя не нужен он ей, только на няньках растет. Мы даже сначала с ней вопрос обсуждали, чтобы сын со мной жил, но потом…

— В ней проснулась мать?

— Да кто там может проснуться?! — заиграл желваками Землянин. — Просто у меня дела пошли в гору, фирмочка оказалась маленькой, но прибыльной. А вот у теперешнего мужа Валерии Осиповны — наоборот. И возомнила она, что это я специально с ней развелся, чтобы миллионы только себе грести. От злобы локти кусать начала, гадости мелкие придумывать, да и крупных не чуралась. Ну и сына решила не отдавать — чтобы мне больнее было. Вот и получается, что в нашей сегодняшней истории не виноваты ни я, ни вы.

— Да уж… — медленно проговорила Тоня. — Это, значит, я по ее веселой прихоти полдня потеряла?

Глеб Сергеевич опять почувствовал себя неуютно.

— Как же мне вас… успокоить? Хотите, я вам денег дам? У меня есть. Или в ресторан вас свожу. Или… черт. Ну что сделать-то?

— А знаете что, — вдруг блеснули глаза у Тони, — сходите со мной сейчас, а?

— Потанцевать, что ли? — вытаращился водитель.

— Нет, — быстро заговорила Тоня, одержимая только что возникшей в ее голове идеей. — Там, знаете, что нужно? Вот у меня дочь, она… она толстенькая, конечно, но ужасно хорошая! И танцует красиво, я сама видела, она мне каждый вечер дома пляшет. А ее в танцы не ставят! И ведь нам не надо на большую сцену! Просто на обычные концерты, ко Дню металлурга, к примеру. Или там на День города. Почему б Аришку не выпустить? Пусть бы пробежалась, потопала!

— Действительно.

— Ну вот! А ее не выпускают! А мы даже деньги заплатили!

— И что мне надо сделать? — недоумевающе уставился на пассажирку Глеб.

— Почти ничего! Прийти сейчас, и… вы с ней только поговорите, с Лахудрой! Ну и знаете, говорите, а сами так глазками подмигивайте, улыбайтесь, вздыхайте! Лахудра — она женщина одинокая, ей станет приятно, и она… Кстати, ее и можете сводить в ресторан!

— Ну, чего уж я… с лахудрой-то в ресторан? — заартачился Глеб. — Я вас звал.

— Так мне ж некогда, а она… ну, если не в ресторан, тогда хоть так поговорите. Понимаете, она отчего-то всегда к мужчинам благосклоннее относится, нежели к нам, женщинам.

— И почему такая несправедливость? — шутливо вздохнул Глеб. — Ну что ж, схожу. Только объясните, куда.

— Да я с вами пойду! Вы только рядом постоите, да глазами того… постреляете, ну, может, несколько слов скажете, — замахала руками Тоня.

Как она и предполагала, появление достойного мужчины в танцевальном зале привело Лахудру в состояние благосклонности. Учительница танцев немедленно расцвела в милейшей улыбке, отклячила поясницу и поплыла навстречу пришедшим.

— Антонина И-и-и-горевна! — точно родной сестре, обрадовалась дама Тоне. — Где ж вы так задержались? А я жду-жду…

При этом на саму Антонину Игоревну учительница даже не смотрела, зато глаз не сводила с неизвестного гостя.

— Пройдемте в кресла! — красиво изогнула руку вороньим крылом Лаура Петровна. — Там мы сможем спокойно побеседовать.

Они уселись, и Лахудра добросовестно изобразила живейший интерес:

— О чем вы хотели поговорить со мной, Антонина Игоревна?

— Об Арише, — с готовностью начала Тоня.

— Да, — вдруг заговорил Землянин. — Мы с Антониной… с Тоней очень волнуемся, отчего нашу девочку не пускают в свет?!

— На концерты! — забывшись, ткнула его в бок Тоня.

— Ну да, и туда тоже, — не теряя важности, кивнул Землянин. — Почему так?

— А… простите, вы не назвались, — мило поиграла морщинками Лаура Петровна. — Вы кто?

— Это так… — отчего-то смутилась и растерялась Тоня. — Это мой любовник, не обращайте внимания.

— То есть как это не обращайте! — возмутился Глеб, но его даже не услышали.

— Как любовник? — рыбой задышала Лаура. — Вы-ы? Ее-о-о? А что — более утонченного варианта уже нельзя было подыскать?

— А зачем? — весело уставился на нее Глеб. — Я уже понял, что люди, тонкие снаружи, довольно бегемотисты душевно. Иная, смотришь, — куколка! А поговоришь — душевная свинарка, честное слово!

— Что вы такое говорите! — искренне возмутилась учительница танцев. — А я знаю, что внешность — это отражение внутреннего мира!

— Так я ж вам и говорю — очень дохленький мирок-то, — поддержал Землянин. — Тщедушненький. Ни широты тебе, ни размаха, ни дородности.

— Про танцы скажи… — шипела рядом Тоня, но ее благополучно не замечали.

— Да нет же! — яростно сверкала очами на мужчину Лаура. — Я, например, внутренне, ну очень… я самая настоящая… корова! Да! У меня и широта! И…

–…надои… — задумчиво добавил Глеб. — А сразу и не разглядишь, вы уж простите…

— Ты про танцы! — пинала ногой «любовника» Тоня. — Хватит трепаться!

— Так ведь у вас время не ограничено, — не обращая на Тоню внимания, заворковала Лаура. — Разглядывайте! Мы можем встретиться, и не однократно!

— А танцы-то как?! — взвыла Тоня.

— Да! — очнулся Землянин. — Что с танцами? Почему… что там случилось-то, Тоня?

— Не ставят Аришку в концерты! — чуть не со слезами в голосе воскликнула она.

— Да! Не ставите! Почему? — уперся взглядом в «душевную корову» Глеб.

Лаура серьезно заволновалась — ее новый красивый роман грозил рухнуть не начавшись.

— А кто вам сказал, что я не ставлю? Девочка участвует в… двух, в трех танцах! С чего вы взяли?

— А их сколько? — строго спросил Глеб.

— Всего? Всего… четыре!

— Семь, — гаденько подсказала Тоня.

— Ну вот! Семь! Я так и знал! А девочку зажимают! — лозунгами возопил приличный мужчина.

— Но… но позвольте! — выкручивалась, как могла, несчастная Лаура. — Госпожа Архипова сдала деньги только на три!

— На пять, — снова влезла Тоня.

— Неужели?! — всплеснула руками учительница. — Значит, я просмотрела?! Какая недоработка! Я немедленно все исправлю, и завтра же Арина будет работать с… да черт с ним, с пятью танцами!

— А почему не со всеми? — наседал Землянин.

Тут уж Лаура не выдержала:

— Вы сами-то эту девочку видели? — устало спросила она. — Это ж не девочка, это… это дирижабль!

— Не смейте обижать моего ребенка! — взвизгнула Тоня.

— Правде надо смотреть в лицо! — сурово парировала Лаура Петровна.

— Но вы ж и сама корова, а ведь ничего, танцуете, — наивно заморгал глазами Глеб.

— Я не могу ее на семь, — обиженно поджала губы Лаура. — Остальные два танца мы готовим для администрации края.

— Вот и чудесно! — обрадовался Глеб. — Нашим «отцам» будет приятно видеть, что у нас в городе дети растут здоровыми и упитанными. Разве нет? Ну же… простите, как вас называть?

— Лаура Пе… Да зовите просто Лаурой, — окончательно растаяла женщина и улыбнулась, играя глазками. — Я что-нибудь придумаю.

— Отлично, — поднялся Глеб.

— А мы вас довезем до дома! — в избытке благодарности воскликнула Тоня. — Правда, Глеб?

— Конечно, дорогая, — кисло улыбнулся тот и, ухватив Тоню за руку, устремился к выходу.

В машине Лаура не умолкала. Сев на переднее сиденье, она то и дело поворачивала к себе зеркало заднего вида и поправляла прическу. Обращалась кокетливая дама исключительно к водителю, напрочь забыв о Тоне. Но та особенно и не расстраивалась, сегодня она замечательно решила основной вопрос — Аришкин. Теперь дочь сможет танцевать не только на репетициях. И Гена порадуется.

— Меня завезите, — попросила Тоня. — А потом дальше езжайте.

Глеб засопел, но спорить не стал, и через десять минут машина остановилась возле Тониного подъезда.

— Тоня, я тебя провожу, — выскочил из салона Глеб, выхватывая из ее рук пакеты.

— Не надо, я сама… — пыталась сопротивляться та, но он так на нее взглянул, что Тоня примолкла.

— Что значит «не надо»?! — ворчал Глеб Сергеевич, таща по лестнице пакеты с дынями и арбузом. — Мы ж решили — я любовник! Ну и куда сама с этими мешками?

— Но… она ж сдалась, значит, можно уже и не любовниками, — лопотала Тоня. — И потом, мне кажется, она хотела, чтобы вы за ней ухаживали. А не за мной.

— А я, выходит, такой вертопрах, да? Меняю своих дам, как бумажные салфетки! Замеча-а-ательно!

— Да что вам менять-то? Довезете ее до дома и распрощаетесь.

— А если она мне свидание назначит? — хитро прищурился Землянин.

— Ой, боже мой, не ходите да и все, — весело фыркнула Тоня.

— Не забывайте: если я не пойду, ваша Аришка опять будет плясать только дома.

Тоня растерялась — и в самом деле! Договор с Лахудрой дело ненадежное.

Лукаво усмехнувшись, она уставилась на нового знакомого и развела руками:

— Уж и не знаю, чем вам помочь! Но Ариша должна танцевать, вы ж понимаете: детская психика — святое.

— М-м-м… — нагнув голову, замычал Землянин и, подумав, добавил: — Она будет танцевать! Но вы — моя должница!

— Весь стиральный порошок вам — по цене производителя! — хохотнула Тоня и, открыв дверь, прощально махнула ему рукой.

Дома оказалась только дочь, но Тоня и не ждала, что Гена в кои-то веки отменит репетицию. Конечно, похвастаться сговорчивостью Лауры хотелось страшно.

— Аришка! Быстро хватай у меня пакеты! — весело прокричала Тоня. — Сейчас будем пировать. Что сначала едим: дыню или арбуз?

Аришка была как-то подозрительно насуплена и даже не обрадовалась такому изобилию бахчевых.

— Не хочется чего-то, — вяло пробормотала она. — Слушай, мам, а если я вообще не буду на танцы ходить?

— Да что ты! — испугалась Тоня, но тут же успокоила и дочь, и себя. — Это у тебя такой настрой из-за отношений с Лаурой Петровной. Но, Ариночка! Ты завтра сама увидишь, как она к тебе переменится! Я сегодня с ней говорила. Ой, ты себе не представляешь. Такое было! Давай режь арбуз, я тебе рассказывать буду. Только помой его сначала, он же на полу валялся! Хотя… у него на полу в машине такая чистота…

Конец ознакомительного фрагмента.