Вся жизнь перед глазами

Марина Серова, 2013

Валерия до последнего надеялась, что Игорь вот-вот вернется домой. Однажды успешный бизнесмен Игорь Минаев не пришел с работы, не позвонил и не оставил своей гражданской жене даже записки… Уютная двухкомнатная квартира, налаженная личная жизнь, удачные бизнес-проекты – не мог же Минаев все это бросить и сбежать в неизвестном направлении… Найти исчезнувшего мужа Валерия попросила частного детектива Татьяну Иванову. Той необходимо выйти на след Игоря как можно скорее: неизвестные бандиты уже наведались к подчиненному Минаева, Петру Строгачеву. Жестоко избив парня, они вежливо поинтересовались, не знает ли он, куда это скрылся его начальник? Ситуация явно пахнет криминалом!

Глава 2

Субботнее утро встретило меня пасмурной погодой. Чему я, впрочем, совершенно не удивилась, поскольку стояла середина января. За прошедшую ночь небо щедро одарило город Тарасов великолепнейшим снегопадом. Двор был очень красив в своей минималистически холодной палитре цветов: белый снег, сероватые стены домов, едва заметные на фоне снега коричневые стволы деревьев и серо-голубоватое небо. Вот только машину придется тщательно обмести от снега. Да и ездить на ней сейчас не очень-то удобно — во многих местах нашего города снег просто не чистят.

Позавтракав, я сразу же позвонила Валерии.

— Лера, доброе утро! Ничего нового не произошло? — спросила я.

— Нет, — спокойно ответила Валерия. — Никто не звонил, не приходил. Игорь не вернулся.

— Я подумала, что терять время мы не будем. Насколько я понимаю, вечером мы идем в рок-клуб, чтобы встретиться с музыкантом Андреем Рубальским?

— Да, в восемь часов начало, как обычно, я специально поинтересовалась.

— Ты не говорила ему обо мне? — на всякий случай уточнила я.

— Нет, как мы и договаривались.

— А насчет того, что Игорь пропал, сказала?

— Нет. Собственно, я вообще с ним не разговаривала. Я просто позвонила в July Morning и спросила, во сколько сегодня концерт. Мне ответили, что в восемь, как всегда.

— Замечательно, молодец, — не поскупилась я на похвалу, но скорее для того, чтобы немного подбодрить Валерию и подтолкнуть ее к неким действиям, осуществить которые пришло мне в голову сегодня утром. — Кстати, нам не нужно приобрести билеты заранее?

— Нет, это необязательно. Хотя билеты и продают, но обычно несколько свободных мест оставляют, что называется «для своих». А меня, смею надеяться, Рубальский все же причисляет к таковым. И потом, ему не помешают лишние деньги, — я почувствовала, что Валерия улыбнулась и тут же добавила: — Я заплачу за нас обеих, не беспокойся!

— Да вовсе не об этом я беспокоюсь! — перебила я свою вдруг ставшую многословной с утра клиентку. — Я просто подумала: а почему бы не посвятить первую половину дня беседе с деловым партнером Игоря, неким Петром, которого ты причислила к неприятным типам?

Я решила немного пошутить, чтобы развеять довольно мрачную, грустную атмосферу, которая висела, откровенно говоря, над моей головой и вчера, во время нашего разговора с Валерией, да и сейчас, виртуально, в процессе разговора по телефону, ощущалась, несмотря на то что Валерия показалась мне чуть более оживленной. Может быть, этому оживлению способствовало осознание того, что что-то уже делается в отношении поисков ее гражданского супруга?

— В самом деле… Почему бы и нет? — тут же согласилась Валерия, подтвердив мои догадки, что ее подбадривают реальные действия.

— Тогда спускайся ко мне, позвоним ему, а потом поедем, — быстренько решила я. — Или, может быть, пригласим его сюда?

— Если можно, к тебе домой, а не ко мне, — попросила соседка.

— Да без проблем, — отозвалась я.

Через десять минут Валерия пришла ко мне. Она была одета в черную водолазку и черные джинсы. Вкупе с ее черными волосами это полностью укладывалось в стереотип готического имиджа. Она, впрочем, как я вспомнила, выглядела так всегда, просто мне никогда не приходило в голову связывать все эти детали. Нужно заметить, что черный цвет ей шел, правда в сочетании с общей бледностью ее лица выглядело это несколько мрачновато. Я бы посоветовала ей с возрастом все же отказаться от темных тонов или хотя бы освежать образ с помощью каких-либо аксессуаров белого цвета — шарфика, воротничка, платочка… Хотя, исходя из моих жизненных наблюдений, став старше, люди почему-то сами собою перестают быть всяческими готами, эмо, панками, бисексуалами и тому подобными оригинальными личностями. Наигравшись в это в юности, они в дальнейшем тянутся к чему-то более привычному и спокойному. В этом свете, пожалуй, исчезнувший господин Минаев выглядит неким исключением. Впрочем, что он большой оригинал, я уже поняла. И все же… Не тщательная ли это маскировка? Я имею в виду, не использует ли Игорь Минаев свое увлечение готикой для прикрытия своего истинного лица? Маска, правда, весьма экзотическая, но, возможно, он считает, что так его труднее будет идентифицировать в случае чего? Вот только — в случае ЧЕГО именно? И не наступил ли уже этот случай?..

Но сейчас рассуждать об этом мне было некогда, да и не с руки — Валерия сидела напротив и выжидающе глядела на меня.

— Слушай, вчера я забыла спросить, — неожиданно пришла очевидная мысль, которая действительно ускользнула от меня вчера. — У тебя есть подруги?

Валерия посмотрела на меня так, как будто крайне удивилась этому вопросу, к тому же прозвучавшему из уст частного детектива, который, по определению, должен знать все ответы и без того, чтобы открывать рот и задавать их вслух.

— Можно сказать, что нет, — ответила наконец она. — На работе — это не считается. Это, по большому счету, вынужденное общение, к тому же временное. Только на период самой работы. А так… У школьных подруг — свои интересы, и с нашими они мало пересекаются. Если честно, у меня никогда и не было ни одной близкой подруги. Кажется, я не слишком-то умею дружить. Да и не так уж в этом нуждаюсь, честно говоря.

Валерия смотрела на меня просто и естественно, словно желая сказать: «Да, вот такая я, вся как есть, как на ладони, сижу перед тобой».

Помолчав, она продолжила:

— Еще у меня есть сестра, но она живет далеко, к тому же она замужем, поэтому общаемся мы редко. В основном мы общались с друзьями Игоря. Но их имена я вчера уже перечислила.

Да, эта девушка явно предпочитала жить жизнью других людей, а не своей собственной. И господин Минаев как раз очень удачно вписался в ее ментальность. Она настолько растворилась в его персоне, чувствовала себя его неотъемлемой частью, а не самостоятельной личностью, что для нее это и впрямь было лишним — интересоваться тем, что выходило за рамки их отношений. Это все была ЕГО жизнь, посторонняя, в которой Валерии не было, а следовательно, ей незачем было и знать о ней. Игорь Минаев словно повесил на нее занавеску, а Валерия своей же рукой еще и скрепила ее, чтобы, не дай бог, она не раздернулась. Я была уверена, что, если бы не исчезновение ее любовника, вынудившее Валерию инициировать расследование, она сама никогда бы не стала и пытаться заглянуть за эту завесу. Кстати, не стоит ли за этим страх лишиться своего любимого, из которого она, кажется, создала некий культ и влюбилась в его образ? И возможно, даже понятия не имеет, что собою представляет этот человек в реальности. Я, кстати, при общении с Игорем Минаевым тоже отмечала некую его театральность… Но сейчас, на данном этапе расследования, еще очень трудно сделать определенные и точные выводы, можно лишь взять кое-что на заметку, чтобы впоследствии сопоставить это с показаниями и поведением других персонажей.

Валерия сделала паузу, во время которой все эти мысли пронеслись в моей голове, а потом спросила со своей излюбленной усмешкой:

— А ты спросила об этом, потому что подозреваешь, что Игорь ушел к одной из моих подруг?

— Ну, для того, чтобы подозревать, нужно как минимум, чтобы они были, эти подруги, — копируя ироничный тон клиентки, парировала я, памятуя о вчерашнем предсказании костей. А в нем, помимо указания на то, что мужчина Валерии исчез не из-за соперницы, было еще и упоминание о происках этих самых соперниц. Вот этот фактор я и пыталась сейчас отследить, но, увы, пока безуспешно.

— Да нет, я в принципе понимаю ход мыслей частного детектива, во всяком случае уж самые очевидные версии вижу… Но здесь, хочу я сказать, копать нечего. — Валерия произнесла это с абсолютной уверенностью.

— Спасибо, ты избавляешь меня от лишней работы, — сказала я. — Давай телефон Строгачева. Вернее, позвони ему сама.

Строгачев по телефону держался сухо, сдержанно и немногословно. Тем не менее от встречи он отказываться не стал. Вмешательство частного детектива, кажется, нисколько его не удивило, во всяком случае он никоим образом не выразил этого. Договорились мы с ним следующим образом — он приезжает ко мне домой и я с ним разговариваю, но не в присутствии Валерии. Мне это требовалось для большей свободы разговора, и моя клиентка с легкостью согласилась на это, потому что не очень-то хорошо переваривала общество Петра Степановича.

Строгачев явился точь-в-точь в соответствии с договоренным временем — ровно в два часа дня. Это был человек невысокого роста, очень неприметный на вид, в черной куртке и серой вязаной шапочке. Свитер, рубашка и брюки были выдержаны все в той же неброской цветовой гамме. На вид ему можно было дать лет пятьдесят с небольшим. Словом, передо мной был довольно-таки суховатый и, скорее всего, неразговорчивый и скрытный человек. Строгачев цепко оглядел интерьер моей прихожей и комнаты, когда я пригласила его войти.

— Насколько я понял, Игорь так и не нашелся? — довольно скрипучим тоном и с шумным выдохом произнес он, усаживаясь в кресло.

— Увы, не нашелся, — подтвердила я, садясь напротив Строгачева на диван. — И я пригласила вас сюда для того, чтобы вы помогли мне найти его.

— Если бы я мог помочь, сам бы нашел его, — проговорил Петр с выражением крайней озабоченности на лице.

Петр Строгачев держался так, словно это по его инициативе был нанят частный детектив. Я пока что продолжала присматриваться к нему, не забывая о том, для чего его пригласила.

— У меня к вам первый вопрос — были ли у вас проблемы в бизнесе? Да и неплохо было бы узнать, чем вы вообще занимаетесь… — начала я с места в карьер.

— Проблемы у нас, разумеется, были, — сказал Строгачев. — Только какое отношение они имеют к тому, чтобы человек исчез?

— Так вы расскажите, а я потом подумаю, какое отношение они могли к этому иметь, — приветливо улыбнулась я.

Строгачев не отреагировал ответной любезностью. Он лишь раздраженно махнул рукой и буркнул:

— Да никакого! Это все проблемы не такого порядка, чтобы человек из-за них исчезал.

— У вас какие-нибудь версии есть?

— Если бы они были, я бы давно уже начал их отрабатывать, — с неким вызовом сказал Строгачев, пронзительно глядя на меня карими глазами.

В его взгляде сквозило недоверие, переходящее в насмешку. «Он или законченный мизантроп, или шовинист, или… Ну, в общем, я отчасти понимаю Валерию», — подумала я, поскольку и мне пока что общество Петра Степановича тоже не доставило ни малейшего удовольствия. Однако моя работа не зависит от моих симпатий или антипатий, я привыкла держаться беспристрастно, поэтому спокойно продолжила диалог.

— Вы, как человек со стороны, скажите мне, пожалуйста: как, на ваш взгляд, они жили с Валерией? — сменила тему я.

— Как жили? — слегка растерялся Строгачев. — Да как… Нормально жили. Я у них часто не бывал, по словам Игоря, все было нормально. Его все в ней устраивало. Ему вообще нравились такие женщины.

— Какие? — тут же поспешила уточнить я.

Строгачев вздохнул, покрутил рукой в воздухе, словно подыскивая нужное слово, потом внимательно посмотрел на меня и нехотя выдавил:

— Странненькие…

В его устах такая формулировка звучала почти оскорбительно.

— В чем это, по-вашему, заключается? — невозмутимо поинтересовалась я.

Строгачев посмотрел на меня на сей раз уже как на законченную идиотку, хотя, возможно, мне это просто показалось:

— Вы были у них дома? Вы знакомы с тем, что они читают и слушают?

Я понял, что Строгачев намекает на странные, с точки зрения обычного человека, готические «прибамбасы», и кивнула головой.

— Тогда что тут еще объяснять? — пожал сухонькими плечиками Строгачев.

— Ну, уж чего-то из ряда вон выходящего я не заметила, — осторожно сказала я, думая, что, возможно, просто Валерия не открыла мне всей подноготной своей жизни с Игорем и теперь это сможет восполнить Строгачев.

— У нас у всех, конечно, есть свои тараканы в голове, — примирительно проговорил Петр, закидывая ногу на ногу, — но вот этого всего я не понимаю. Поэтому у нас и имеется взаимное непонимание с Игорем… И даже, случается, неодобрение действий друг друга. Но только в мелочах. А по большому счету мне все это неинтересно. Мне интересны реальные вещи — бизнес, к примеру. Вот мы строим насосную станцию. Вернее, строят рабочие, а мы с Игорем руководим строительством. И в принципе у меня нет особых к нему претензий, потому что бизнес — это в основном его детище, а я, можно сказать, просто наемный работник. И отсутствия его на работе я мог бы не заметить порою и в течение целого месяца, но вышло так, что в среду понадобилась его подпись на одном из документов, а я ее — при всем желании — воспроизвести не смог бы.

— От Валерии я знаю, что Игорь был на работе в понедельник. Вы ничего подозрительного не заметили? — спросила я.

— Нет, — мрачно ответил Строгачев, даже не задумываясь. — Хотя, по правде сказать, я иногда подозревал, что чем-то подобным все могло закончиться.

— Петр, а нельзя ли поподробнее? — попросила я. — Все-таки я расследую исчезновение вашего компаньона и в какой-то степени друга. Любая мелочь может оказаться решающей!

— Подробнее — нельзя, — вдруг резко отозвался Строгачев. — Потому что, к сожалению, это всего лишь мои интуитивные предположения. И они могут вас завести совсем не туда, куда нужно. А я потом виноват буду! Зачем мне это надо?

— А почему вы так решили? — участливо спросила я, стараясь не раздражать этого, по всему было видно, вспыльчивого человека.

Строгачев засопел носом и проговорил:

— Потому что Игорь, при всех его положительных качествах, энергии и умении уговорить людей, был… знаете ли, таким… — Петр поморщился, — мутным. Неопределенно-мутным. Видите ли, я довольно дотошный человек, люблю смотреть в суть вещей, а не на их форму. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я кивнула.

— За это меня многие не любят, — признался Петр. — Возможно, вы меня тоже не полюбите. Но это ладно, я как-нибудь это переживу. И вообще, оставим мою противоречивую персону в покое. Вернемся лучше к Игорю, — полувопросительно посмотрел он на меня.

— Вернемся к Игорю! — одобрительно кивнула я, и Строгачев заговорил, как мне показалось, с облегчением.

Он поудобнее уселся в кресле, сменил положение ног — и заговорил не торопясь, обстоятельно и последовательно:

— Я познакомился с ним год тому назад, через одного моего знакомого, Николая Кремнева. Я тогда был на мели, уволился с одной работы, не мог найти ничего путного. И тут подвернулся он. То есть Игорь Минаев. У него были деньги, он мог их вложить в дело. Потом, он лучше контачит с людьми. Понимаете, у нас много завязано на личных взаимоотношениях во всяких администрациях, а у Игоря это хорошо получалось. Поэтому на нем в нашей небольшой фирме были, так сказать, представительские функции, а на мне — конкретная работа.

Строгачев замолчал, а я решила вернуть его к тому «определению» Минаева, которое он высказал минуту назад.

— Так в чем же именно Минаев мутный?

— Он никому не рассказывал о своей прошлой жизни. Ведь он не из Тарасова, он с Урала. Скорее всего, из Свердловска… То бишь Екатеринбурга. Хотя это опять же только мои предположения. Как я ни пытался выяснить хоть какие-то моменты его биографии, сделать это мне так и не удалось. Знаю только, что работал он каким-то менеджером, а давным-давно закончил или училище культуры, или театральное… точно не скажу. Короче, недоучившийся актер. И мне всегда казалось, что свою жизнь он играет, а не живет. В общем, можно сказать, что дружбы у нас не получилось, мы слишком разные. Но в делах это нам не мешало. До самого последнего момента…

Я быстро проанализировала сказанное Строгачевым и пришла к выводу, что, несмотря на разницу в характерах в частности и в мировоззрении в целом, мнения наши по поводу некоторых важных аспектов, имеющих отношение к делу, совпадают. Мне и самой Игорь Минаев и его жизнь представлялись такими, как это сейчас описывал Петр. Видимо, Строгачев, несмотря на то, что человеком приятным в общении его нельзя было назвать, действительно весьма наблюдателен и не лишен психологических способностей, к тому же он обладает и неплохой интуицией. В связи с этим я задала ему важный вопрос:

— Вы сказали, что предполагали — дело может кончиться чем-то подобным. То есть исчезновение Минаева, по большому счету, не явилось для вас некой неожиданностью?

Строгачев посмотрел на меня с прищуром и спросил с неодобрением в голосе:

— Вы что, подозреваете меня в причастности к его исчезновению?

Я ответила спокойно и даже с легкой дружелюбной улыбкой:

— По роду своей деятельности я обязана подозревать каждого, кто имеет хоть какое-то отношение к делу, которое я веду.

— Бросьте! — скептически махнул рукой Строгачев. — Вы нацелились именно на меня. И главное, я не понимаю, почему…

Он вперился в меня цепким взглядом, словно пытаясь просверлить насквозь.

— А вы не заметили, что постоянно говорите о Минаеве в прошедшем времени? — ответила я ему тем же взглядом в упор, стерев все следы улыбки со своего лица и внимательно наблюдая за его мимикой.

— О господи! — процедил он и пробормотал в сторону: — Вот что значит — бабы! Одно слово — бабы!

— Что, простите? — я сделала вид, что не расслышала.

Строгачев повернулся ко мне и вновь поморщился. Скорее всего, он досадовал, что я не понимаю чего-то такого, о чем должна была с легкостью догадаться.

— Да это все на уровне интуиции! Никаких особых реальных оснований подозревать, что с Гошей случится трагедия, у меня не было! Но эта неопределенность с Минаевым — с его жизнью и его странными интересами — и раздражала меня всегда больше всего! Когда имеешь информацию, можно строить прогнозы. С Минаевым прогнозы строить было нельзя! Все вроде нормально, но вечно ждешь подвоха откуда-то из-за спины. Одним словом, если вы хотите — да, я не удивлен! Не удивлен! Но это вовсе не значит, что я знал что-то конкретное! А говорю о нем в прошедшем времени, потому что и события, о которых я рассказываю, уже прошли, прошли, понимаете?! Свершились! Он БЫЛ таким, да! Всегда, сколько я его знаю, он БЫЛ таким — как можно тут сказать по-другому?! Это же чистая стилистика!

Строгачев все заметнее раздражался. Я решила перевести разговор на другую тему и дать ему успокоиться. Проанализировать его дальнейшие слова и поведение.

— Проблемами своей личной жизни Минаев с вами не делился? — спросила я.

— Делился, но весьма фрагментарно, — ответил Петр, и в его глазах я впервые увидела толику живого интереса. — И я так понимаю, что вы хотите намекнуть на то, что Минаев мог смыться от своей Валерии к другой женщине?

«Нет, мне положительно везет на людей, которые легко отслеживают мои довольно-таки банальные рассуждения и, похоже, насмехаются над отсутствием у меня фантазии», — подумала я.

— Ну, допустим. А что, такая версия неправдоподобна?

— Она вполне правдоподобна, — несколько желчным тоном произнес Строгачев. — Особенно если учесть, что собою представляет эта Валерия…

— И что же? — чуть приподняла я удивленно брови. — Лично мне она кажется вполне милой девушкой, очень подходящей такому неординарному человеку, как господин Игорь Минаев!

— Угу, — пробурчал Строгачев, хмыкнув. — Очень подходит! До определенного момента. Не нужно забывать! — он поднял вверх крючковатый указательный палец. — Гоше уже сорок! Сорок! — со значением повторил он, словно ставил серьезный диагноз, заставляющий больного пересмотреть всю свою дальнейшую жизнь. — Эта игра — для безмозглых сопляков, эти дерганья под идиотскую музыку ему скоро наскучат! Ему надоест изображать из себя могущественного покровителя бессловесной глупышки, надоест утирать ей сопли! Потому что, откровенно вам скажу, несмотря на весь свой, как сейчас модно говорить, имидж крутого мужчины, сильного плеча, взваливающего все проблемы на себя, Игорь не столь уж крут по натуре. Ему это интересно — на уровне игры, а сам он не меньше своей Леры нуждается в том, чтобы его выслушивали, жалели, гладили по головке и утирали нос! Кроме того, он совсем не чужд повседневных бытовых прелестей, как то: съесть домашний вкусный обед и лечь спать на накрахмаленное постельное белье. Собственные его рубашки и носки также должны быть чистыми и благоухающими. А Валерии все это не слишком-то интересно, она избалованная дамочка. Сначала ее пестовали богатые папа с мамой, а теперь вот появился Игорь!

Строгачев выплеснул эту тираду одним махом и перевел дух, поглядывая на меня искоса в ожидании реакции.

— Я плохо знаю Валерию, — не торопясь, проговорила я. — Но она не производит впечатления девушки, которой требуется постоянный носовой платок. По-моему, она вполне самостоятельна и уравновешенна.

— Иллюзия! — махнул рукой Строгачев. — С первого взгляда видно, что она инфантильна! Ни в чем не разбирается!

— Ладно, давайте прекратим этот бесполезный спор, — остановила я его. — То есть вы считаете — Минаев мог понять, что год назад он сделал ошибку, и попросту уйти от Валерии? Это вы имели в виду?

Строгачев пронзил меня взглядом своих коричневых глаз-буравчиков, будто размышляя — действительно ли я так думаю или прикидываюсь?

— Мог бы, — наконец язвительно произнес он. — Однако так, — он сделал акцент на слове «так», — от одной женщины к другой не уходят! А если уходят, то на работе появляются. И деловых партнеров предупреждают, мол, так и так… Я ушел от Маньки к Таньке, а ты, в случае чего, меня от Маньки прикрой. В данном случае ничего такого не было. Просто в понедельник был человек на месте, а во вторник его не стало… В смысле, на работе не стало, — поправился Петр, покосившись на меня, словно я сейчас же поймаю его на слове. — Короче, не знаю я, что с Игорем! И я был бы очень рад сказать, что и знать-то не хочу… Но так я сказать, к сожалению, не могу, потому что без Минаева мне дальше работать, мягко говоря, будет весьма затруднительно.

Разговор со Строгачевым никуда меня, в общем-то, не продвинул. Хотя я уже с большей определенностью склонялась к мысли, что Минаев исчез, скорее всего, по своей воле, и мне оставалось выяснить причины этого его поступка. Скорее всего, крылись они в той его, прежней жизни, которую он столь тщательно скрывал и от Валерии, и от своего делового партнера, и вообще от всех. Однако, по словам Валерии, имелся один человек, которому, возможно, Игорь доверял больше всего, и этого человека звали Андрей Рубальский. Его мы и собирались навестить сегодня вечером. После беседы со Строгачевым я связалась по телефону с Валерией, коротко сообщила, что ничего нового пока что не выяснила, и напомнила, что зайду за ней в половине восьмого.