Вечность внутри стен

Марина Богуславская

Совсем не утопичный, глупый мир, из-за которого кому-то предстоит пережить кратко-долгий личный Ад – их бремя на долгое время. Навсегда.

5

И жизнь вдруг не кажется такой простой, а двадцать первая живёт в четвёртом подъезде, о чём тут же сообщает радостно, врываясь в квартиру, как в дом родной. С громким стуком в дверь и дребезжанием дверного звонка, она нарушает утренний покой, наверняка разбудив соседей во всём доме. Она вешается на шею, что-то бурно рассказывая, и лишь потом обращает внимание на Кактусика, вышедшего в коридор — взлохмаченного, с распущенными волосами, в тонкой тёмной футболке и чёрных штанах. В его руках — белая кружка, к стенке которой прилип зеленоватый ярлычок чайного пакетика, в глазах — недоумение. Воодушевление девушки сменяется смущением, и она, пискнув, становится рядом, опуская вдруг взгляд — незнакомый ей парень у её почти подруги заставляет думать о том, что она — лишняя, и уходить нужно быстрее, дабы не мешать им добавлять в свою жизнь любовь, неприятно приторную, словно флафф, который она так не любит.

— Вау, да ты ещё и с парнем живёшь… — неловко теребя краешки белой блузы и стараясь не засмеяться сквозь горящее алым смущение, двадцать первая выдаёт быстро, хватаясь за ручку двери: — Наверное, м, я не буду вам мешать. Увидимся завтра, да. Пока… — она выходит из квартиры тихо, захлопнув за собой дверь, и оставляет лишь тень неловкости и отголоски сумбурности. А потом, всё ещё смущённая, не озираясь, выходит из подъезда, бредя к магазину, в который и собиралась пригласить тамошнюю подругу, дабы не идти одной.

Кактусик смеётся, от неосторожного движения обливая себя чаем, горячим, обжигающим кожу. Тёмная ткань намокает, эротично так прилипая к телу — улыбка не сходит с его губ, и он уходит в спальню, попутно оставляя свой чай на пустующем пока столе в гостиной. Копошится там, чертыхается — возвращается во вчерашней толстовке, одёргивая её и поправляя невидимые складки с самым важным видом.

Конец ознакомительного фрагмента.