Облом в благородном семействе

Марина Белова

Телефонный звонок, слезы, страшные новости – все это было потом. А сначала – встреча со старой институтской подругой Ларисой и ее мужем Славой. Вечер омрачился ссорой супругов, но если бы Ирина знала, что последует утром… Утром Славу нашли на собственной кухне с ножом в груди. Несложно догадаться, кого полиция увезла с собой в качестве главного подозреваемого, – Лариса только успела попросить подругу забрать ее сына из летнего лагеря. Ирина поехала за город и с удивлением узнала, что Павлика забрал несуществующий «дедушка». Совсем недавно жизнь Ирины была так прекрасна, а теперь у нее две серьезнейшие проблемы: вычислить настоящего убийцу Славы и найти похищенного мальчика.

Глава 2

К середине ночи действие таблетки закончилось, голова опять стала раскалываться от боли. Я проснулась, поворочалась в постели и пришла к выводу, что без очередной дозы аспирина мне не обойтись. Я поднялась и полезла в аптечку за лекарством. Растворимого аспирина в коробке не оказалось, пришлось глотать самый что ни на есть обычный.

Постепенно боль утихла, но заснуть мне так и не удалось, чувствовала я себя паршиво и даже догадывалась почему. К утру я злилась на всех и вся, но больше всего на Славку. И дернул же его черт притащить третью бутылку, мало того что она была уже лишняя, так еще и шампанское оказалось сладким и красным, а от красного вина у меня наутро всегда проблемы с головой.

Я встала, прошла на кухню, выпила стакан воды и почувствовала нестерпимое желание вернуться вновь под одеяло. Эх, если бы не пообещала возвратить деньги в аптеку, ни за что бы сейчас не поднялась с родного дивана, а так надо одеваться и идти на улицу. Но до девяти часов еще целый час, до аптеки пять минут ходьбы, значит, есть еще время себя понежить. Я юркнула в постель и поглубже зарылась под одеяло, подольше оттягивая момент, когда все же придется покинуть уютное местечко.

Мне стало приятно тепло, веки мои начали слипаться, я сладко зевнула и задремала.

Резкий звук телефонного звонка заставил меня подпрыгнуть вместе с одеялом и заодно проснуться. Не открывая глаз, я вытащила руку и потянулась к трубке.

— Алло! — недовольно пробурчала я.

— Алло! Ира, это я, Лариса, — послышался в трубке хриплый Ларискин голос. — Ира, я не в состоянии говорить, я не знаю, что мне делать.

«Еще бы! Ты выпила вдвое больше меня, это тебе захотелось продолжения банкета, именно из-за тебя я испытываю сейчас нестерпимое желание уснуть и до завтрашнего дня не просыпаться — вот теперь и мучайся», — позлорадствовала я про себя, а вслух сказала:

— Лариса, я очень тебя понимаю, у меня у самой голова трещит по швам. Зря ты погнала Славу за третьей бутылкой, теперь обе страдаем. Но ты выпей аспирин, поможет.

Я дала Лариске совет и собралась уже положить трубку, чтобы подремать еще несколько минут, но не успела — следующее Ларискино заявление мигом вырвало меня из объятий Морфея.

— Я не о том, Славик умер, — тихо прошептала Лариса.

— Ты глупо шутишь.

— Нет. Он действительно мертв. Я не знаю, что мне делать. Я не знаю, не знаю, — словно в бреду повторяла Лариска. — Что мне делать? Ира, помоги!

— Вызови «Скорую помощь», может, у него сердечный приступ или он в глубоком обмороке, — порекомендовала я, не веря до конца в Ларискины слова.

— Нет, его зарезали. Вся кухня в крови, а он лежит головой на столе, такой бледный, холодный. И нож из груди торчит.

— Ты продолжаешь шутить? — в надежде на утвердительный ответ спросила я. Лариска молчала. По тихому всхлипыванию я догадалась, что она плачет. Значит, не шутит. — Вызывай полицию и ничего на кухне не трогай. Я к тебе сейчас приеду.

— Ира, у тебя ведь брат в полиции служит?

— Да, в городском управлении.

— Может, он мне подскажет, как мне быть?

— Я с ним обязательно свяжусь, а сейчас звони в полицию. Жди, я еду.

Я спешно стала собираться: влезла в джинсы и в первый попавшийся под руку свитер, наскоро размешала в теплой воде растворимый кофе и влила в себя эту бурду. Расчесывалась я, уже спускаясь по лестнице, благо, у меня короткие волосы.

По проспекту сновали тысячи автомобилей, но ни один из них не хотел останавливаться, чтобы меня подвезти, — всем было некогда. А такси, которых в любой момент превеликое множество, как назло, все куда-то подевались. Я стояла, вытянув руку, минут пять и уже начинала нервничать. Но тут рядом со мной остановился частник. Я назвала адрес. Водитель кивнул и открыл мне дверь.

Только сидя в салоне потрепанных «Жигулей» я посмотрела в зеркало на свою помятую физиономию (немудрено, что меня не хотели подвозить) и вспомнила, что опять не взяла с собой денег.

— Разворачивайтесь обратно, — скомандовала я водителю.

— Дороги не будет.

— Не будет, — согласилась я. — Только вернуться все равно придется, я деньги забыла.

При слове «деньги» частник развернулся, нарушая все правила, и погнал в обратном направлении.

«Дороги не будет! Какая уж тут дорога! Ничего приятного мне не светит, — про себя бурчала я. Мысли крутились исключительно вокруг утреннего звонка. — Что же все-таки случилось? Я оставила Славку живым и здоровым, он вроде никого не ждал, в десять вечера мало кто в гости захаживает. Лариска отправилась спать еще раньше. Странно все. Убит в собственной кухне, ножом в грудь. А если его Лариска пришила? Нет, не могла она! С чего бы ей тогда мне звонить, спрашивать, что делать? Когда убивают, то или каются, или тихо без свидетелей от трупа избавляются. А еще нужен повод, одно дело постоянно попрекать мужа безденежьем, другое — его убить.

А вдруг повод был? Жили они в последнее время скверно. Вчера Лариска изрядно выпила, ночью проснулась и пошла разбираться со Славиком. Мало ли что в ее пьяную голову взбрело? Сама слышала, как она спрашивала, почему он так долго на работе задерживается. Ревность? Может, у Славки был кто-то на стороне, или ей на фоне алкоголизма чудилось, будто муж ей изменяет?

Да и Славка рассказывал, что она в последнее время к нему по любому поводу цеплялась. Вполне возможно, поскандалили, побросали друг в друга тем, что под руку попалось. Лариска могла в него нож метнуть и случайно попасть, он отключился, а эта дура, вместо того чтобы «Скорую» вызвать, спать пошла, а теперь, когда протрезвела, ничего не помнит».

Перед Ларискиным подъездом стоял полицейский «бобик», значит, она вызвала полицию и менты успели уже приехать. Оперативно. Не прошло и получаса, как мы с ней поговорили по телефону, а они уже здесь. Я поднялась на третий этаж и позвонила в дверь.

— Вы кто? — на пороге стоял полицейский в чине старшего лейтенанта.

— Я подруга Ларисы, хозяйки квартиры. Могу я с ней поговорить?

— Имя, фамилия, отчество.

— Чье? Ларисино?

— Ваше.

— Ирина Викторовна Глебова.

— Документы есть?

— Пожалуйста, — я протянула свой паспорт. — Я могу пройти?

— Стойте, — лейтенант тщательно изучил мои документы, достал из кармана блокнот, что-то черканул на последней странице и вернул мне паспорт.

— Я могу увидеть Ларису?

— Нет, не можете. Она сейчас занята.

— А когда я с ней смогу поговорить?

— Не знаю. Женщина, идите, не мешайте работать. Мы вас вызовем. У вашей подруги большие неприятности.

Я приподнялась на цыпочки и попыталась заглянуть в квартиру через плечо лейтенанта. Он просек мой маневр и нагло захлопнул дверь перед моим носом. Мне ничего не оставалось делать, как уйти.

Ну и ладно, не будут же они, менты, сидеть у Лариски до ночи? Подожду, когда они уйдут, и поднимусь к ней.

Я уселась на лавочку подле детской песочницы и приготовилась ждать.

Ждать пришлось долго. Через два часа к дому подъехала машина, фургон, из нее вышли двое крепких мужчин и вошли в Ларискин подъезд. Через некоторое время они спустились, неся на носилках черный продолговатый пакет, внутри которого лежало мертвое тело.

«Славик», — подумала я и испугалась, только теперь до меня полностью дошло, что случилось непоправимое.

Тело погрузили в фургон, машина затарахтела, пару раз фыркнула и тут же уехала. Еще через полчаса из подъезда вышла целая процессия: старший лейтенант, тот, который открывал мне дверь, двое мужчин в штатском и Лариса. Она шла, удрученно опустив голову. В руке она держала яркий пакет с эмблемой местного универмага с нехитрыми пожитками, которые обычно разрешают проносить в камеру.

— Лариса, ты куда? — Я подскочила с лавочки и устремилась к ней.

— Меня увозят, — быстро и отрывисто заговорила Лариса, как будто боялась, что ей заткнут рот и она не успеет сказать мне нечто важное. — Забери Павлика из лагеря. У него смена десятого заканчивается. Лагерь называется «Соколенок», Дмитриевский лес, поселок Новомихайловка. Обещай! Я не убивала Славика! Я не… — Ларисе закончить не дали, запихнули на заднее сиденье «бобика», а меня смерили таким уничтожающим взглядом, что я еще долго стояла и смотрела вслед удалявшейся машине, не в силах понять, откуда такая ненависть по отношению ко мне. Я-то здесь при чем?

Ноги мне отказали, и я вновь рухнула на лавку. Расстроенная произошедшим, я все сидела и сидела, пытаясь осмыслить ситуацию, в которую попала Лариса, а вместе с ней и я.

Раз Лариску увезли, значит, менты подозревают ее в убийстве Славика. И что же мне теперь делать? Ехать за Павликом, Ларискиным сыном, в лагерь? А что я ему скажу? Почему именно я приехала за ним? Разве можно сказать десятилетнему ребенку, что его родная мать убила его отца? А вдруг убийца не она, ведь этого пока никто не доказал, а я наговорю ребенку черт знает что? Вот задача!

Но до десятого числа время еще было, к тому времени все могло измениться и Лариску могли выпустить. Как-то не верила я в ее причастность к убийству.

«Стоп! — в моей голове что-то щелкнуло. — У Славика, насколько я в курсе, родители живы. Вот горе какое — потерять единственного сына. Теперь у них только Павлик остался. Отец у Славика уже совсем старенький, он у нас в институте преподавал, профессор, а мать значительно моложе отца, тоже в институте работала, в отделе кадров. Ей сейчас не больше шестидесяти лет, вполне может забрать внука к себе. Почему Лариса поручила мальчика мне, а не ей? Впрочем, знаю почему».

Славик с Лариской встречаться начали на третьем курсе. Он-то в нее с первого курса влюблен был, хвостом за ней ходил, а она — нет, выбирала, потом все-таки ему отдала предпочтение. Наверное, поэтому Раиса Карповна, мать Славика, на дух не переносила Лариску, противилась браку сына. Все ей не нравилось в будущей невестке: и то, что она родом из убогого поселка, и то, что ее мать простая рабочая, и то, что без отца выросла. Короче, неровня ее сыночку. Только когда ее поставили перед фактом — Лариска беременна, — Раиса Карповна махнула рукой и в сердцах сказала: «Делайте, что хотите!» — и больше преград женитьбе сына не чинила.

Павел Иванович соблюдал по отношению к невестке нейтралитет: никогда не обижал, но и не защищал. Когда родился Павлик, дед внуку обрадовался и по мере возможности баловал. Раиса Карповна, напротив, к новорожденному отнесла с прохладцей, простить не могла, что Лариска своим пузом ее Славика из родительского дома увела, и никогда не упускала случая лишний раз попрекнуть невестку «до срока» родившимся ребенком.

Как-то теперь Раиса Карповна будет относиться к Павлику? Он ведь — единственный внук, единственный сын ее единственного сына. Правильнее родителям Славика забрать мальчика из лагеря. А что я с пацаном делать буду? Почему Лариска меня обязала забрать Павлика из лагеря? Помнится, у нее еще имеется мать и тетка родная, могла и им своего сына поручить. Интересно получается, у ребенка полно живых родственников, а навязали его мне.

«Может быть, я зря колочусь? Подождем несколько дней, похоронят Славика, а там и Раиса Карповна вспомнит о внуке, или другая бабка объявится, или Лариску выпустят. Нет, это маловероятно, при подозрении в убийстве так рано не отпускают. Если это не Лариска Славика убила, то ментам, прежде чем ее на свободу выпустить, настоящего убийцу найти нужно. А если это она мужа прикончила, что не исключено, то я затрудняюсь сказать, сколько времени ей придется провести за решеткой». — Ничего умного мне в голову не приходило, я никак не могла для себя решить, что мне делать, и делать ли что-нибудь вообще.

Сидеть на лавке в чужом дворе никакого смысла не имело, я поднялась и поплелась в сторону своего дома. Идти на работу я была не в состоянии — после бессонной ночи и сегодняшних событий, я чувствовала себя совершенно потерянной. Ничего с этой работой не случится, скажу, что заболела, тем более что у нас сейчас полное затишье: никто ни продавать, ни покупать жилье летом отчего-то не торопится. В июле и августе мой начальник с радостью отпускает сотрудников в отпуск, а если кто-то после положенного отпуска просит еще отпуск за свой счет, он рад до беспамятства, в этом случае ему приходится меньше работнику платить, что для фирмы какая-никакая, а экономия.

По пути я зашла в аптеку. Вчерашнюю девушку сменила пожилая женщина.

— Я вчера в вашей аптеке отложила аспирин-упса. Вот деньги, дайте мне, пожалуйста, мою упаковку и передайте своей сменщице, что я расплатилась.

Женщина с интересом на меня посмотрела. Не издав ни звука, она приняла от меня деньги и протянула ту самую начатую упаковку аспирина. Думаю, аптекаршу проинформировала напарница, как вчера одна ненормальная особа лечилась здесь от головной боли.

— Спасибо, — сказала я и выскользнула из аптеки. — Хорошо, что обошлось без упреков.