Белая и пушистая

Марина Серова, 2010

Новое расследование частному детективу Татьяне Ивановой необходимо провести в рекордно короткие сроки, ведь речь идет о репутации одной из лучших клиник в городе! Прямо на практических занятиях от отравления сильным ядом скончалась студентка Жанна Стрельцова. Да и родители девушки подгоняют Татьяну, желая во что бы то ни стало найти и наказать убийцу любимой дочери. Подходящий мотив, кажется, лежит на поверхности: Жанну в клинике не любили за одну неприятную особенность – она умела вытягивать из людей некие подробности их жизни и затем использовать деликатную информацию, упиваясь своей властью. Однако все не так просто… Через несколько дней в клинике начинается настоящий переполох: отравлена еще одна студентка!..

Глава 1

Я пребывала просто в чудеснейшем настроении. На улице вовсю светило солнышко, с каждым днем становилось все теплее, и было совершенно ясно, что весна входит в свои права.

«Скоро все зацветет, — мечтала я, сидя на подоконнике и поглядывая в окно на стремительные потоки ручьев. — Можно будет скинуть надоевшее пальто и тяжелые сапоги, облачиться в открытые туфельки на каблучке… А там — сарафанчики, шортики, Волга, пляж…»

Можно даже выехать куда-нибудь на море отдохнуть. Но не сейчас, а попозже: все-таки для открытия курортного сезона было еще рановато. А ехать за границу мне что-то в этом году не хотелось. Можно и у нас отлично провести лето.

Я улыбнулась, с наслаждением подставив лицо солнечным лучам и ощущая, как ласковое тепло растекается по всему телу. Повернула голову вправо-влево, чтобы солнце охватило лицо со всех сторон…

Идиллию прервал телефонный звонок. С легкой досадой я соскочила с подоконника и взяла трубку. И тут же услышала встревоженный женский голос.

— Могу я поговорить с Ивановой Татьяной? — торопливо спросила звонившая.

— Да, вы ее уже слышите, — ответила я.

— Я не буду отнимать у вас много времени, — как-то нервно, стараясь скрыть волнение, начала женщина. — Обратиться к вам мне посоветовал один знакомый… Но говорить по телефону мне бы не хотелось. Так что…

— Вы можете приехать ко мне домой, — пожав плечами, предложила я. — Вы знаете мой адрес?

— Да, но… — как-то неуверенно проговорила женщина. — Это будет удобно?

— А что же здесь неудобного? — удивилась я. — Обычно все мои потенциальные клиенты так и делают.

— Хорошо, тогда я буду у вас примерно минут через двадцать. — женщина, кажется, успокоилась.

— Я вас жду, — коротко ответила я и положила трубку, попутно отметив, что женщина так и не представилась.

Через двадцать минут раздался звонок домофона, и я пошла открывать.

— Это я, — послышался уже знакомый мне голос, и через пару минут женщина входила в мою квартиру.

Она была еще довольно молода — не больше сорока — и держалась очень интеллигентно, хоть и несколько неуверенно. На ней было надето длинное, с широкими фалдами, мягкое пальто абрикосового цвета и изящная кремовая шляпка, из-под которой спускались светлые локоны. Руки облегали узкие кожаные перчатки, на ногах — белые сапожки на остром каблучке. Все вещи были явно дорогими, но… Не очень современными. Я отметила, что пальто и шляпы подобного фасона были на пике моды несколько лет назад, сейчас же их время ушло и выглядели они хоть и очень элегантно, но несколько нелепо. Это были вещи другой эпохи.

— Здравствуйте, — теребя кончик розового шейного платка, поздоровалась женщина. — Это я вам звонила. Меня зовут Ангелина Николаевна, фамилия Стрельцова…

— Добрый день, — ободряюще улыбнулась я. — Давайте пройдем в комнату.

Ангелина Николаевна сняла пальто и сапожки и проследовала за мной в комнату, где присела на край дивана. Что-то мучило ее, заставляло нервничать, она никак не могла начать разговор.

— Так что вы хотели мне сказать, Ангелина Николаевна? — поторопила я ее.

— Вообще-то меня все называют просто Линой, я думаю, по отчеству — это будет слишком солидно…

Стрельцова как-то виновато повела плечами.

— Так что можете звать меня тоже просто Линой, — наконец закончила она фразу.

— Отлично, — согласилась я. — Мое имя вам известно.

Я умолкла, давая возможность Ангелине начать разговор, но та молчала и, похоже, вообще ушла в себя. Я улыбнулась еще шире и предложила:

— Хотите кофе?

— Нет, — поспешила она отказаться, но тут же воскликнула: — То есть да… Если можно, конечно.

— Конечно, можно, раз предлагаю, — усмехнулась я на ходу, направляясь на кухню.

Пока кофе готовился, я расставляла чашки и нехитрые сладости, ведя при этом непринужденную болтовню. Нужно же было расшевелить эту Ангелину Николаевну, а то она этак будет мямлить до вечера, а сути дела я так и не узнаю.

Наконец мы уселись, гостья поднесла к губам чашку с горячим кофе и благодарно кивнула мне.

— Вы меня простите, пожалуйста, — отпивая кофе малюсенькими глотками, заговорила она. — Я веду себя несколько… заторможенно, но это потому, что у меня такое горе. Такое горе! — повторила она и, не выдержав, тихо расплакалась, отставив чашку и закрыв глаза руками.

Я прошла к бару, достала оттуда бутылку коньяка и, вернувшись к столу, вопросительно посмотрела на Ангелину.

— Давайте, — чуть поколебавшись, шепнула она. — А то я совсем не смогу сосредоточиться…

Я плеснула ей коньяку в кофе, Ангелина сделала несколько глотков и, промокнув глаза тонким платком, заговорила, сцепив белые пальцы.

— У меня умерла дочь… — произнесла она каким-то ровным, будничным голосом, и я вздрогнула от неожиданности.

Ангелина сидела ровно, не шевелясь, напоминая своим видом застывшую скульптуру.

— Как это произошло? — осторожно спросила я, выдержав паузу.

Ангелина набрала воздуха и, выдохнув его, начала говорить:

— Я сама ничего толком не знаю. Мне сообщили об этом сегодня утром, — она замолчала на минутку и глубоко вздохнула. — Она умерла прямо на занятиях. Отравилась…

— Подождите, — мягко перебила ее я, — давайте все сначала. Где все это произошло?

— Да, да, конечно. — Ангелина сделала большой глоток кофе и, похоже, немного успокоилась.

Потом последовал более-менее связный рассказ о том, что произошло с ее дочерью.

— Вы, наверное, слышали о клинике Асташова? — спросила она.

— Да, конечно, — кивнула я. — Элитная клиника, очень известная в городе.

— Так вот, там не так давно открылось собственное учебное заведение. Его можно было бы назвать и мединститутом, но группы там гораздо меньше. Моя дочь Жанна училась на втором курсе. Ей было всего восемнадцать лет…

Голос Ангелины дрогнул.

— Обучение там платное? — спросила я.

— Да, почти для всех. Ну, может быть, пара-тройка студентов учится бесплатно, потому что они отличники. Но моя Жанна училась платно. И вот сегодня у них были очередные практические занятия. Такие занятия проходят у них постоянно. Студенты практикуются друг на друге. Ну, к примеру, берут кровь из пальца, из вены, делают уколы — обычно витамины… Мне всегда это не нравилось. Но разве к мнению родителей кто-нибудь прислушивается? — Ангелина снова вздохнула и отпила из чашки. — Но в этот раз все получилось просто ужасно! У нее брали кровь из вены, и после этого ей стало плохо. А когда ее попытались привести в чувство, оказалось, что она уже мертва. Эксперты сказали, что она отравлена.

— А что говорит милиция?

Ангелина горько усмехнулась.

— Они намекают… Нет, даже не намекают, а прямо-таки давят на то, что это было самоубийство. Но это абсурд! С какой стати моей дочери заканчивать жизнь самоубийством? У нее все было хорошо, она была такая жизнерадостная девочка, оптимистичная, активная! У нее были грандиозные планы! Она обожала жизнь! А милиции лишь бы спихнуть с себя лишние хлопоты!

Ангелина зарыдала и закрыла лицо руками. Я невольно передернулась. Горе матери всегда тяжело наблюдать. Прошло, наверное, еще минут десять, прежде чем Стрельцова снова заговорила.

— В клинике все несут какую-то чушь, говорят, что это нелепая случайность! Бред! Быть такого не может! Я не верю в такие ужасные случайности! В клинике, понятное дело, все заботятся только о репутации заведения, до моей дочери никому нет дела! — от возмущения у Ангелины Николаевны даже высохли слезы. — Абсурд!

— А что за яд и где он находился? — поинтересовалась я.

— Этого пока никто не может сказать, — развела руками Ангелина. — Точно будет ясно после вскрытия. А насчет того, где находился, тоже непонятно! Во-первых, у нее брали кровь на занятиях, я вам уже говорила. Дело в том, что у Жанны повышенное артериальное давление, а подобные процедуры помогают его снизить. Вот она и соглашалась порой, чтобы студентки брали у нее кровь, учились на практике… К тому же ей после этого дали какую-то таблетку… По словам педагогов, безобидную витаминку, чтобы поддержать тонус. Да, и еще… Перед занятиями они все побежали на молочную кухню, там как раз привезли бутылочки с молоком.

— На какую кухню? — заинтересовалась я.

— Ну, при клинике есть молочная кухня. Там же еще и родильное отделение, в одном из корпусов. И молоко поставляют каждое утро. Молока обычно много, остается лишнее, вот студенты и повадились по утрам пить из этих бутылочек. Это не возбраняется.

— Так что же, по-вашему, яд был в бутылочке с молоком? — недоуменно спросила я.

— Ах, да ничего я не знаю! — прижав руки к груди, воскликнула Ангелина, едва сдерживая слезы. — У меня голова кругом идет! Я просто рассказываю вам все, что мне известно!

— Хорошо, хорошо, извините, — примиряюще подняла я руки. — Значит, с ядом пока что эксперты не определились… А вы что же, значит, считаете, что Жанну убили?

Ангелина бросила на меня испуганный взгляд.

— Убили? — переспросила она и тут же затрясла головой. — Нет, я этого не говорила! Я просто хочу разобраться! Честно говоря, я думаю, что это все из-за халатности врачей! Или процедура взятия крови проводилась с какими-то нарушениями, или молоко не проверили на пригодность, или в этой самой таблетке что-то было не так! Может быть, ее перепутали и вместо нее подсунули таблетку с ядом? Это же клиника, там какие угодно препараты бывают, и яды в том числе! А может быть, у Жанночки аллергия на данный препарат? Никто же не проверял!

— Подождите, Ангелина, давайте последовательно разбираться, — предложила я. — Думаю, что версию о неправильно проведенной процедуре взятия крови стоит откинуть, если речь идет об отравлении, так?

Ангелина наморщила лоб.

— Ну, наверное, — не очень уверенно кивнула она. — Хотя проверить стоит и это! И вообще все!

— Тут вы абсолютно правы, — спокойно кивнула я и продолжила: — А вот с версией об убийстве все тоже не столь однозначно, и отбрасывать ее не следует. Скажите, у вашей дочери были враги?

Тонкие брови Ангелины взлетели вверх.

— Враги? — с каким-то даже ужасом переспросила она. — Ну что вы! Она была такая веселая девочка, такая доброжелательная! Откуда у нее враги? Даже если ей кто-то завидовал, то это не повод, чтобы убивать! Для убийства нужны серьезные основания!

— А что, ей кто-то завидовал? — быстро спросила я.

— Нет, но… Я просто предполагаю, — принялась оправдываться Ангелина. — Она девочка очень яркая, видная, красивая, училась хорошо, многим нравилась. Разумеется, она могла вызывать зависть у менее удачливых девчонок. Сами знаете, какими мы бываем в юности. Хочется быть самыми-самыми, а не всегда получается…

Она вздохнула.

— Но ни на кого я грешить не хочу, — махнула она рукой. — Фактов у меня нет, конкретных имен тоже, просто я пытаюсь рассуждать. И все-таки я склонна думать, что это не убийство, а халатность персонала клиники. У Жанны все знакомые были сверстники, из приличных семей… Какое может быть убийство?

Я не стала говорить, на что порой бывают способны подростки даже из приличных семей, а только задумалась. Конечно, для того чтобы выяснить все обстоятельства этой необычной смерти, надо посетить клинику. Но вот только я сомневалась, что у меня это получится. Вернее, попасть-то туда можно, но вот станут ли со мной разговаривать? Ангелина, конечно, права в том, что руководству совершенно не захочется выносить сор из избы. Наверняка они постараются замять это дело и по максимуму избежать огласки. Согласятся ли беседовать с частным детективом, не имеющим официальных полномочий? И как бы их заинтересовать в том, чтобы установить истину? Это возможно, лишь если никто из клиники и в самом деле не виноват в том, что произошло с Жанной Стрельцовой, а уверенности в этом у меня не было.

Признаться, я пребывала в сомнениях. Мне очень хотелось помочь несчастной Ангелине Николаевне, да и само дело вызывало интерес, но вот возможности… Есть ли они?

Ангелина Николаевна тем временем наклонилась ко мне и жалобно спросила:

— Так вы мне поможете? Я вам обязательно заплачу сколько следует.

— Понимаете, Лина… — задумчиво принялась объяснять я. — Ведь мне нужно будет не просто побеседовать с сотрудниками клиники и студентами, но и осмотреть все помещение… Во-первых, у меня нет гарантии, что я получу правдивые показания, а во-вторых, рыться в клинике мне могут и не позволить. Я же частный детектив, а не следователь прокуратуры. И даже не оперуполномоченный убойного отдела.

— Насчет того, что вам будут чинить препятствия в расследовании, не беспокойтесь, — неожиданно заявила Ангелина, и я подняла на нее удивленный взгляд.

— Дело в том, — проговорила Стрельцова, — что я уже поставила руководство клиники перед фактом, что обязательно найму частного сыщика. Я не оставлю это дело просто так. Жанну, конечно, не вернешь, но тот, кто виноват в ее смерти, должен быть наказан. Нужно нести ответственность за свою халатность.

Сейчас Ангелина словно преобразилась. Из мягкотелой и слабой интеллигентки она превратилась в твердую в своих намерениях деловую женщину. Даже голос ее стал другим: Ангелина произносила фразы четко, коротко и холодно, с металлическими интонациями. Передо мной сидела мать, готовая на все ради восстановления справедливости в отношении своего ребенка, пусть даже посмертной.

— И что же, они согласились с вашими условиями? — стараясь не выказать своего удивления, осторожно спросила я.

— Согласились, — кивнула Ангелина. — И даже обещали содействовать «моему» человеку. Так что вам ни о чем не надо беспокоиться.

— А вы, оказывается, сильная женщина, Ангелина, — улыбнулась я.

— Не стану скрывать: это не совсем моя заслуга, — улыбнулась она в ответ, возвращаясь к своему привычному тону. — Мне пришлось обратиться за помощью к отцу Жанны. Правда, мне совершенно не хотелось этого делать, но когда речь идет о смерти дочери, забудешь о ложной гордости и принципах.

— А что, кстати, представляет собой отец вашей дочери? — спросила я. — И в каких вы с ним отношениях? Поверьте, Ангелина, я не из любопытства спрашиваю, — пояснила я. — Если я начну заниматься делом вашей дочери, мне нужно знать все подробности.

— Я понимаю, — сказала Стрельцова. — Я вам все расскажу, хотя мне и неприятна эта тема.

Она нахмурилась и отвела в сторону глаза. Руки ее сами нашли концы шейного платочка и принялись перебирать их.

— Поженились мы с Романом совсем молодыми, — наконец заговорила она. — На третьем курсе института. Мы вместе учились в экономическом. Вскоре родилась Жанночка, и мне пришлось оставить учебу — не хватало ни времени, ни сил. Мы тогда жили в старом домике с частичными удобствами, доставшемся мне от бабушки, было тяжело… Я надеялась, что восстановлюсь в вузе, когда Жанночка подрастет, но, увы… — она вздохнула и развела руками. — Роман как-то быстро после окончания учебы пошел в гору. Добился успеха, открыл свой бизнес… Мы выбрались из этого дома, купили хорошую квартиру… Заметьте, это все в трудные девяностые годы, когда многие начинающие бизнесмены не просто прогорали, а разорялись! Да, у него определенно был талант экономиста, он умел делать деньги буквально из ничего. В совокупности со смелостью и способностью к риску это давало отличные результаты. А я… Я сидела дома и тихо радовалась. Роман сам настаивал, чтобы я не работала, а занималась только домом и дочерью. Думаю, что я бы никогда и не сравнилась с ним в профессиональном плане, даже если бы закончила институт…

Ангелина грустно улыбнулась и вздохнула.

— Одним словом, я занималась хозяйством, Роман пропадал на работе, и все было прекрасно. Даже если случались трудности, он умел их решать. Я ни о чем не беспокоилась, все было на плечах Романа. С ним было не то что как за каменной стеной, а как за гранитной. Единственное, что омрачало нашу жизнь — по крайней мере, его жизнь, — уточнила она, — это то, что у нас не было больше детей. У меня вообще слабое здоровье, с детства больные почки, приходилось часто лечиться, ездить в санатории… Роман сам организовывал эти поездки, дважды в год клал меня в клинику, чтобы подлечиться, но врачи были категоричны: детей иметь больше нельзя. Признаться, я и не страдала из-за этого: мне вполне хватало Жанночки. Она росла такой красивой, смышленой не по годам, настоящая принцесса! А вот Роман, оказывается, хотел еще детей… Но я не думала тогда, что это так серьезно, не придавала значения. И, как оказалось, зря…

Последнюю фразу Ангелина произнесла медленно и повернулась к окну, замолчав. Я поняла, что сейчас пойдет рассказ о самой неприятной странице ее жизни.

— Одним словом, у Романа появилась любовница, — сглотнув слюну, выговорила она, не поворачиваясь. — Я долгое время ни о чем не догадывалась, мне казалось, что у нас все хорошо… Правда, через некоторое время я стала замечать кое-какие нюансы. Ну, он стал чаще задерживаться. Купил еще один сотовый телефон — сказал, специально для деловых звонков. Но, говоря по нему, выходил из комнаты. Стал больше внимания уделять своей внешности, накупил новой одежды. Хотя он и раньше придавал внешнему виду большое значение, всегда следил за собой. Словом, стандартный набор улик, — невесело усмехнулась Ангелина и продолжила: — Но главное — внутренние изменения. Он отдалился от меня, я реально ощущала это. Он был не со мной. И интимная близость между нами практически сошла на нет. Я и раньше-то не была особо горячей, к тому же часто болела, а тут уже сама была рада проявить инициативу, но Роман всегда под каким-нибудь предлогом уклонялся. Я подозревала, мучилась неизвестностью, но не решалась завести прямой разговор. Видимо, в душе я чувствовала, что он может уйти, и подсознательно боялась этого. И Роман решился сам…

Ангелина прервала свою речь и замолчала, вертя тоненькое золотое колечко с миниатюрным брильянтом на безымянном пальце левой руки. На губах ее блуждала непонятная улыбка, в которой отражалась горечь воспоминаний. Я не торопила ее, понимая, что женщина сейчас просто делится со мной своими переживаниями, боль от которых, как я была убеждена, так и не покинула ее до конца.

— Роман вообще человек прямой и конкретный, он не любит ходить вокруг да около, — со вздохом поведала Лина, оставив наконец колечко в покое. — Я тогда думала, что он молчит, потому что не хочет причинять мне боль. Потом я поняла, что он просто все взвешивал. Он должен был удостовериться, что не меняет шило на мыло.

И, видя мой непонимающий взгляд, пояснила:

— Ему было важно знать, что та женщина настроена на прочную семью, в которой будет много детей. Что она не прельщается его деньгами, чтобы впоследствии тратить их на салоны красоты и модные тряпки.

— И что же? — осторожно спросила я. — Он не ошибся?

— Пока не знаю, — усмехнулась Ангелина. — У них пока что только один ребенок, родился два года назад…

— Значит, он все-таки женился на ней? — уточнила я.

Ангелина подтвердила это молчаливым кивком.

— И кто же стал его избранницей?

— Одна его сотрудница, каким бы банальным и пошлым это ни выглядело, — тоскливо произнесла Ангелина. — Молодая совсем девушка, старше Жанны всего на пять лет. Молодая, да ранняя, — снова усмехнулась она. — Училась тоже в экономическом, правда, на заочном, и пришла устраиваться к нему в фирму на работу. Роман как-то проговорился, что взял ее безо всяких далеко идущих плаков, просто она понравилась ему своим подходом к делу и организованностью.

— Как ее зовут? — поинтересовалась я.

— Виктория, — неохотно сообщила Ангелина, которой, видимо, неприятно было даже произносить имя вошедшей в ее размеренную и стабильную жизнь разлучницы.

— А чем она занимается сейчас?

— Сразу вскоре после того, как забеременела, она ушла с работы. На этом настоял Роман. И больше не возвращалась на фирму. Она даже институт не закончила. Знаете, — с доверительной грустью добавила Ангелина, — я думаю, что история может повториться.

— Вы о чем? — не поняла я.

— Ну, я же тоже занялась исключительно домашними делами после рождения Жанны, — пояснила Стрельцова. — И учебу забросила. Если Виктория повторит мою ошибку, в один совсем не прекрасный момент она может остаться с ребенком на руках без средств к существованию: Роман просто найдет ей новую замену, как это произошло со мной.

— Мне кажется, вы просто ревнуете, — стараясь говорить как можно мягче, заметила я.

— Нет, — покачала головой Ангелина. — Ведь дело тут не в том, что он разлюбил меня и полюбил другую, которая оказалась лучше. Я успела убедиться, что он относится к нам, женщинам, очень потребительски. То есть мы нужны для того, чтобы сидеть дома, воспитывать детей и обеспечивать ему безупречный быт. Это своего рода условие договора — я же говорила, он от природы деловой человек, до мозга костей. И Виктория просто сумела убедить его, что выполнит эти условия. А я, как оказалось, нет. Вот так он легко и вычеркнул нас с Жанной из своей жизни. Мы уже использованный материал, мы ему неинтересны. С такой же легкостью он вычеркнет и Викторию, если она перестанет удовлетворять его требованиям.

— Я все-таки думаю, что вы преувеличиваете, — призналась я. — Ведь ваш бывший муж уже, простите, не мальчик, чтобы менять жен направо-налево.

— Я пыталась объяснить ей это, — не слушая меня, сказала Ангелина. — Но она, конечно, не восприняла мои слова всерьез. Решила, что я просто ревную и хочу вернуть мужа обратно — вот как вы сейчас.

— Я совсем не хотела вас обидеть… — начала я, но Ангелина успокаивающе махнула рукой.

— Не стоит извиняться. Для того, чтобы убедиться в моей правоте, нужно хорошо знать Романа. Дай бог, чтобы Виктории не пришлось остаться у разбитого корыта.

— Но даже если он с ней разведется, наверное, он не оставит ее без средств к существованию? — предположила я.

— Наверное, — пожала плечами Ангелина. — Но это совсем не та степень обеспеченности, к которой она привыкла. Мне тоже пришлось с этим столкнуться. После развода я попыталась устроиться на работу, но это оказалось очень проблематично: ведь у меня толком нет ни образования, ни стажа… Пыталась давать частные уроки музыки — я в детстве занималась в музыкальной школе, до сих пор хорошо играю, — но они не приносили большого дохода. Кому сейчас это нужно?

— На что же вы жили? — удивленно полюбопытствовала я. — И даже умудрялись оплачивать учебу Жанны?

— Пришлось обратиться к Роману, — развела руками Стрельцова. — Хотя поначалу мне мешала гордость, но голод не тетка, я быстро это поняла… Знаете, он был даже рад: ведь помогая нам материально, он как бы выполнял свой долг по воспитанию Жанны. Ну, это он так рассудил. И это избавляло его от необходимости видеться с ней и участвовать в ее жизни. Он играл роль заботливого отца, на самом деле живя так, как ему удобно.

— Вы считаете, что он не любил Жанну? — удивилась я.

— Я даже не знаю, знакомо ли ему вообще это чувство, — с горечью призналась Ангелина. — Он — машина, схема, живой компьютер…

— Но он же подключился к поискам убийцы дочери! — возразила я. — Я так понимаю, что деньги на оплату услуг частного детектива вам выделил тоже он?

— Разумеется, — кивнула Ангелина. — Где бы я нашла такую сумму? Слава богу, что у меня остались кое-какие накопления с былых времен, дорогие вещи, некоторые из которых пришлось продать. Это позволяло нам с Жанной не бедствовать. И то, что она жила и питалась в учебном центре, за который платил отец, существенно облегчало мое положение. Боже мой, вам, наверное, мои слова кажутся такими циничными! — воскликнула вдруг она.

— Вовсе нет, — успокоила я ее.

Мне стало многое понятно. Например, гардероб Ангелины, выглядевший очень престижно несколько лет назад: все это было куплено еще в те времена, когда она благополучно жила с мужем. Оставшись без него, эта не очень-то практичная и приспособленная к жизни женщина была вынуждена довольствоваться остатками былой роскоши. Впрочем, не настолько уж она беспомощна и непрактична, если решительно настроилась нанять частного детектива и сама пришла ко мне. Пусть даже платит за это ее бывший супруг.

— Вы виделись с Романом после убийства Жанны? — спросила я.

— Да, я позвонила ему, и он приехал в клинику, — сказала Ангелина. — Там он поднял всех на уши, устроил разнос и заявил, что наймет своего частного детектива, чтобы тот во всем разобрался. И сказал, чтобы никто не смел препятствовать расследованию. В противном случае пообещал раздуть скандал в прессе и на телевидении. У него там есть знакомые. У него вообще полно знакомых среди так называемых нужных людей, даже в городской администрации. Он умеет находить связи, в отличие от меня, — усмехнулась она. — Все мои друзья — очень милые, интеллигентные люди, но, увы, абсолютно бесполезные в практическом смысле, хоть я их и очень люблю. А фамилия Романа хорошо известна в тарасовском деловом мире и имеет определенный вес. Одним словом, можете не беспокоиться: вам не станут совать палки в колеса. Думаю, что скандал не в интересах персонала клиники Асташова.

— Я тоже так думаю, — согласилась я.

— Так вы мне поможете?

— Постараюсь. — внутренне я уже приняла решение, что возьмусь за это не совсем обычное дело.

— Тогда вот, — обрадованно произнесла Ангелина, доставая из белой кожаной сумочки пачку денег. — Пересчитайте, этого хватит?

— Более чем, — кивнула я, убирая деньги. — Вы пока не уходите, я вам еще задам несколько вопросов. Можем поговорить по дороге, я вас подвезу.

— Вы собираетесь в клинику? — спросила Ангелина и, увидев, что я утвердительно кивнула, улыбнулась обрадованно.

Видимо, ей понравилось, что я вот так сразу подошла к делу, что называется, с наскока. Я же считала нецелесообразным терять время: посетить клинику нужно было сегодня, в день трагедии, и начать расследование по горячим следам.

— Я сейчас позвоню Роману, — торопливо проговорила Лина. — Скажу, что договорилась с вами и чтобы он тоже подъехал.

— Зачем? — уточнила я.

— Ну, во-первых, чтобы вас представить, — немного смущенно ответила Ангелина. — Роман сам так захотел.

— Понятно, — усмехнулась я. — Он хочет лично удостовериться, кому платит свои деньги. Что ж, он имеет на это полное право. А во-вторых?

— Во-вторых, он представит вас руководству клиники, — убедительно проговорила Ангелина. — Это вам же на руку! Роману никто не посмеет перечить!

Всемогущество незнакомого мне пока что Романа показалось мне несколько преувеличенным, но я не стала спорить с клиенткой и прошла в соседнюю комнату переодеться. Не став долго размышлять, я облачилась в серые джинсы и облегающий свитер цвета первой весенней зелени. Из зала до меня доносился приглушенный голос Ангелины:

–…Да, думаю, минут через двадцать… Что? Через пятнадцать? Хорошо, я скажу… Что? У входа? Хорошо-хорошо, я все передам. Ага, пока…

Хмыкнув про себя и собрав волосы в хвост, я вернулась в зал и пригласила Ангелину на выход.

— Роман подъедет прямо к клинике через пятнадцать минут, — говорила Ангелина, пока мы спускались по лестнице. — Он просил ждать нас у входа, без него не входить…

Я никак не прокомментировала пожелания Романа. На улице, щелкнув пультом сигнализации, я открыла свой «Ситроен» и кивком пригласила Ангелину на переднее сиденье. Стрельцова окинула мою машину взглядом, в котором отразились как уважение, так и ностальгия по временам, когда, видимо, она сама ездила в дорогом автомобиле на правах хозяйки… Ну, если точнее, то жены хозяина, что для некоторых женщин гораздо приятнее…