Знает осень. Женский роман

Марина Бондарь

Исповедь одной женщины, её жизненные взлёты и падения, удачи и неудачи в любви, и всё это на стыке двух веков, когда меняется строй, жизненные ценности и в целом переписывается история страны.

Глава 7 Первая любовь

Природа не хотела расставаться с осенью. Она ласкала землю, наполняла благоуханием трав. Земля была влажной и серой и только на газонах зеленела травка, капельки на ней после дождя были похожи на слёзы. Спокойствие и тоска царили кругом. Маша стояла в больничном коридоре. Мимо неё проходили люди, слышался разговор, сидящих рядом женщин. Всё это не волновало её, будто было за завесой. Она смотрела в окно, любуясь солнечными бликами на осенней листве. Хотелось решить для себя что-то важное, но не знала что, была не в силах изменить настоящее. Зазвонил мобильный телефон, это сын спрашивал, где она. Она справилась о его делах, сын сухо ответил — неважно. Её сын был уже взрослый, но не хотелось в это верить, хотя она видела в нём мужчину. Маша, как прежде, подсаживалась на его кровать и гладила вихры и любовалась его молодым, мускулистым телом. Для неё он, как прежде был малышом. Мысль, о том, что у него нет постоянной девушки, промелькнула в голове, и она вспомнила себя юной, кроткой и ранимой в четырнадцать лет.

Стоял конец мая. Отцвели сады. Всё готовилось к встрече лета, яркого, весёлого и прекрасного, сулящего много неожиданностей. Маша вышла на улицу, уселась на скамью возле двора. В светлом ситцевом платье, была похожа на бабочку-белянку, лёгкая и простая. Её окликнул сосед Иван, подошёл и улыбаясь, сказал:

— Привет. Следом подошёл его друг Миша. Она иногда их видела вместе в школе, друзья учились в одном классе. Иван поинтересовался, почему Маша не выходит вечером гулять. Молодёжь собиралась на брёвнах, у крайнего дома. Из кассетного магнитофона слышалась музыка Высоцкого, рассказывали анекдоты. Беззаботная и весёлая обстановка царила в компании молодых людей. Теперь Миша стал ходить на их улицу. Маша и не подозревала, что нравится юноше. Как-то разговор зашёл о ц2ерковном празднике и о том, чтобы сходить всем вместе в храм, посмотреть на убранство и иконы. Хотя в то время о Боге запрещено было говорить, и молодые были комсомольцами, а с детства внушали атеизм, она мечтала, что непременно должна сходить в церковь. К назначенному времени собрались не все. Дома Маша примеряла платье и достала из шкафа новые мамины белые туфли, доставшиеся по наследству. В зеркало смотрела взрослеющая девочка, пока не взрослая, но уже не ребёнок. Долго собирались, потом и вовсе отказались идти. Только Миша сказал:

— Пойдём вдвоём.

Они шли по весеннему городу, не решаясь, лишний раз взглянуть друг на друга. Румянец покрыл ей лицо, толи от стыда первого уединения, толи от того, что он думал о ней. Мальчик и девочка шли по мосту, держась за руки. Маша боялась поднять головы и перед глазами всю дорогу маячили мамины туфли. В храм они так и не попали, ещё в воротах бабушки зашумели на них, что нельзя, дескать, с непокрытой головой. Но они не огорчились, было просто хорошо от сознания, что вместе, от той незнакомой близости. Вечером они гуляли, а потом уединились на скамейке соседней улицы. Разговаривали о школе, о друзьях. Но он вдруг обнял и поцеловал. Так по юношески, несмело. В первый момент Маша испугалась, но парень, боясь выпустить из объятий, ещё больше прижал к себе. Его губы соединились, заключая в плен. В этот момент юноша овладел её сердцем. Чувство стыда взяло верх, но преобладало девичье любопытство. Она теперь дольше, чем обычно задерживалась перед зеркалом. И хотя косметики не было, ей очень хотелось быть похожей на девушек из журналов мод, такой же яркой и привлекательной. Маша вдруг стала рисовать, переносить девичьи фантазии на бумагу. На альбомных листах появлялись сюжеты, где она и он на берегу Волги, спокойная гладь воды и красный закат с чайками на горизонте. Или другая, где она плетёт венок из ромашек, сидя посреди бескрайнего поля. Ей так хотелось поскорее повзрослеть, одеваться, как взрослые, вести себя свободно и расковано. С величайшим трудом достала тушь для ресниц, привезли из Москвы. Помаду выпросила у подруги Ольги, её мамы. Не хватало теней, но достать их было невозможно. Соседская Светка, постарше, посоветовала сварить тени из крема, пудры и цветных карандашей. Довольная, накрашенная точно Мальвина, с большими накрашенными ресницами, синими тенями и ярко — красными губами, она появилась перед Мишей. Он пришёл с билетами в кино на индийский фильм с кульком шоколадных конфет «снежинка». Радостно и оторопело встретил Машу, такую новую, совсем на себя не похожую. Они сидели на заднем ряду, шуршали фантиками, он обнимал её за плечи, в то время на экране пели и плакали, как во всех индийских кино.

В июне Миша уехал в трудовой лагерь. Ей как-то стало не по себе от мысли, что её мальчик не будет свистеть у дома под окнами, вызывая, на её улицу. Потом девчонка с другой улицы сказала ей, что Миша гуляет в лагере с Галкой с их класса. Не хотелось верить сплетням, и выпросилась у бабушки на два дня в лагерь. Когда приехала автобусом, в лагере было пусто, все трудились в поле, на прополке, только одна девочка мыла посуду. Это была та самая Галя. Вечером были танцы, пары танцевали медленно, едва переступая ногами, некоторые сидели на скамейке в обнимку. В темноте светились окна деревянных бараков, да фонарь в центре на столбе. Из динамика доносилось

— Кто тебе сказал?

— Ну, кто тебе сказал,

— Кто придумал,

— Что тебя я не люблю.

Маша и он танцевали медленный танец. Ничего не говорили друг другу. Было чувство недоверия и холодило душу. Миша тихо сказал: «Пойдем». Они вышли за пределы лагеря. Была тёмная ночь, ярко мерцали звёзды, музыка и свет остались позади.

Густая тьма окутала их. Миша как-то знакомо, по — родному прижал к себе. Она не заметила, как оказалась на мокрой от вечерней росы траве. Он жарко целовал, не выпуская из объятий. Его рука скользила под блузкой. Маша вдруг ощутила электрический ток во всём теле, вздрогнула и тихо сказала: «Не надо, зачем». Миша быстро встал и помог ей подняться. Всю обратную дорогу шли молча. Утром она уехала домой. Девичья любовь была разрушена, точно выстрелом из ружья попаданием прямо в сердце.

Время лечит, правду люди говорят, у молодых выздоровление наступает быстро. Прошло время, и опять судьба свела их вместе. Они повзрослели, и он заканчивал школу. Наступил выпускной.

Её теперешние друзья учились с Мишей в одном классе и пригласили на вечер. Маша была в розовой пушистой модной кофте и короткой юбочке. Она выделялась из всех, всем видом показывая, что другая, рыжеволосая, весёлая, беззаботная. Мишка вдруг пригласил её на танец. И Маша не думая, согласилась. Потом они вышли на воздух и сели на скамью близ частного дома. Яркая луна и тёплый вечер придавали романтики их новому свиданию. Сначала Миша молчал, но потом заговорил:

— Ты мне, по — прежнему нравишься. Пойдёшь со мной встречать рассвет?

Он посмотрел на неё влюблёнными глазами.

— Зачем, у тебя Соня беременная. Мишка потупил взгляд, стесняясь этого. Маша как-то раз видела их вместе в магазине, у его девушки был достаточно большой живот. Тогда она подумала: «Наверное, они поженятся». Но не хотела оказаться на месте той девушки. Было около двух ночи, когда подруги окликнули её:

— Ты домой идешь?

Маша, не колеблясь сорвалась с места и присоединилась к подругам.

Прошли годы, и её сын стал мужественным и взрослым, она смотрела на него, вспоминая себя, и не хотела расставаться со своим прошлым, ей казалось, вспоминая, она прокручивает плёнку старого фильма, кадры и события мелькают в голове, оставляя след в памяти.