Изнанка

Марго Генер (2024)

Удаленные деревеньки хранят такие тайны, услышав о которых, люди замирают в молчаливом страхе, а волосы на их затылках встают дыбом от необъяснимой жути.В одну из таких деревень Артем ехал на машине по семейным делам. Местных предостережений он не знал, а, как истинное дитя города, на слухи махал рукой. Кто станет обращать внимание на средневековые бредни необразованных деревенщин?Но иногда легче поверить, чем понять. Потому что от этого зависит не только его жизнь, но и судьба целой деревни.

Глава 3

Хотел сказать ей, что вести себя можно было бы и повежливее, но рот почему-то не послушался. Я уставился на бабку, которая продолжает смотреть сурово и строго.

— Дом был бесполезен, — продолжила она. — Но твоя бабка завещала тебе не его, а то, что в нем хранится. Ты, дурак, не ездил к ней. Вот она и не смогла тебе это передать. Так что наказала мне сделать это вместо неё. Мы с покойной Агафьей были, можно сказать, коллеги из соседних домов. Так что взялась исполнить ее последнюю просьбу. Там, на дороге проверяла тебя. Думала струсишь, не пойдешь ночь в лес со старухой. А нет, пошел. Значит, дух в тебе есть.

Пока я оторопело переваривал эту ересь, бабка вскочила, протопала к печке и, порывшись в подшестке, вытащила коробок. Вернувшись, поставила передо мной и раскрыла.

— Вот, — сказала она.

Я заглянул внутрь. На бархатном дне коробка один единственный ключ старинного вида. Кое-где поржавевший, местами в пятнах.

Я поднял на бабку взгляд и вопросительно уставился, потому что выдавить из себя не смог и слова. Бабка будто спохватилась, махнула рукой.

— Говори, — разрешила она.

Не знаю, нужно ли мне было это разрешение, но губы послушались только после него.

— И что это? — спросил, на всякий случай, проверив губы и шею пальцами.

— Как что? — изумилась бабка. — Ключ!

— Я вижу, что ключ. На кой он мне?

Бабка покачала головой.

— Вот бестолочь…

— Вы простите, — насколько возможно, попытался быть вежливым я, — но я не понимаю.

Она всплеснула руками.

— Еще бы! Конечно не понимаешь! Знаться с бабкой надо было, а не в городе дурью маяться. Знал, бы кем была она.

— Выжившей из ума старухой, которая не захотела переезжать в город? — предположил я, уже сам раздражаясь от необоснованных обвинений и претензий, но под взглядом карги прикусил язык.

— Следи за словами, олух, — пригрозила она. — Твое счастье, не соображаешь, что несешь. И достался же ключ такому, как ты… В общем, так. Это ключ запирает то, что должно быть запертым. Агафья хранила этот ключ, а тебе он переходит по наследству. Его надо беречь и прятать от всяких посягателей.

Сказанное бабкой неплохо вписывалось в клиническую картину старческого маразма, но хотя говорит с непоколебимой уверенностью. Психи всегда уверенны в том, что они вменяемые.

Я решил ее не волновать, поскольку не известно, спокойная она или буйная. Стараясь выглядеть терпеливым и спокойным, я произнес:

— Ладно, бабуля. Пускай. Давайте мне ключ и я пошел. Где тут у вас остановка, станция, или как вы до города добираетесь?

Взгляд бабки стал разочарованным и изобличающим. Она хмыкнула и покачала головой.

— Не веришь, — констатировала она со вздохом. — Как хочешь. Это уже не моя проблема. Ключ отдала, всё рассказала. Иди на все четыре стороны. Автобус по дороге мимо Ганопатьской чащи в обход. В неё не заходи. Через нее быстрее, но… Я тебе уже все про неё сказала.

Это пренебрежительное «все про неё сказала» привело меня в такое раздражение, что цапнув ключ и сунув его в карман, я наскоро поблагодарил за хлеб-соль, ночлег, и выскочив из дома сбежал по скрипучим ступенькам.

Воздух здесь чистейший, на небе ни облачка, спокойно, птички поют. Бредятина, которую несла бабка моментально померкла и растаяла под лучами осеннего солнца. Бабку понять можно — пожилая женщина, живет одна, в какой-то дыре. Тут и у молодого мозги поедут, не то что у бабули.

Сделав несколько глубоких вдохов, я обошел ее бревенчатый дом, и направился прямо по дороге, вдоль которой одинокими рядами вперед уходят опустевшие дома. Хозяева побросали и уехали в город, к детям. Или, как я, никак не соберутся продать ветшающее наследство.

Вышагивая по пыльной грунтовке, я прикидывал — что с машиной, приезжал ли эвакуатор. Если приезжал, то куда увез, а если нет — то как указать геолокацию, чтобы забрал. К тому же, надо разобраться с домом, который, по словам чокнутой старухи, пошел под бульдозер. Вообще-то разваливать его никто не имел права, ведь есть реальный хозяин, то есть я. Значит, если и правда развалили, надо обращаться в суд. А у меня выходных на работе всего два дня взято. Удаленка, но все же.

Мысли о делах очень помогали взбодрить мозги, я даже расслабился, а лес вокруг, который ночью казался жутким и непролазным, теперь дружелюбный и зеленый. Вообще-то было бы неплохо в таком месте отстроить дачу. Может и отстрою, когда денег накоплю, потому что с нашей инфляцией только успевай выплачивать кредиты.

Дойдя по дороге до последнего дома, того самого, где вчера ночью горел свет, увидел мужичка, очевидно, Николаича, вяло орудующего граблями в поросшем бурьяном огороде. Он меня заметил и лицо озарилось таким радушием, что я непроизвольно улыбнулся в ответ.

— Это кого занесло в нашу дыру? — спросил он радостно, перестав грести и опершись на черенок.

Николаич выглядел, как хрестоматийный деревенский пьянчуга: на голове картуз, синяя с белыми полосками ветровка расстегнута, под ней белая майка. Треники на колене порвались, а может так задумано. Но глаза на обветренном, загорелом лице внимательные и ясные.

— Да вот, — отозвался я, махая в ответ, — бабуле вашей помогал.

Николаич ухмыльнулся, крякнул.

— Да она сама кому хошь поможет. Дури в бабке на пятерых мужиков. Не знаю, может в грибах дело. Пешком весь лес ближний исходила. И в город тоже на своих двоих. А туда-обратно километров сорок.

Речь мужичка с говорком и забавным ударением на «о» в слове километры. Я сделал себе мысленную заметку: значит до ближайшего городишки двадцать километров. Скорее всего, ходит автобус, не рейсовый, а какая-нибудь местная маршрутка. Значит, в городишко доберусь максимум через час, учитывая остановки, а они, наверняка, будут. Здесь должна быть станция, иначе людям из этой дыры без личного авто не выбраться.

Я решил уточнить, мало ли маразматичная бабка чего напутала:

— Остановка возле леса, на дороге?

Николаич кивнул.

— Агась. Прямо по грунтовке пойдешь, километра полтора, там справа будет. Токмо лесом быстрее. Срежешь полпути.

Я покосился вправо, где молчаливыми рядами высятся громадные сосны, а под ними расползлись разлапистые кустарники. Вообще-то погода хорошая, светло, лес тоже ясный и приветливый. Если действительно можно срезать, попробовать имеет смысл. Только сперва разобраться, как идти, поскольку совсем не улыбает заблудиться в этих соснах. Бабка с её грибами и ахинеей меня не впечатлила, но червь беспокойства после ночных бродилок в голове все же шевельнулся. Мало ли какие звери. Кабаны, опять же.

Я спросил на всякий случай:

— А там безопасно?

Николаич прищурился, его губы расползлись то ли в улыбке, то ли в ухмылке — лицо опухшее, сразу не поймешь.

— Что, бабка успела наплести? — усмехнулся он.

Я виновато развел руками — какой смысл отпираться, действительно слегка не по себе. Не каждый день менеджер по продажам оказывается среди леса в компании чокнутой бабки с грибами.

— Ну, кое-что говорила, — сознался я.

— Опять, поди, про Ганопатьскую чащу? — уточнил он.

— Угу.

Николаич отмахнулся и проговорил, снова взявшись за черенок и продолжив грести граблями:

— Да байки все это. Лес, конечно, старый, не рубленный. Но если по тропке идти, нормально. Пройти можно.

Говорил Николаич спокойно и тоном человека, который знает, о чем говорит. Да и звучал он правдоподобнее, чем бабкины сказки.

— Бабуля, говорила, там люди пропадали, — заметил я.

— Дык а лес тут причем? — отозвался Николаич, даже не оборачиваясь и продолжая орудовать граблями. — Приедут с мангалами и давай жарить мясо, напиваться. А потом в лес ломиться. Кто им виноват, что под этим делом в чащу прут? Выпивать оно как надо?

— Как? — спросил я чисто для вежливости.

Николаич поднял указательный палец.

— С культурой, — произнес он наставительно. — Кто ж с таким в лес ходит?

Звучало разумно. Я сам особо не выпивал — с моей комплекцией только кефир разве что. Или квас. За что в компании меня особо не звали. Кому ты нужен на тусовке, если все пьют, а ты только закусываешь? А мне потом, как самому трезвому, развозить пьяных кентов по домам. Сомнительное удовольствие.

— Так, — решил до конца разобраться я с маршрутом. — Значит через чащу пройти можно, да? Там как вообще? Тропа? Дорога? Пометки какие-нибудь?

— Да все просто, — пообещал Николаич. — Сейчас во-он туда, между кустами заходишь. Будет тропинка, узенькая такая. Вот по ней и чешешь. Никуда не сворачиваешь. Потом развилка. Бери влево. И выйдешь прямиком к остановке.

Звучало просто. И значительно ближе, чем предлагала бабка. К тому же, со слов Николаича ничего устрашающего в этой Ганопатьской чаще нет. Я и сам вижу — птички поют, солнце светит.

Прикинув одно, другое, решил, однозначно срезать через лес — сэкономлю время. Еще надо разыскать свою тачку, и дом в соседней деревеньке, который может развалили, а может и нет. Короче, дел куча, а на работу уже скоро.

— Ладно, спасибо, — поблагодарил я Николаича и направился к указанным кустам.

Лес впустил меня в свою прохладу. Никаких страшилок и бредней, о которых говорила бабка, только птичьи трели, вкусный запах сырого дерна и спокойствие. То, что нужно менеджеру, который продает по девять часов в день пять дней в неделю, а иногда и по выходным.

Следуя инструкции Николаича, я пошел по тропинке, которая действительно обнаружилась сразу за кустами — узкая, заросшая травой и больше похожая на звериную. А может и человечья, но сразу видно — люди ходят здесь нечасто. Да и кому ходить? Бабке? Так она и без троп себя отлично чувствует. Николаичу? Одним Николаичем тропы не протопчешь. Вот и зарастают.

Место нравилось мне все больше. Спокойно, воздух обалденный. Хорошо, что его не закатали в асфальт. Идея с дачей в этих местах — отличное решение. Главное разобраться, что там с моей наследной избушкой. Бабка со своим маразмом могла наплести специально с три короба, чтобы я не ехал в ту деревню. Только зачем? Себе дом отжать? Так сама сказала — он рухлядь. Ключ мне какой-то впихнула. Может, как раз от дома? Тогда зачем отдавать? Да и у меня есть связка, причем ключи в ней совсем не похожи на этот старинный.

Я механически сунул пальцы в карман, проверил — ключ на месте, теплый, потому что нагрелся от тела. Судя по форме, он может открывать какой-нибудь подвал. Или шкатулку. А может, то, что он открывает давно выброшено на помойку и вообще сгнило.

Вытащив его из кармана, я на ходу поднес его к глазам. Вроде из бронзы, сплава меди с оловом, кое-где потертый и с пятнами. Ключ как ключ, разве что похож на тот, что был у буратино, а не нормальный и современный.

То ли я слишком долго его разглядывал, то ли задумался, но в какой-то момент вдруг понял, что обещанной Николаичем развилки всё нет. Он ясно дал понять, что появиться она должна довольно быстро. Сколько развилок можно запихнуть на тропу в пятьсот метров? Вообще-то сколько хочешь. Но обещали-то одну.

Остановившись, я убрал ключ обратно в карман и повертел головой. Лес прежний — кусты, сосны. В глаза бросилось только одно: перестали петь птицы. Если верить каналу «Природа», такое бывает перед дождем или если они напуганы. Хотя перепуганные птицы могут и наоборот — орать, как ненормальные. В общем, хрен разберёт этих птиц.

Мысль о том, что мог заблудиться откинул сразу — идя по прямой тропе этого сделать нельзя. Значит развилку я точно пропустил.

— Блин.

Развернулся, пошел обратно. Дорожка забирает то чуть левее, то чуть правее, но ни намека на развилку. Мелькнула мысль — есть резон вернуться в деревеньку и все-таки пройти к остановке по дороге. Пес с этим лесом, лучше уж в обход, но зато надежно. Но когда прошло минут пятнадцать пути, а деревенька всё не появлялась, стало не по себе. Сердце как-то неприятно ударило в грудную клетку, а спина взмокла. Я нервно заозирался. Нет, не мог я заблудиться. Никуда не сворачивал. Да и куда сворачивать, если поворотов не было? Но забрел я явно не туда, куда отправил Николаич.

Слова бабки с грибами всплыли в памяти совсем не кстати. Ганопатьская чаща, люди…

Чтобы выгнать эту дрянь из мыслей и начать соображать в нужном направлении, тряхнул головой. Так. Я шел все время в одну сторону, на восток, потому что, входя в лес, видел — солнце висело, прямо над ним, а сейчас утро. Значит восток. Точно. Потом развернулся обратно по тропе, следовательно, попёр на запад и в западную же сторону смотрю.

Сунул пальцы в карман, достал мобильник. Облегчение накатило волной, когда обнаружил карты, подгруженные в оффлайн режиме. И, судя по ним, дорога, по которой я ехал, проходит строго на севере от этого Ганопатьского леса. Или чащи. Или как её там. Она огибает его и расходится, левой веткой приходя в деревню с моим наследным домом.

Если пойду на северо-восток прямо к ней и выйду.

Только для этого придется сойти с тропы. Николаич, намекал, точнее, прямым текстом говорил, что этого лучше не делать. Но, с другой стороны, бабка сообщила — чаща небольшая, будешь идти в одну сторону — всё равно куда-нибудь выйдешь. Остальные её бредни в расчёт не взял. Пожилая женщина, одна. Что с неё взять?

Еще раз сверив данные на карте и прикинув положение тропинки, я сошел в лес и двинулся прямо, как мне казалось, на северо-восток. Если не выйду напрямик к деревне, то попаду хотя бы на дорогу, а там уже дойду. Пешком, ну а что делать? Бешеной собаке семь верст — не крюк.

— Помог бабуле называется…

Вопреки бабкиным россказням, лес дружелюбный и чистый, хотя к сосновнику это определение не всегда подходит. Хвойные деревья куда мрачнее лиственных. Ну и птиц до сих пор не слышно. А в остальном нормально. Даже ветки не цепляются.

Я шел с твёрдой уверенностью, что движусь правильно, и даже начал напевать себе под нос ту приставучую песню. Но мой энтузиазм вместе с мелодией застряли в горле, когда передо мной возникла тропа.

Та же самая и именно в том месте, где я с неё сошел. И по позвоночнику пробежал холодок. Не мог я сделать круг. Никак. Даже если вспомнить, что у человека одна нога короче, и он в ее сторону забирает, когда идет. Слишком мало места получилось.

Как дурак, я стоял и смотрел на тропу, не понимая, как это вышло и что делать. Хотя, почему как? Умный человек разве попрётся помогать непонятной старухе среди ночи в лесу? Или послушает забулдыгу Николаича и попрется срезать путь через лес? Или забудет пауэр бэнк дома? Хотя какая от него сейчас польза.

Сердце снова ударилось в грудь, я нервно сглотнул. Осознание, что потерялся приходило медленно, но неотступно. При этом, не понятно как это произошло, ведь я не видел развилки и не ходил кругами.

— Бред.

Но дальше думать мне не дал шорох за спиной. Резко развернувшись, трусливо ожидал увидеть какого-нибудь лесного зверя, но возле кустов совершенно неожиданно обнаружил девушку. Милую, с темными волосами до плеч и в черноом кружевном платье. То ли гот, то ли из этих, которые ходят по лесам и делают вид, что они общаются с духами.

Она, определенно, смотрела на меня, но то ли у меня в глазах помутилось, то ли ещё что, но как только попытался глянуть на её лицо, оно потеряло резкость. Пока она молча стояла рядом, я пытался проморгаться и интересовало меня в этот момент интересовало только одно — как она сюда попала. Поскольку, если она смогла прийти, значит, знает, как выйти.

— Э… привет, — сказал я, протирая глаза пальцами. — Слушай, не подскажешь, как до дороги дойти? Я тут, вроде, заблудился немного.

Девица не ответила, так и не обретя четкость лица, только голову на бок наклонила. По-птичьи, как в кино, от чего у меня по спине пробежала неприятная волна, а в голову закрались подозрения о реальности наблюдаемого. Могла ведь бабка мне подмешать в чай и пироги каких-нибудь грибов, а после наплести ерунды. Чтобы подстегнуть бурную фантазию. Иначе как сюда попала не для лесных прогулок одетая девица с муаром вместо физиономии? Понятное дело, что никак. Значит она плод грибных галлюцинаций.

Но вопреки размышлениям, я на всякий случай представился.

— Я Артем. Ты сюда по тропе пришла? Кажется, я пропустил развилку. Можешь показать, как выйти? Заплачу, если надо.

Она все молчала, а я все больше убеждался в нереальности девицы, поскольку в пользу глюков говорит теперь не только её неуместный вид, но и затянувшееся молчание. И все же то ли логика пыталась мне подсказать что-то своё, то ли привычка, но полез в карман за телефоном, чтобы забить в него номер девицы.

— Давай, диктуй, телефон, — попросил я, — Сейчас запишу.

Но, видимо, перепутал карманы и вместо мобильника достал ключ.

— Тьфу…

Дальше произошло дикое.

Нечеткое лицо девицы вспучилось, как мыльный пузырь, она заверещала так, что зазвенело в ушах. А когда она вытянула руку, я непроизвольно попятился, продолжая сжимать в побелевших пальцах презентованную отмычку.

Очертания девки исказилось, она прошипела:

— Ключ… Отдай мне…