Хозяйка нудистского клуба

Маргарита Южина, 2007

Да разве можно оставлять мужей без присмотра! Клавдия беспечно отбыла на отдых, позволив Акакию наслаждаться временной свободой. И понеслось! Первый же вечер Кака коротал с одной сомнительной во всех отношениях девицей, наутро его бессовестно надула другая, в результате чего семейный кошелек полегчал на сто тысяч рублей. Несчастный Акакий решил скромненько утопиться, не напрягая домочадцев. Тем временем Клавдия напропалую шалила с молодым человеком, которого застрелили практически у нее на глазах. Обвинили во всем Клаву. Но выход есть: супругам надо объединить усилия и расследовать убийство за приличный гонорар. Тогда одураченный Кака вернет денежки, а Клоди – свое доброе имя...

Глава 2

Не зная сброду, не суйся в воду

Как Клавдия Сидоровна и предполагала, Роман Андреевич, этот молодой баловень судьбы, вовсе даже не томился возле раздевалки в ожидании своей дамы. То ли парень не получил записку, то ли получил, но не дождался, то ли у него случились непреодолимые препятствия, однако на пляже его не было. О том, что Роман Андреевич ее гнусно бросил, она даже запретила себе думать. Хотя… Именно сегодня, на солнышко, слетелись две довольно вульгарные особы, лет эдак тридцати. Конечно, из себя они ничего не представляют — так, обыкновенные манекенщицы, однако ж самомнения у них… А ну как неопытный Роман клюнет?

Нет, вначале Клавдия даже не слишком грустила по данному поводу — ей было просто некогда. Первое жаркое солнце выгнало большинство мужчин на пляж, а поскольку в клубе правили бал нудисты, то и тела распластались на песке в красоте первозданной. Клавдия еще не совсем свыклась с таким откровением, поэтому некоторое время мучилась, смущалась и не могла поднять глаза. Когда же решилась — не хватило силы отвести взор. До чего же они безобразны, эти мужики!

— Федька! Ну куда ты, блин, попер! Чего тебя в воду тянет?! — кричал один такой представитель противоположного пола своему другу. — Я ж тебя, блин, за пивом послал!

Да уж, ни тебе ума роскошного, ни туловища… Вот женщинам есть что показать, каждое тело — произведение искусства. Но уж как над мужчинами природа поиздевалась! Пляж был буквально изуродован синюшными туловищами, с черной порослью на ногах, груди и… Ой, срам какой, бр-р-р! Для чего, спрашивается, придуманы электробритвы? И потом — мосластые конечности с пивными брюшками вовсе не сочетаются. Да на таком-то великолепном пляже! Уж Клавдии ли не знать, сколько денег Агафья вбухала в этот отрезок могучей реки, в этот беленький песочек, в эту дивную травку, которой и зимой ничего не делается, в эти художественные камни, в фонтанчики, в плакучие ветви ив и в заросли камышей… А волосатые, с позволения сказать, члены клуба только оскорбляют красавицу-природу!

Дабы установить хоть какой-то баланс красоты и убожества, Клавдия решительно скинула махровый халат и, колыхая бабочкой-прелестницей, храбро направилась к линии воды. В следующую секунду все мужские взоры так к ней и приклеились. А Клавдия — может, от своего природного совершенства, может, от того, как красиво она кинулась в реку, а может, от ледяной воды — завопила на все ближайшие километры.

Вода оказалась не просто холодной — она буквально ошпарила Клавдию минусовой температурой. Сердце у дамы подпрыгнуло к горлу и замерло, ноги стало крючить судорогой, рот беззвучно открывался, а руки замолотили по воде совершенно по своей собственной воле. Берег как-то подозрительно быстро удалялся, течение зверски тянуло женщину на середину, и у Клавдии не было сил, чтобы противостоять катастрофе. Конечно, она сглупила! Обычно пляж был тихим и покладистым, потому что здесь образовался некий маленький заливчик, однако ж нынче вода поднялась, и не следовало пловцам так ретиво кидаться от берега. Но теперь-то уж чего…

Долю секунды Клавдия справлялась с ужасом, потом резко рванулась и из последних сил уцепилась за частые листья камышей. Надо же, ей показалось, что ее заплыв длился вечность, а ее даже с территории пляжа не унесло.

И тут замершее сердце Клавдии забилось в ускоренном режиме — к ней на помощь не побоялся броситься ее молодой друг, Ромочка. Прямо в своей нарядной рубашке, вон он, в камышах… Ой, мужчины в столь нежном возрасте такие безголовые, такие…

— Ромочка, не стоило… — подобралась, звонко клацая зубами, к парню Клавдия, игриво дернула его за рукав и чуть повторно не утонула — на нее глянули безжизненные глаза Романа Андреевича. И чуть не в самой середине лба его чернела дыра от пули. — По!!!мо!!!ги!!!те-е-е-е!!!

Ее рев прозвучал настолько убедительно и страшно, что с пляжа в воду метнулись сразу несколько мужчин. Кстати, и ничего они не уродливые. Особенно, когда кидаются на помощь. Их бы только одеть…

Сама Клавдия выскочила из воды ракетой, забыв про халат, бегала по пляжу, трясла мокрой бабочкой и изо всех сил кричала:

— Ага-а-а-фья-я-я!!! Срочно вызывай милицию-ю-ю!! Граждане, позовите хозяйку заведения! Не толпитесь, граждане, не поддавайтесь панике! Ничего особенного не произошло — новый сезон, новое преступление!

Ее бабочка теперь металась по всему периметру пляжа. Ей везде надо было успеть и, как опытному детективу, принять необходимые меры первой помощи оперативникам.

— Не ходите по воде, вы там все следы затопчете! Господин швейцар! Эй, ну кто там на воротах? Товарищ! Товарищ! Срочно встаньте на ворота, чтобы ни одна мышь не смогла просочиться! Да ладно, я сама! Все самой, все самой… Агафья! Где тебя носит-то?

— Там, говорят, парня застрелили. Это вы его, да? — вдруг раздался возле Клавдии испуганный голосок. — Он тоже в автоматы деньги проигрывал, да?

Рядом с Клавдией стояла побледневшая до синевы Ксения, держала за руку своего непутевого мужа, а тот только методично икал и сильно дрожал коленями.

— Милочка, ну что вы такое мелете? — мимоходом зыркнула на нее Клавдия. — Отойдите в сторонку, сейчас милиция приедет, надо, чтобы было как можно меньше следов… Агафья! Иди сюда бегом!

Ксению с перепуганным мужем оттеснили — к Клавдии подбежала растерянная Агафья с растрепанной прической. Наверняка хозяйка клуба сейчас принимала у себя парикмахера и потому рева подруги не слышала.

— Клавочка, это что? — кивала она на кучку мужчин, которые уже вытягивали из камышей тело несчастного Романа Андреевича. — Это что, Клавочка?

— В том-то и дело — Что! А еще недавно это был Кто! — с досадой швыркнула носом Клавдия, натягивая наконец халат. — Вызывай, Агафья, милицию, а я пока к себе в номер отправлюсь. Пойду хоть чаю с малиной попью, а то и я еще скончаюсь.

— А ты зачем скончаешься? За компанию с Романом? — ничего не понимала Агафья.

— Нет, я не за компанию. Я персонально — от переохлаждения, — авторитетно пояснила Клавдия и потрусила в тепло.

Только, видно, не суждено ей было остаться здоровой — наметанный глаз женщины боковым зрением ухватил странное движение возле кустов, которые тянулись к черному ходу. То есть это был вовсе и не черный, а самый обыкновенный ход для работников клуба. Только если главный вход был оформлен нарядно и с шиком, то с другой стороны забора имелась обыкновенная калитка, которую даже и не заметишь сразу из-за густых зарослей черемухи. И вот именно там Клавдия заметила странное движение.

— Стой, — робко проговорила Клавдия в сторону калитки.

Движение прекратилось.

— Руки на голову и медленным маршем ко мне! — уже уверенней приказала она.

Кто-то невидимый приказу не подчинился.

— А ну быстро ко мне! Сейчас орать начну! — рявкнула Клавдия, плюнув на инстинкт самосохранения.

И он вышел.

— Кака? Мать твою! — не удержавшись, ругнулась Клавдия. — Ты-то чего здесь делаешь?

— А ты? — плаксиво завел супруг, дрожа от напряжения. — Сама говорила — санато-о-орий…

Клавдия шумно выдохнула, и с черемухи тут же облетело несколько листиков.

— Скажи мне, несчастье мое, — устало заговорила она, — и на кой черт ты именно сегодня приперся меня ревновать? Ну зачем ты удрал из дома и бросил Тимку? Зачем убил этого несчастного Романа Андреевича? Он же еще не сделал мне предложения руки и сердца!

Акакий перестал дрожать, вытянулся и вообще окаменел.

— Чего молчишь? Замерз? Отвечай, когда жена любопытствует! — ткнула его в бок нежная супруга.

— Клавочка, а что, сегодня опять того… кого-то убили? — проблеял Акакий ^[1].

В это время к ним подлетела взбудораженная Агафья Эдуардовна и, мимоходом кивнув Акакию, затараторила:

— Все, Клавдия, вызвали милицию, обещали быть. Но раньше, чем через два часа не появятся, уж я точно знаю. Пойдемте ко мне, я распорядилась подать кофе и коньяк в кабинет, мне надо срочно успокоить нервы. Чего-то я сегодня так волнуюсь, так волнуюсь…

— Прекрати истерику! — строго приказала Клавдия. — Будто ты не знаешь, что в таких случаях главное — трезвый ум. Я вот, например, когда окончательно протрезвела… когда перестала трястись, сразу же стала соображать. И у меня возникли некоторые подозрения…

— Акакий, да? — с надеждой уставилась на подругу Агафья.

— Нет не да! — прервала ее Клавдия.

— И не я это вовсе! — вытянул шейку Акакий Игоревич. — Я сюда… устроиться на работу пришел. Сама, между прочим, звала!

— А кто тогда? — удивленно захлопала глазами Агафья.

Клавдия многозначительно хмыкнула:

— Вроде бы тебе сейчас в кабинет коньяк принесут? Там и поговорим, а то я уже здесь, как ледяная скульптура сделалась.

В теплом кабинете Агафьи Эдуардовны, прихлебывая горячий кофе и вкушая свежие булочки, Клавдия рассказывала:

— Мы когда в баре-то сидели, я сразу на ту черную даму внимание обратила. Так и подумала: она парня отравить хотела.

— А что за дама, если не секрет? — как-то странно спросила Агафья, отводя глаза в сторону.

— Ну такая… тощая, противная, вся в черном. Зря я ее тогда не поймала. А ведь сердце как чувствовало, — с досадой выговаривала Клавдия. — Надо было ее за руку — цап! Знаешь, как я потом мучилась… А потом пришел ко мне папаша Романа и как-то запудрил бдительность. Я решила, что черная женщина — мать Романа Андреевича, которая переодевается в кого попало, лишь бы проследить за своим сыночком. Правда, удивилась: с чего она сынка-то траванула? Пусть даже не окончательно, а так, маленько. Вот я своему Дане ни за что бы жгучий перец в рюмку не бросила. А теперь думаю — не мать то была, кто-то всерьез хотел паренька жизни лишить. Ты, кстати, Агафья, напомни мне, чтобы я не забыла про это милиции рассказать.

Агафья Эдуардовна заелозила в громадном кресле.

— Вот тут… тут не нужно торопиться… — как-то странно залепетала она. — И зачем всякую мелочь посторонней милиции докладывать?

— Да позволь, матушка! — поперхнулась булочкой Клавдия. — Какая же мелочь? А мы что, в подозреваемые моего Акакия брать станем? У него, как ты понимаешь, все причины имеются для того, чтобы соперника прикончить.

— Пра-а-авильно… — снова заныл Акакий. — Давайте, значит, меня, невинного барашка, посадим в пыльную одиночную камеру, а виноватую черную ведьму отпустим… И не будем о ней просто вспоминать, потому что, видите ли, Агафья Эдуардовна у нас задумала жеманиться…

— Да ничего я не задумала! — набычилась та. Но, поняв, что отвертеться не удастся, объяснила: — Никакая тогда не черная ведьма была. Сейчас я ее вам покажу… Верочка! Пригласите к нам сюда гостью из двенадцатого номера, скажите, что Агафья Эдуардовна приготовила ей сюрприз.

Через две минуты в кабинет робко ступила… Катерина Михайловна, свекровь Клавдии и ветреная матушка Акакия Игоревича. Старушка даже не удивилась, завидев сына с невесткой, а только чуть порозовела дряблыми щечками да сильнее забегала глазками. А вот детки, которые наивно полагали, что матушка уже ублажает в ближайшем зарубежье почтенную свекровь, были немало поражены.

Клавдия так запыхтела, сдерживая гнев, что у Акакия сдуло всю старательно уложенную укладку. И пока супруг торопливо зачесывал длинные прядки обратно на плешь, Агафья, эта хозяйка порочного клуба, смотрела в окно, будто ее совершенно ничего не касается.

Катерина же Михайловна почувствовала, что далее напряжения вынести не сможет, и решила непредвиденную встречу обратить в веселую шутку:

— Самолет летит, крылья стерлися, вы не ждали нас, а мы приперлися… — слабенько проблеяла старушка, вовсю притоптывая кривенькой ножкой. Что называется, ринулась в пляс, так обрадовалась родственникам.

— Какой стыд… — выпускала из себя воздух порциями Клавдия. — Почтенная дама никогда бы шагу не ступила в заведение, где тусуются голые мужики. Срам! Позор! Я даже представить себе не могла, что когда-нибудь смогу встретить вас, уважаемая Катерина Михайловна, в столь злачном месте!!

— А я вот знал! Я знал! Я догадался! — радостно подскочил Акакий. — Понимаешь, Клавочка, я ведь сначала топиться пошел…

У Клавдии от такого начала мгновенно прекратила вздыматься грудь, а у Катерины Михайловны выкатились глаза, точно у рака.

— Кака… это ты… ты так переживал свое одиночество? — заквохтала старушка, глотая слезы.

— А я вам всегда говорила, что он без меня даже утопиться не сможет! — отреагировала Клавдия. — Только не понимаю, причем здесь вы? Кака, ты что-то хотел про нашу мамашу поведать?

— Я и говорю! — продолжал Акакий. — Собрался к реке, но потом подумал — а чего топиться? Сейчас ведь такой холод, лучше, думаю, на люстре спокойненько повешусь, в домашних условиях. И пока висеть буду, Тимке не так скучно будет. Прихожу домой-то, а там уже и Петр Антонович! Говорит, что не мог уехать, потому что как-то случайно в купе потерял Катерину Михайловну, то есть матушку мою. Она, говорит, конечно, мелковата для семейного счастья, но не настолько же, чтобы под вагонную полку закатиться. Решил, что она попросту где-то вывалилась, и приехал домой. А потом мы вместе сообразили, что она запросто может наслаждаться именно голыми мужиками, как ты, Клавочка, правильно заметила.

Клавдия уже сидела, бессильно уронив голову на руки.

— А теперь скажи, несчастье мое, на кой черт тебя потянуло вешаться в домашних условиях? — еле разлепила она губы. — Чего тебе не жилось?

— Ну… у меня случилось такое происшествие… у меня… — стал ковырять ногти Акакий. — Я тебе потом расскажу.

Клавдия вздохнула и вперила очи в почтенную старушку:

— А вы, дражайшая свекровь, куда вас-то от законного супруга понесло?

— Я, конечно, могу объясниться, — затрясла щечками та. — Однако ж хочу тебе, Клавочка, напомнить, что ты сама тоже вела не совсем благочестивый образ жизни. Сколько сил я потратила, чтобы у вас с этим мальчиком отношения не зашли далеко! Сколько здоровья! И пришлось мне напугать мальчика жгучим перцем.

— Агафья Эдуардовна, — укоризненно взглянула на хозяйку заведения Клавдия, — почему вы мне не сказали, что я отдыхаю под пристальным надзором?

— Клавочка, но вы бы уехали, и я бы не получила прибыли, — выкатила глазки Агафья. — А так получилась двойная выгода — и вы, и ваша матушка. И потом, вы ведь совершенно бесплатно веселили моих клиентов. А поскольку больше мне их удержать было нечем…

Клавдия Сидоровна только вздела глаза к потолку:

— С ума сойти! Одна держит меня вместо циркового пуделя, другая травит моих кавалеров…

— А потому что я хотела у него выработать стойкий рефлекс — как он тебя видит, у него сразу же во рту начинает гореть! — затараторила Катерина Михайловна, оправдывая свой недостойный поступок. — Не могла же я допустить, чтобы моя невестка бросила Акакия. Видишь: даже краткая твоя отлучка чуть не стоила ему жизни!

Клавдия криво усмехнулась:

— Ну, знаете, милейшая Катерина Михайловна… Зато, думаю, ваше долгосрочное отсутствие пойдет ему на пользу.

Старушка занервничала:

— Какое мое отсутствие? Ты хочешь нас с Петром Антоновичем выселить обратно в нашу квартиру? Но у нас там живут постояльцы, которые заплатили за полгода вперед!

— Ничем не могу помочь, — нагнетала обстановку Клавдия. — Роман погиб, убийца не найден, а у вас такое смутное поведение… Вас немедленно упекут на пятнадцать лет в колонию строгого режима.

— Я не хочу строгого режима! — взвизгнула Катерина Михайловна. — Я натура тонкая, не вынесу никакой строгости! В общем, так. Ты просто обязана найти настоящего убийцу. Или… или не настоящего, но кого-нибудь найти, чтобы любезно согласился за меня отсидеть. Да что я такое говорю? Я никого не убивала! Я сидеть не собираюсь! И ты должна, ты просто обязана найти преступника, чтобы не позорить нашу фамилию. А то, если я правильно поняла, Акакий тоже попадает под подозрение.

— А вот и нет, — сопротивлялся сын. — Мне срочно понадобились деньги, и я пришел, чтобы устроиться к Агафье на работу. Это все знают, и любой вам подтвердит!

Акакий Игоревич и в самом деле некоторое время работал у Агафьи Эдуардовны в зимнем саду — лечил цветы. Уж что-что у Акакия получалось, так это исцелять растения. Однако ж очень скоро цветочки он вылечил, вбил в голову Агафьи рекомендации по уходу за насаждениями, и его помощь отпала сама собой. Но в свете последних событий, он вспомнил, что растениям необходимо срочно пройти курс оздоровления, потому как ему немедленно потребовались деньги, дабы расплатиться с сыном (он так и не отважился сознаться Данилу в том, что его надули, как младенца с пустышкой). Пусть Акакий Игоревич потратит на это свое драгоценное время, главное, чтобы Агафья Эдуардовна щедро заплатила. Осталось с ней только договориться. С тем и пришел.

Однако в клубе Акакий был немало удивлен, увидев среди оголенных мужчин свою благочестивую супругу, да еще в том идиотском ее купальнике с бабочкой. Конечно, как любой супруг, он решил проследить — позарится ли кто-нибудь из мужчин на его драгоценность или он один такой дурак, что на ней женился. Слежка не удалась по ерундовой причине — с кем-то что-то стряслось. Но в момент, когда Акакий пытался исчезнуть по-английски, он напоролся на собственную жену. И вот теперь получается, что чуть ли не он собственными руками пустил пулю в лоб несчастного молодого человека. Теперь скорее всего Агафья откажется от его услуг по оздоровлению цветов, пока не найдется настоящий убийца. А ведь Акакию так нужны деньги! Хотя минуточку… Кажется, способ заработать их все же есть.

— Клавочка, но маманя права! — воодушевленно мотнул головой Акакий Игоревич. — Непременно надо отыскать мерзавца, который отстреливает клиентов Агафьи. Агафья Эдуардовна, приготовьте крупную сумму, я берусь расследовать убийство.

— Не ты, а мы, — поправила Клавдия. — Но в целом ты прав. — Агафья, приготовьте деньги.

Агафья Эдуардовна подавила вздох. Ничего не попишешь, Распузоны правильно говорят. Действительно, надо найти подлеца, который так бесстыже совершил убийство паренька прямо на территории ее процветающего клуба. Репутация клуба никогда не стоила дешево.

— А чего их готовить? — пробубнила она. — Вы мне преступника приготовьте, а уж я с оплатой не задержу.

И ей стоило верить. Клавдия Сидоровна и Акакий Игоревич Распузоны уже имели счастье работать на Агафью Эдуардовну, и всякий раз дама щедро их вознаграждала. Поэтому Клавдия Сидоровна приступила к делу немедля.

— Итак, мой план действий таков: сейчас вы, золотые мои родственнички, едете домой… Маманя, не коситесь на оголенных клиентов, я про вас сейчас говорю! Да, а чтобы вы там находились в полной сохранности, я отправлю к вам Жору… Кака! Не подмигивай Агафье, Жора именно тебя будет охранять особенно бдительно, мне не понравилось твое увлечение суицидом. А я… я дождусь милицию, и, может быть, мне удастся что-нибудь выведать. Хотя… Что милиция способна рассказать, если и сама ничегошеньки не знает? Но у милиционеров большие возможности, они могут что-нибудь нарыть. А теперь все тихо! Я звоню Жоре…

Георгий Шаров, или попросту Жора, являлся молодым, успешным бизнесменом. Все время он тратил на то, чтобы что-то покупать, потом продавать и получать за это деньги. Денег у него уже было достаточно, с их помощью решались проблемы, свершались мечты, но вот радости они мужчине не приносили. Напротив — все чаще бизнесмен страдал оттого, что в жизни нет трудностей, препятствий и экстрима. Из всех развлечений Жора придумывал каждый раз одно и то же — женитьбу. Девушки для этой цели выбирались разные, однако реагировали они всегда одинаково — после того, как Жоре надоедало развлекаться, то бишь жениться, и он сообщал, что свадьба отменяется, его обязательно били. Причем всем родственным кланом очередной невесты. Радости от того было не много, а потому Жора страшно любил крутиться возле Распузонов — те вляпывались в настоящие преступления, находили настоящих преступников, и, что удивительно, никто их за это не бил. Мало того, им даже иногда выражали благодарность. Как бы там ни было, на Жорино участие Распузоны всегда могли рассчитывать. Вот и сейчас, едва взяли трубку, Клавдия сразу же уверенно отчеканила:

— Жора. У нас труп. Нам срочно нужна твоя помощь. Сейчас же едешь к Агафье, забираешь Каку с его ма… Нет, Жора, не с его макакой, а с его маменькой. И срочно везешь их домой, под твой пристальный арест. Жора, они не должны даже носа на улицу высовывать! Что? Ну конечно, ты можешь их привязать к креслам, но, думаю, это лишнее. Жду.

И она обвела всех присутствующих победным взглядом.

— Ну все, дорогие мои, я уже приступила к расследованию. Собирайтесь, встретимся дома…

Акакий Игоревич, смутно подозревая, что вожделенные денежки плавно перетекают из его кармана в супружеский, стал заметно нервничать:

— Клавочка! А вот я считаю… я считаю, что нам с тобой лучше остаться здесь вместе и вместе вести допрос милиции, потому как я…

— Потому как ты уже полностью потерял бдительность, да? — прищурилась Катерина Михайловна. Ей вовсе не хотелось никуда уезжать — здесь стали намечаться ужасно интересные события. И потом, эти милиционэры всегда такие славные, мужественные ребята. Но уж если ей придется терпеть лишения, то пусть она терпит их не в одиночестве! — Ты потерял бдительность и забыл, что ты — основное подозреваемое лицо. А я помню. И мне, как сознательной гражданке, придется поделиться с милицией своими соображениями.

— Вы хотите сдать собственного сына? — вспылил сынок. — Маманя, вы — Павлик Морозов!

— Ваша беседа затянулась, а маменьке, между прочим, надо еще и вещи собрать, — напомнила Клавдия. — Маманя, поторопитесь, а то придется вам домой добираться пешком.

Через полтора часа родственники были успешно выдворены за врата нудистского клуба, а Клавдия сидела перед молодым, но очень серьезным мужчиной, который представился Сергеем Анатольевичем Рубцовым, и, размахивая руками, рассказывала, какой ужас ей сегодня выпало пережить. Конечно, ни про свою свекровь, ни про своего мужа она даже не намекнула. Незачем вносить в следствие путаницу. Когда уставший майор милиции закончил задавать ей вопросы и собирался приглашать другого свидетеля, Клавдия Сидоровна встрепенулась.

— Я сегодня всю ночь не смогу уснуть. — Она приложила к глазам огромный носовой платок Акакия Игоревича. — Я так переживаю! И кто же тот негодяй, который убил Романа? Неужели вы даже не предполагаете? Хотелось бы узнать, кого вы лично уже начали подозревать?

Рубцов дернул бровями и откровенно признался:

— Лично я начал подозревать уже всех. Например, вас.

— Ме-ня?! — поперхнулась Клавдия. — Да вы с ума сошли! Я страшно любила этого ребенка!

— Как выяснилось, у вас с пострадавшим имелись некоторые… отношения. И вы относились к нему совсем не как к дитяти… — проявил Рубцов завидную осведомленность.

— Вздор! Он мне был… он был мне, как… как сын! — Клавдия даже надрывно прогудела, что означало печальный стон. А потом быстро переспросила: — Нет, вы что, в самом деле вот так взяли и начали меня подозревать, да? Даже не мечтайте! У меня дочь, между прочим, в вашем же аппарате работает. Уж Анна Акакиевна сможет вам объяснить, что я вовсе к преступлению не готова. И муж мой Акакий Игоревич тоже. Кстати, если кто-нибудь вам скажет, что его здесь видели, не верьте — завидуют! Простите, я могу уже идти? Ужасно подскочило давление…

Сергей Анатольевич вздохнул, гражданочку отпустил, но у себя в блокнотике черканул «Узнать про Анну Акакиевну, позвонить». И только потом зычно гаркнул:

— Следующий, пройдите!

В это время Клавдия уже неслась домой в такси, заботливо вызванном Агафьей. Всю дорогу она только молча пыхтела, но решила сразу же, как только придет домой, поведать ближним в ярких красках, сколько мучений она претерпела. Поведать не удалось — едва она переступила порог, как перед ней во всей красе выстроились все ее домочадцы со своими мучениями.

— Клавочка! Я попросила бы тебя обратить внимание… — немедленно застрекотала Катерина Михайловна. — Жора буквально держал нас голодом! Признайтесь, сатрап, отчего вы не дали нам даже хлебушка?

Сатрап, то есть могучий рыжий Жора, только беспомощно бегал глазками — ему еще никогда не приходилось стеречь своих хороших знакомых.

— Клавдия Сидрна, ну чем я их накормлю, если у вас в холодильнике только один мороз? Даже захудалого сервелата не валяется!

— А еще у нас там не валяется захудалого кефира, обратите внимание, Клавочка, — поднял крючковатый палец Петр Антонович. — И понятное дело, мы сидели голодом!

— Я не мог бросить пост! — гордо вытянулся в струнку Жора.

— Жора, ну что же ты? Надо было просто заказать им пиццу на дом, — устало проговорила Клавдия.

Жора мгновенно преобразился и с явным облегчением накинулся на Распузонов:

— Да! Что же вы? Надо было вам просто заказать пиццу на дом! А то — хлебу-у-ушка… Да просто есть не хотели. А я вот сейчас себе закажу. Клавдия Сидрна, вам заказать?

— Закажи, голубчик, — милостиво позволила та. Подумала немножко и добавила: — А к пицце жареного цыпленочка, крабовый салатик и тортик «Президент».

— И все это в пятикратном размере! — быстро встрял Акакий Игоревич и с любовью уставился на супругу. Заметив, что та расслабилась от его обожающего взгляда, дополнил заказ: — И пол-литра коньячка. Моя супруга достойна пить только коньяк!

— Ведрами… — пробубнила себе под нос Катерина Михайловна, но против подобного меню возражать не стала.

Дожидаясь, пока привезут еду, Клавдия уселась в центре комнаты и торжественно провозгласила:

— Дорогие мои соотечественники, родственники и просто граждане. Сообщаю вам прискорбную весть…

— Неужели отказались везти пиццу? — испуганно ахнул Петр Антонович.

— Р-разговорчики! — рявкнула Клавдия, и в комнате повисла тяжелая пауза. — Мы приступаем к преступлению.

— Теперь сами преступление совершать будем? — не поверил Акакий.

Его матушка тут же оживилась и радостно зачастила:

— А я вам давно говорила — честным трудом денег не заработать, давно пора выходить на большую дорогу. Я счастлива, что ты, Клавочка, наконец-то допетрила.

— Я вовсе не то хотела сказать! — снова повысила голос Клавдия Сидоровна. — Я хотела сказать, что мы с вами приступаем к серьезной работе — к раскрытию преступления. И каждый — слышите, каждый! — будет вносить посильный вклад. Только так мы сможем искоренить преступность во всем городе.

Домочадцы сурово нахмурились, выражая готовность искоренять преступность немедленно.

— Вы, маманя, — продолжала Клавдия. — Будете нести свою почетную вахту на кухне…

— На кухне? — скисла бравая маманя. — Но… кого же я там обнаружу?

— Крупы, соль, мясо и все необходимое, чтобы варить нам первое, второе и третье. Работников невидимого фронта надо сытно кормить!

Катерина Михайловна перекривилась, но спорить не отважилась, решив что еще поговорит с Клавочкой перед сном. Аргумент против такого задания у нее имелся солидный: Катерина Михайловна не вставала к плите уже лет пять и запросто могла перетравить всех работников невидимого фронта.

— Вы, Петр Антонович, — указательный палец Клавдии ткнулся в грудь старшего мужчины, и тот даже закряхтел от напряжения, — станете бегать за продуктами. Ни мне, ни Акакию этим заниматься будет просто некогда.

Акакий важно покосился на родителей и вздохнул. Мол, да уж, тяжела она, сыщицкая ноша.

— А ты, Кака, займешься генеральной уборкой квартиры. У меня, то есть у сыщика, должно быть все чистое — и помыслы, и руки, и квартира. Так что тебе некогда окажется вешаться и топиться. Кстати, я все время забываю спросить — а чего это тебя потянуло самоубиваться?

— Мне не хватает жизненного тепла и ласки! — слабо пискнул Акакий Игоревич свой лозунг протеста.

— Вот-вот, я и говорю: тебе надо укреплять психику и искать смысл жизни. И ничего страшного, если ты станешь искать его с тряпкой в руках, — бесстрастно продолжала Клавдия. — Кстати, по поводу тепла и ласки. Не забудь купить кипятильник, у нас отключают горячую воду. И обязательно Тимке витаминов. Он без них звереет, никакой ласки от него не дождешься. А уж я возьму на себя самое тяжелое — собственно расследование. Жора, не забудь, нам завтра понадобится авто. И все же, Кака, отчего ты кинулся вешаться?

Как Акакий ни крутил, вечером ему пришлось во всем сознаться. Произошло это так.

Семейство доедало остатки привезенного заказа, когда в дверь позвонили.

— Кака, не смей открывать, это за тобой милиция, — предупредила Клавдия. — Спрячься в шкафу, я сама открою.

И пока Акакий пытался протиснуться в маленький кухонный шкафчик, Клавдия уже ворочала в прихожей ключами.

— О-о-о-ой, детки мои… — радостно запела она, открыв дверь. — Анечка, Даня! А чего вы без своих? Или случилось чего?

— Сейчас узнаем, — неопределенно пожал плечами Данил, вошел в кухню и заполнил собой все пространство. — Приятного аппетита.

— Да какой уж там аппетит… — вздохнула бабушка, доедавшая седьмой кусочек тортика. Подскочила: — Садись, Данюша! Анечка, садись, детка! Сейчас мама еще по телефону что-нибудь закажет. Просите суши, а то я его еще никогда не пробовала.

Ни Даня, ни Аня ничего заказывать не стали. Они уселись напротив Акакия и молча чего-то ждали. Под их взглядами Акакий чувствовал себя ужас до чего неуютно.

— Ну, пап, давай, говори, — начала Аня.

— Да! — тут же уперла руки в бока Катерина Михайловна. — Говори! Чего сидишь-то, как филин? Отвечай мамочке! Аня, детка, скажи, чего он такого должен говорить, а я буду тыкать его лопаточкой.

— Баб Кать, вы бы вышли ненадолго… — попросила Аня.

Катерина Михайловна с возмущением обвела всех взглядом, приглашая подивиться эдакой наглости. Однако Клавдия Сидоровна, у которой на подобные ситуации был собачий нюх, произнесла волшебную фразу:

— Маманя, вот вам деньги, сбегайте с Петром Антоновичем в магазин, купите чего-нибудь к ужину и себе конфет. Петру Антоновичу можешь купить новые носки.

Поскольку деньги на носки выдавались крайне редко, а Каку ругали почти ежедневно, Катерина Михайловна и минуты не раздумывала.

— Петруша! Быстро вымой ноги, мы пойдем мерить тебе носки!

После того как пожилая чета стремительно удалилась, на мужа уже насела и Клавдия:

— Признавайся, чего такого натворил, что дети принеслись в полном составе?

— Мам, ну не кричи, может, еще и не случилось ничего, — остановил материнский пыл Данил. — Пап, зачем ты взял сто тысяч? Если тебе…

— Ох и ничего себе не случилось! — подскочила Клавдия и тряхнула мужа за грудки. — Куда деньги дел, сволочь?

— Мама! — в голос завопили дети.

— Я… я их… — чуть не плакал Акакий Игоревич. — Я их отдал… Между прочим, Анечка, за твое полное освобождение!

Дальше юлить не получалось, и Акакий Игоревич скорбно поведал историю, как его обвели вокруг пальца псевдопроисшествием, случившимся с Аней. Естественно, про работниц театра не прозвучало ни слова. Достаточно и того, что Акакий осветил, как он сплоховал с деньгами.

— Гы! — загоготал Жора. — И вы повелись, да? Ну, Акакий Игрич, вы даете! Так же только лохов накалывают! Я уж давно про такое знал! Меня еще три месяца назад накололи!

— Чего ты обрадовался-то? — рыкнула на него Клавдия. — Кака дурак, конечно, но и я бы так же поступила. Когда уж тут думать, если с ребенком беда приключилась! Кака просто любящий отец.

Акакий от супруги поддержки не ждал, поэтому даже немножко приосанился.

— Вот-вот, — уже спокойно качнул он головой, — любящий отец. И если еще такое случится, так я не задумываясь снова все отдам! Вот у Дани займу и отдам!

— Не надо, — отозвалась Аня. — Тем более не задумываясь…

— Тем более у Дани… — поддержал ее братец.

— А чего ему думать? — хмыкнула Клавдия. — С завтрашнего дня он у нас с утра занимается уборкой квартиры, а с девятнадцати ноль-ноль до двадцати одного ищет аферистов, которые у него сто тысяч выманили. Ты хоть собаку-то ту помнишь, которая с одуванчиками была? Будешь по собаке искать.

— Нет-нет! — решительно прервал ее Данил. — Деньги, конечно, не маленькие, но и не смертельные. Так что, папа, забудь про них, — подвел черту Данил. — Я и пришел с Аней, чтобы она тебя порасспросила да предупредила, чтобы ты не вздумал их сам разыскивать.

— Да уж, точно, — поддержала брата Аня. — Пап, дай-ка мне твой сотовый… Ну не жмись, я верну. Надо же нам узнать, в какой компании ты зарегистрирован. Через компанию, думаю, и на вымогателей выйдем. И еще. Серьезно, не лезьте в это дело, а? Вы только нам все испортите.

Акакия такое положение вещей вполне устраивало. Чего там, вот уже несколько дней он ходил с ужасным грузом в душе, а сейчас будто вагон с плеч съехал.

— Анечка, не переживай, я не полезу. Оно для меня слишком простое. Чего там искать! Сходил в компанию, узнал номер телефона и бери их голенькими ручками… Тем более тут у нас как раз…

Клавдия была начеку и, чтобы супруг не наговорил лишнего, быстренько тюкнула его по головушке мощным кулачком.

— Ешь давай! — сунула она ему под нос тарелку с обглоданными куриными косточками. — Вот никак не могу его есть заставить, все мелет чего-то и мелет. Собирает всякую ересь. Ешь говорю!

Акакий послушно потянулся за обглоданной костью. Однако Аня уже насторожилась. И если бы в тот момент не вернулись Катерина Михайловна с супругом, пришлось бы теперь Клавдии Сидоровне выкручиваться — дети совершенно не хотели допускать родителей до криминалистики.

— Клавочка! — восторженно закричала Катерина Михайловна прямо с порога. — Ставь немедленно самовар, мы принесли замечательные пряники! Изумительные! Только они немножко несвежие, их придется размачивать в чае!

Изумительные каменные пряники дети есть не стали. Аню ждала ее семья, а Даня торопился домой к жене Лиличке — его супруга находилась в интересном положении и страшно волновалась, если Даня задерживался. Ей сразу же начинало казаться, что он решил поменять пополневшую супругу на тонких и звонких девиц, завел себе парочку любовниц и даже посадил новенькую молоденькую секретаршу возле своего кабинета.

Клавдия Сидоровна, выпроводив также и Жору, усадила все семейство возле телевизора и направилась было в ванную, чтобы в тихом одиночестве продумать, куда в первую очередь направить свои стопы, дабы быстрее отыскать коварного преступника. Но на полпути ее остановил прерывистый телефонный звонок.

— Алло, Клавдия слушает, — красиво ответила она.

В трубке что-то зашуршало, а потом чей-то старческий голос проскрипел:

— Мне не нужна никакая Клавдия. Мне надо подать Петрусю!

— Но… простите, у нас никакой Петруси нет… — не сразу сообразила Клавдия Сидоровна.

Тут же с дивана в гостиной раздался обиженный вопль:

— То есть как это нет?! А я, простите, куда подевался?!! — подскочил к ней Петр Антонович. — Это меня! Меня мамочка так зовет!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

О том, как Распузоны раскрывали преступления на территории Агафьи, можно прочитать в книгах Маргариты Южиной «Под каблуком у синего ботинка», «Пончик с гвоздями» и других. Издательство «Эксмо».