Невесты по вызову

Маргарита Южина, 2013

Мадам Коровина решила немедленно женить сына. Свекровь мадам Коровиной тут же подыскала невесту – но какую!.. Шустрая девушка моментально переселилась в квартиру со своими вещами и родственниками. Чтобы выгнать нахалку из дома, мадам Коровина сама нашла претендентку на руку и сердце сына – однако та оказалась еще хлеще. Пришлось срочно приглашать следующую. И следующую… Появлению новых и новых девиц никто из Коровиных был не рад, кроме… отца жениха. Круговорот невест в квартире будоражил его – только как объяснить это своей благоверной?..

Глава 2

Уже дома на кухне, когда Мария Адамовна, не накрашенная и в домашнем халатике, потягивала чай из огромной кружки, все еще нарядная Элеонора Юрьевна кокетливо рассказывала:

— А мне, представьте себе, звонит моя Ниночка, она у меня в клубе была…

— Мама! Ты свой клуб «Кухня для графских желудков» еще две недели назад закрыла, — напомнил сын.

— А как мне не закрыть, если на меня эти самые «графья» уже стали наезжать? — обиделась Элеонора Юрьевна. — У одного несварение получилось, у другого — гастрит, а у третьего и вовсе язва оказалась! Сами жрут… господи прости, в три рта, а виновата я получаюсь!

— Мама! Ну при чем тут ваша «Кухня»? — не выдержала Мария Адамовна. — Что дальше-то?

— Так и я говорю! Звонит мне Ниночка и рассказывает, что, дескать, она была в ресторане и углядела там нашего Андрейку! Вот я и…

— Господи! Какой стыд! — ухватился за свои редкие волосы Иван Михайлович. — Позор-то какой! Единственный сын и… и в платье! Я не переживу!

Его маменька вовсе не собиралась драть на себе локоны.

— Ты тоже до третьего класса в мои платья рядился — и ничего, — фыркнула она. — Отец не рвал последние волосы из лысины.

— Сейчас надо подумать… — рассуждала сама с собой Мария Адамовна. — Надо подумать… Нет, с одной стороны, и неплохо, что мальчику платят такие деньги, а с другой… Ну почему обязательно в платье-то? Можно было попросить у отца его выходной костюм… Где-то мы все же его упустили. Не хватило нам мужского воспитания… Железа, я бы сказала… И что-то теперь надо сделать, чтобы ребенок…

— В армию его надо, — быстренько сообразила любящая бабушка.

— Мама! Прекратите истерить! — рявкнула Мария Адамовна. — Вы не генеральша, чтобы я могла спокойно отпускать сына в кирзовые сапоги!

Отчего-то это замечание особенно покоробило пожилую леди.

— Да! Пусть я не генеральша! — выпятила грудь Элеонора Юрьевна. — Но зато теперь… теперь у мальчика искривленная психика! По вашей вине!

— И за это искривление, прошу заметить, ему очень неплохо платят, — ехидно поддела Мария Адамовна. — А вот ваш сын!..

— Ну да! Мой сын… мой сын наряжался в платье совершенно бескорыстно! По зову сердца, так сказать! — дернула подбородком свекровь. — И я… я не стыжусь этого! Просто… просто не афиширую! У моего хотя бы хватило ума не вылезать на подиум!

— Боже мой! Что скажут люди? — убивался несчастный отец. Он уже осмотрел весь холодильник, но ничего подходящего к такому случаю не нашел и теперь наливал чай в рюмку. — Что будет? Вот завтра я приду на работу, начну рассказывать о кошках, и тут встанет какая-нибудь Лобова… Нет, у Лобовой собака…

— Я знаю! — вдруг подскочила со своего места Мария Адамовна. — Андрюшу надо женить!.. Ну или хотя бы в кого-нибудь влюбить!

— Ага… — криво усмехнулась Элеонора Юрьевна. — И тогда молодой невестке будет доставаться вся его зарплата, а нам… нам только позор на наши седины!

— На ваши седины, мама, — поправила невестка. — У меня еще нет седых волос… Хотя… после сегодняшнего дня надо посмотреть…

— Правильно! — обрадовался папаша. — Женить! Мы его переселим к жене, а там пусть сами разбираются со своими сединами! А я… я скажу, что мой сын уехал… в Америку, да!

— Ничего не «да», — опять не согласилась Мария Адамовна. — Мы его женим, и все подозрения отвалятся сами собой! Его переодевания будут просто… ролью! А что? Разве мало мужчин, которые играют женщин? Но когда они женаты, ни у кого язык не поворачивается думать о них черт-те что! Это вообще никого не смущает!

— Да сейчас вообще никого ничего не смущает, — проворчала Элеонора Юрьевна. — Только я вам ответственно заявляю — если дед узнает… Мы потеряем единственного кормильца!

— Прошу заметить, мама, папа уже не единственный кормилец, — скривился Иван Михайлович. — Наш сын… или дочь… сейчас уже и не разберешь кто… Так вот он… оно… принесло нам неплохие деньги!.. Я уж молчу про то, что мы с Машей тоже… как бы работаем!

— Решено! — поднялась Мария Адамовна. — Мы Андрюшеньку женим! Осталось только найти невесту и ничего не говорить жениху. Всем понятно? Жениху ни слова!

— Но как же тогда… — начал было Иван Михайлович, однако договорить не получилось.

В это время в прихожей раздался звонок — это пришел Андрей.

На кухне немедленно поднялась суета, граничащая с паникой.

Пока Мария Адамовна спешно выставляла на стол мясную нарезку, огурчики, помидорчики и даже бутылочку коньяка, Элеонора Юрьевна металась по кухне. Она хваталась за сердце, непрерывно стонала, — и совершенно непонятно отчего. Иван Михайлович и вовсе вытянулся колодезным журавлем и дрожащими руками пытался влить в себя осточертевший чай, дабы освободить тару под коньячок.

— Сынок, Андрюшенька, ну расскажи, как там у тебя… на работе? — сияющими глазами смотрела на сына Мария Адамовна.

— Ах, мне категорически нечем дышать… — выхватила из рук невестки коньяк Элеонора Юрьевна. — Маша! Ну, надо же парня накормить! Ваня, подай нам рюмки… Да зачем четыре? Достаточно нам с Машенькой!

— Да, мама, действительно… — поддакивал Иван Михайлович, наливая коньяк в рюмочки. Себя же при этом тоже не обделил — незаметно плеснул благородный напиток в свою чайную чашку. — Андрюша, тебе сок. Рассказывай.

Андрей, видимо, остался доволен своей работой, потому что улыбка у него была до ушей и сам он весь просто светился от удовольствия.

— Пап, да чего там рассказывать? Вы вот скажите — вам понравилось?

— Да! — яростно мотнула головой Мария Адамовна и строго посмотрела на родственников. — Да, сынок, нам очень понравилось! Оч-чень! Мне так вообще невыносимо понравилось! Такие платьица! Вот думаю, может, и себе чего пошить из вашей коллекции…

Иван Михайлович только что залпом выпил весь коньяк из чашки, поэтому отважился на критику:

— А скажи, сынок, что — штанов-то для тебя совсем не отыскалось?

— Ваня! — рявкнула Мария Адамовна, пожирая глазами распоясавшегося супруга. — Мы тут, промежду прочим, про искусство! А ты со своими штанами! Правда же, Андрюшенька?

Предполагалось, что в этом месте щеки сына тронет румянец стыда, глаза начнут бегать, а сам он немного смутится и расскажет, что на такую постыдную работу его толкнула тяжелая, безденежная жизнь… или совесть, которая уже не могла молчать: ведь приличные деньги в дом приносил только дед-пенсионер, да еще родители… не совсем молодые… И ему, Андрею, все простилось бы. Но сын и не думал отводить глаз, краснеть и гореть от стыда. Мало того, по его виду было ясно, что и совесть у парня вполне прекрасно себя чувствует. Андрюша ел, пил и выглядел совершенно в себе уверенным.

— Понимаете, там такое дело… — накладывая себе мясную нарезку, объяснял парень. — Я ж говорил, что моделью работаю. Ну и работал себе потихоньку… Ни шатко ни валко, а тут… Короче, уже все западные модельеры берут для показа женской моды не девушек, а парней. Парни высокие, у них вообще нет никакой фигуры, идеальные вешалки, любое платье на них смотрится просто шик! Вот и наши решились, чтобы не отставать.

— Ну и правильно, — поддакнула мадам Коровина. — Чего ж наши вешалки-то… то есть парни… — хуже, что ли?

— Правильно-то правильно… — хмельно играла глазками Элеонора Юрьевна. — Только я все думаю — как же ты на такую чудесную работу устроился без военного билета?

— Баб! — фыркнул Андрей. — Да я только пришел, им сразу же так понравился, что они благополучно решили, что армию я уже отслужил!

— Чего ж ты, милый, так в военкомате понравиться не можешь? Пусть бы тоже решили, что ты отслужил, а то ведь…

— Мама!! Мне иногда кажется, что вы — министр обороны! — рявкнула Мария Адамовна, и тут же ее голос снова стал медовым. — Андрюшенька, а какая зарплата? Сколько раз? Сколько платить обещают?

— Ма, ну там обещают платить каждую неделю, — важно разъяснял Андрей. — Ну и примерно по столько же, как и сегодня.

Мария Адамовна вытянулась спицей и на несколько секунд потеряла дыхание. Иван Михайлович от такой вести и вовсе перестал бояться жены и совершенно открыто налил себе полную чашку коньяку. И только Элеонора Юрьевна приступила к активным действиям — быстренько подскочила и подрезала еще колбаски, окорока и грудинки — кормильца нужно было хорошо угощать.

— Вот… вот видишь, как… нам повезло… — неизвестно кому сообщила Мария Адамовна и тут же спросила: — Сынок, а у тебя девушка есть?

— У меня есть! — вытаращила глаза баба Нюра. — У меня есть замечательный экземпляр! Оленька! Тоже из наших… из графьев.

— Мама! — зашипела Мария Адамовна, но тут же немного фальшиво засмеялась и добавила: — Ну, зачем столько экспрессии? Мало ли девушек кругом? Почему нужно обязательно из графьев?

— У меня есть! — вдруг рявкнул окончательно опьяневший Иван Михайлович. — У меня есть… Хорошенькая такая… пушистенькая… породистая…

— Прекрати паясничать, — прервала его жена. — Здесь дети!

Андрея все же провести не удалось. Парень отложил вилку в сторону и решительно заявил:

— Дорогие родичи. Я вам сразу говорю — я ни с кем знакомиться не буду! И все! И точка!

— Доигрались? — набычился Иван Михайлович. — Сын теперь и вообще… Останется на бобах… бобылем… Блин! Ну как жить?

Через несколько дней в доме Коровиных ожидали гостей.

На кухне суетились Мария Адамовна и Элеонора Юрьевна, обе кружились возле стола. Мария Адамовна нарезала салат, а Элеонора Юрьевна пыталась красиво разложить на тарелке закуску. Она уже отправила в рот не один кусочек красной рыбки и теперь старательно замаскировывала пустоты.

— Мама, а она точно очень хорошая девочка? — уже в который раз спрашивала Мария Адамовна.

— Машенька! Успокой свое материнское сердце! — щебетала Элеонора Юрьевна. — Оленька — это совершеннейший клад! Это, спешу тебе сообщить, невероятное сокровище! Ты мне потом еще будешь руки целовать за такую невестку!

Мария Адамовна с сомнением хмыкнула.

Да, она волновалась ужасно. Конечно, надо было самой выбрать девочку для сына, но сроки поджимали, а в ее «Клубе знакомств» никого моложе сорока лет вообще отродясь не водилось. Ну не отдавать же неокрепшую душу мальчика в коварные руки сорокалетних дам! А то, что руки коварные, Мария Адамовна знала доподлинно — деньги за посещение клуба никак не хотят отдавать. Приходится напоминать по двадцать раз. Ну и куда им такой цветочек? Нет уж! Пусть лучше Оленька. Свекровь говорит, что девочка изумительно готовит, совсем ни разу не была замужем и даже имеет отдельную жилплощадь. Правда, совсем неясно, отчего же такое чудо расчудесное еще бегает неокольцованным, но… Может быть, это и есть судьба? Хотя некоторые тонкости узнать будет все же не лишним.

— Мама… а как она на внешность? — снова спросила Мария Адамовна. — Она хоть приятная на лицо? Может быть, страшная, как мой грех?

— Машенька! — всплеснула руками Элеонора Юрьевна. — Да Оленька просто красавица! При этом скромная, очень воспитанная, робкая какая-то. Работает продавцом в магазине интимных товаров. Изумительная пара нашему Андрейке!

— Чего интимных-то?!. — засомневалась Мария Адамовна. — А правда скромная? И… если уж такая робкая, то может прийти постыдиться?

— Машенька, будь уверена! — усмехнулась Элеонора Юрьевна. — Я ей звонила. Сначала-то она не больно откликнулась. Ну, ты же сама знаешь, мой кружок «Кухня для графских желудков» несколько скандально завершил свою работу, однако… Я сообщила Оле, что я ей должна пару тысяч рублей, и девочка сразу же пообещала прийти! Очень приятная девочка.

Мария Адамовна уже в который раз вздохнула и принялась еще яростнее мешать салат.

А уже вечером в середине гостиной стоял накрытый стол, и Мария Адамовна зорко следила, чтобы никто не посмел стянуть с тарелки ни кусочка.

Андрей сидел тут же, рядом заняла стул бабушка, которая ненавязчиво держала внука за руку. На всякий случай, чтобы не сбежал — деньги-то на этот ужин вон какие вбухали! Парень никуда не рвался и только лениво щелкал пультом.

— Ваня, позвони отцу, — командовала Мария Адамовна. — Спроси, он успел подмениться?

Иван Михайлович послушно взял телефон.

— Пап, — заговорил он в трубку. — А тебя не подменили? Надо же, какая жалость. Жалость, говорю, какая! А потому что у нас… К нам приезжает мамина знакомая, очень просила, чтобы мы ее встретили всей семьей. Откуда я знаю — какая! У тебя никак не получится, да? Обидная несправедливость… Хорошо, пап, мы тебе котлеток оставим. Маш… Маша! Папа не сможет быть!

В комнату вошла Мария Адамовна с большим блюдом.

— Андрюша, помоги, сынок, — ласково попросила она.

— Такое ощущение, что меня женят, — фыркнул сын, помогая матери с блюдом.

— Предчувствия его не обманули! — лукаво пропел Иван Михайлович, подкрадываясь к столу.

— Ваня! Что ты мелешь?! — гаркнула на супруга Мария Адамовна. — Андрюша! Успокойся. Мы не так часто встречаем подруг бабы Нюры.

— Ма, ну а я-то тут на фиг сдался? Меня ждут, а я тут… подруг бабушки встречаю! Ну честное слово, ну не поднимется у нее давление, если меня не будет!

— Не перечь матери! — вдруг рыкнул Иван Михайлович. — Я же сижу! И ничего! А меня тоже, может быть…

Мария Адамовна с интересом уставилась на супруга, но в это время раздался звонок в дверь.

— Мам! Открой! — вдруг разволновалась Мария Адамовна и принялась метаться возле стола. Ей вдруг показалось, что чего-то самого главного она так и не сделала. Гуся, что ль, не пожарила? Так она никогда не жарила гусей и не умела даже…

Иван Михайлович подбежал к зеркалу и ненадолго застыл. Эх, любил он себя в зеркале, когда жена наряжала его перед приходом гостей. И волосики вон как расчесаны, и костюмчик… даже и не видно, что этому костюмчику уже не первый десяток лет, и…

Звонок раздался снова.

— Мам. Ну открой же!

— Я не в состоянии! — раздался голос из бабушкиной комнаты. — Я переодеваюсь!

— Ничего-ничего, я сам. — Иван Михайлович поправил на худой шее галстук и отправился в прихожую.

Иван Михайлович был наслышан о прекрасной девушке Оле, и ему не терпелось первому оценить всю ее красоту и скромность.

Перед ним стояла ярко накрашенная девица, в рваных джинсах и в ядовито-зеленой куртке. Ее волосы, раскрашенные во все цвета радуги, не слишком убедительно доказывали ее стеснительность.

— Здрассть, — перекидывая жвачку из одной щеки в другую, поздоровалась прелестница. — А Коровины здеся?

Иван Михайлович стушевался. Он, видимо, и в самом деле слишком устарел со своими взглядами, но девушка никак на скромницу не тянула. Или это маменька опять что-то напутала? И все же девица ждала, а внизу уже хлопнула подъездная дверь, значит, сейчас пойдут соседи…

— Пр… кх… проходите… — очнулся Иван Михайлович от нерадостных дум и отошел в сторону. — Проходите. Мы вас давно уже ждем… Машенька! Ты посмотри, кто к нам пришел! Да Маша же!

Мария Адамовна вылетела в прихожую пулей и даже начала придуманный заранее монолог:

— Наконец-то! Мы рады бесконеч… — Завидев гостью, Мария Адамовна поперхнулась и уже во все горло завопила. — Мама!

— Проходите, не стесняйтесь, — приглашал тем временем Иван Михайлович распрекрасную Ольгу в дом. — У нас можно не стесняться. У нас тут совершенно свободно. Чувствуйте себя как дома.

«Скромница» не заставила себя упрашивать. Она уже ловко водрузила свою куртку поверх выходного пальто Элеоноры Юрьевны, скинула башмаки и уверенно двинулась в гостиную.

А уж там ее встречал празднично накрытый стол.

— Ого! Ни фига се! — округлились глаза у гостьи. — А у вас че здесь? День рождения, что ли? Класс!

— Садитесь вот сюда, — уже вовсю суетился возле будущей невестки Иван Михайлович. — Садитесь, прошу вас… А вот сюда сядет Андрюша. Андрюша! Ухаживай за гостьей.

Андрей смотрел на все эти «пляски» невозмутимо и спокойно. Лишь уголки губ дрожали.

— Привет, — с усмешкой кивнул он гостье. — Садись сюда. Это у нас не день рождения, это мы встречаем кого-то… Слушай, а ты чего — в самом деле старая подружка бабы Нюры?

— Да ну, глупость?! — испуганно вытаращилась девушка. — Какая подружка? Я тут ваще никого не знаю! Мне Ольга седня звонит, грит, сходи к одной бабуленции, деньги забери, грит, а то мне некогда. Ну и я пришла. За деньгами, если чё… А вы чё — меня, что ль, встречаете?

Мария Адамовна стояла растерянно посреди комнаты и не знала, что ответить. Отчего-то ей совсем не хотелось, чтобы они ждали именно эту Ольгу! Ну никак не хотелось. А вот Ивану Михайловичу, похоже, было все равно. Он уже уселся возле хамоватой гостьи и старательно кряхтел, открывая пробку шампанского. И это еще больше бесило. К тому же очень хотелось посмотреть в глаза свекрови. Очень!

Элеонора Юрьевна появилась в комнате наряженная в свое самое любимое платье — темно-синий шифон в белый горох с белым воротничком. Очень скромно и со вкусом. Конечно, к платью полагались еще белые, легкие перчатки, но Элеонора Юрьевна решила приберечь эдакую изюминку для свадьбы внука. Она заранее улыбалась Оленьке, но… при виде девушки, лицо у пожилой дамы преобразилось.

— Вы кто? — вдруг просипела Элеонора Юрьевна.

— Я — Надежда, — пожала плечами девушка.

— Ага, — кивнула Мария Адамовна. — Рухнувшая.

— Позвольте! — заволновалась пожилая дама. — Какая такая Надежда, когда должна была прийти Ольга! Откуда Надежда? А Ольга где? Нам вовсе не нужно никаких Надежд! И… И потом — я звонила! Лично вот этими вот самыми руками! Говорила с Олей, и она обещала быть! Куда она подевалась?

Девушка с прекрасным именем Надежда была возмущена не меньше хозяев дома.

— Да вам-то какая разница?! Чё вы к Ольге прицепились? Ну, уехала она со своим Сержиком в дом отдыха! Чё ей теперь, из-за ваших звонков личную жизнь хоронить?!

— Я же говорила! — огорченно пропыхтела Мария Адамовна. — Так и знала, что она не придет.

— Так я ж… — возмущенно таращилась Элеонора Юрьевна. — Я ж… я ей про самое святое сказала! Про деньги!

— Да некогда ей за деньгами мотаться, — отмахнулась Надежда. — Она меня попросила забрать. Грит, вы ей там чё-то должны.

Мужчины Коровины и вовсе не переживали из-за такой ужасной подмены. Андрей только хитро уставился на бабушку и ласково спросил:

— Чего, баб? Неувязочка получилась, а? Не та подружка прикатила? И даже на деньги не клюнула? Ну, у тебя, ба, и подружки, я тебе доложу!

Иван Михайлович вообще был поглощен бутылкой водки, но некая сумятица в поведении близких задела и его.

— У меня возникли сомнения… — сурово уставился он в угол комнаты. — Это что — не та Надежда? Мама! Аргументируй!

Аргументов у бабы Нюры на сей жизненный эпизод не нашлось, а потому она медленно подошла к креслу и рухнула в него без сил.

Однако Мария Адамовна отчего-то все еще жаждала каких-то объяснений.

— Мама! Что это? — сурово нависла она над свекровью.

— Ах, Машенька… — закатив глаза, пролепетала пожилая леди. — Отдай девочке деньги и пускай она уходит. Я сегодня… что-то… неважно себя чувствую.

— Нет, мама! — взорвалась Мария Адамовна. — Это я!! Я себя чувствую неважно! А ты!.. Нет, я, конечно, понимаю, что она из ваших — из графьев! Но я не думала, что до такой степени!

— А чё вы за стол-то никто не садитесь? Или мы еще кого-то ждем? — вдруг поинтересовалась гостья и повернулась к Андрею. — Слышь, тебя, кажись, Андрюхой зовут, да? Наливай, Андрюха!

— А я уже и нали-и-ил! — снова вернулся к столу Иван Михайлович. — Молодежь у нас пьет сок, а вот мы… Мам, Машенька, ну садитесь же за стол, я ж все налил! Прошу!

Женщины неохотно стали подсаживаться, и, может быть, все так и успокоилось бы, если бы не Надежда.

— А чёй-то нам сок? — возмутилась она и тут же снова обернулась к Андрею: — Не, а классно я попала, точно? Прикинь — я целый день седня ничё не ела, а тут тебе — хрясь! И хоть обжуйся!.. Андрюха, а ты чё не ешь? Не тянет?

— Не тянет, — кивнул Андрюха.

— Ха! Влюбился, что ли? — весело вытаращилась девчонка. — Не, поглядите, он у вас не ест и не ест! Точняк вам грю — влюбился!

Мария Адамовна чуть не поперхнулась, но вовремя взяла себя в руки.

— Любовь, Надежда, это очень серьезное чувство… и очень серьезные отношения. Здесь главное…

— Вовремя в кровать прыгнуть, — хихикнула Надежда, толкнув Андрея в бок. — Скажи, да?

Мария Адамовна все же поперхнулась. И пока Элеонора Юрьевна от всей души дубасила невестку по спине, Иван Михайлович уже созрел для тоста.

— Дорогие мои! — чуть пошатываясь, поднялся он. — В этот праз-здничный день… Я хочу выпить…

Жена была уже наготове.

— Возьми вот салфеточку, — сунула она ему в руки салфетку. — Прикрой рот, а то у тебя туда то и дело водка проскакивает. Прямо неудобно перед незнакомым человеком! Одна водка на уме.

— Ой, да чё стыдного-то? — подскочила Надежда. — У меня батя — так у него водка тоже никогда не задерживается! Вообще-то он у меня не пьет, он водитель. Сами понимаете, это тебе как хирург. Так что — ни-ни. Только с гостиницы людей развозит. А там же, сами знаете, командировочных помойка. Ну а им чё надо-то? Водки и девочек.

Девушка с таким азартом рассказывала про своего отца, что совсем не замечала, как медленно вытягивалась шея у Марии Адамовны, а лицо Элеоноры Юрьевны покрывалось багровыми мадежами.

— То есть… папа все же пьет? — решила уточнить Мария Адамовна. — А мама как же реагирует?

— Ха! Да кто ж ее знает, как она реагирует? — отчего-то веселилась девушка. — Мама-то с нами уже лет десять не живет! Она себе какого-то хахаля нашла, так что бате фиолетово вся ее реакция!

— Так-так-так… — вдруг насторожилась Мария Адамовна. — А сколько же лет вашему бате… папе?

— У-у! Все! Я ушел, — поднялся вдруг Андрей и двинулся на выход. — Я к Калашникову! А то звонит, звонит, а я тут застрял…

Мария Адамовна уже мысленно себя прокляла, что дала волю своим производственным чувствам. Ну да, в их клубе совсем нет мужчин. И у нее уже давно ухо само ловит любую информацию о холостяках. Что ж она может с собой поделать? А вот Андрей совсем не может ее понять. Решил, что сейчас она начнет вербовать этого… батю… в свой клуб! Глупость какая!

— Андрюша! — воскликнула бабушка. — Андрей! Ты не можешь вот так встать и уйти к какому-то Калашникову! Андрюша! На этот ужин столько денег ушло, Андрей! Ты не можешь!

Ответом ей была лишь хлопнувшая входная дверь.

— О, мам. Вот, представляешь, смог! — неизвестно чему радовался Иван Михайлович. — Взял и ушел. К другу!

— Боже мой, — печально вздохнула Элеонора Юрьевна. — Как же тяжело держать дом в своих руках. Одна пыхтит паровозом, другой куда-то унесся, сломя башку, счастья своего не видит, третий… третий и вовсе убогий — горю семейному радуется. Нет, я не вынесу…

Она лихо вылила в себя полный фужер шампанского, и только после этого ее глаза явно повеселели. Мария Адамовна, решив, что надо из вечера извлечь хоть какую-то пользу, подсела ближе к Надежде и уже душевно спрашивала:

— И что, Наденька, ваш папа совсем неженатый? А, простите, эти командировочные? Они — женатые?

— Ха! Да когда женатые-то в командировках? — мудро рассуждала девушка. — Они, когда к нам в город приезжают, обязательно сразу же становятся хроническими холостяками.

Марии Адамовне просто не сиделось на месте. Ну это же надо, а? Как же она упустила из виду гостиницы? Женщины из ее клуба уже замучились одни танцевать даже в ресторанах. Самым непостижимым образом именно в те дни, когда «ох-счастливицы» появляются в ресторане, — из него совершенно исчезают все мужчины! Нет, Мария Адамовна несколько раз говорила своим дамам, чтобы они не неслись приглашать мужчин еще до того, как зазвучит музыка. Но… рвение к своему счастью так необузданно. И конечно, вся надежда на знакомства у ее клубовцев постепенно тает. Мужчин на горизонте как не было, так и нет, а в то, что их Единственный когда-нибудь встретит дамочку на своем пути… — то есть в ту сказку, которую Мария постоянно им пела, женщины уже переставали верить. Катастрофически нужны были мужчины. И Мария их старательно выискивала, где только можно. А вот гостиницы упустила. Надо же, какая промашка.

— А чего это мы сидим? — оторвал Марию Адамовну от ее мыслей звонкий голос Надежды. — Давайте хоть потрясемся, что ли. У вас музыка-то есть?

Иван Михайлович был собой горд! Именно он предвосхитил желание молодой гостьи и еще вчера вечером подобрал песни на диск. Он подошел к музыкальному центру, и оттуда тотчас же полилась русская народная песня.

Надежда будто этого только и ждала. Она подскочила, вылетела на середину комнаты и стала бешено крутить попой, задирать ноги и крутить руками немыслимые кренделя. Ее движения были раза в три быстрее музыки, но, похоже, это ее нисколько не печалило.

Чтобы гостье было не так одиноко, в центр комнаты вышел и Иван Михайлович. Он явно не успевал за быстрым темпом — ноги его слушались плохо, а руки так и норовили смахнуть со стола все тарелки. На его глаза отчего-то то и дело наплывала скупая слеза размером с горошину. К тому же танцор как-то уж очень долго вздыхал, прицеливался и даже крестился перед тем, как присесть. Зато лихо гикал, ахал и охал.

Элеонора Юрьевна не заразилась эдаким весельем, а предпочла утаскивать со стола все блюда, причем первыми отправились в холодильник еще не тронутые салаты и закуски. Ведь столько денег на этот ужин угрохали! Да всей семье Коровиных еще неделю можно смело таким-то угощением питаться! О, кстати. И дед ведь еще не ел. Короче, надо все убрать. Конечно, если гостья не кинется все доедать. Надо было торопиться, пока они пляшут. А эта Маша! Нет чтобы помогла, так она на телефоне зависла. Прямо хоть разорвись!

Мария Адамовна и в самом деле уже болтала по телефону. Ей не терпелось сообщить своим женщинам из клуба, что буквально совсем скоро она откроет перед ними абсолютно новые просторы непуганого Амура!.. За определенную плату, естественно. И если кто-то еще не оплатил членство клуба за этот месяц, пусть ни на какого Амура даже не рассчитывает!

— Надежда! Давайте лучше приступим к десерту! — не выдержало сердце матери. У Элеоноры Юрьевны просто уже сил не было смотреть на то, как молодая кобылка уматывает ее сыночка — далеко не молодого и совсем не мустанга. — Хватит уже Ваню мучить! Да, и еще, Ваня он — для меня и для своей супруги, а для тебя — Иван Михайлович.

— Так ежу ж, понятно! — не переставая скакать, ответила девчонка. — Какой он мне Ваня?! Ха!

— Хорошо хоть кому-то ясна ситуация, — проворчала бабушка. — Я уже вообще ничего не понимаю…

Элеоноре Юрьевне совсем не хотелось кормить гостью десертом, ей хотелось выставить Наденьку вон, но к девице вдруг воспылала огромным интересом Мария.

— Надюша, — поймала девчонку за руку Мария Адамовна. — А нельзя ли как-нибудь так сделать, чтобы эти все мужчины… ну я имею в виду командировочных… чтобы, к примеру, все они собрались в одном каком-нибудь ресторане, а?

— А чё нельзя-то? — пожимала плечами гостья. — Ну, всех, конечно, не соберешь… где их всех поймаешь-то? Но штук пять-шесть легко.

— Господи! — воздела глаза к небу Мария Адамовна. — Пять-шесть! Это ж хорошо-то как!

Глядя, как сынок пляшет уже один, размахивая бумажной салфеточкой, Элеонора Юрьевна не выдержала:

— Машенька! Да чего ж хорошего? Он же завтра свалится! Он же тебе не орловский рысак какой-нибудь!

— Да мне бы этих рысаков командировочных… — продолжала мечтать Мария Адамовна. — Мне бы их только в ресторан заманить! А там пусть валятся!

— Надюша! — задыхаясь, крикнул Иван Михайлович. — Предлагаю сплясать еще одну композицию! Заметьте, какую фуиту я сделал правой ногой!

— Хватит уже! Не забывай про свой артрит, радикулит и пупочную грыжу! — рыкнула на сына мать и повернулась к девушке. — Надя, а вы лучше расскажите, чем вы занимаетесь? Работаете? Учитесь? Ваше хобби на последний момент?

— Не, я не учусь, — охотно ответила девушка. — Скока можно, правда ж? Я работаю. Парикмахером, ежели чё. Между прочим, очень модная профессия сейчас.

— Это да… — согласно закивала почтенная дама.

— А хотите, я вам сейчас стрижку забабахаю?! — вдруг оживилась гостья. — Не, ну правда! А то у вас эти кудряшки… ну полный отстой! Как овца! Вы как бабка какая-то! Не, ну я понимаю, что вы уже старенькая, но чё уж совсем-то? Как мумия какая-то, чесслово!

Пока «мумия» в ужасном оскорблении беззвучно шамкала ртом, Мария Адамовна вместе с Надей уже вытащили на середину комнаты стул, откуда-то появились расческа и ножницы, а на столе сдвинули посуду и водрузили небольшое зеркало.

— Пойдемте, я вам голову намочу, — деловито скомандовала Надя и потащила упирающуюся Элеонору Юрьевну в ванную.

Элеонора Юрьевна была крайне возмущена.

— Позвольте! — пыталась она отстоять свою сухую голову. — Что значит «намочу»? Я… Я мою голову только раз в неделю! Иначе…

Ее уже никто не слушал, вечер продолжался развлечением «намыль бабушке голову».