Бесценный мальчик

Марина Серова, 2021

Профессиональный телохранитель Евгения Охотникова получает необычное задание – сопровождать мальчика-скрипача в школу. На второй день ее работы там срабатывает пожарная сигнализация, поднимается суматоха, а ее подопечный оказывается заперт в музыкальном классе один. Когда Женя взламывает дверь, чтобы его спасти, она обнаруживает… что в классе никого нет. Чтобы восстановить репутацию, Охотниковой нужно найти мальчика и понять, кто и как мог его похитить…

Глава 2

Первый рабочий день в качестве Мэри Поппинс начался в 6 утра. Меня ждал неторопливый завтрак в компании тети: гренки с яйцом, пара чашек кофе по-турецки. Со вздохом я отложила просмотр свежего фильма от любимого режиссера. Подборка дисков давно ждала моего отпуска, но не сегодня, несколько дней я буду охранять маленького мальчика.

Так как я была уверена, что нынешнему клиенту абсолютно безразличен мой внешний вид, то выбор пал на белую рубашку и черные джинсы. Никаких продуманных деталей или ярких аксессуаров, ни к чему новой няне привлекать внимание.

Дом, где жила семья Бланк, располагался в элитном районе города, в глубине ухоженного парка. Я без труда нашла место на чистейшей парковке. В этом месте города дворники вымели все признаки уходящей зимы, ни единой снежинки или ледышки, выхоленная дорожка к подъезду сияла чистотой. Все вокруг говорило о том, что здесь живут состоятельные люди: новехонькая детская площадка с затейливыми полосами препятствий, ровно подстриженные кусты по периметру, видеодомофон и грозный консьерж на входе.

На подъем пешком до седьмого этажа заскучавшие по нагрузкам мышцы среагировали приятными ощущениями. Чтобы не отрабатывать в спортзале любовь к тетиной стряпне, я никогда не упускаю возможность сжечь калории, будь то пешая прогулка или таскание тяжелых пакетов во время наших семейных шопингов. Моя профессия предполагает хорошую физическую форму и выносливость.

Адама провожала бабушка, старушка в опрятном переднике. Она поправила внуку шапку, отряхнула яркую куртку и вручила футляр со скрипкой. Высокий, тоненький, с большими голубыми глазами, мальчик совсем не был похож на мать внешне, но так же, как и она, вел себя сдержанно, по-взрослому, из-за чего складывалось ощущение, что ему больше десяти лет. Он спокойно спустился на лифте, влез в машину на заднее сиденье, пристегнулся и погрузился в изучение нотной тетради.

Я хмыкнула про себя — идеальный клиент — и нажала на газ.

До обеда время прошло незаметно; я обошла территорию вокруг школы и навела лоск в салоне автомобиля.

Школа не была обычным районным заведением. Привилегированный лицей для детишек самых состоятельных жителей Тарасова. Высокая ограда, аккуратные клумбы, огромная спортивная площадка и даже крытый теннисный корт расположились на школьном дворе. Дети при всей своей элитности вели себя вполне обычно; через стекло машины я держала пространство под визуальным контролем и наблюдала после каждого урока одну и ту же картину. На перемене во дворе школьники постарше разбивались на компании, а малышня с визгом и криками выбрасывала энергию в бесконечной беготне. Адама не было видно ни в одной из компаний, видимо, он предпочитал все перемены проводить в здании лицея.

После уроков я завезла мальчика домой на обед, занятия в музыкальной школе начинались в четыре часа вечера. Мой подопечный был все так же молчалив, нотная тетрадь сменилась на учебник.

Времени было предостаточно, так что я успела пообедать дома фирменным цыпленком табака в исполнении тетушки и продегустировать новый сорт чая «Южный бархат». С недавних пор у тети Милы появилось увлечение — составлять из разных сортов чая и трав собственные композиции и придумывать им яркие названия, естественно, каждый новый сбор мне нужно было попробовать и дать свой отзыв. После обеда я вернулась к дому из красного кирпича за своим клиентом.

Во время поездки в музыкальную школу мальчик стал чуть более общительным. Может быть, плотный обед поднял ему настроение, а может, он привык к моему присутствию.

— Вы знаете, что Вивальди дополнительно к каждому концерту из серии «Времена года» написал сонет?

— Ты репетируешь Вивальди?

— Да, концерт номер два, соль минор «Лето». — Адам кивнул так, будто любой ребенок знает творчество Вивальди наизусть.

— Давно ты играешь на скрипке?

— Мама и бабушка говорят, с трехлетнего возраста, — пожал плечами мальчик. — А мне кажется, всегда.

— А в школе на переменах чем занимаешься? Я не видела тебя сегодня в школьном дворе.

— Мне там не очень интересно. Я гуляю по зимнему саду или в живой уголок хожу.

— Это все есть у вас в лицее? — Давно я не бывала в школах.

— Ну да, в живом уголке живут кот и хомяк, попугай, еж и ящерица. Мне нравится за ними наблюдать. Иногда разрешают покормить их или погладить. — Адам с грустью уставился в окно. — Я бы хотел себе собаку или котенка, а лучше — обоих, но мне надо много заниматься, нет времени на питомцев. Мама против животного в доме.

По правилам профессиональной этики телохранитель не должен испытывать эмоции к объекту охраны, но глубоко в душе я сочувствовала мальчику. В детстве я также росла в суровой дисциплине и мечтала каждый день рождения и каждый новый год получить теплого пушистого приятеля.

Музыкальная школа располагалась в обычном стареньком здании довоенной постройки; звуки разных инструментов было слышно уже возле калитки на школьную территорию. Вытянутый вдоль дороги корпус спрятался за старыми деревьями, простые деревянные рамы и нехитрая серая краска на фасаде делали школу совсем-совсем скромной, особенно на контрасте с ярким и ухоженным лицеем.

Здесь вход был менее внушительным, а охрану представляла кругленькая вахтерша и по совместительству гардеробщица, так что я решила проводить ученика до двери класса.

В коридоре на нас вылетел вихрастый щуплый мальчик, Адам вручил ему объемный пакет и исчез за дверью.

Мальчишка достал из пакета несколько упаковок с едой, разложил их на скамейке и принялся с аппетитом жевать бутерброды с ветчиной, шумно запивая все соком из пакета.

— А вы что, теперь Адама водите на занятия? — с набитым ртом уточнил он.

— Да, я его новая гувернантка.

— А я тоже виртуоз, так Женевьева говорит. Меня Сашка зовут, а тебя?

— Женя, — скромно представилась я очередному музыкальному таланту. Сколько их тут, просто пачками ходят.

Я подала салфетку, чтобы юный виртуоз вытер перемазанные соусом щеки.

Сашка ловко расправился с бутербродами, довольно вздохнул и открыл контейнер с блинчиками.

— Часто тебя Адам вот так угощает обедом? — решила я узнать, откуда взялся пакет с угощением.

— Каждый день, я перед ним занимаюсь, а он после. Вот ему бабушка дает для меня еду всякую. Очень вкусно! — Сашка энергично махал блином во все стороны. — У меня мамка больная лежит, я сам в школу хожу, и в музыкалку, и в магазин, и готовлю сам. Пельмени умею, картоху. Но как бабушка у Адама, не умею. Хорошо, что он мой друг.

После блинчиков мальчишка достал банан, но ел уж медленнее:

— Фух, наелся, с утра голодный. Пенсия у мамки закончилась, через три дня почтальонша новую принесет. Мне Женевьева дала вот на картошку денег, сейчас побегу на рынок и домой. Вот пакет. Бабушке и Адаму спасибо передавай!

Сашка сунул мне в пакет опустевшие контейнеры и помчался по темному коридору школы — вихрастый силуэт в кособокой куртке с торчащей из кармана шапкой.

По коридорам школы расплывались звуки: распевающийся хор, гаммы на фортепиано, перебор гитарных струн. Из класса передо мной раздались звуки скрипки — это играл Адам свой концерт о лете.

Не знаю, как это произошло… но вдруг я оказалась на теплой поляне, залитой солнечным светом; птицы беззаботно заливались на все голоса; нежный ветерок касался моих волос.

Вдруг скрипач сфальшивил, и магия исчезла. Я сидела на скамейке в полумраке коридора музыкальной школы, а за окном затянувшаяся зима засыпала мокрым снегом подтаявшую снежную крепость из сугробов.

За два часа ожидания я изучила все цветы на подоконнике школы, поглазела на гардеробщицу, азартно считающую петли. К концу занятия я знала, что из 10 ламп на потолке в коридоре работает 4. То есть мне было невыносимо скучно.

За дверью класса виртуоз оттачивал каждый звук, каждую ноту. Через час мне стало казаться, что я могу и сама сыграть этот концерт.

Наконец занятие закончилось; в коридор начали выходить дети — звонкая стайка разнокалиберных хористок, круглощекий паренек с аккордеоном, две подружки, с жаром обсуждавшие меццо-сопрано.

Появился из класса и Адам, а за ним высунулось миниатюрное личико в мелких кудряшках:

— Добрый день. Адамчик сказал, у него теперь гувернантка. А я Женевьева, можно без отчества. Вот, учу нашего виртуоза. Великолепный мальчуган, феномен! Музы благосклонны к нему, филигранный слух и артистизм!

Я рассматривала преподавательницу скрипки и не могла понять, сколько же ей лет — ростом она была мне по плечо, бисерные черты лица, платиновые завитушки. Одевалась Женевьева, как и подобает служительнице искусств, очень затейливо; плиссированная юбка в пол с яркой вышивкой по подолу; пышная батистовая блузка с рюшками на рукавах и воротнике, под горлом мерцает винтажная брошь-медальон, на ногах строгие туфельки, похожие на кукольные. Сухие тонкие пальцы без украшений усыпаны мелкими белыми пятнышками.

Учительница музыки приобняла Адама:

— Такой серьезный молодой человек, его ожидает блестящее будущее. Перед вами гений! Ах простите, как вас по имени-отчеству?

— Евгения, — представилась я.

— А вы, Евгения, слушаете классическую музыку? Ведь так мы лечим наши души, лишь гармония нот и звуков способна проникнуть в глубины души человека. — Учительница умудрялась сыпать словами совершенно без пауз, перескакивая с одной темы на другую. — Как здоровье Елены Генриховны? Жду завтра к 12 часам на занятие. Хорошо добраться, передавайте привет матушке, Адам.

Женевьева с энтузиазмом махала изящной ладошкой нам вслед, пока мы не вышли из школы.

Первый день закончился, и я, сдав подопечного на руки бабушке, поторопилась домой. Там ждали свежий фильм и горячий ужин.

Следующий день был как под копирку: плотный завтрак из омлета с сыром и кофе да веселая болтовня с тетей на утренней сонной кухне.

Чистый двор элитной многоэтажки встретил пустынной парковкой. Адам, погруженный в занятия, молчал всю дорогу к школе. Я не решилась тревожить юного гения расспросами.

День выдался ветреным, зима решила обсыпать город перед уходом снежной крупой, и на школьном дворе сегодня было пусто, только пара малышей с восторгом ловили ртом снежинки. Чтобы скоротать время, я вытащила видеоплеер, который привезла из командировки. Время до окончания уроков пролетело незаметно за щелканьем кнопками и изучением функций в новой игрушке.

Адам уже садился в машину, когда ему в щеку ударился какой-то предмет. Я среагировала мгновенно — вытянула мальчика из салона, бросила на землю подальше от машины и сверху закрыла собой.

Из-за колес авто мне было видно, как мешковатая фигура в пестрых юбках и ярком платке на голове убегает по грязным газонам с визгами: «Ты проклят! Ты проклят! Заговор на смерть! Ждет смерть!» Я осмотрелась вокруг — улица была пустой, никаких признаков опасностей.

Пока мой подопечный отряхивал одежду, я нырнула в салон и достала предмет, который кинула в него цыганка. Кость вся в крови, обернутая в черный лоскут, все обвязано клоком волос и запечатано воском. Внутри свертка лежала мятая бумажка, все буквы, как пьяные, свешивались в разные стороны:

Черное слово

Воск и кровь хранят,

Смерть и болезни

Адаму от поездки.

Находку я упаковала в специальный пакет и сунула в бардачок, уселась за руль и повезла Адама в сторону дома. Мальчик был совершенно не взволнован произошедшим.

— Вы можете не говорить маме и бабушке про цыганку? — нарушил он молчание.

— Почему ты не хочешь, чтобы они знали об этом?

Адам вздохнул:

— Я не хочу, чтобы они волновались, бабушка из-за всего расстраивается и плачет. И мама плачет, только прячется в кабинете, чтобы никто не видел. Да мне несколько раз подсовывали в карман куртки и в портфель свертки такие. Я знаю, что там — всякие магические штуки, кровь, кости и воск… и проклятие…

— Тебя это не пугает? — Меня поражало его взрослое отношение ко всему.

— Нет, я не верю в колдовство. Выкинул, да и все, ничего же не произошло. Это же пережитки прошлого, страшилки. Мы недавно начали изучать славянскую культуру и язычество, там похожие обряды. Они и похлеще делали обряды, жертвоприношения людей или животных.

— Хорошо, давай так, если ты еще раз обнаружишь такой сверток, то расскажешь маме и бабушке. Пока я буду молчать, — успокоила я мальчика, хотя решила все-таки заехать в клинику на днях и обсудить это с матерью мальчика.

Адам кивнул в знак согласия и достал из портфеля очередную книгу.

От дома Елены Бланк я вернулась к себе на обед. Дома ждал нежный сырный суп с россыпью золотистых сухариков. Разрумянившаяся от плиты тетя Мила доставала из духовки горшочки с томленым мясом в овощах.

— Как приятно работать с Еленой Генриховной, да, Женечка? Дома пообедать успеваешь. — Тетя была рада, что новая работа оказалась такой удобной.

— Да, процент причитается вам как моему личному повару и как агенту, так что на следующей неделе поедем в «Кухонный центр» за новинками.

— Ох, Женя, балуешь меня. Наливай чай, пока горячий, сегодня «Морской бриз» — мята, розовые лепестки и еще один секретный ингредиент. Посмотрим, угадаешь или нет. — Тетя кивнула на круглый солидный чайник на столе.

Янтарный напиток наполнил чашки, обещая мне новый яркий вкус.

После обеда мы с юным клиентом поехали по привычному маршруту к музыкальной школе. В коридоре уже ждал худенький друг Адама. Пока шло занятие, мелкий Сашка сметал новую порцию котлет с волчьим аппетитом, запивал компотом из банки и рассказывал, что вчерашние сто рублей он потратил на картошку и еще на новую шапку осталось. «Вот, нравится?» — натянул он синюю трикотажную шапчонку.

Обновку я одобрила, вытащила из сумки пакет с конфетами и парой яблок и вручила своему новому знакомому.

Женевьева сегодня была в темно-синем платье, туго перетянутом кожаным поясом с серебристой застежкой. Изящный белый воротничок подпирал ее птичью шейку. Преподавательница жизнерадостно прощебетала речь о гармонии в мире музыки и скрылась за дверью.

За два часа ожидания в коридоре пришло подозрение, что тетушка Мила не скоро увидит меня в свадебном платье, все-таки размеренная жизнь домохозяйки точно мне не подходит. Второй день всего, а уже можно с ума сойти от монотонности цикла «школа — обед — музыкальная школа», а ведь женщины так живут всю жизнь. Я прикрыла глаза и под звуки скрипки представляла, как нежусь на пляже, а лучше — плаваю в бассейне пятизвездочного отеля.

Скрипнула дверь, и в коридор вынырнула хрупкая Женевьева с большим футляром в руках.

— Адам, продолжай, мой мальчик, продолжай, я только отнесу виолончель в концертный зал, — прострекотала в глубину класса преподавательница, манерно кивнула мне и засеменила по коридору в сторону концертного зала. Стук ее каблучков совпадал с быстрым темпом отрывка, который играл мальчик. Я снова почувствовала аромат летних цветов, прикосновения травинок, и Адам опять сфальшивил в том же месте, но продолжил играть.

Но нежные звуки скрипки неожиданно заглушил сигнал пожарной сирены. Коридор наполнился криками и шумом; из классов выбегали дети, преподаватели; падали с грохотом инструменты. Через толпу возле выхода из школы решительно пробиралась уборщица с огнетушителем, на улице завыла сирена пожарной машины.

Я потянула ручку двери, но замок оказался защелкнут, и дверь не открывалась. Я заколотила кулаком:

— Адам, Адам, открой дверь, замок заело. Немедленно выходи, пожарная тревога.

Адам продолжал играть… Телохранитель защищает клиента от любых неприятностей, в том числе и от возможности попасть в пожар.

Дверь была массивная, установленная для звукоизоляции, и я не стала терять время. Звуки скрипки за дверью затихли. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы с помощью специального устройства, замаскированного под швейцарский нож, вскрыть простой замок.

Дверь широко распахнулась от сквозняка — окно в классе было открыто настежь. Я бегло осмотрела помещение и поняла, что мальчика здесь нет, в небольшом зале ему негде было спрятаться. Напротив окна высилась куча снега, который дворник сгреб со всего школьного двора, и на этой куче лежал футляр от скрипки. Мой мозг действовал как часы — одним прыжком я оказалась на подоконнике.

За сугробом и оградой из кустов по асфальтовой дорожке убегал высокий мужчина в светлом плаще. Я перемахнула через ограду и бросилась в погоню.

Даже к простому на первый взгляд заданию я приступила, стопроцентно подготовившись. Специальные ботинки с амортизационной беговой подошвой и эластичные брюки для свободного движения помогали мне бежать изо всех сил. Долгие марш-броски с тяжелой амуницией под палящим солнцем во время военных операций гарантируют прекрасную физическую форму на долгие годы, так что у преступника не было шансов. Мне оставалось до него несколько метров, когда сбоку взвизгнули автомобильные шины, у тротуара притормозил автомобиль, и мужчина нырнул в открытую дверь, сразу после этого вместе со своим пассажиром машина резко свернула в левую полосу. Я протянула руку за пистолетом в плечевой кобуре, но было уже поздно — автомобиль в потоке других машин уходил все дальше.

Я бросилась назад, была надежда, что мальчик в школе, просто испугался сирены, выпрыгнул в окно и сейчас с остальными детьми в школьном дворе.

На крыльце я встретила учительницу по классу скрипки:

— Где Адам? Вы видели его? — Я схватила женщину за плечо.

— Я не знаю, я понесла виолончель в концертный зал, ее забыл предыдущий ученик, ведь завтра у него выступление. Музыканты бывают такими рассеянными. А тут такой шум! В школе пожар! Адам до сих пор в классе?! Какой ужас! Его надо спасти, он же погибнет! — Учительница тряслась от испуга.

Я бросилась в коридор и тщательно обыскала помещение, где только что играл на скрипке мальчик. Скромные школьные стулья, фортепиано, стол и никаких следов мальчика или мест, где он мог бы спрятаться. По коридору топали пожарные, тянули шланги. Один из них крикнул, что мне нельзя здесь находиться. Но я только отмахнулась, мне надо найти Адама. Я побежала по коридорам школы, открывая дверь в каждый класс, выкрикивая его имя. Планомерный обыск каждого кабинета ничего не дал, хотя все закрытые двери я открыла своим швейцарским ножом, заглянула в каждый шкаф и за каждую портьеру.

Через три часа стало понятно, что мальчика нигде нет… К тому времени пожарные потушили небольшое возгорание, свернули свое оборудование и уехали под недовольное гудение учеников, которые хотели уже разбегаться по домам. Дети потихоньку возвращались в свои классы, школа заполнилась привычными звуками.

Я обыскала двор, прошла всю территорию по периметру, залезла и вылезла несколько раз из окна, пытаясь понять, куда и как мог исчезнуть Адам Бланк. Но мальчишка пропал бесследно, только его куртка висела в гардеробе, а в классе остался портфель с тетрадками. Пропала также скрипка, на которой он играл, преступники оставили лишь футляр, забросив его на вершину грязного сугроба под окном класса.

Впервые у Евгении Охотниковой украли клиента из-под носа без шума и следов. Это был грандиозный провал в моей работе телохранителя…