Кругом одни соблазны

Марина Серова

Страшное преступление потрясло провинциальный город. Изнасилована и зверски убита юная девушка. Рядом с ней найден и сам убийца – в состоянии сильного наркотического опьянения, с окровавленным ножом в руках. Газеты и телевидение взахлеб сообщают подробности. Замкнулась цепь серийных преступлении маньяка. Но почему шантажируют детектива Таню Иванову, нанятую женой обвиняемого для частного расследования! Почему угрожают 'Мы пойдем на все' ? Кто эти 'мы' ей неизвестно. Но лучше рискнуть, чем после корить себя в том, что не помешала осудить невиновного.

Глава 2

Я взяла в руки бутылку коньяку и сама налила в рюмки, так как видела, что сейчас алкоголь только поможет ей расслабиться, а значит, и лучше ввести меня в курс дела.

— Выпей, Наташ, чуток полегчает. Потом продолжим.

Она опрокинула в себя залпом коньяк и «закусила» очередной затяжкой.

— Ну, давай теперь о самом главном, в чем ты винишь себя? — Я посмотрела на нее в упор.

— Да дура я. Господи, какая же дура! Если бы не мои глупые мысли, может, все по-другому было бы.

— Хватит мазохизмом заниматься, — я намеренно резковато оборвала ее, не дай бог, доведет себя до истерики. Это подействовало. И, поборов волнение, она начала рассказывать:

— Мы с ним утром, как всегда, расстались: он в фирму, я сюда. Уже здесь я вспомнила, что забыла накладные на продукты, решила вернуться домой. Но появились какие-то срочные дела. Закружилась. И только в обед — это было где-то около часу дня — поехала домой за документами.

Когда открыла дверь, увидела Лешу, но не одного, а с молоденькой девчушкой. На ней еще юбка была длиной как макси-майка — это мне сразу в глаза бросилось.

Прижавшись к нему, она плакала, а он, обняв ее очень бережно, что-то говорил. Знаешь, у меня в глазах потемнело. Я даже не соображала, что делаю и что говорю. Одним словом, просто голову потеряла. Наговорила обоим всякого, да еще хотела эту молодую нахалку с лестницы спустить.

Но Леша встал между нами и ледяным тоном произнес:

— Наталья, ты сейчас не права, ты это потом поймешь.

Взял девочку за руку и увел ее.

Я потом целый день бесилась. И что только на меня нашло? Я же его никогда не ревновала, зная, что на предательство он не способен.

Это я сейчас понимаю, а тогда готовила речь, что сказать ему, когда он вернется, но он в тот вечер не пришел и не вернулся до сих пор.

А потом, на другой день, милиция приехала, вещи его трясла и меня расспрашивала. Я рассказала, как выгнала его с девочкой, все еще под впечатлением.

А потом они мне сказали, в чем его обвиняют. Это кошмар…

Она обхватила голову руками и замолкла, уставившись в одну точку.

Я тоже молчала и ждала…

* * *

Прошло несколько минут, пока она смогла взять себя в руки. Глядя на меня почти безумными глазами, Наташа произнесла глухим голосом:

— Я не могу, не могу поверить, что он мог сделать такое…

— Что именно?

Трясущимися руками она вынула из сумки фотографию и протянула мне через стол. В принципе, я готова была ко всему, но, посмотрев на фото, почувствовала дурноту.

На ней было изображение как из триллера. Девочка-подросток лежала на ковре с неестественно вывернутой головой, раскинув руки и ноги. Одежда была разодрана буквально в клочья. И кровь… — лужи крови.

Рядом с ней, но уже в более естественной позе, лежал мужчина. Похоже, крепко спящий. В правой руке его был зажат окровавленный нож. Я положила фото на стол и уточнила:

— Ты хочешь сказать, что его подозревают в убийстве этой девочки?

— И в изнасиловании. Но не только в этом. Ирония судьбы. Горькая ирония. Его обвинили в тех преступлениях, которые он описывал в своем научном труде. Он же над диссертацией работал. Она называлась «Психология убийцы». У него даже пропуск в анатомичку был. Там он собирал материал для своего научного труда. Ему сотрудники анатомички помогали, чем только можно. А теперь… Ты представляешь, Таня?!

Она зашлась плачем. Я пока молчала. Если уж заплакала, то пусть выплачется. Иначе мне все равно от нее ничего не добиться.

Когда она немного успокоилась, я продолжила:

— Лешу вот так и нашли, в таком положении, как на фото?

— Наверное. За него теперь милиция ухватилась мертвой хваткой. Все факты налицо: он на месте преступления, в крови наркотик. Шприц в кармане. У девочки тоже наркотик в крови. Все как по писаному. В общем, «убийца» на блюдечке с голубой каемочкой, и главное — «висяки» закрыть можно. Всем награды, а моего Лешу к «высшей мере». Помоги мне, пожалуйста, ты же знаешь, что он на это не способен, — она зарыдала.

Да, дела. Я взяла из ее пачки сигарету и закурила. Веселенький вечерок воспоминаний получается. Дав ей немного успокоиться, спросила:

— А откуда у тебя фотография?

— Не знаю, в почтовом ящике обнаружила на другой день. И совет фирмы не пытаться его оправдать: за такое он должен, мол, понести кару.

— Я возьму эту карточку? Дома хорошенько рассмотрю.

Она закивала…

— Конечно. Значит, ты поможешь нам? О деньгах не беспокойся. Я сняла со счета пока пять тысяч долларов. Вот, здесь три. Возьми их, пожалуйста. Только помоги ему. Я тебя умоляю. Он сильный, но там отморозком числится. Боюсь, сорвется.

— Три много, Наташа. Я возьму пока тысячу, а дальше будет видно.

В конце концов на чужом горе не наживешься. Хотя оправдывать в такой ситуации сложнее, чем обвинять. Но Леху жалко.

— Давай так, Наташ, если ты мне понадобишься, я позвоню. Только дай мне свои координаты, адреса адвоката и родителей девчушки. Я займусь всем завтра с утра, а сейчас уже поздно.

— Погоди, Танюш, я ведь так и не дала тебе поесть.

— Я вообще-то не одна пришла, но, боюсь, он уже перестал меня ждать.

— А кто он?

— Просто Вадим. Он в зале остался. И если терпение не потерял, то отвезет меня домой. А есть уже не хочется… Не обижайся, Наташа.

Я поднялась.

— Ну, до встречи. Возьми себя в руки и будь умницей. Думаю, что разберусь со всем этим, все будет хорошо. Не волнуйся.

И, взяв сумочку со стула, я пошла к двери. Уже у порога, обернувшись, отметила, что Наташа сидит в той же позе, в какой я увидела ее в первый момент…

* * *

Выйдя в зал, я поискала глазами Вадима. Он поднялся в глубине зала и пошел ко мне:

— Едем? Я не думал, что ты так рано освободишься. Да и вид у тебя, как с похорон, а не с банкета, — он радостно улыбался. Но поскольку лицо мое было совсем мрачным, Вадим перестал улыбаться.

— Неприятности?

— Можно сказать и так. Поехали, я устала.

В машине Вадим не произнес ни слова, только гнал машину на хорошей скорости да иногда поглядывал на меня. В другой день я, может быть, высоко оценила бы и его терпение, и такт, и внимание, но сейчас меня полностью поглотило это несчастье с моим в прошлом любимым человеком.

Возле подъезда Вадим тормознул свой «Оpel» и, взглянув на меня, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Прости, Вадим, я не совсем хорошо поступила с тобой, но у меня и правда на душе сейчас мрачно, как в аду. Если хочешь, давай через недельку встретимся. Я думаю, что к тому времени освобожусь. А пока буду как проклятая носиться…

— Ну, что ты, Танюш, я не обиделся. Встреча с тобой сегодня — это как подарок судьбы, честно. Если понадобится помощь, звони. А когда освободишься, мы устроим «вечер встречи-воспоминаний» сегодняшнего вечера. — Он взял мою руку, поцеловал ее.

Я вышла из машины и направилась к дверям подъезда…

* * *

Начиналось утро нового дня. И этот день обещал быть таким же хмурым, как мое настроение.

Ночью снились кошмары — убитая девочка, кровь, Леша, моливший о помощи, и голос, грозивший мне расправой. Дерьмовым было состояние: голова раскалывалась, наверное, вчера, незаметно для себя, под впечатлением обрушившейся на меня новости, я перебрала.

И ничто не могло мне помочь: ни душ, ни кофе, ни аутотренинг. Диван манил к себе этаким магнитом. Не выдержав неравной борьбы, я прилегла «еще минут на пять». Лежа думается лучше, особенно когда за окном дождь.

Сегодня обязательно нужно встретиться с адвокатом — Еленой Петровной Абрамовой. И желательно увидеть отца и мать погибшей девочки. Но это попозже, а сейчас, как у меня это уже вошло в привычку, посоветоваться с косточками.

— Помогите мне, мои хорошие, подскажите, что предпринять в первую очередь?

Я бросила кости. Они плюхнулись на подушку в комбинации: 34+10+18.

Мне не нужно смотреть, что сие обозначает. Толкования помню наизусть: «Против вас действует тайный противник, но, если вы будете осторожны, он сам разоблачит себя в самый неожиданный момент». Да, похоже, осторожность мне не повредит.

Я протянула руку к телефону, решив прослушать автоответчик — вчерашнюю запись. Но оказалось, что та запись не последняя, и с пленки зазвучал уже знакомый голос:

«Я тебя предупреждал, не лезь. Мы не отдадим его, не отомстив за наших девочек. А будешь совать свой длинный нос, сыщица хренова, обижайся потом на себя!» — и отбой.

— Ну, хамло! Это мой-то безупречный носик длинным обозвать! Встретимся — я объясню тебе, как ты ошибался, гад паршивый.

Интересно, кто же это звонит, кому так не хочется, чтобы я вмешивалась в это дело? Либо эти люди действительно уверены в Лешином преступлении и хотят расправы над ним, либо чего-то боятся. Тогда чего?

Я взяла в руки ту жуткую фотографию, чтобы рассмотреть ее в нормальных условиях. Впрочем, мне это далось нелегко, хотя немало трупов видела я в своей жизни. Каким же бесчеловечным нужно быть, чтобы сотворить такое с ребенком. Да за такое и вправду нужно жестоко наказывать.

Я бросила взгляд на Лешу, лежавшего рядом с девочкой с каким-то умиротворенным лицом. Поза его была нормальной, если не считать того, что правая рука уложена, как на демонстрационной модели, и хорошо видна кисть в крови, сжимающая нож.

Очень отчетливо виден циферблат часов, указывающих время. Часы стояли на полочке, висящей над диваном. Я машинально отметила: четырнадцать двадцать.

Что-то на фотографии настораживало меня, но что именно, я пока не могла уловить. Ладно, будет время подумать, а пока нужно одеться — и вперед под дождь.

Уже из своей машины я связалась по сотовому телефону с Еленой Петровной и получила ее согласие на встречу у нее дома. Я ехала по хлюпающему Тарасову, проклиная на все лады эту чертову погоду. Будь она неладна.

А тут еще оказалось, что дом Елены Петровны в новом микрорайоне, где дороги проложить забыли. Рыжие лужи. И неизвестно, что кроется под этой мутной водой: ямы, кирпичи или же битые бутылки.

Наконец, попетляв между «озерами», я нашла эту девятиэтажку. Елена Петровна жила на восьмом этаже. Я было разлетелась к лифту. Ага! Конечно. Размечталась. Как и следовало ожидать, лифт не работал. На нем висела табличка, гласившая: «Лифт отключен за неуплату». Я поплелась вверх по лестнице.

Слегка запыхавшись, через минут пять звонила в сто шестьдесят первую квартиру. Из-за двери раздался заспанный голос:

— Кто?

— Это Татьяна Иванова. Я звонила вам сейчас по телефону.

— Опять началось…

— Что началось? — не поняла я.

Дверь открыла женщина средних лет в наспех запахнутом халатике.

— Вы ошиблись адресом.

— Ну нет, такого не может быть. Ведь это Техническая, шестнадцать «а»?

— Да.

— Все правильно. Мне нужна Абрамова Елена Петровна.

— Она здесь не живет.

Я растерялась:

— Как не живет? Я же только что с ней разговаривала по телефону, она дала этот адрес.

— Этот, да не тот. Что только думают наши градоначальники, когда улицы называют. Две у нас таких улицы, милочка, понимаете, две. — Мне показалось, что ей даже некоторое удовольствие доставило нарулить меня совсем в другую сторону. — Домов номер шестнадцать «а» тоже два.

Она, поджав губы и вытянув шею, кивнула, добавив, наверное, про себя: «Скушала?»

Я, видимо, выглядела такой несчастной, что она смилостивилась и пояснила:

— Вам нужно, похоже, в тот дом. Это надо проехать мимо кондитерской фабрики, потом через мост, а там и увидишь его — синий такой.

— Спасибо.

Я пошла назад, проклиная бестолковое начальство. День не залаживается с утра, и я уж напугалась, что все и дальше пойдет точно так же кувырком. Посему опять связалась с адвокатом. Она уже собиралась уходить.

Я, объяснив, что случилось со мной, попросила ее подождать меня возле подъезда.

* * *

— Вы Таня Иванова? — худенькая женщина в белом плаще наклонилась к боковому стеклу.

Я кивнула и распахнула перед ней дверцу машины. Она кинула на заднее сиденье зонтик и села рядом со мной.

— Вы хотели поговорить со мной о Харламове?

— Да. Меня его жена просила помочь вам доказать его невиновность.

— Это так трудно доказать, милая Таня. Я уже пыталась. Все так сложилось… совершенно неблагоприятно для Алексея.

— Елена Петровна, давайте я вас кофе угощу и поговорим в спокойной обстановке.

— Тогда мне нужно позвонить, предупредить, что задержусь.

Я указала на сотовый телефон:

— Он в вашем распоряжении.

А сама сосредоточилась на дороге, старательно объезжая ухабы и ямы, заполненные водой.

* * *

Мы остановились у кафе «Наедине», располагавшемся на углу улицы Горького и Горной. В столь ранний час посетителей там не было, что было вполне удобно для нас. Мы сели за столик в углу и заказали кофе по-турецки. Помолчали, пока не ушел официант, принесший нам отличный кофе. Отхлебнув из чашки, я попросила:

— Пожалуйста, расскажите мне все подробнее. Я постараюсь добыть доказательства его невиновности. Это поможет вам построить защиту наилучшим образом.

— У вас просто розовые мечты спасти товарища, Татьяна Александровна. Но далеко не все так просто, как вы думаете. Запутанно очень. Звонок в милицию поступил от отца. Он пришел с работы, но не мог попасть домой, так как забыл утром ключ. Игорь Игоревич попросил соседа дать ему запасной, который оставляют на всякий случай. С соседом вместе они открыли дверь и увидели жуткую сцену. Они позвонили в милицию, в «Скорую».

Врачи и милиция приехали почти вместе. Да какая уж там «Скорая», если над Танюшей как мясник поработал.

В общем, Харламова подняли, а он, даже когда увидел милицию, отреагировать не мог, не ожидал так влипнуть, как выразился следователь. Он был просто невменяем. Милиция, конечно, тут же «браслеты» ему нацепила.

Самое неприятное в том, что это не первое подобное убийство, а шестое за последние три года. Почерк очень похож. Сначала удар в левый висок, потом насилие, а потом упражнения с ножом.

Правда, одно выбивается из правил того самого изверга: он опоил девочку наркотическим веществом, как показала экспертиза. Это, конечно же, зацепка, которая может опровергнуть версию о действиях маньяка. У того наркотик не был в чести.

Сам обвиняемый утверждает, что приходил кто-то. А кто конкретно, он вспомнить не может. Однако не было ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить. Да и сам Харламов дня через два лишь об этом заявил. Все указывает на то, что он просто-напросто изворачивается. Только и всего.

— Это вполне может оказаться временной амнезией. Немудрено. Ведь, по утверждениям его подруги, Алексей никогда в жизни не употреблял наркотики. А доза, как вы сами сказали, была приличная. Кто знает, может, у него вообще индивидуальная непереносимость к этим препаратам?

Елена Петровна пожала плечами:

— Может быть, и так. Но никто из соседей не видел никого, кто приходил бы в этот промежуток времени к Ковалевым. И, главное, дальше все как по писаному. Нож уже проверен, и оказалось, что во всех убийствах как орудие он подходил по параметрам. Следы свежей крови, по группе совпадающей с Танюшиной. На ручке отпечатки пальцев Харламова, а также замытые следы засохшей крови, совпадающей с кровью Жуковой Веры, убитой и найденной возле памятника водителям в лесу три месяца назад… Вот такая расстановка, — она вздохнула. — Все против него. Родители погибших требуют возмездия, и понять их можно. Есть, правда, еще одна зацепка: Харламов утверждает, что он левша. Однако экспертиза установила, что у него обе руки рабочие, в смысле равнозначные. То бишь левша переученный. Так он, во всяком случае, утверждает. Но… Ведь он не абсолютный, как говорится, не «махровый» левша. Экспертиза подтвердила то, что Харламов вполне мог ударить ножом и с правой руки. Во всяком случае использовать это в суде будет чрезвычайно проблематично…

Я поняла наконец-то, что мучило меня при изучении фотографии. В школе Леша писал то левой, то правой рукой. В начальных классах с ним много помучились. А потом учителя просто перестали обращать на это внимание.

И часы он на правой носил, как и положено левше. А результат экспертизы и подтасовать можно, в конце концов.

Елена Петровна вынула из сумки пачку сигарет, вытащила одну себе, а пачку пододвинула мне. Я тоже закурила.

Да, похоже, действительно дело дохлое. Может, вернуть деньги и отказаться? Одно дело защищать своего друга, а другое дело — детоубийцу. Все факты как бы в пользу этого говорили. Но…

Леша так поступить не мог. Я это знаю. Абсолютно точно.

— Елена Петровна, я вас довезу сейчас до милиции. Давайте договоримся, если у вас появится что-то новое, вы сообщите мне и я вам — взаимно. Может, мне что-то удастся узнать.

Она согласно закивала головой.

Доставив Елену Петровну к месту назначения, я отправилась к родителям погибшей девочки.

* * *

На звонки долго никто не открывал. Я собралась уже уходить, но открылась дверь напротив. Из нее выглянул пожилой лысоватый мужчина с очень добродушным лицом.

— Вы к Ковалевым? — он кивнул на дверь, в которую я звонила.

— Да, мне они нужны.

— Из милиции, что ли, опять?

— Не совсем. Но по поводу убийства их дочери.

— Тогда зайдите ко мне, если вы не против. Валентина Николаевна на работе, а Игорь в таком состоянии, что видеть никого не хочет. Может и не открыть, даже если он и дома.

Я с удовольствием согласилась на его предложение. Старикашка попался словоохотливый: сразу заболтал меня.

— Я Эдуард Иосифович, это мы с Игорем труп-то обнаружили. Ой, не приведи господи такое еще раз увидеть. Хоть этого изверга на месте преступления взяли, больше никому зла не сделает, если вышку дадут.

Всю эту тираду он произнес скороговоркой, с любопытством оглядывая меня. Я прошла в распахнутую дверь и оказалась в большой прихожей.

— Проходите, проходите.

Сам бог мне его послал — первого очевидца. Я разулась, прошла в комнату и огляделась. Комната была уютно обставлена старинной мебелью. На стене висел портрет женщины лет пятидесяти в траурной рамке.

— Это ваша жена? — спросила я, потому что не заметила присутствия в доме женщины.

Он ответил спокойно, без трагизма:

— Да, умерла год назад от рака. Отмучилась, слава богу. Она хоть пожила, царство ей небесное. Только последние деньки сама жизни не рада была. А вот девчонка у соседей ничего и увидеть не успела. — Похоже, ему хотелось быстрее поделиться своими впечатлениями.

Для меня это было еще лучше — не говорить лишних слов соболезнования. Только захочет ли он что-то мне рассказывать, если узнает, чью сторону я представляю. Посему я солгала:

— Эдуард Иосифович, я по заданию редакции газеты «Криминальный Тарасов» собираю материал о серийном убийце, о его задержании, которое произошло благодаря вам, — слегка подстимулировала его тщеславие.

Он довольно улыбнулся, но тут же сделал серьезное лицо. Я поняла, что выбрала правильный путь к его сердцу. Было ясно, что он относится к вездесущим пенсионерам, все обо всех в подъезде знающим и любящим, чтобы все помнили об их незаменимости.

— Давайте я чайку сварганю, и мы поговорим с вами не торопясь, я и обскажу, как что было.

Хотя сегодня с утра я явно уже перебрала кофе, на чай придется согласиться. Совместное чаепитие окончательно его раскрепостит. Будем пить чай, если это поможет отработать свой хлеб.

* * *

Он появился с кухни уже в белом фартуке и с подносом в руках. Ловко поставил поднос на столик и сделал приглашающий жест. На подносе стояли две фарфоровые чашки, наполненные душистым чаем, вазочка с конфетами и даже тарелочка с бутербродами. Не забыл он и про салфетки.

— Вот это да! — сказала я.

Эдуард Иосифович довольно улыбнулся:

— Я тридцать лет официантом проработал. Привык на все внимание обращать. Так что спрашивайте.

— Лучше без вопросов. Вы просто расскажите по порядку, как все было.

— Хорошо. Я, значит, сидел дома, смотрел телевизор. Сериал как раз только начался по ТВ-6, «Дикая Роза». А тут и звонок в дверь. Я посмотрел в глазок — Игорь. Открыл ему, конечно. А у меня их ключи остаются всегда, на всякий случай. Вот он и попросил эти ключи. Сказал, что Валюша работает, а Танечка опять куда-то усвистала…

Танечка девочка хорошая была — милая, вежливая, только с отцом что-то последнее время не ладила. Уж он прямо не знал, как ему с ней и говорить: все Танечка, Танечка. А она в его присутствии как ежик становилась.

Ну вот, я ему ключи-то дал, а он говорит: «Иосифович, что-то я сегодня устал. Давай зайдем ко мне. Ты заваришь своего фирменного чайку, почаевничаем», — мы же всегда запросто с ними.

А мне что — «Розу» и у него погляжу, на цветном. Семерых по лавкам у меня нет, а поговорить иногда с кем-то хочется. Ну мы и открыли дверь… Ключ я сразу себе в карман положил, чтоб не забыть… Он меня в комнату первого пропустил, а я, как увидел — мне прямо плохо стало с сердцем. Бедный Игорь только зашел — прямо весь белый стал. К Танюше кинулся, на колени встал, начал ее трясти и уговаривать подняться.

Только не суждено ей уж было никогда встать. Игорь позвонил в милицию и в «Скорую» на всякий случай. Потом начал трясти этого парня.

Тот мычит, глаза бешеные, страх. Я подошел к Игорю, говорю, что до приезда милиции ничего нельзя трогать. Поднимаю его. Он как вроде меня и не слышит. Все руки в крови… всего не передашь даже.

Смотрю, вынул из кармана платок, а с ним вместе и ключи от квартиры. Они на пол упали, он даже не заметил. Я их поднял и на тумбочку положил. Ему, конечно, ничего не сказал. До того ли ему в тот момент было!

Видать, сам бог его отвел от того, чтоб в эту бойню одному зайти, а то бы дел понаделал…

Эдуард Иосифович вздохнул и вытер платком повлажневшие глаза.

— А вы милиции про ключи рассказывали?

— Про те, что из кармана упали, что ли? Зачем? Со всеми бывает, что в собственном кармане найти не можешь. Я их просто на тумбочку положил. Хотел Игорю сказать, да случай не выпал. Он так убивается, бедный, что никого видеть не может.

— А она у них одна была?

— Да, они поженились — уже поздно было детьми обзаводиться. Танечка ведь ему не родная была, а воспитывал он ее с одиннадцати месяцев, все-таки душой прикипел. А она вообще не знала, что не родной он, как хвост, за ним маленькая носилась.

— Ну ладно, Эдуард Иосифович, я вам очень благодарна. Думаю, что с вашей информацией у меня прекрасная статья получится. Можно к вам еще обратиться, если что-то понадобится?

— О чем речь, Танечка, конечно!

— Спасибо за чай. Он у вас и правда отменный. Смотрите, приворожусь и буду то и дело к вам на чай заезжать.

Он засветился от удовольствия.

— Всегда рады будем. Да, а Валюши сегодня не будет, она на сутки ушла. Приезжайте завтра. Она тоже врач, в стационаре второй городской больницы — психиатр.

— А Игорь Игоревич где работает?

— Тоже в какой-то больнице. Он — хирург.

— Спасибо вам большое. Что бы я без вас делала, прямо и не знаю.

Милый старичок. Приятный в общении. Если бы на пути частного детектива почаще такие встречались, как бы они этим работягам жизнь облегчили. Я распрощалась с гостеприимным хозяином, пообещав прислать или привезти ему статью. Жаль, что пришлось солгать.

Ну что же, теперь домой, анализировать добытые сведения. Подытожить, так сказать, услышанное и как следует обмозговать. Может, к методу Шерлока Холмса прибегнуть? Или Ниро Вульфа.

На улице дождь прекратился, природа ликовала. Я взглянула на дом. Эдуард Иосифович стоял у окна, провожая меня взглядом. Я помахала рукой и села за руль…