Пятизвёздочный жених

Марина Белкина, 2014

Подруг не выбирают. Даже таких, как Лизка… Женихов не проверяют. Даже если это Лизкин жених. Эти простые правила Маша Литаврина выучила наизусть. Но чего не сделаешь во имя женской дружбы?! Впрочем, надо отдать должное Лизавете – на этот раз подруга сменила ориентиры и вместо пухлого «кошелька на ножках» выбрала настоящего красавца. Такого не грех и проверить. Главное, чтобы Маша не капитулировала перед прекрасным принцем сама. А то женская дружба такие вещи не прощает!

Глава 5

Как и любой шеф, Герыч был прав. Стажерка Карина оказалась позитивным и жизнерадостным готом. Пока мы ехали в машине, я исподтишка ее разглядывала. Волосы, выкрашенные в цвет вороньего крыла, черные губы, тяжелый взгляд из-под кустистых бровей. Вцепилась в свою сумку, как Маргарита Валуа в голову любовника. Я надеялась, что она не вынашивает планы о ритуальном жертвоприношении, а просто немного смущается.

Под конец съемочного дня позвонила Аполлинария:

— Ну, как дела? Все успеваешь?

— Да, ресторан, цыган и факиров отсняла, остался только психолог, — бодро отрапортовала я. — По дороге хочу заехать на ВДНХ, записать «стрит-токи» с симпатичными прохожими. Выяснить, так сказать, мужской взгляд на идеальное свидание.

— Мужиков синхронить будете, где обычно, у входа в парк?

— Ну, да.

— У-у-у, — неопределенно сказала Аполлинария и отключилась.

Мы долго искали, где припарковаться, и уже собрались плюнуть на «стрит-токи» и возвращаться на базу, как тут от тротуара отъехал мини-вэн, и наша «девятка» с логотипом канала на грязном боку юркнула на его место.

— Я там не нужен, останусь в машине, — оповестил нас осветитель Олежка.

Я хотела возразить, но лишь коротко кивнула. Олежке шестьдесят два года, и мне всегда немного неловко им командовать.

Оператор Вова выгружал камеру из машины, а я рассеянно наблюдала за прохожими, спешащими от выхода метро по тротуару. Взгляд выхватил из толпы фактурного парня. Темно-русые волосы, клетчатая рубашка с коротким рукавом, потертые джинсы. Сердце бешено заколотилось, и я вцепилась в открытую дверцу «девятки». Это Алекс! Направляется прямо ко мне. Спокойно. Главное, вести себя естественно и непринужденно.

— Маша, почему ты сидишь на корточках у колеса машины? — удивилась Карина. — Прячешься?

— Нет, с чего ты взяла? — ответила я, выглядывая из-за ее ноги.

Темно-русые волосы, клетчатая рубашка с коротким рукавом, потертые джинсы. Парень прошел мимо. Это был не Алекс. Померещилось. Зрение что-то стало падать, наверное, из-за компьютера.

— Маш, а можно я сама возьму интервью у психолога? — попросила стажерка.

— Мы, к сожалению, не сможем тебя туда взять. Понимаешь, психолог попросил подобрать его у метро, хочет доехать до своего офиса с нами. В машине не будет места.

— Ну, Ма-аша!

— Карин, не канючь. Что ты предлагаешь? Засунуть психолога в багажник?

— Но ведь это смертельно важное интервью! Как же я его пропущу?

— Ничего не пропустишь. Посмотришь потом на кассете. Если что-то не будет получаться, я подскажу.

Карина насупилась. Переживает, бедняжка. Совсем недавно я и сама была в ее положении, боясь пропустить что-то важное. С симпатией посмотрела на стажерку.

— Да не волнуйся ты! Вот что: дуйте с Вовиком к парку и найдите для «стрит-тока» симпатичного парня, ладно?

— Какого еще «стрит-тока»?

— Короткого интервью с прохожим.

Подгоняя оператора, Карина вприпрыжку побежала выполнять первое боевое задание.

Я достала из сумки бутылку с водой, сделала несколько жадных глотков — ну и жара! Потом припудрилась и тоже направилась к парку.

Тем временем Карина нашла первую «жертву», мертвой хваткой вцепилась в симпатичного парня. Русые волосы, клетчатая рубашка, потертые джинсы. Так. У меня развивается паранойя. На негнущихся ногах подошла поближе, напряженно прищурилась и чуть не шмякнулась в обморок. На этот раз это и вправду был Алекс!

— Ма-ша! — завопила Карина на всю улицу. — Разреши мне самой взять у него интервью!

Алекс чему-то усмехнулся, а я энергично закивала. Трудовой энтузиазм стажерки оказался сейчас как нельзя кстати. Работать я была не в состоянии. Ноги подкосились, а перед глазами вдруг возникло белое поле. Минутная слепота на нервной почве? Белая горячка?! Оказалось, баланс. Лист бумаги, развернутый техником, чтобы оператор мог выставить камеру.

Карина ткнула в Алекса микрофоном и с важностью откашлялась.

— Итак, скажите, как должна вести себя девушка на первом свидании? — спросила она и тут же закивала, как китайский болванчик.

— Кхм… люблю естественность, а девчонки часто хотят казаться оригинальными. Знал я одну барышню по имени Маша, которая на свидания являлась исключительно под псевдонимом.

Я задохнулась от возмущения. Да что он себе позволяет?

— У этой вашей Маши явно кукушку снесло! — убежденно заявила Карина. — Ну, а если забыть о городских сумасшедших, что не должна делать девушка на первом свидании? Что не нравится лично вам?

— Когда на следующий день после классного секса девушка бесследно исчезает.

Карина заинтересованно прищурилась.

— А вы пригласите на второе свидание девушку, с которой у вас был секс на первом?

— Все! Хватит стрит-токов! — крикнула я сдавленным голосом. — Выключай камеру, едем к психологу!

— Психолог тебе точно не помешает, — ухмыльнулся Алекс.

Я смерила его презрительным взглядом, негодяй не отвел своих смеющихся глаз. Из-за внезапного напряжения, повисшего в воздухе, мне вдруг стало тяжело дышать.

— Пойдемте, а то опоздаем!

Я резко развернулась и направилась к машине, но, сделав несколько шагов, зачем-то оглянулась. Алекс шептал что-то стажерке на ухо, а та заливисто хихикала. Нет. Не могу отдать его на растерзание этой озабоченной готической ведьме! Все-таки он парень моей лучшей подруги!

— Карина, что ты тут стоишь? Ты вообще собираешься с нами к психологу или нет?

Карина надула черные губки, как капризный ребенок Розмари.

— Но… в машине не будет места! Что ты предлагаешь? Засунуть психолога в багажник?

— Потеснимся как-нибудь. Это же смертельно важное интервью, ты не можешь его пропустить!

— Интервью я посмотрю потом на кассете, а если что-то не будет получаться, ты подскажешь! Маша, почему ты пихаешь меня в бок?

— Не говори глупости, зачем мне пихать тебя в бок? Мы с тобой едва знакомы!

Алекс плотно сжал губы. Кажется, его ужасно забавлял этот «поединок великодуший». Да какое мне вообще дело до этого типа?! Я круто развернулась и зашагала к машине.

Пока мы усаживались в «девятку», Алекс с Кариной все еще ворковали, словно голубки. Он нажимал на кнопки мобильника. Готическая ведьма дала ему свой телефон! Однако как эти малолетки легкодоступны — знакомятся прямо на улице! Я в ее годы такой не была!

Стукнула оператора кулаком в спину:

— Срочно уведи оттуда стажерку! Она в опасности! Этот тип похож на фоторобот маньяка, который висит на остановке рядом с офисом!

— С ума сошла? Я не могу так рисковать, у меня двое детей. И потом, у нас нет времени на всякие глупости. Ты обещала, что по дороге к психологу мы заедем пообедать.

Я обреченно вздохнула. Обед занимал особое место в системе ценностей членов нашей съемочной группы — оператора и осветителя. У водителя вообще не было системы ценностей, был только Обед.

Пришлось подчиниться голодному большинству.

— Давай заедем в «Грабли», — оживился Вова, когда машина тронулась с места.

— Времени нет, — рявкнула я. — Купим по дороге шаурму.

Лично мне есть совершенно не хотелось, но так и подмывало кого-нибудь отравить!

* * *

— Инспектор ГИБДД спрашивает у блондинки: «Почему вы ехали со скоростью восемьдесят км в час, разве не видели знак ограничения «сорок»?» — «Видела, но нас же в машине двое!» — сказал Леха и начал захлебываться смехом, похожим на приступ астмы.

— А ты все остришь и остришь, — мрачно заметила я. — Я не сдала просто потому, что повесили новый знак! Раньше его там не было!

— Прикалываешься? Он висит там уже лет пять. Нет, Маш, серьезно, ты точно не крашеная?

— Хватит! — взорвалась я. — Мне надоели твои тупые шутки! В следующий раз я сдам этот долбаный экзамен!

— Да ладно!

— Спорим?

— Давай! Но если не сдашь, перекрасишься в блондинку, чтобы не вводить участников дорожного движения в заблуждение.

— Идет! Но если сдам, перекрасишься ты!

Лехин астматический смех эхом разлетелся по двору автошколы.

— По рукам! Если сдашь сама, без левых договоренностей, перекрашусь в блондина. Петрович! — окликнул он проходящего мимо инструктора. — Разбей!

Итак, я не сдала экзамен по вождению в четырнадцатый раз и решила это отпраздновать. Купила бутылку мартини, пакет апельсинового сока и пригласила к себе домой Мышку.

Скромный девичник шел своим чередом. Я металась по квартире в поисках диска с подходящей «слезодавилкой», а Мышка с кусочками огурца на зеленом лице бездыханным телом валялась на кровати. В салат она не падала — пила только сок. Просто положила на лицо специальную маску.

— Может, все-таки мартини? — предложила я.

— Не-а, мне пить вообще нельзя. Дурная наследственность.

Зазвонил телефон.

— Наверное, твой, что-то он давно не объявлялся, — ехидно пискнула Мышка и оказалась права. Это был Макс.

— Ну как вы там? Все нормально?

— Да, все хорошо. Как и двадцать минут назад. Сидим в масках, собираемся смотреть «Реальную любовь».

— Вы голодные? Может, я приеду и привезу что-нибудь покушать?

— Спасибо, Максик, но у нас же девичник, и потом, мы уже заказали пиццу.

— Пицца, кстати, жутко вредная штука! — оживился он. — Недавно смотрел по «Дискавери», ученые доказали… Подожди, а как же твоя диета?

— Какая еще диета?! Ах да…

— Так, может, я все-таки приеду? Заодно привезу что-нибудь диетическое?

— Но у нас же девичник… Слушай, давай увидимся завтра? Тогда и расскажешь ту страшилку про пиццу, ладно? — предложила я и быстренько положила трубку.

— Он такой заботливый, — вздохнула Мышка. — У всех есть парни. Даже у Аполлинарии.

— У Аполлинарии есть мужчина? Всегда думала, что ее, как Орлеанскую Деву, интересует только карьера. Старый?

— Молодой! Кареглазый шатен, высокий и широкоплечий, зашатаешься! В тот день, когда ты снимала «Идеальное свидание», приходил к ней на студию. Никак не мог просочиться через Толика, и я сама провела его к нашей Джульетте.

Что-то словно толкнуло меня изнутри.

— Ты с ним говорила? Что он сказал? Дословно!

— Да ничего особенного. Спросил только: «Как найти Аполлинарию? Зеленые глаза, темные волосы до плеч, родинка на спине». А я-то думала, что у Польки под всеми этими безумными вязаными балахонами панталоны, а там, оказывается, родинка на спине! — И Мышка зловеще рассмеялась с каменным зеленым лицом, как Фантомас.

Отлично. Значит, теперь в послужном списке Алекса я значусь как «девушка с родинкой на спине». Сразу после «лысовой жены с татуировкой в паху». Так встреча на ВДНХ не была случайной! Меня сдала Аполлинария! Рассказала Алексу о месте, на котором мы обычно записываем «стрит-токи». Но как он вообще узнал, где я работаю? Хотя, наверное, для сыщика это плевое дело? Странно, мне казалось, я не оставила на месте преступления никаких улик… Но если Алекс искал меня, почему клеился к готической ведьме?

— И почему у такой красотки, как я, нет парня? — вздохнула Мышка.

Разумеется, вопрос задумывался как риторический, и я промолчала. Тогда Мышка сказала фразу, при помощи которой каждая моя знакомая одинокая девушка объясняет друзьям и не в меру любопытным дальним родственникам причину неудач в личной жизни:

— К сожалению, я слишком хороша. Мужчины таких женщин боятся.

Точно! Миниатюрную Мышку побаивались даже парни из «качалки» напротив нашего офиса. Ведь при встрече она одаривала каждого из них таким презрительно-изобличающим взглядом, как будто видела его фото в Интернете, в черном списке женихов. Мышка обожала лазать по таким сайтам. Упоенно читала истории жертв изменников и жиголо, сладострастно мечтая кастрировать всех негодяев лично. Мышка считала всех мужиков козлами, потому что ее романы были крайне неудачны. Или все было наоборот, и она просто получала то, на что рассчитывала?

— А может, тебе улыбаться почаще? — осторожно предложила я.

— От этого появляются носогубные складки.

— А может, имидж поменять? Не вылезаешь из скучных маек и унылых голубых джинсов.

— Просто у меня сейчас голубой период, как у Пикассо!

— А этот инфантильный хвостик? С такой прической встретишь разве что какого-нибудь педофила.

— Думаешь? — задумчиво проговорила Мышка. — А что? Педофил — это мысль…

Снова зазвонил телефон.

— Привет, ну как вы? Может, я все-таки приеду? — спросил Макс.

— Макс, у нас девичник. Ты понимаешь значение этого слова?

Я отшвырнула телефон и принялась яростно налеплять на лицо кусочки клубники.

— Круто ты с ним, — восхищенно присвистнула Мышка. — А не боишься, что он обидится?

— Ты ничего не понимаешь в парнях, — сказала я голосом прожженной соблазнительницы, поучающей правнучку. — С мужиками нужно уметь проявлять характер. Их это только подзадоривает, уж поверь мне! Мужчины любят независимых женщин.

Снова раздался телефонный звонок.

— Видишь? А ты говоришь, обидится, — самодовольно хмыкнула я. — Смотри и учись, пока я жива!

Поднесла трубку к уху.

— Ну что ты еще хотел?

— Догадайся. — Это слово было произнесено до жути приятным мужским голосом, принадлежащим уж точно не Максу.

Сердце гулко застучало.

— А… откуда у тебя мой телефон?

— От твоей готической женщины. Я у подъезда. Спустишься?

Лихорадочно отлепляю кусочки клубники. Лицо пылает. Наверное, маска не подходит.

— Так что ты там говорила про независимых женщин? Мань? — Сняв с глаз огуречные кружки, Мышка привстала на локтях и огляделась. — Мань!

Но, кроме нее, в квартире уже никого не было…

Душная летняя ночь пахла предвкушением. Сладостным и тревожным. Я с разбегу нырнула в кондиционированную прохладу одноглазой «Ауди», как в речку. Нырнула с одной-единственной целью. Сообщить ему, что мы больше не увидимся. Но молчу. Ведь я, забыв о существовании лифта, неслась с девятого этажа, как угорелая, и теперь дышу, как загнанный заяц. Не хочу, чтобы он это заметил.

Щелкнула зажигалка, огонек осветил его профиль, мальчишескую челку, четко очерченные губы. На нижней — поперечная складочка. Мне ужасно хочется пробежать по ней пальцем, но я скрещиваю руки на груди. Неужели я его лю… Поспешно отгоняю эту мысль. С любовью, как с колдовством: пока не произнесешь заклинание, чары не подействуют. Чары… Может, он меня присушил? Так, ради шутки? Бред. Хватит. Сейчас скажу все и уйду.

Он внезапно притягивает меня к себе, случайно коснувшись сигаретой голого плеча. Но я не чувствую боли. Я уже под наркозом. Мы целуемся.