Про Ёлочку

Марина Вадимовна Шубина

Нет ничего невозможного, есть разве что маловероятное. Белки, распевающие песни в компании с Вороном, Ёжики-самураи, фантомные крокодилы – совершенно нормальное явление для сказочной реальности. И конечно же, разумная Ёлка, вокруг которой происходят разные волшебные события. В этом хороводе у каждого есть шанс стать лучше и сделать лучше этот мир.

Глава третья. Весна. Переезд

И вот, наконец, наступила весна. Снег потихоньку таял, ёлки расправляли ветки и готовились выбросить новые побеги.

— И о чём ты шепталась тогда с этим очкариком? — спросила как-то Й-Олу не в меру любознательная Цапцарапиха.

— Обещал весной прийти и с собой забрать, — кратко ответила Й-Ола.

— Ээх, гиблое дело, — авторитетно заявила Цапцарапиха, — выкопает, потом в горшок посадит и будет из тебя делать японское дерево Бонсай. Будешь посередь дома стоять, как герань какая-то. Рядом со всякими там традесканциями и кактусами. Чистое позорище. Даже хуже, чем Новогодней ёлкой работать.

— Иди ты к лешему, — сердито фыркнула Й-Ола, и её голубоватые колючки налились фиолетовым цветом, — про горшок разговору не было!

— Ииии, милая, — пригорюнилась Цапцарапиха, — мужики — они все такие! Хоть тебе Ботаник, хоть Лесник, хоть Турист какой захожий. Сначала райские сады обещают, а сами всё время в горшок норовят запихнуть. А если засохнешь — в печку! Вот такая у нас ёлочная планида…

— Оставь мелюзгу в покое, — сказала справедливая Колобродиха, — чего ей тут в лесу делать? Вырасти — вряд ли вырастет, света мало, а вот браконьер какой-нибудь запросто под Новый год срубит. Пусть уж делает, что решила.

— Ась? Чаво? — скрипнул Пень, на минутку проснувшись.

— Да умолкни ты, бывшее дерево, — в сердцах рявкнула Колобродиха и засыпала Пень прошлогодними шишками.

И тут из глубины Ельника вышел Ботаник. Лыж на нем не было, а наоборот, были здоровенные резиновые сапоги. Однако, несмотря на неуклюжую обувку, шёл Ботаник вприпрыжку и напевал, как ни странно, ёлочную страшилку — всем известную песню «В лесу родилась Ёлочка». В руках же у Ботаника был вовсе не топор, а лопата.

Ёлки немедленно замолчали и сделали вид, что вовсе не умеют разговаривать — ёлкам с посторонними говорить не положено.

Одна только Й-Ола, так и не усвоившая основы ёлочного этикета, обрадованно замахала ветками, хотя ветра и не было.

— Привет, — весело сказал Ботаник, — вот я и пришел! Ты не передумала переселяться?

— Кого волнует мнение дерева? — буркнула все ещё сердито-фиолетовая Й-Ола.

— Это ты зря, — посерьёзнел Ботаник, — тут ведь как — только если по согласию, а иначе зачем я тогда сюда притащился?

— Выкапывай, — решительно заявила Й-Ола, рассудив, что перемены — это к лучшему, — ты меня в горшок сажать будешь? Бонсай делать?

— Для начала — в мешок, — засмеялся Ботаник, принимаясь за дело, — бонсай из тебя не получится — не та порода!

Он выкопал ёлочку, не повредив ни одного корешка. «Профи, — уважительно подумала Й-Ола, — такому, пожалуй, можно доверять».

Ботаник бережно закутал корни Й-Олы мешковиной, взвалил её на плечо и пошел прочь из Ельника.

— Счастливо оставаться! — Й-Ола помахала веточками бывшим соседкам.

— И тебе — удачи на новом месте, — шепнули ёлки, — пришли весточку, если сможешь!

— Непременно! — весело ответила Й-Ола, — С первой же птичьей почтой!

Ёлки хмуро смотрели вслед удаляющемуся Ботанику.

— Пропадёт, — запричитала Пустозвониха, — он её на дрова пустит!

— Не, точно в горшок запихает, — не согласилась Цапцарапиха.

— Умолкните все, — рыкнула Колобродиха, — раскаркались, как вороны! Вам же лучше — одним конкурентом меньше.

Ёлки мгновенно смолкли, сомкнули кроны, и вскоре ничего уже не напоминало о том, что когда-то среди них росла маленькая ёлочка со странными голубыми иголками. Разве что крошечное озерцо талой воды в оставшейся после Й-Олы ямке. Потом и оно высохло и заросло чахлой травой.