По ту сторону жизни, или Тайна дома Ц…

Марина Галевска

Наследник знатного баронского рода Генрих Цеге покупает старинный особняк Мантенфельдов в городе Ц…., построенный в середине 18 века. Несколько раз дом выставлялся на продажу, но в последний момент покупатели почему-то отказывались от сделки. Местные жители уверены, что на доме лежит проклятие, и рассказывают о том, что в нем происходят всевозможные несчастья. По этой причине они отказываются наниматься туда на реставрационные работы, хоть в городке и очень тяжело найти место для заработка. Книга содержит нецензурную брань.

Глава седьмая

— Я решил сначала прийти к вам. У меня неотложное дело, — начал разговор доктор Рихтер.

Барон Мантенфельд был явно не в духе, но не мог не принять Рихтера, который был не только его врачом, но и другом.

— Рихтер, эти лекарства, что ты мне прописал, — мне кажется, что от них никакого прока. Сначала вроде бы помогали, а потом нет. Может, я к ним привык? — барон сделал вид, что не слышал слова доктора.

— Я заменю лекарства и осмотрю вас. Все так же беспокоит?

— Не то слово, друг мой. Сегодня вообще глаз не сомкнул.

Барон Томас Мантенфельд, действительно, выглядел не лучшим образом. Он попытался встать, потом передумал и опустился в кресло. На лбу выступила испарина, и он вытер ее рукавом халата. Мантенфельду было немногим за шестьдесят, и он всегда выглядел моложе своего возраста, но болезнь желудка, начавшаяся пару лет назад, изводила его, и барон просто таял на глазах. Барон был высокий, статный с правильными чертами лица. На его голове волос уже не было давно, но в молодости у него явно была пышная шевелюра, а сам он был весьма привлекательным мужчиной. С возрастом, конечно, стал грузным, появился жирок. Несколько лет назад барон упал с лошади и сломал ногу, причем, перелом был в двух местах. Перелом неправильно сросся, оттого Томас стал прихрамывать, а со временем вынужден был обзавестись тростью, чтобы чувствовать себя более уверенно. Подниматься по лестнице ему становилось все труднее, и он перенес спальню и кабинет на первый этаж. На второй поднимался только при большой необходимости и мог неделями этого не делать, поэтому на втором этаже хозяйничали два его сына.

Жена барона умерла при вторых родах. Он долго не мог смириться с утратой, но второй раз жениться не стал, хотя несколько предприимчивых особ и пытались заполучить его в мужья. Конечно, женщины у него были, но отношения с ними серьезными назвать было нельзя, обыкновенные интрижки. В городке постоянно ходили сплетни по поводу какой-нибудь его очередной пассии, но при этом барона уважали, чего, сожалению, нельзя было сказать о его сыновьях.

— Прости, ты что-то хотел сказать? — вернулся к разговору Мантенфельд.

— Даже не знаю, как начать…

— Начни с самого начала, Рихтер. Ты смущаешься, прямо как гимназистка…

Рихтер рассказал о ночном визите Роберта и в мельчайших деталях описал все, что видел в конюшне. Мантенфельд слушал, не проронив ни слова, слегка наклонив голову и разглядывая свои туфли. Когда доктор закончил, воцарилась тишина. Рихтеру показалось, что прошло минут пять, потом барон заговорил:

— Я так понимаю, что я первый, к кому ты пришел?

— Конечно. Я думал сначала пойти в полицейское управление к Всеволоду Иннокентиевичу, но потом передумал.

— Это правильно. Ты понимаешь, трупа нет. Разумно ли будет беспокоить власть? Я не уверен. Надо все обдумать. Не хочу паники в городе. Поползут разные слухи, а это ни к чему. Ведь это моя конюшня, сам понимаешь, а время сейчас неспокойное. Политические народ баламутят. Понапридумывают всякого, не отмоешься, — барон внимательно посмотрел на доктора.

— Я-то понимаю. Можно и смолчать, но, если парнишка проболтается, проблем не оберешься.

— Ты велел ему не болтать?

— Конечно.

— Это хорошо, — задумчиво произнес барон. — Что за парнишка?

— Семья одна бедная, знаю их, лечил его мать. У них семеро по лавкам, нищета жуткая, папашу в прошлом году в пьяной драке ножом закололи, умер горемычный, так они побираются. Женщина то приберет у кого, то в огороде поможет, так мелким приработком и обходятся.

— Это хорошо, хорошо. Слушай, у меня просьба к тебе: не сочти за труд, сходи к ним, скажи, чтобы мать ко мне пришла. Если я у них появлюсь, могут истолковать неправильно, а твое появление не привлечет внимания. Хочу поговорить с ней. Сходишь?

— Почему не сходить? Схожу, конечно.

— Спасибо, дружище, — барон тяжело встал и протянул доктору руку, давая понять тем самым, что разговор закончен.

— А как же осмотр? Я осмотреть тебя хотел и лекарства новые выписать.

— Не сейчас, не сейчас, мне подумать надо. Ступай и не забудь про мою просьбу.

— Прямо сейчас и схожу. Тянуть нельзя. Дело ведь деликатное, — согласился Рихтер.

Доктор снял пенсне, положил его в карман и направился к выходу.

— Даже чаю не предложил. Как же вы мне все надоели, — обиженно проворчал он себе под нос.