ОН МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕ ЛЮБИТ…

Марина Важова

Когда беда не отпускает, силы на пределе, а впереди – полная безысходность, жизнь резко меняется. То, что вчера казалось незыблемым, разваливается в прах, люди, с которыми никогда не общался, толпятся вокруг, а лучшие друзья предают.Так уходит любовь и наступает одиночество.И вдруг приходит спасение, заслоняет напасти, возрождая к новой жизни. Главное – не очень обнадёживаться, ведь спасение порой бывает началом новой беды. Особенно, если живёшь двойной жизнью.

Явление первое

Это случилось ночью, часа в два. Я спала в своей, как одна моя знакомая называет, девичьей, и ещё до стука в окно почувствовала, что он где-то рядом. Стояли белые ночи, и хотя на Псковщине не так светло, всё же был виден силуэт за занавеской.

«К тебе можно?» — голос неуверенный, с хрипотцой.

«Заходи, я сейчас открою», — иду через анфиладу дверей и открываю ту, что выходит в сад.

«Разреши войти?» — вопрос праздный, потому что он уже здесь и идёт за мной следом. Я к столу: «Садись. Что-то случилось?»

Он прямиком в спальню: «Можно я лягу? Мне что-то плохо…». Хочу предложить ему диван, но он направляется к кровати и ложится там, где спал всегда.

«Ты бы разделся, что ли…» — говорю я, а сама думаю, зачем мне это? Особенно теперь, когда всё так изменилось.

«Конечно, конечно» — быстро скидывает с себя одежду и забирается под одеяло.

Ложусь рядом, на самый край, запеленавшись в рубашку. Тут же мощный рывок — и я уже сверху, а его руки, мужицкие, шершавые, столько лет знакомые, обхватывают спину как-то разом: от затылка до самых ног: «Не могу больше, хочу, чтобы было так, как раньше. Устал жить в этом дурдоме!» И потом, целуя вскользь, но сжимая всё крепче, повторяет: «Я так соскучился, хочу к тебе, хочу нормальной жизни».

За шесть лет до этого события.

«Ты скоро уедешь?», — он расстроен и подавлен.

«Да, пора в Питер. Мне с тобой очень хорошо, у меня никогда еще не было такого прекрасного лета, но за дела пора браться», — мне жаль его, но всё кончилось.

«Я боюсь тебя потерять, что мне сделать, чтобы быть с тобой?» — у него почти слёзы на глазах.

«Прости, но я не могу тебя взять с собой, ты много пьёшь, вряд ли кто поймёт мой выбор».

«Я не хочу с тобой расставаться, я хочу бросить пить, я болен. Пожалуйста, вылечи меня».

Мы уехали в Питер, ходили по ресторанам, на концерты. Я купила ему многозарядное ружье, это я-то, противница всякого насилия! Тёплая куртка, ботинки-вездеходы, рыбацкое и охотничье, — он преображался на глазах. Потом пошли к знакомому врачу Пал Санычу, сделали химзащиту. Мои приняли его хорошо, всем он понравился: добрый, простой, скромный.

«Я охотник, мне нужна собака, лучше лайка, а ещё лучше — карело-финская лайка» — это уже просьба.

В Питерском охотобществе с сожалением отдали рыжего щенка с родословной. Мы назвали его Лаки — счастливчик.

«Нам нужна машина, проходимая, чтобы ездить по лесу, на рыбалку и на охоту».

У моего приятеля, автогонщика Саши оказался лишний УАЗик. Его и купили не торгуясь, особенно после того, как Саша въехал на нём с берега залива вверх по лестнице прямо к гостинице «Прибалтийская». Символичным был цвет с названием «Зелёный сад».

«Ерунда, все образуется, помиритесь». Я глажу его по голове и плечам, а он, большой и сильный, что-то лепечет про какие-то обои, тросик. По ходу дела выстраивается такая картина.

Вечером он со своей голубоглазой и её братом ехали со смотрин, для брата невесту сватали. Жаркий день, невеста на славу угостила, обратно едут разморённые, а тут — я на дороге.

«Ну да, ты остановился и спросил, не надо ли подвезти, а я сказала, что с Лачиком гуляю, чего мне ехать?». На самом деле я издалека мотор нашего УАЗика услышала и обернулась. А Лачик, умный и гордый, сделал вид, что чужая машина, и сиганул в кусты. Я стояла как деревянная, но потом ближе подошла и вижу — она отодвигается, чтобы мне место освободить.

«А я сказала: езжайте, я с собакой гуляю. Вы дальше поехали. И что?»

«Так она меня тут же пилить принялась, зачем я предложил тебя подвезти. У Надиного дома, вдруг раз — машина встала. Пока разбирался, что к чему, она всё мне зудела, что я тебя люблю, раз остановился. И зачем ты не села! Лучше б села, она бы при тебе не стала… Ну, и довела она меня! Я ей велел проваливать, она пошла за вещами. Мы с Серёгой тросик зажигания прилаживаем, уже всё починили, а её нет и нет. Пошёл я следом, думаю, что-то неладно. А она, б… дь, уже все обои в кухне оборвала, всё, как кошка, спустила».

Конец ознакомительного фрагмента.