Вера в чудеса… Или недобрая сказка

Марина Андреева

Я – Кира Велисова, дочь преуспевающего бизнесмена и студентка престижного ВУЗа, жила как в сказке, а потом… мой папа женился. И понеслось: мачеха-стерва, сводные сёстры, смерть отца, а я в разгар зимы оказалась без крыши над головой. Благо, подруги поддержали, в общагу пристроили, да и учёба не оставила времени на печальные мысли. Замкнуться бы в себе, отгородиться от всего мира, спрятавшись за скорлупой неверия, но сердце верит в чудеса, подгоняя навстречу неведомому… надеюсь, что чуду!

Глава 8 Обретение родни

Усадил нас хозяин за стол, чаем угостил. Расспросил о том, что с Федотовной стряслось, потом показал, где находится лаз на чердак и лестница, наказав к его приходу коробку с игрушками новогодними отыскать и треногу для её установки, описав предварительно, как та выглядеть должна, а сам в лес, за ёлкой, ушёл.

Чердак в отличии от дома оказался жутко пыльным, захламлённым и затянутым паутиной, ну и да, тут конечно не так морозно, как на улице, но тоже холодно оказалось. Чего здесь только не было: и фуфайки старые, и корзины, и мешки с чем-то явно ненужным, коль они таким слоем пыли покрыться успели. Ну и да, коробок тут тоже оказалось немало, но мы справились — нашли. Правда, обчихались все и извозюкались как свинки.

Спустившись вышли как есть — без верхней одёжки на улицу, отряхнулись и клацая зубами от холода, вернулись в дом. Быстренько умылись, переоделись, и поставили чайник собираясь отогреваться. Благо, после нашего первого чаепития на столе банка с малиновым вареньем осталась и мы, недолго думая на него поднасели, так сказать, в качестве профилактики от простуды. Хотя вкусно было, с этим не поспоришь.

Дед Степан вернулся часа через полтора. Ёлочка оказалась душистой и шикарной, хоть и не такой большой как та, что осталась во дворе Клавдии Федотовны. Под дедовы шутки-прибаутки нарядили лесную красавицу. Как-то легко рядом с ним было, все былые терзания ни то чтобы забылись, но ушли на второй план. А там уж и время обеда подоспело.

— Сейчас картохи наварим, — любуясь творением рук наших, произнёс дедок. — Солонину достану. Огурчики, помидорчики.

— Так есть же готовое, — воззрилась я на хозяина дома.

— Не-е-е, то у нас к ночи пир будет, — пошёл в отказ он. — Иначе и праздник не заметим, если сейчас всего напробуемся. А у меня этого добра хватает, — ставя кастрюльку с водой на огонь, говорит. — Эх… Только хлеба свежего нема… — пригорюнился он.

— А магазин есть? — тут же отозвалась Надя.

— Есть, как же не быть? — вскинулся дедок. — Сходишь? Я денег вот дам… — он пошёл в сторону одной из дверей, за которой очевидно располагалась его спальня.

— Не надо! — крикнула ему вслед подруга. — Уж на хлеб-то у меня хватит, — добила уже тише.

В общем, Надя ушла, а мы с дедом Степаном, непрестанно болтая о том, о сём, принялись обед готовить: я картошки начистила, он в погреб за банкой солений слазал, из холодильника шмат солонины достал и нарезав её кусочками, обжарил. Пока она шкворчала на сковороде, я чуть слюной не изошлась, до того умопомрачительным оказался исходящий от этого нехитрого блюда аромат. Вскоре в доме, от печи и газовой плиты стало невыносимо жарко, пришлось форточку открыть, проветрить. И вот, всё готово уже, а Надьки всё нет да нет. Я заволновалась даже:

— Может очередь в магазине? — произношу.

— Может, конечно, и так, — отвечает беспокойно поглядывающий в окно дедок. — Вот только магазин недолго сегодня работает. Лидке, продавщице нашей, тоже домой надобно к празднику готовиться. Думается мне, закрылась она уже. И идти тут недалече, не заплутает. А вот и наша гулёна заявилась, — добавляет, а с улицы доносится едва слышный звук захлопывающейся дверцы в машине.

— Кто это там? — интересуюсь, решив, что к нашему хозяину ещё гости пожаловали, а то вдруг сейчас выпроводит?

Но увидеть ничего, кроме идущей по двору подруги не успела. Если машина и была, то уже успела отъехать, оказавшись вне поля зрения.

Вошла сияющая как начищенный медяк Надька. Выставила на стол несколько буханок серого хлеба, пару батонов и… вот чего-чего не ожидала от неё, так это покупки баночки красной икры и вакуумной упаковки с форелью слабой соли в нарезке.

— Жируешь, — покачала я головой. — Зачем, Надь? У нас и так всего хватает.

— А это не я, — улыбнулась подруга. — Это — презент.

Вот только на вопросы она отвечать явно не собиралась, что по лицу было видно, пришлось любопытство своё спрятать до поры до времени. Имелось у меня одно предположение, и оно вовсе не радовало. Ну и ладно, дождёмся Нового Года, а там, после того, как выпьем, всё и выведаю. У Надьки после первого же глотка чего-либо спиртосодержащего, язык за зубами не держится. Нет, чужие тайны она ни за что не выболтает, что я особенно ценю в подруге, а вот свои, как на духу выложит.

Сели за стол, и то ли я такая голодная была, то ли у деда картошка какая-то особенная и жутко вкусная, да и солонина показалась мне ещё тем деликатесом. А если учесть, что всё это со свежим, ещё хрустящим хлебушком… М-м-м… Попив чаю с остатками всё того же малинового варенья, принялись со стола убирать. Я вызвалась пыль протереть в доме и полы вымыть. Всё-таки считается, что этой ночью мы войдём в новый год, а значит и в новую жизнь. А чистый лист, должен быть — чистым. Хозяин отнекиваться не стал. Притащил мне воды с колодца, добавил туда кипятка из чайника, вручил тряпки и ушёл по каким-то своим делам во двор.

Кручусь-верчусь, стараясь отвлечься от одолевающих меня мыслей, а Надька села у окошка, сидит и мечтательно на дорогу смотрит, будто чего-то ждёт.

— Кого ты там гипнотизируешь? — спрашиваю.

— Никого, — рассеяно отвечает подруга, а у самой таинственная полуулыбка по губам нет-нет да проскользнёт.

— Может, поможешь всё-таки? — говорю. — Нас приютили, надо хоть чем-то за добро отплатить.

— Может… — отозвалась Надька, но с места так и не тронулась.

— Вот только не говори, что опять суженого видела, — решила я изменить тактику допроса, коль уж помощи ждать не приходится.

— Кир, ты завидуешь, да? — наконец-то повернула в мою сторону вполне осмысленное лицо, подруга, а я аж растерялась от подобного заявления.

— И в мыслях не было, — отмахнулась я и продолжила пыль вытирать, ощущая, что Надя до сих пор не сводит с меня взгляда.

В общем, ясно. Влюбилась девчонка. Вот такой — рассеянной я никогда её прежде не видела, а ведь она встречалась с ребятами, у неё личная жизнь куда более активная и насыщенная, нежели у меня. Одно я поняла однозначно: ничего из моей истории рассказывать ей теперь нельзя. Не поверит, не поймёт, ещё и обидится, считая, что я специально на её любимого и его друзей наговариваю. Жаль, что всё так сложилось. Нет, если у неё всё получится, я буду только рада. Главное, чтобы потом не пришло время слёзы лить. Грустно только, что единственный человек, которому можно довериться, рассказав о произошедшем в доме Аниной бабушки — мне теперь не поверит.

Увлечённо намывая всё, углубилась в свои мысли: однозначно без участия Аниной бабки дело не обошлось. Всё-таки Сергей и Леонид как-то попадали в её дом, и началось это с той самой ночи — гадания. Что ей двигало? Зачем она пошла на подобное? И Аня, судя по всему, была в курсе дела, поэтому нет-нет да порывалась что-то сказать, но вечно проглатывала рвущиеся наружу слова под строгим взглядом бабушки. Может им денег больших пообещали за спонтанное развлечение? Гадко, но вполне возможно. Хотя и не верится, что пожилая женщина пошла бы на такое. Но не зря же говорят, что деньги не пахнут? Всё зависит от размера вознаграждения. И судя по дачке и машине, не знаю уж как Сергей и рыжик, а Леонид далеко не беден. Вот и бесится с жиру видимо. Одни миллионы в казино сливают, другие, в безумно дорогих ресторанах, где стакан сока стоит как половина папиной квартиры, а третьи, возможно, ищут таких вот эксклюзивных развлечений.

— Уегозила, егоза, — беззлобно пробурчал, вошедший в общую комнату дед Степан. — Ох ты ж, хозяюшка! — поцокал он языком, оглядываясь по сторонам. — У меня такой красоты уже лет пять не было, если не больше, — говорит.

В раздумьях, я и не заметила куда делась сидевшая, тихо словно мышка, Надюха. А вот же, судя по словам хозяина убежала уже куда-то. Ну да и ладно, потом всё равно как на духу всё выложит.

— А как же дети ваши? — интересуюсь, недоумевая, неужто приезжая не помогают.

— А что дети? Приедет дочка летом на выходные пару раз, мне и то в радость, — отмахнулся дед. — У них работа. Да и отдыхать на морях любят, а не тут.

— Так вы что ж, почти весь год один здесь живёте? А в город к себе не зовут?

— Что я в этом их городе не видел? Съездил как-то. Чуть не задохнулся. Не-е-ет, вам молодым того не понять, а нам — старикам, воздух свежий нужен и покой.

— Тяжело ведь хозяйство держать, — говорю.

— Да как тебе сказать? — пожал плечами старик. — Это раньше тяжко было, когда сами дрова кололи да сено косили, ну и полон двор живности был. А сейчас, пенсия хоть и невелика, но с того же молочка кой-какая копейка капает, вот и стал я всё готовое покупать: и дрова, и сено, и картоху, и яйца с мясом. Не поднимается у меня рука свою Бурку и Ночку продать или под нож пустить. А так, вроде и не сложно. Знай себе воды налей вовремя да кормов задай, сена свежего на подстилку кинь, ну и Ночку подоить остаётся. А выгребать всё, это мне уже не под силу, да-а. Так мне хлопец соседский помогает. Не за дарма конечно, но и так больно хорошо.

Дедок что-то дальше о жизни своей деревенской рассказывает, но я слушаю в пол-уха, гадая: куда ж Надьку унесло? Ждать ли её к ночи или она где-то там, со свои суженым, справлять будет. Неприятный осадок на душе от этих мыслей остаётся. Будто предала она меня. Хотя… не имею я права подругу винить, она ж не в курсе о моих проблемах. Но всё равно, обидно настолько, что плакать хочется…

— Что-то совсем ты раскисла, — тронул меня за плечо хозяин. — Хватит уже намывать всё и так уж блестит. Да и ужинать пора. Где-то твоя подруженька загуляла? Никак жениха в наших краях сыскать успела?

Я лишь плечами пожала в ответ. И ведь не вру — действительно не знаю. Одни догадки и предположения.

— А правда, что Клавдия Федотовна ведьма? — спрашиваю.

— Ах-ха-ха-ха!!! — разразился каким-то каркающим смехом дедок. — Ох уморила, девка. Федотовна — ведьма! Кто ж тебе такое сказал-то?

— Да так, — пожала плечами я. — Никто собственно и не говорил. Просто Анька, когда мы сюда ехали намекнула, мол, её бабушка толк во всяких гаданиях знает. Вот я и подумала.

— Ну в гаданиях на деревне каждая вторая баба толк знает, — усмехнулся старик. — Да и какая из неё ведьма, если она всю жизнь в садике с детишками проработала. Ну-у-у… Это пока у нас вообще садик был, — вздохнул он.

— Хм… Не думала, что она с детьми работала, — отозвалась я, в надежде узнать побольше.

— Работала, да, — покивал дед. — Начинала с простой нянечки, училась, в город на сессии ездила. Потом воспитателем была, потом заведующей, и так постепенно до директора дошла. Но всё равно одну группу всегда сама вела. Любила она деток, и без них жить не могла. А когда союз развалили, она все инстанции прошла с челобитными, чтобы садик сохранить. Ещё и помощь из города выбить умудрилась: детскую площадку какой-то меценат или как-там называется… в общем, богатей, какой-то построил. Прям диво. Сейчас мало что от неё осталось, что не своровали, то сломали. А тогда, туда все от мала до велика бегали. Кто покататься, кто просто посидеть да поглазеть.

— И не подумала бы, — бормочу.

Вот не укладывается у меня в голове эта картинка: человек всю жизнь, посветивший детям, а на старости лет, ведь ей сейчас не меньше семидесяти, так вот с чего бы ей вдруг столь грязным сводничеством на старости лет заниматься? Явно я что-то недопонимаю в этой истории.

И в этот момент в дом впорхнула разрумянившаяся, сверкающая горящими глазами Надька.

— Ки-и-ир… — тут же заканючила она, и этот якобы несчастный голос, совершенно не вязался с её не в меру счастливой внешностью. — Нас пригласили Новый Год встретить у Леонида.

Меня аж передёрнуло от перспективы провести ночь в доме блондина. Упаси бог от такого счастья. Взглянула на опечаленного этими новостями деда Степана. Схватила за руку ничего не понимающую подругу и потащила в выделенную мне комнату.

— Ты чего? — выдёргивая из захвата свою руку, воззрилась на меня Надька.

— Это ты чего?! — не осталась я в долгу, но старалась не кричать, чтобы хозяина ничем не дай бог не обидеть. — Нас уже пригласили на Новый Год, если ты не заметила. Приютили, дав возможность справить праздник в уюте деревенского домика, а не в опостылевшей комнате в общаге! И тут ты заявляешься и сообщаешь, что нас куда-то ещё приглашают? Ты о деде Степане вообще подумала? Человек без общения чахнет…

— То есть, ты не пойдёшь? — подруга вынесла из моего монолога самое главное.

— Нет, конечно!

— Ну как знаешь! — чуть ли не выплюнула она и развернувшись, хлопнула дверью у меня перед носом.

Какое-то время я стояла словно оглушённая. Вот и что это только что было? Да, могу понять, что у подруги вспыхнул бурный роман, но, ей раньше было не свойственно, вот так с пол-оборота заводиться.

Постояла я немного, приходя в себя, да и вышла в общий зал. Степан, ссутулившись сидел за столом возле окна и смотрел на дорогу.

— А ты-то чего не поехала? — пробурчал он.

— Не хочу, — просто ответила я.

— Ежели из-за меня, то зря. Кто я тебе? А там женихи видные, авось бы и сладилось что.

— Ой! — отмахнулась я, усаживаясь напротив него. — Тех женихов в городе, вагон и маленькая тележка, — говорю. — Это тут они невидаль великая. И вообще, мы ужинать будем? А-то собирались-собирались, у меня уже в желудке урчит, — сменила я тему.

Степан с недоверием кинул на меня взгляд, улыбнулся в усы и уже более жизнерадостно, произнёс:

— А что уж тут ужинать? Время позднее, в самый раз на стол накрывать да Старый Год провожать.

Так мы и поступили. Быстро достали всякую всячину к празднику подготовленную. Разложили за неимением вазочек по мискам и тарелкам. Нарубили бутербродов с колбаской и красной рыбкой, икру открыли. Ну прямо загляденье! Даже фужеры под шампанское нашлись, а то я уже думала будем пить из гранённых стаканов или чайных чашек.

Спустя полчаса суеты, мы уже сидели за столом, смакуя салатики и уплетая разогретое — горячее.

— Не знаю я толку в этих ваших винах, — бормотал хозяин дома, неумело вывинчивая пробку из бутылки с игристым вином. — Но ради такой компании, выпью. Так-то у меня бутылочка водочки припасена была…

Выпили мы за уходящий год. Помянули вкратце свои былые беды и несчастья, пожелав им остаться в прошлом. Собеседником Степан оказался хорошим: слушал внимательно, сопереживал, и главное — не перебивал. А мне после краткого экскурса в мою прошлую жизнь, аж как-то легче стало. Вот только о случившемся в доме его знакомой, язык не повернулся поведать. Только и упомянула об утренней сцене, о которой он и так уже был наслышан ранее от нас с предательницей Надькой.

— Как-то там, Федотовна, — посокрушался дедок. — Дай-то бог, чтобы выходили её.

— Угу, — только и смогла отозваться я, делая вид, что старательно обгладываю запечённое свиное рёбрышко.

Потом, мы и хорошее, конечно же, припомнили, хотя этого и у него, и у меня накопилось за минувший год не так уж и много.

— А ты, стало быть сиротка теперь? — сделал вывод из моего короткого рассказа дед.

— Ну… да, — киваю. — Выходит, так. Мачеху как-то язык не поворачивается роднёй обозвать.

— Вот же жизнь какая бывает, — вздохнул Степан. — А давай ещё разок за светлое будущее выпьем? Уж больно вкусная штучка у тебя, — покосился дедок на почти опустевшую бутылку.

Выпили мы раз. Потом ещё бутылку откупорили. Так незаметно и полночь приблизилась. Хозяин дома что-то там пошаманил возле телевизора с какой-то хитрой установкой служащей усилителем сигнала, и наконец-то на экране появился толкающий ежегодную речь президент. Так и не допив вторую бутылку, под бой курантов успели откупорить ещё одну, чтобы традиции соблюсти. Я даже желание успела загадать, а потом… Потом хозяин меня шокировал предложением:

— А давай ты мне внучкой будешь? Ты одна, я почти один. Сын с семьёй лет десять носу не кажут. За границей живут, — пояснил дед. — Ну а дочка с внуком, пару раз в году навещают из-под палки. А ты приезжать будешь на каникулы. Вот что тебе в городе летом делать? А тут и речка недалеко и озеро есть. Дом у меня большой, сама видишь, не потеснишь. В августе за грибами и ягодами в лес ходить будем. Варенья наварим…

— Э-э-э… — опешила я, но решила подыграть, считая это болтовнёй подвыпившего старика. — Заманчиво, конечно. Но как же так-то? Что люди скажут? Да и ваша дочка вряд ли обрадуется.

— А кому дело до того на деревне есть? Федотовне вот разве что. Но та поймёт. Она баба умная, дай бог ей здоровья. А дочка? — дед вздохнул. — Ей только проще будет, коли надобность отпадёт лишний раз в такую даль таскаться. Я ж вижу, что в тягость ей эти поездки, оттого и не часто гостит. А как приедет, норовит следующим днём обратно в город смыться. Говорит, неудобно ей тут: ни ванны нормальной нет, ни телевизора с всякими там каналами, а внуку тоже без этих ваших мобильных да интранатов туго живётся.

— Интернета, — автоматически поправила я его, а тот лишь покивал соглашаясь.

Посидели мы какое-то время за задушевными беседами, слушая Новогодний концерт по телевизору. Я уже начала носом клевать, когда дед спросил:

— Дом, наверное, открытым придётся оставить, — говорит. — Вдруг гулёна вернётся?

— Вот как вернётся, так в окно и постучит, — буркнула я, мысленно открещиваясь от возможных ночных посетителей.

— Ну можно и так сделать, — легко согласился хозяин дома и вышел в сени, откуда тут же послышался звук задвигаемого засова, а у меня аж от души отлегло.