Сердце ледяной реки

Марина Библая (2025)

«Сердце ледяной реки» — это захватывающее мифологическое фэнтези, вдохновлённое хантыйскими и мансийскими легендами. Юный охотник Ойка, живущий в племени манси, сталкивается с загадочной бедой: священная река Ямелан начинает замерзать раньше времени, угрожая жизни всего племени. Старейшины вспоминают древние легенды о гневе духа реки, а шаман пророчит, что только Ойка способен восстановить равновесие, отправившись в опасное путешествие к истокам реки, чтобы найти её сердце. На своём пути герой сталкивается с ледяной богиней, мудрым шаманом, духами леса и охотниками, которые нарушили священные законы. Ойка проходит испытания, постигает древние тайны и понимает, что связь между людьми и природой гораздо глубже, чем он мог представить. Эта история — гимн любви к земле, традициям и памяти предков. Она рассказывает о силе духа, искуплении и надежде, оставляя в сердце читателя ощущение гармонии и уважения к окружающему миру.

"Вода хранит память о каждом, кто её касается. И лишь тот, кто слушает её песнь, способен обрести путь к истине."

— Сказание северных шаманов

Часть 1. Замерзающая река

Глава 1. Лёд на пороге

На окраине тайги, где извилистая река Ямелан пролегала среди болот и густых сосновых лесов, стояло небольшое поселение племени манси Нервы. Этот народ издавна жил в гармонии с природой, следуя древним обычаям и мудрости предков. Их жизнь зависела от реки, которая давала рыбу, служила путём для лодок и снабжала водой.

Племя Нервы жило в слиянии с природой. Их дома — деревянные чумы — были покрыты шкурами оленей и мхом, чтобы защитить от холодных ветров. В центре каждого жилища находился очаг, вокруг которого располагались места для сна, хранения еды и инструментов. Мужчины занимались охотой, рыбной ловлей и изготовлением орудий, женщины — обработкой шкур, рукоделием и сбором даров леса. Дети учились у старших, подражая их движениям, слушая рассказы о духах и древних героях.

Утро началось для Ойки, как обычно. С первыми лучами солнца он вышел из чума, чтобы проверить свои силки в лесу. Лёгкий иней блестел на мхе, а дыхание вырывалось облачками пара. Но что-то в воздухе было не так. Далеко от реки доносился странный гул, напоминающий скрежет ломаемого льда. Ойка нахмурился. Рано ещё для заморозков — в эти дни река обычно оставалась свободной, бурлящей и живой.

Ойка, восемнадцатилетний юноша, был сыном охотника и мастера-ремесленника. Высокий и жилистый, он выделялся среди сверстников зорким взглядом и стремительным движением. Его длинные тёмные волосы всегда были заплетены в одну тугую косу, украшенную костяными бусинами, а на шее висел амулет в виде медвежьего клыка — наследие от отца. Его глаза, светло-серые, как зимнее утро, всегда отражали в себе отблеск мыслей, которыми Ойка редко делился с другими.

Он направился к Ямелану. Когда деревья расступились, перед ним открылся вид на реку. Ойка остановился, потрясённый. Вода у берегов сковалась льдом. Тонкие ледяные узоры распространялись всё дальше, словно пытались захватить течения в свои хрупкие объятия. Это было неестественно. Лёд на Ямелане появлялся только в конце месяца, перед самыми сильными морозами. Сейчас же осень едва вступила в свои права.

Ойка наклонился, чтобы коснуться льда. Он был тонким, но холод, исходящий от него, словно прожигал кожу. Юноша отдёрнул руку, его сердце забилось быстрее. Такое раньше не случалось. Он вспомнил рассказы старейшин о странных зимах, когда духи реки гневались на людей за неуважение или недобрые поступки. Но в этом году племя соблюдало все обряды, благодарило природу за щедрость. Что же могло вызвать столь ранние заморозки?

Ойка вернулся в деревню с тревогой на лице. Старейшина племени, мудрая Унта, уже стояла у входа в чум совета. Её лицо, испещрённое глубокими морщинами, отражало ту же тревогу, что и в сердце Ойки. Она заметила его приближение и позвала жестом.

— Ты видел реку? — спросила она, когда Ойка подошёл ближе.

— Да, Унта. Лёд уже схватил берега. Я не понимаю, почему это произошло так рано.

Унта кивнула, её взгляд был устремлён вдаль, к лесу.

— Это плохой знак, Ойка. Ямелан — наша живая артерия. Если она замрёт раньше времени, нам придётся столкнуться с голодом. Рыба уйдёт, охота станет труднее. Мы должны понять, в чём причина.

— Может, духи реки разгневались? — предположил юноша. — Но мы ведь приносили дары, как всегда.

— Не всё так просто, сын охотника, — ответила старейшина. — Иногда то, что мы видим, лишь часть истины. Возможно, в этом есть след иных сил.

Ойка почувствовал холодок по спине. Старейшина редко упоминала"иные силы" — то, что племя не могло контролировать или понять. Её слова всегда скрывали больше, чем говорили. Юноша хотел спросить, что она имеет в виду, но Унта уже повернулась к остальным собравшимся.

Весь день прошёл в обсуждениях. Мужчины проверяли сети на реке, надеясь добыть хоть немного рыбы, но сети возвращались пустыми. Женщины готовили дополнительные запасы сушёного мяса и ягод, предчувствуя трудные времена. Старейшины собирались у костра, тихо перешёптываясь, обсуждая обряды и древние знания. Но никто не мог дать точного ответа, почему река начала замерзать.

Ойка, глядя на происходящее, почувствовал, что что-то важное ускользает от их понимания. Ему хотелось сделать что-то большее, чем просто наблюдать. Его отец всегда говорил: “Не жди, когда ответ придёт к тебе. Иди за ним сам”. Решимость загорелась в его сердце. Он решил узнать, что происходит с рекой, даже если для этого придётся выйти за пределы привычного мира.

Глава 2. Совет старейшин

Вечернее солнце клонилось к горизонту, окрашивая северное небо в оттенки золота и багрянца. Густой хвойный лес, окружавший селение манси, словно поглощал последние лучи света, превращая их в мягкое свечение, играющее на стволах деревьев. Река Ямелан, обычно певучая и звонкая, теперь текла медленно и настороженно, словно прислушивалась к происходящему.

В центре селения, у большого чума, собрались старейшины. Это место издавна служило сердцем общины, местом, где решались судьбы племени, передавалась мудрость предков и звучали песни, связывающие поколения. Большой чум возвышался над остальными жилищами, его стены, покрытые оленьими шкурами, были украшены древними символами. Здесь, среди запаха смолы и дыма, хранились тайны племени.

Сегодня атмосфера у чума была необычайно напряжённой. Люди говорили тихо, почти шёпотом, избегая резких движений, как будто боялись нарушить хрупкий покой, который всё ещё сохранялся в их мире. Дети, обычно шумные и неугомонные, прятались за спинами матерей, краем глаза посматривая на старейшин. Даже собаки, что бродили вокруг селения, укрылись в своих лежанках, чутко следя за каждым движением.

Когда последний из старейшин вошёл внутрь чума, звуки разговоров затихли окончательно. Внутри жилища царил полумрак, разрезаемый лишь отблесками огня из центрального очага. Над огнём висел большой котелок с травяным отваром, пар от которого наполнял воздух горьковатым ароматом, словно обрамляя важность происходящего.

Старейшины расселись вокруг очага, каждый занимал своё место согласно возрасту и статусу. Ойка сидел чуть поодаль, не осмеливаясь перебивать старших. Его сердце колотилось: он знал, что сегодняшний совет был созван из-за реки. Все уже видели странный лёд, сковавший Ямелан, и знали, что это предвещает беду.

В центре круга, освещённый колеблющимся светом очага, сидел Ньоркан. Шаман первым нарушил тишину, произнеся слова, которые, казалось, пронизывали воздух.

— Ямелан замерзает. Это не просто холод. Это знак. Дух реки гневается.

Слова шамана повисли в воздухе, заставив каждого задуматься. Наконец, старейшина по имени Токтар, бывший охотник, с рыжеватой бородой и проницательным взглядом, заговорил.

— Мы всегда чтили реку. Каждый год приносили ей дары. Почему же она теперь отворачивается от нас?

Лаина, мать Ойки, подняла голову. Её голос был твёрдым, как лёд на первом морозе.

— Может, кто-то нарушил табу? Может, охотники зашли слишком далеко в запретные земли? Духи помнят обиды, и их гнев бывает страшен.

Другой старейшина, худой и кряжистый Ильгат, покачал головой.

— Если бы это было так, река предупредила бы нас заранее. Она стонала бы в своих потоках, посылала бы знаки через ветер. Но ничего не было. Лёд пришёл внезапно, словно сам дух отвернулся от нас.

Ньоркан поднял руку, призывая к тишине. Его глаза смотрели вдаль, как будто он видел нечто большее, чем окружающий его чум.

— Наши предки заключили договор с рекой, — начал он. — Они клялись защищать её исток, где рождается её душа. Но духи не вечны в своей благосклонности. Что-то или кто-то нарушил равновесие.

Ойка внимательно слушал, чувствуя, как его сердце сжимается от тревоги. Его мысли возвращались к утру, когда он впервые увидел лёд. Он не мог избавиться от ощущения, что река говорила с ним — тихо, но настойчиво.

— Мы должны отправить кого-то к истоку, — предложил Токтар. — Узнать, что произошло. Но это будет опасный путь. Лес теней, морозные духи, сами воды могут стать врагами.

— Кто пойдёт? — спросила Лаина, её взгляд остановился на каждом из присутствующих. — Это задание требует не только силы, но и способности слышать реку.

Наступила тишина. Никто не спешил вызваться. Ойка, чувствуя, как внутри него растёт решимость, поднялся.

— Я пойду, — сказал он, и его голос, хоть и дрожал, звучал твёрдо. — Река звала меня. Я чувствую это. Если она гневается, я должен узнать причину.

Старейшины обменялись взглядами. Ньоркан пристально смотрел на юношу, словно пытаясь увидеть его душу. Наконец, шаман кивнул.

— Если река выбрала тебя, ты должен идти. Но помни: это путешествие будет испытанием не только тела, но и духа. Ты столкнёшься с опасностями, которые невозможно победить силой. Лишь чистое сердце сможет достичь истока.

— Я готов, — ответил Ойка, ощущая, как в груди вспыхивает чувство долга.

Ньоркан подошёл к своему месту и достал небольшой мешочек, перевязанный тонкими ремешками. Из него он вынул старый амулет — кусок дерева с вырезанными на нём символами, покрытый трещинами от времени.

— Это оберег, который поможет тебе в пути, — сказал шаман, передавая амулет Ойке. — Но помни: его сила не безгранична. Он защищает только тех, кто верен своему пути.

Ойка принял амулет, чувствуя его тепло в руках. Ему казалось, что с этого момента его судьба окончательно связана с рекой.

— Сегодня, перед тем как ты отправишься в путь, зайди ко мне, — объявил Ньоркан. — Возьми с собой всё, что нужно, но помни: чем легче твоя ноша, тем легче твой путь.

Старейшины поднялись, завершая совет. Каждый подходил к Ойке, желая ему удачи. Лаина, обняв сына, прошептала:

— Будь осторожен. Я знаю, ты справишься.

Когда Ойка вышел из чума, вечерний холод обжёг его лицо. Небо над селением было тёмным, но в нём сверкали звёзды, словно указывая путь. Он взглянул на амулет в своей руке и тихо произнёс:

— Я не подведу.

Впереди его ждал долгий и трудный путь, но в сердце молодого человека была решимость. Он знал, что найдет исток реки и вернёт мир племени манси.

Глава 3. Шаман и его пророчество

Старая хижина шамана стояла на краю селения, окружённая вековыми соснами, чьи кроны едва виднелись в ночном небе. Её стены, почерневшие от времени, источали запах смолы и трав. Когда Ойка подошёл к ней, дверь сама по себе приоткрылась, словно приглашая его войти.

Внутри чума было тепло и уютно, несмотря на холодный ветер, что гулял за его стенами. Очаг в центре мерцал красными углями, отбрасывая причудливые тени на стены, украшенные древними символами, вырезанными в форме спиралей, животных и сакральных знаков. Высушенные травы висели пучками вдоль стен, наполняя воздух горьковатым, терпким ароматом. Их запах перемешивался с дымом, поднимающимся от огня, и создавал ощущение, будто само время внутри замедлялось, уступая место вечности.

В центре комнаты, на коленях, сидел Ньоркан — старый шаман племени манси. Его седые волосы ниспадали на плечи, словно струи старой реки, а глубокие морщины на лице рассказывали о годах, прожитых в гармонии с природой и духами. Его глаза, ясные и пронзительные, словно были способны видеть сквозь толщу времён и судеб. Перед ним лежал бубен, обтянутый оленьей кожей, украшенный символами, которые мог понять только он.

Ньоркан был неподвижен, но вся его фигура дышала силой. Казалось, что он впитал в себя энергию земли, реки и неба, и теперь был их проводником. Его руки, испещрённые пятнами старости, покоились на коленях, но казались готовыми в любой момент схватить бубен и начать ритмично бить по нему, вызывая духов.

Молодой Ойка, стоявший у входа, почтительно склонил голову, прежде чем войти. Весь его облик говорил о внутреннем напряжении. Он чувствовал, что предстоящее общение с шаманом будет особенным. Ньоркан поднял взгляд, и Ойка замер, встретившись с его глазами.

— Ты пришёл, — тихо произнёс он, не оборачиваясь. Его голос звучал как шёпот ветра в густом лесу. — Река зовёт тебя, Ойка. Ты слышишь её зов?

Юноша кивнул, хотя шаман не мог этого видеть. Он медленно прошёл вперёд и сел напротив Ньоркана, чувствуя, как что-то необъяснимое витает в воздухе.

— Я видел лёд на Ямелане, — начал Ойка. — Старейшины говорят, что это гнев реки. Но почему? Что мы сделали не так?

Ньоркан поднял голову, его глаза, казалось, смотрели сквозь юношу.

— Это не просто гнев, — ответил он. — Это предупреждение. Река теряет своё сердце, свою душу. Без него она умрёт, а вместе с ней погибнем и мы.

Ойка нахмурился, пытаясь осмыслить слова старика.

— Сердце реки? Но что это такое? Где его искать?

Шаман закрыл глаза и протянул руку к очагу. Огонь вспыхнул ярче, и в его языках Ойка увидел образы: высокие горы, бурлящие потоки, густые леса. Затем всё исчезло, и осталась только тьма.

— Сердце реки — это источник её силы, — объяснил Ньоркан. — Оно спрятано далеко, в самом истоке Ямелана. Но путь туда полон опасностей. Ты встретишь морозных духов, голодных зверей и даже саму тень смерти. Только тот, кто чист сердцем и духом, сможет достичь цели.

Ойка почувствовал, как его сердце сжалось от страха, но вместе с тем в нём разгоралось пламя решимости.

— Я пойду, — сказал он твёрдо. — Если это спасёт наше племя, я готов.

Шаман медленно поднялся, опираясь на свой посох, украшенный резными фигурами духов и перьями.

— Ты избранный, Ойка. Река выбрала тебя, и ты должен оправдать её доверие. Но запомни: сила — это не всегда победа. Иногда настоящая победа заключается в смирении и понимании.

Он подошёл к одной из стен хижины и снял с неё старый кожаный мешочек. В нём что-то звенело, как если бы внутри находились кости или камни. Ньоркан передал мешочек Ойке.

— Это талисман, — сказал он. — Он защитит тебя от злых духов и покажет путь, если ты будешь слушать его. Но будь осторожен: если твои помыслы станут нечистыми, талисман обернётся против тебя.

Юноша взял мешочек, чувствуя его необычайную тяжесть. Он кивнул, понимая, что теперь у него нет пути назад.

— Когда я должен отправиться? — спросил он.

— Завтра на рассвете, — ответил шаман. — Но перед этим тебе нужно очиститься. Сегодня ночью ты должен провести время у реки, слушая её песни. Она расскажет тебе то, что нужно знать.

Ойка поклонился шаману, чувствуя тяжесть момента, и вышел из хижины. Тёплый запах трав и угольного дыма остался за его спиной, растворяясь в ночном воздухе. Тьма окутывала всё вокруг, но ночь была удивительно тихой. Только ветер, словно невидимый дух, шелестел в кронах вековых деревьев, рассказывая свои древние истории.

Юноша крепко сжал талисман, который дал ему шаман. Гладкий на ощупь, он казался живым, будто пульсировал в такт с его собственным сердцем. Луна, огромная и яркая, освещала его путь, превращая снежные тропинки в серебристые змейки. Каждый шаг отдавался в сердце лёгким трепетом, как будто он вступал на порог чего-то великого и неизведанного.

Подойдя к реке Ямелан, Ойка остановился. Широкая, словно спящая змея, река простиралась перед ним. Лёд, покрывавший её поверхность, поблёскивал в лунном свете, переливаясь всеми оттенками серебра и голубизны. Ветер стих, и стало слышно, как далеко в лесу кричит филин.

Ойка сел на холодную землю, скрестив ноги. Его дыхание превращалось в облачка пара, которые тут же исчезали в морозном воздухе. Он закрыл глаза и начал слушать.

Шум реки окутывал его со всех сторон. Её голос был многогранным. Она шумела, словно рассказывая древнюю сказку, шептала, как мать перед сном, и пела, как старый шаман, призывающий духов. В этом голосе смешивались печаль и гнев, боль утраты и неугасимая жажда жизни. Но где-то в глубине, почти незаметно, звучала тонкая, хрупкая мелодия надежды.

Юноша почувствовал, как талисман в его руках стал тёплым. Он открыл глаза и увидел, что свет луны словно концентрируется вокруг него, вырисовывая едва заметный круг на льду. Ойка понял, что это знак — река принимала его.

Он сидел так долго, теряя счёт времени. Время словно остановилось. Мороз пощипывал его лицо и руки, но он не обращал на это внимания. Его мысли, казалось, растворились в шуме воды. Он слышал шёпот духов реки, их голоса перекликались, и постепенно они становились понятнее.

— Мы ждём, Ойка, — прошелестел голос, который показался ему женским.

Юноша не понимал, кто говорил, но чувствовал, что это не просто слова. Река разговаривала с ним, открывала ему свою душу.

Когда первые лучи солнца коснулись горизонта, Ойка открыл глаза. Ночь отступала, уступая место новому дню. Лёд на реке стал бледно-голубым, а небо над головой — золотисто-розовым. Река теперь выглядела спокойной, как будто знала, что он отправится в путь ради неё.

Ойка встал, крепко сжимая талисман. Его сердце било ровно, а в душе поселилась твёрдая уверенность. Теперь он знал, что ему предстоит сделать. Духи реки дали ему понять: его путь будет трудным, но это единственный способ вернуть гармонию и защитить Ямелан.

Он бросил последний взгляд на реку, как на старого друга, которого долго не увидит, и повернулся обратно к лесу. Его путь лежал к горам, где начинались воды Ямелана. Именно там, как рассказывал шаман, он найдёт источник силы реки и раскроет тайну её страданий.

Вскоре он услышал, как за его спиной снова зашумела река. Её голос был уже не таким глухим, как ночью, — теперь он звучал ясно и обнадёживающе. Это было прощание и благословение.

— Ойка, не подведи нас, — прошептала река.

Юноша остановился и кивнул. Он знал, что у него нет права на ошибку. Сжимая талисман, он направился вперёд, навстречу своему предназначению.

***

Вернувшись в селение, Ойка почувствовал на себе взгляды людей. Они молчали, но в их глазах читалась вера и надежда. Лаина подошла к сыну, обняла его и дала ему мешочек с едой.

— Будь осторожен, — сказала она. — Ты — наша гордость.

Ньоркан ожидал его у края селения. Когда Ойка подошёл, шаман положил руку ему на плечо.

— Помни: сердце реки — это не просто место. Это испытание. Иди с чистыми мыслями, и ты найдёшь его.

Ойка кивнул, и, не оглядываясь, двинулся в путь. Лес встретил его холодом и тишиной, но он чувствовал, что река направляет его. Впереди его ждало неизвестное, но он был готов. Сердце ледяной реки звало его, и он не мог не ответить.

Глава 4. Песнь воды

Целый день Ойка шёл, углубляясь в осеннюю тайгу. Холодный воздух горчил лёгкие, бодрил, но одновременно выматывал. Его шаги были тихими и осторожными — опавшая хвоя и листья скрывали под собой корни, мшистые валуны и кочки. Тайга словно дышала вокруг него, окружая мягкими звуками: шелест листьев, редкий крик птицы где-то вдалеке, треск сухих веток под ногами.

Низкие серые облака висели над верхушками кедров и елей, размывая границу между небом и землёй. Ветви деревьев тяжело склонялись под грузом сырой хвои. Местами земля была усеяна клюквой и красными ягодами брусники, но собирать их времени не было. Ойка чувствовал, что нужно идти дальше, пока не стемнело.

Его путь пролегал вдоль реки, чья поверхность была закована в лёд. Ойка знал, что не должен отклоняться от её течения — река была его путеводной нитью. На поясе у него висел небольшой кожаный мешок, в котором он нёс еду, подготовленную накануне.

Под деревом было сухо, и Ойка быстро собрал ветки для костра. Разведя огонь, он разогрел воду в металлической кружке, достал из сумки свёрток с сушёными травами и заварил отвар. Тёплый аромат охватил его, унося мысленно к стойбищу, к вечерам, проведённым у огня с родными. Но он знал, что сейчас должен быть здесь, наедине с собой и тайгой.

Скоро ночь полностью накрыла лес, и звёзды засияли сквозь редкие просветы между ветвями. Тайга словно затаила дыхание. Ойка закутался в свой меховой плащ, прислушиваясь к треску костра. Здесь, в её сердце, он чувствовал себя частью чего-то великого и древнего. Тайга жила своей жизнью, но всегда принимала тех, кто умел её уважать и слушать. Но, несмотря на усталость, сон не приходил. Мысли о предстоящем путешествии и о пророчестве Ньоркана терзали его.

— Что я найду в конце этого пути? — тихо прошептал он, глядя на звёзды.

Ойка закрыл глаза, прислушиваясь к ночным звукам. Лес был жив, его дыхание чувствовалось даже в этой тишине. Ветер трепал верхушки деревьев, где-то вдали раздавался вой совы. Ойка лежал, укрытый мехом, и думал о том, что завтра принесёт ему новый день, полный трудностей и, возможно, ответов.

Талисман, который дал ему шаман, лежал рядом. Его поверхности были гладкими и холодными, но казалось, что внутри него что-то живёт. Ойка провёл пальцами по его граням, пытаясь почувствовать скрытую силу.

Когда он наконец закрыл глаза, его сознание стало погружаться в иное измерение. Река вновь начала петь, но на этот раз её голос звучал не как шёпот, а как песнь — протяжная, наполненная древними словами, которых он не понимал. Звуки становились всё громче, пока не слились в бурный поток, уносящий его сознание.

***

Утром Ойка спустился к реке, но это была не Ямелан, какой он её знал. Поверхность воды укрыл толстый слой льда, словно река уснула под тяжёлым зимним покрывалом. Только в редких местах ледяной панцирь был прорван, и тёмная вода тихо струилась, отражая слабый свет рассвета. Деревья вдоль берегов стояли неподвижно, их ветви были усыпаны инеем, сверкавшим, как хрусталь.

Морозный воздух обжигал лёгкие, а тишина вокруг казалась звенящей. Шагнув ближе к краю льда, Ойка ощутил странную вибрацию, исходящую от реки. Она молчала, но её сила чувствовалась повсюду. Вдруг он заметил, как вдали, на самом горизонте, среди утреннего тумана над льдом появилась фигура. Её очертания были неясными, но она манила к себе, и Ойка понял: это знак. Река звала его, и путь был начат.

Она двигалась медленно, но грациозно, словно сама река ожила и приняла человеческий облик. Это была женщина, её длинные волосы из сверкающего инея развевались на ветру. Лицо её было бледным, но красивым, с чертами, острыми как лёд. Её глаза, словно два озера, светились ледяным светом, полным силы и гнева.

— Кто ты? — спросил Ойка, но голос его дрожал.

Женщина не ответила сразу. Она стояла у воды, её фигура отражалась в замёрзшей глади. Когда она наконец заговорила, её голос был низким и звучным, словно шум ветра между скал.

— Я — Ямелан, — сказала она. — Я река, что даёт жизнь вашему племени. Но теперь я умираю. Моё сердце похищено, и с каждым днём моя сила угасает.

Ойка почувствовал, как холод пробежал по его телу. Он не знал, что сказать. Эта женщина, эта богиня — она была самой рекой, её душой и сердцем.

— Почему это случилось? Кто похитил твоё сердце? — спросил он.

Ямелан приблизилась, и её глаза пристально смотрели на него.

— Сердце было скрыто глубоко в моих истоках, чтобы никто не мог его найти. Но те, кто неуважает природу, нарушили запрет. Они осквернили землю и похитили его, чтобы использовать мою силу для своих грязных целей. Теперь я гневаюсь, и мой гнев обрушится на всех, кто живёт рядом со мной.

— Нет! — воскликнул Ойка. — Они не знали, что делают. Я… я могу всё исправить. Я найду твоё сердце и верну его тебе.

— Ты слишком слаб, смертный, — ответила она, её голос наполнился холодной насмешкой. — Мой путь полон испытаний, и только те, кто достоин, смогут достичь его конца.

Ойка сжал кулаки, его решимость укреплялась с каждым словом.

— Я пройду этот путь. Я докажу тебе, что достоин. Только скажи, где искать.

Ямелан протянула руку, и ледяной ветер пронёсся мимо него. В этом ветре он услышал слова, сложенные в загадочную мелодию. Они говорили ему о высоких горах, о лесах, скрытых в тумане, и о пещерах, где вечный лёд скрывает тайны.

Высоки горы, где ночь горит,

Там ветер в сердце тебе проник.

Загадка льда, что несёт река,

Зовёт в далёкие облака.

Лети за ветром, найди ответ,

Там, где тайна укрыта в свет.

Ледяной голос ведёт вперёд,

Тропа ведёт сквозь века и лёд.

В пещерах старых замёрзший страх,

Секреты скрыты в хрустальных снах.

Забвенье дышит, но слышен зов,

В сердце вечности жизнь течёт.

Лети за ветром, найди ответ,

Там, где тайна укрыта в свет.

Ледяной голос ведёт вперёд,

Тропа ведёт сквозь века и лёд.

— Следуй за песней воды, — сказала она. — Только она приведёт тебя к истоку. Но помни: дорога будет долгой, а опасности — великими. Ты встретишь тех, кто захочет сбить тебя с пути. Ты увидишь сны, которые будут манить тебя назад. Не сворачивай, иначе погибнешь.

Её фигура начала растворяться в воздухе, как будто её уносил морозный ветер. Но перед тем как исчезнуть, она добавила:

— Если ты найдёшь моё сердце, я вновь стану силой, которая защитит твоё племя. Но если ты потеряешь себя на пути, ты навсегда останешься частью моего гнева.

***

Поднявшись на ноги, Ойка крепко сжал талисман. Теперь он знал, куда идти, но понимал, что путешествие будет не только физическим испытанием, но и проверкой его духа.

Ойка вернулся в селение, люди начали собираться у костров. Лаина встретила его обеспокоенным взглядом.

— Ты выглядишь как тот, кто видел страшный сон, — сказала она.

— Это был не сон, — ответил Ойка. — Река говорила со мной. Она показала мне путь. Я должен идти к её истокам и вернуть сердце, иначе всё погибнет.

Лаина замерла, но затем обняла Ойка.

— Если река выбрала тебя, я не буду препятствовать. Но помни: мы ждём твоего возвращения.

Старейшины и Ньоркан встретили его у края деревни. Шаман, увидев выражение лица юноши, кивнул, словно уже знал, что произошло.

— Ты встретил её, — сказал он, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Да, — ответил Ойка. — Она показала мне путь. Я готов отправиться.

Шаман положил руку ему на плечо.

— Тогда иди, но помни: сила воды — это её терпение. Не торопись, слушай её, и она приведёт тебя к истине.

***

Перед рассветом, в самую глухую часть ночи, Ойка не спал. Его сердце билось ровно, но как будто громче обычного, заглушая слабый шелест ветра за стенами юрты. В голове юноши бушевали мысли, сменяя друг друга, словно волны, накатывающие на скалистый берег. Встреча с ней — таинственной женщиной, будто сотканной из утреннего тумана, не выходила у него из головы. Ее слова, спокойные и уверенные, звучали эхом в его сознании, каждый раз оживая с новой силой.

Ойка сидел у небольшого костра, разводить который позволялось в ночные часы перед обрядом. Огонь плясал, бросая теплые отблески на его лицо и стены юрты. Окружающий мир казался нереальным, словно затянутым тонкой пеленой между сном и явью. Небольшая фигурка из древесной коры — подарок бабушки — лежала рядом, как напоминание о том, что связь с предками неразрывна.

Ночь была тиха, но тишина эта была обманчивой. Прислушиваясь, Ойка различал шелест еловых веток под тяжестью ветра, далекий крик филина и тихий треск льда на реке неподалеку. Эти звуки соединялись в единую симфонию, словно напоминая, что природа вокруг него — не просто фон, а часть его судьбы. Шаман учил, что каждое движение ветра, каждый шум в лесу могут быть знаками. Вслушиваясь, юноша пытался разгадать их смысл. Ему казалось, что за пределами видимого мира кто-то наблюдает за ним. Это ощущение приносило не страх, а странное умиротворение — как будто лес знал его, знал, зачем он здесь.

В памяти всплывали слова шамана:"Сила воды — это её терпение". Эта фраза, казавшаяся простой, теперь раскрывалась для него новой глубиной. Терпение… Сможет ли он быть таким, как река, что находит путь сквозь камни и преграды? Или его ждут ошибки, из-за которых он потеряет то, что сейчас кажется важным?

Встреча с таинственной женщиной-духом оставила в нем двойственное чувство. С одной стороны, она указала путь, дала ответы, которых он искал. С другой — её глаза, полные древней мудрости, смотрели на него так, словно знали то, что он ещё не успел осознать. Было ли это предупреждением? Или благословением?

Ойка также размышлял о своей семье. Ему вспоминалась бабушка, её добрые, но строгие слова, её рассказы о духах леса и реки. Вспоминался отец, чьи глаза никогда не видели того, что сейчас открывалось Ойке. Было странно думать, что он, самый младший, выбран для этого пути. Сможет ли он оправдать надежды?

Ночью перед обрядом душа Ойки была словно разделена на две половины. Первая — гордость и решимость. Древний ритуал был частью его наследия, частью его связи с народом и духами. Вторая — тревога. Не от страха перед испытаниями, а от страха перед неизвестностью. Что, если он не поймёт знаки, что, если не справится с задачей?

Однако тревога утихала, стоило ему вспомнить лицо женщины, её спокойный голос:"Она приведёт тебя к истине". Эти слова стали для него якорем, успокаивая волнения, словно река, омывающая берег.

Глава 5. Обряд проводника

Рассвет принес в селение ясный морозный воздух. На вершинах сосен играли первые лучи солнца, но для Ойки этот день не был обыденным. Сегодня начиналось его путешествие. Прежде чем ступить на тропу, ведущую к истокам Ямелан, он должен был пройти обряд проводника — древний ритуал, очищающий душу и защищающий путника от злых духов.

В чуме шамана царил полумрак. Стены были украшены амулетами из костей, перьев и обгоревшего дерева. В центре, у тлеющего огня, сидел Ньоркан. Его глаза, закрытые, казалось, смотрели в иное измерение. Рядом с ним лежали приготовленные предметы для обряда: чаша с водой, травы и кусок чёрного камня.

Когда Ойка вошёл, шаман открыл глаза и жестом пригласил его сесть напротив. Лаина, стоявшая у входа, посмотрела на сына с тревогой, но не сказала ни слова.

— Ты готов? — спросил Ньоркан, его голос звучал тихо, но властно.

— Готов, — ответил Ойка, пытаясь скрыть своё волнение. Он знал, что обряд — это не просто формальность. Он открывал путь между миром живых и миром духов, и ошибка могла быть смертельной.

Ньоркан взял травы и поднёс их к огню. Когда они начали тлеть, чум наполнился густым дымом с горьковатым запахом. Шаман закрыл глаза и начал петь. Его голос, низкий и протяжный, повторял древние слова, которые Ойка не мог полностью понять, но чувствовал их силу.

— Ямелан, мать рек, услышь нас, — пел Ньоркан. — Духи предков, станьте нашими проводниками. Очистите этого юношу, чтобы он был готов к пути.

Конец ознакомительного фрагмента.