Разговор По Душам, или Истории Одной Жизни

Марина Ракитская, 2020

Жизнь – у каждого своя, но ситуации, с которыми мы сталкиваемся, бывают похожи. Детство, родители, любовь, предательство, свадьба, друзья, дети, увлечения. В Разговоре По Душам я описываю то, что затронуло сильнее всего именно меня. Одни Истории маленькие и наивные, другие – большие и серьезные. Просто Мысли Вслух. Иногда мне кажется, что это – несколько разных жизней. И, тем не менее, это – только про меня. Сегодня я, несмотря на сопротивление своего Разума, приоткрываю перед тобой свою Душу. Знакомься! Содержит нецензурную брань.

Глава 3. История Одного Полета.

Мне всегда везло. С самого детства. Только сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, как нелегко было мои ангелам-хранителям. Еще бы — такую шилопопую подопечную еще поискать.

В семь лет я с подружкой играла на крыше ремонтируемого двухэтажного дома. Крыша была теплая, нам было весело и уютно, и вообще не думалось о том, что это может быть опасно.

Зато так подумали милиционеры, проходившие мимо. Когда нам начали махать руками люди в форме — мы испугались, ибо одним из строжайших родительских запретов было — не ползать по стройке.

Подруга побежала к лестнице. Я, в свои семь лет очень умная, решила"срезать"и спрыгнуть с крыши на настил второго этажа, потому что это было ближе. Я прыгнула. И промахнулась. Полета я не помню — помню только дикую боль в ноге и брюки стоявших прямо передо мной милиционеров.

Перед глазами пронеслось всё, что скажет мама. Стало так… не страшно, нет. Жутко от того, как я её подвела. Плакать я начала не сразу. Только тогда, когда поняла, что милиционеры расспрашивают меня о том, где я живу, чтобы проводить. А, значит, маме всё-превсё расскажут. Про крышу. Про дурацкий прыжок. Про то, что я у неё круглая дура…

До дома было двадцать метров, и все время, что меня вели домой, я, плача, умоляла не говорить ничего маме. Вели потому, что я не призналась, что и где у меня болит — было стыдно, ведь я сама прыгнула.

Мамины глаза округлились, когда она увидела на пороге свою семилетнюю дочь в компании представителей закона. Не давая сказать им ни слова, я лепетала, что шла по поребрику и подвернула ногу. Очевидно, мужчины меня не сдали потому, что уж очень жалко я выглядела.

В больнице оказалось, что у меня перелом таранной кости со смещением. До сих пор не могу понять, как я отделалась только этим… Тогда мне, конечно, даже в голову не пришло, чем всё могло закончится.

Правду о своем падении маме я открыла спустя лет двадцать — так мне было плохо от того, что я солгала, а она мне поверила. Несколько лет ходили по знакомым разговоры, что только я могла на ровном месте так сломать ногу.

Та история имела два последствия. Первое — я с тех пор четко понимаю, что со мной всегда все будет в порядке. Ощущение, что я"под крылом"появилось именно тогда, хотя сформулировать его я смогла лишь спустя много лет.

Второе — я абсолютно уверовала в исключительность моей мамы. Но это уже совсем другая история…