Любовь зла 2. Возвращение папы

Мари Князева, 2023

Они оба прошли сложный путь, оба повзрослели и поняли свои ошибки, но… можно ли простить предательство в прошлом? Могут ли чувства вспыхнуть вновь через годы? Может ли ребёнок стать причиной для воссоединения возлюбленных?Здесь наша героиня уже не тот гадкий утёнок. У неё появились поклонники, и весьма завидные. Сможет ли Ярослав вернуть себе её внимание и любовь или она сгорела без следа?Это второй том, первый можно найти на моей странице и прочитать БЕСПЛАТНО! Но можно и не читать. События достаточно автономны.

Глава 4. Алёша

Настя

Я чувствовала напряжение между мной и Ярославом. Эти объятия… они как будто окно в прошлое, и так сердце сжимается от сладко-горькой ностальгии… Мы тогда совсем немного пробыли вместе. Вообще, с тех пор, как объяснились, у нас толком и не получалось встречаться. А вот ребёнка зачать получилось. С первого раза. Наверное, это судьба. Никто никогда не преподносил мне таких уроков, как единственный парень в моей жизни, в которого я была беззаветно влюблена. Он научил меня, что нельзя доверяться никому полностью — надо всегда быть начеку и самой принимать ответственность за происходящее со мной. И нельзя идти на поводу у чужих чувств и желаний, а проверять, идут ли они в ногу с моими. В общем, я сильно повзрослела за эти три года, что мы не виделись, и, можно сказать, стала другим человеком.

Не успела я проводить Ярослава и заняться, наконец, огородом, как явился Алёша. Чудесный мальчик… Нет, он, конечно, не мальчик, а мужчина (так он сам говорит, и я не спорю). Косая сажень в плечах, руки — как мои ноги. Светлые волосы, как у классического русского богатыря… Алёша не очень высокий — скорее среднего роста, но повыше меня. Однако — он на два года младше и имеет такой восторженный и максималистичный характер, что у меня язык не поворачивается называть его про себя взрослым.

Когда Алёша вернулся из армии несколько месяцев назад, то почти сразу"приметил"меня. Его нисколько не смутило наличие дочери, главное, как он сказал — отсутствие мужа.

— Нынче, — говорит, — в городе одинокую женщину без ребёнка и не сыщешь. Так что ничего страшного.

Я ужасно смеялась над ним. Он такой… ну, медведь! Прямой и грубоватый на язык, бесконечно добрый внутри. В Дуняше моей души не чает… разрешает ей буквально всё, даже на голову к себе залезать. А козявка моя — девушка сообразительная. Быстро поняла, что можно дяде Алёше на шею сесть и ножки свесить. И конфеты у него есть килограммами — он их специально для неё закупает, сам не прикасается. Мы как-то даже поругались из-за этого, потому что у дочки начался диатез, после чего Алёша стал их прятать в дальний шкаф, а Дуняша — делать вид, что не знает этого и не умеет оттуда доставать.

Алёша — очень серьёзный парень. Перед тем как уйти в армию, он окончил сельскохозяйственный колледж по специальности механизатор. И параллельно слушал курс по менеджменту соответствующих предприятий. У него с детства мечта — построить идеальный колхоз, ну, или ферму, по-современному. Я всячески поддерживаю его морально, потому что считаю, что деревню нужно развивать, а рабочие места — это то, что ей нужно для развития. У нас сложно с учителями, врачами и прочими специалистами. Нельзя сказать, что наше Николаевское умирает, но оно потеряло много людей и энергии с советских времён.

Алёша упорно ухаживает за мной, хотя я никогда не давала ему никаких поощрений. Правда, и ругала не сильно за попытки сократить дистанцию. Несколько раз он пробовал меня поцеловать, а с обнимашками совсем беда — тянет руки, когда ни попадя. Я не собираюсь отвечать ему взаимностью, но и не могу на него сердиться. Всякий раз, когда он пытался переступить черту, я ссорилась с ним и пару дней дулась, но потом он приходил с повинной головой и предлагал опять дружить на почве любви к деревне и Дуняше. И я неизменно соглашалась.

Почему он мне не мил? Да мил, ещё как, но не в том смысле. Разве можно рассматривать в качестве спутника жизни парня на два года младше себя, когда всем известно, что мужчины ещё и запаздывают в психическом развитии за женщинами? Алёша очень хороший, но он… слишком простой. У него всё по полочкам: семья, дети, работа, еда, сон. Он не читает книг не по профессии, почти не смотрит кино (хотя ко мне пару раз присоседился, но, думаю, это больше для того, чтобы посидеть рядышком в полутьме), музыку слушает ужасную — какую-то прожжённую русскую попсу самого нижайшего пошиба, да ещё иногда тяжёлый рок. Мы с ним очень уж на разной волне, но Алёше это не мешает страдать по мне безответно вот уже несколько месяцев.

Вот и теперь — он явился с полной миской клубники такого вида, что за неё и убить можно.

— Господи, ну где ты её берёшь в сентябре-месяце?! — ахнула я вместо приветствия, забирая мисочку из здоровенных лап.

— Я же тебе говорил, что купил особо поздний сорт, специально для таких случаев! — Алёша отдал мне миску, а потом провёл шершавыми пальцами по моим рукам. — Настюш, съешь хоть пару ягодок, не отдавай дочке все до единой. Я для тебя их отбирал.

Я хитро улыбнулась:

— Хорошо ты меня изучил! — И сунула одну ягодку в рот.

— Я по тебе экзамен могу сдавать!

— Тогда скажи, чем я сейчас собиралась заниматься?

— Домашку у школьников проверять?

— И это тоже. И маме надо на огороде помочь.

— Давай огород мне, а тебе домашку, а потом вместе на речку сходим?

— Что там делать? Купаться холодно…

— Это хорошо. Значит, никого не будет, только мы вдвоём.

— Ты про Дуняшу забыл.

— Вот её лучше не брать, ещё залезет в воду и простынет…

— А ты будешь купаться?

— Обязательно. И ты тоже.

— Я замёрзну.

— Я тебя согрею.

Я покачала головой. Вот так каждый раз. Это у нас такой привычный флирт. Принимаем по три раза в день после еды. Я пыталась пресекать, но проще дать ему дозу — и он успокаивается. А если устроить скандал, только хуже будет: мы ссоримся, потом Алёша раскаивается, просит прощения, я его гоню, он берёт гитару и начинает петь у меня под окнами, и вся деревня потом шушукается, что молодая училка крутит шашни с мальчишкой… Да, в общественном мнении он тоже ещё пацан с не обсохшим молоком на губах. Хотя Алёша регулярно доказывает обратное — своим трудом и своими кулаками. Он скор на расправу, если видит несправедливость. Однажды вот так обнаружил дурные сплетни обо мне и всем навешал, кто не в юбке был. Над ним и смеются, и побаиваются — не знаю, чего больше.

Не откладывая в долгий ящик, мы занялись делом. Я знаю, что у Алёши и своих забот на земле хватает. Знаю, что нельзя привыкать к помощи: замуж ведь я за него не собираюсь, а при прочих вариантах однажды он уйдёт, чтобы найти своё счастье. Его жена уж точно не позволит ему ходить помогать мне. Но это так приятно — когда есть, на кого положиться. Я особенно сильно стала ценить это за то время, что осталась одна с ребёнком… И если отталкивать помощь и заботу, то она уходит и не возвращается — этому я тоже научилась за последние три года.

Домашку, конечно, всю перепроверить не успела: Алёша очень быстро работает. Он вскопал четыре грядки, как трактор. Полил помидоры, обобрал одну яблоню. И потребовал свою награду. Я улыбнулась и пошла переодеваться. Даже купальник натянула, хотя обычно не лезу в воду после Ильина дня*. Но — с Алёшей очень весело совершать всякие глупости. Думаю, он и в прорубь меня затащит на Крещение. А я пойду, потому что с ним мне не страшно. Первое время я постоянно повторяла ему:"У нас ничего не получится, я могу предложить тебе только дружбу". Он всякий раз утверждал, что согласен на такие условия, а потом начал злиться. Мол, сколько можно говорить одно и тоже? Я не тупой! И я с лёгкой душой сняла с себя ответственность за его иллюзии. Мне хорошо с ним, спокойно, весело. Я предупредила, чтобы ничего не ждал. Прочее — не мои проблемы. Я не хожу к нему или с ним вечером и стараюсь не обращать внимание на то, что про нас болтают. Всем не угодишь, а я имею право дружить с тем, с кем хочу, и Алёша — самый мой искренний, добрый и заботливый друг.

— Как там твоя земля? — спросила я его по пути на речку.

— Оформляю, — довольно откликнулся он.

— Значит, всё в порядке с бумагами?

— Да, разобрались.

Он берёт землю в аренду у государства, чтобы сажать хлеб и разводить коров. Это просто потрясающе, какая смелость и деятельная энергия! Это вам не бизнес в интернете по перепродаже чего-нибудь из Китая…

— И с комбайном в лизинг всё на мази, — продолжал Алёша. — Обещаю, Настюш, я обязательно разбогатею.

— Зачем ты мне это обещаешь? — хихикнула я, как девчонка.

— Ну, чтобы ты воспринимала меня серьёзно. Когда у человека есть деньги, никто не относится к нему снисходительно.

— Я не отношусь к тебе снисходительно, — немножко вру. — Я тебя очень люблю и уважаю.

— К сожалению, не так, как я тебя, — вздохнул он. — Пока. Но я уверен, это изменится. Когда я встану на ноги.

— Алёшаа… ну не строй ты эти замки воздушные. Я не хочу, чтобы ты потом разочаровывался.

— Да я же тебе говорю…

— Ну что, на мне свет клином сошёлся? Ведь так много девушек хороших вокруг…

— Ладно, — неожиданно согласился он. — Когда встану на ноги, то обязательно удачно женюсь. Не на тебе, так на какой-нибудь другой хорошей девушке.

Мне полегчало на душе. Я и подумать не могла, что хватит ума притвориться, будто соглашается.

Мы пришли на речку. Алёша сразу скинул майку и потянулся к подолу моего сарафана.

— Я сама! — отпрыгнула от него на шаг.

Раздевать друг друга — это слишком интимно… Тем более, когда тебя раздевает такой… рельефный мужчина. А рельеф у Алёши — просто загляденье. Он не ходит в зал, я точно знаю (у нас и зала-то в Николаевском нет) — просто много работает физически. Он — не сушёная гора мускулов, как эти противные бодибилдеры. Он просто мощь и сила, воплощённая в мужском теле. Широкие и выпуклые грудные мышцы. Круглые, как волейбольные мячи, плечи. Подёрнутые тонким, естественным слоем жирка кубики пресса… Мне кажется, любой дамский журнал отдал бы душу главного бухгалтера за несколько фоток этого совершенного торса. Всю эту красоту венчала истинно русская голова с курчавой бородой и коротко стрижеными волосами — завораживающая в своей натуральной привлекательности.

Погода стояла отличная, тепло и солнечно. Но всё равно страшно лезть в воду, ведь я знала, что она холодная. Скинула сарафан, на цыпочках подошла к берегу… и не успела шагу ступить, как меня подхватили за талию и потащили в реку. Я завизжала, вырываясь, но было поздно: в несколько исполинских шагов Алёша зашёл по пояс, и я вымокла вся, сверху донизу. Тут он меня поставил на ноги, а обнимать не перестал. Придерживая одной рукой за талию, другой зачерпывал прохладную воду и обтирал мне спину и плечи, чтобы я привыкла к температуре окружающей среды. Я тоненько пищала, но терпела. Сжималась в комочек, но не вырывалась. Алёша грел меня своей горячей грудью, и потому было не так уж невыносимо. А потом мы пошли дальше, на глубину. Тут, немного привыкнув, я выбралась из греющих объятий и немного поплавала. Алёша не отставал — он меня обгонял, окружал, хватал за руки и за ноги, чтобы пощекотать, а потом сам же ловил, чтобы я не утонула из-за своего обессиливающего смеха. А когда я в очередной раз оказалась в стальном капкане его сильных рук, знакомый голос окрикнул нас с берега:

— Настя! Что здесь происходит?!

Я испуганно обернулась. Ярослав. Стоит на берегу и очень гневно, очень яростно на нас смотрит.