Грешная любовь

Мари Кюре

История любви архидьякона парижского собора и простой прихожанки. Сколько испытаний и страданий необходимо перенести героям, и будут ли они вместе?

Глава 1 «Тяжелый день архидьякона»

В это раннее, солнечное утро, архидьякон Фролл де Фер проснулся раньше обычного. Что-то потревожило сон несчастного, но он не мог понять, что именно. В последние несколько недель с ним явно творилось что-то не так, но, сколько Фролл не пытался понять и разобраться в себе, он не мог. Что-то тревожило его душу. Он много раз обращался к Богу, чтобы тот указал ему, что с ним творится. Он даже думал, что в него вселился сам дьявол! Но он старался отогнать от себя эти греховные мысли. В это утро, проснувшись, все с той же необъяснимой тревогой на душе, он одел свою сутану и упал на колени, с мольбой взывая к Богу. Сложив руки и низко опустив голову, Фролл стал молиться:

— О, Всевышний, помоги мне, укажи путь, подскажи, что со мной. Я не могу спать, я просыпаюсь задолго до рассвета, и весь день словно в бреду. Я стою перед тобой коленопреклоненный и молю о твоей помощи. Умоляю, помоги своему слуге. — Фролл, словно без чувств, упал на пол.

Всегда после подобных молитв архидьякон чувствовал себя опустошенным. Вставая с колен, выражение лица и глаз священника менялось. Его природные светло-голубые глаза, становились сине-черными, лицо приобретало холодность, тело все напрягалось на столько, что даже под сутаной можно было различить рельеф мышц. Он не был похож на священника, и уж тем более на архидьякона. Для архидьякона он был еще слишком молод, на момент назначения его на эту должность ему едва минуло двадцать три года. Его лицо было аристократично красивым, с лёгкой грустью в глазах. Его черные, как смоль волосы, были аккуратно зачесаны назад. Именно таким его все видели: высокомерным, устрашающим и немного грубым. Несмотря на его красоту, а он действительно был очень красив, он всем внушал лишь страх. Но в минуты таких утренних молитв, он менялся до неузнаваемости, волосы ниспадали на глаза, в которых не было, ни холодности, ни гнева. В эти минуты в глазах священника были грусть, мольбы, отчаяние и страх. Но в очередной раз не получая ответа и помощи от Всевышнего, он все больше злился и ненавидел себя все вокруг. Как и всегда оставаясь без ответа Фролл зачесывал свои волосы и придавая всем привычную холодность во взгляде и лице, он спускался вниз, чтобы отпустить грехи, тем кто пришел к нему на исповедь.

Фролл шел, бесстрастно оглядывая собор, для него это уже не было, чем-то интересующим и уж тем более, мистическим, как для прихожан. Здесь он больше не находил упокоения и безмятежности, своей души.

Но, к его, скорому, сожалению этот день кардинально отличался от предыдущих. По дороге его остановил молодой священник:

— Святой отец, Вас ждут в исповедальной.

— Так рано? И как долго меня ждет этот несчастный. — голос Фролла приобрел прежнее высокомерие.

— Четверть часа.

Ни говоря более, ни слова, архидьякон резко развернулся и направился к исповедальной. Подходя к этой комнате, его охватил неведанный до селе страх и тревога. И чем ближе он подходил, тем сильнее страх проникал в его душу. Но вот он вошел в исповедальню и увидел девушку с низко опущенной головой.

— Я грешна, Святой отец. — начала девушка, не поднимая головы, волосы на столько закрыли ее лицо, что ни она не могла видеть лицо того, то пришел отпустить ее самый страшный грех, ни Фролл, как не пытался он увидеть лицо девушки.

— Говори, дочь моя. — властно, в присущей ему манере, но все же с какой-то осторожностью в голосе, ответил он. Именно в этот момент он изрядно пытался увидеть лицо грешницы, которая пришла к нему на покаяние.

— Я полюбила, но любовь моя не взаимна. — осторожно продолжила девушка. Она хотела поднять глаза, но что-то остановило ее, внутренний голос подсказывал, что не стоит ей этого делать.

— Но в этом нет греха, дочь моя. — ответил Фролл, все еще пытаясь унять нервную дрожь, которая не прошла после его утренней молитвы. Он отчаянно пытался внять словам девушки, но мысленно все еще находился у себя в келии и отчаянно умолял Бога о помощи. На мгновение он отвлекся от своих мыслей, и еще раз взглянул на девушку в надежде, что его наваждение исчезнет. Однако этого не произошло, а скорее, наоборот, к дрожи в руках добавилось учащенное сердцебиение.

— О, нет, Святой отец, это грех. Ведь человек, которого я полюбила, священнослужитель. И я прекрасно понимаю, что не имею права на эту любовь, но ничего не могу с собой поделать. И ему я ничего не могу сказать, так как я понимаю, что не имею на него прав, он навсегда принадлежит Богу. Но тем, ни менее я не могу перестать о нем думать. Простите меня, Святой отец, о господи прости меня и помоги мне, — девушка подняла голову и наконец увидела того, кому она решилась все рассказать. Ее заплаканные глаза расширились, отражая ужас и страх.

— О, Боже, как она прекрасна. — подумал архидьякон, когда он увидел ее лицо.

— Я прощаю тебя, дочь моя. Храни тебя Господь. Но позволь мне задать тебе вопрос, что так напугало тебя во мне?

Девушка ничего не ответила, лишь закрыла лицо руками, и ее тело содрогнулось от рыданий. Едва Фролл приблизился к ней и протянул руку, на удивление для себя самого, чтобы успокоить девушку, она резко подняла голову и блеснула гневным взглядом на него:

— Не троньте меня! — закричала девушка и буквально вылетела из собора.

После ее ухода Фролл еще долго не мог прийти в себя, в нем открылось не веданное ранее чувство для него. Теперь все его мысли были об этой прекрасной девушке. Он каждый день ждал ее прихода, на очередное покаяние, но, к сожалению, она больше не появлялась, и сколько он не бродил по городу в надежде, хотя бы мельком ее увидеть, не мог этого сделать. Теперь этого его пугало, с того дня как она выбежала из собора он перестал думать о Боге и о молитвах. Для него больше ничего, к его великому сожалению, не существовало. Фролл каждый раз, возвращаясь в свою келию, и ложась спать, не мог сомкнуть глаз. Каждую ночь он видел во снах ее образ. Как она была красива. Ее зеленые, почти изумрудные глаза, тёмные волосы, обрамлявшие ее смуглое, а скорее загорелое лицо, ее пухлые алые губы, которые завершали весь этот образ ангела.

Проснувшись после ночного сна, если его сегодня можно было так назвать, ведь всю сегодняшнюю ночь Фролл метался по своему ложу. Ему вновь снилась она, только сегодня она предстала в его сне, как в их последней встрече, с заплаканным лицом и гневом в глазах. В душе Фролла поселилось, не веданное ему ранее чувство, ревность. Да, он помнил, о чем она говорила ему на покаянии о своей любви к молодому священнику, но кто он? Да, он смертельно ревновал, к неизвестному ему человеку. Но теперь он все решил для себя. Он встал, одел сутану и прошептал страшным и гневным голосом:

— Она будет моей!

Окунемся немного в этот чудный собор, простит меня читатель, я просто обязан Вам рассказать об этом соборе.

Четыре нижних яруса колокольни, нефт и трансепт храма относятся к романскому стилю. Над входом в храм возвышается квадратная колокольня, в основании которой сохранился пострадавший церковный портал. С южной стороны у церкви крытый вестибюль монастырской трапезной-здание, где монахи кормили нищих и поломников. Внутри готическая статуя Богоматери «Утешение» и старинная купель. На своде нефа есть фрески «Вход Господень в Иерусалим» и «Несение Креста», они расположены в ближних к хору пролетах. После всех реконструкций отлично сохранилась капелла Св. Жермена-первый от капеллы Девы Марии предел северной стены. По ней можно судить о том, как выглядела базилика Сен-Жермен-де-Пре в XII столетии.