Спасайся кто может

Марина Серова

В дремучих башкирских лесах появилась какая-то нечисть. То ли лешие, то ли оборотни. И можно было бы относиться к этому с иронией, если бы не кровавые жертвы и не паника среди населения. Юлия Максимова, секретный агент по кличке Багира, получив задание – встретиться с нечистой силой, – долго смеялась. Однако потом здраво рассудила, что ежели имеются пострадавшие, то может отыскаться и злоумышленник. И то, что он изображает лесное чудище, не делает его менее опасным. Поскольку жертвы «нечистой силы» являлись единственным доказательством ее существования, с беседы с ними Багира и решила начать расследование. Но после встречи с первым же пострадавшим ей стало уже не смешно.

Глава 2

Тридевятое царство

Мне было о чем подумать по дороге в гостиницу. Вновь и вновь перечитывала я список пострадавших и жалела о том, что не расспросила о них поподробнее и теперь не имела возможности хоть как-то классифицировать этих людей. А по тому, кого выбирает себе в жертву преступник, можно немало узнать о нем самом.

Сама собой напрашивалась версия о появлении в пригородах Уфы опасного маньяка, но именно вследствие ее очевидности я не хотела зацикливаться на ней.

Очевидное — не всегда вероятное, особенно в нашей профессии. Иногда преступник сознательно создает искаженную картину преступления, чтобы запутать следствие. К тому же Гром до сегодняшнего дня никогда не интересовался маньяками.

Хотя разгуливать по лесу в голом виде, с моей точки зрения, может только сумасшедший. А нападать без всякого повода на людей — тем более.

Добравшись до гостиницы, я решила отложить все дела до утра, а на сон грядущий включила телевизор. И надо же случиться такому совпадению — нарвалась на фильм про оборотней.

В другое время я в ту же минуту переключилась бы на другую программу, но теперь досмотрела фильм до конца, решив на всякий случай пополнить свои скудные сведения об этих милых созданиях.

Но то ли авторы фильма сами не сильно разбирались в этом деле, то ли надо было смотреть фильм с самого начала, но в результате я окончательно запуталась и совершенно перестала понимать, кто же такие оборотни.

Одно хорошо. Телекошмары не помешали мне заснуть и не отразились на моих сновидениях. Поэтому я неплохо выспалась и с утра ощущала себя способной на любые подвиги.

Положив в сумку бутылку кумыса и пару бутербродов, я поехала по адресам остальных пострадавших, преимущественно тех, которые до сих пор проживали поблизости от леса.

Степан подробно описал мне место происшествия и даже нарисовал что-то наподобие карты, и в ожидании автобуса я воспользовалась тем, что внимательно изучила ее.

После этого я перечитала список пострадавших. Первой в нем значилась женщина, от которой я надеялась узнать что-то более здравомыслящее.

Я уверена, что, вопреки традиционным представлениям, женщины менее мужчин склонны к суевериям.

Я так глубоко погрузилась в размышления, что чуть было не пропустила свой автобус.

Всю дорогу я не отрывала глаз от окошка. Выйдя из автобуса на конечной остановке, я оказалась словно в другом мире.

Я не имею в виду ничего потустороннего. Просто лес из окна автобуса и в непосредственной близости — это две большие разницы, как говорят в Одессе. А лес под Уфой — это вам не пригородные посадки, а самый что ни на есть настоящий дремучий заповедник.

Для тех, кто не силен в географии, добавлю, что находится он на территории хотя и Южного, но Урала и способен напомнить человеку о хозяйке Медной горы и прочих «огневушках-поскакушках».

Я настолько прониклась этой атмосферой, что даже сильно подвыпивший мужичок, которого я повстречала на остановке, чем-то напомнил мне Данилу-мастера.

Вероятно, я тоже ему с пьяных глаз кого-то напомнила, во всяком случае, он шарахнулся от меня, как от привидения, когда я попыталась узнать, где мне найти названную Степаном Марину.

Скоро я поняла, что напугала его не столько я сама, сколько мой вопрос.

Точно так же реагировали на него и другие, и в результате мне пришлось опросить чуть ли не половину поселка, прежде чем одна девчушка лет восьми показала мне пальцем в сторону невзрачного домика у самого леса. Но и та убежала, прежде чем я успела угостить ее жвачкой.

Поселок был крохотный, даже деревней его можно было назвать с большой натяжкой. Поэтому я не сомневалась, что в конце концов разыщу здесь пострадавшую, хотя, кроме имени и фамилии, ничего о ней не знала.

Как только я увидела Марину, то сразу же поняла, что здесь мой номер со столичной газетой не пройдет. Она явно не стремилась к популярности.

Марина лишь однажды испуганно посмотрела на меня и больше не делала этого до конца встречи, но все же я успела заметить у нее на лице безнадежное отчаяние, которое, скорее всего, уже не исчезнет с него никогда.

Вопреки моим ожиданиям, на ее теле не было ни царапины, но смотреть на нее было страшно.

Так выглядят потенциальные самоубийцы.

Я, кажется, догадалась, что ей пришлось пережить в лесу, и, честно говоря, растерялась.

Однажды мне пришлось снимать свидетельские показания с жертвы изнасилования. Занятие это не из приятных. А ведь там жертва имела дело с мерзкими, грязными, но все-таки людьми, а тут…

Я поймала себя на том, что понемногу стала привыкать к мысли о нечеловеческой природе этого существа. Во всяком случае, смешной эта версия мне уже не казалась.

— Чего вам? — спросила меня Марина, и мне нужно было что-то ответить. Я начала говорить, испытывая странное чувство стыда за свою ложь:

— Мне посоветовали к вам обратиться. Извините, пожалуйста. Дело в том, что у меня пропала сестра. Она ходила по этим местам с друзьями-туристами, но однажды вечером отошла от костра… С тех пор ее никто не видел… Я пытаюсь ее найти…

— Не пытайтесь, — перебила меня Марина. — Если это произошло, то, скорее всего, ее уже нет в живых…

Помолчав, она добавила:

— Ей повезло.

Я не могла понять, сколько Марине лет. Ей с одинаковым успехом можно было дать и двадцать и пятьдесят. Для нее это уже не имело значения. Чудовище, надругавшись над ее телом, похитило у нее молодость.

Наверное, кому-то это покажется странным, но именно в этот момент я поняла, что приехала сюда не напрасно.

Что-то неладное происходило здесь. Не только в этом богом забытом поселке, а во всей округе, а может быть, и по всему краю.

В очередной раз мне пришлось убедиться, что Грома никогда не подводит интуиция.

Может быть, это не интуиция, а точный расчет, основанный на проверенных данных, но я не помню ни одного случая, чтобы данные Грома не подтвердились.

Никто не знает, насколько широко и густо раскинута сеть осведомителей нашего отдела, и спрашивать об этом у кого-либо из начальства было бы наивно. За годы работы в органах я смирилась с тем, что дружба дружбой, а информация врозь.

— Так кто же это был? — немного погодя спросила я.

— Зверь, — глядя в пол, ответила Марина.

Мало-помалу она разговорилась. Почти целый месяц она жила затворницей и нуждалась в том, чтобы выплакаться кому-нибудь в жилетку. И ее, что называется, прорвало.

Она рассказала мне все, и я надеюсь, что этот вовремя приоткрытый клапан поможет ей в конце концов справиться со своей душевной болью и продолжать жить.

Марина работала почтальоном и считала, что ей повезло. Ее участок состоял из нескольких поселков на окраине леса, настоящих медвежьих углов.

Работы было немного, особенно в последние годы, когда половина населения трижды подумает, прежде чем купить дорогой конверт. Но тем дороже были людям те редкие письма, что приносила им Марина, и ее встречали везде как дорогого гостя.

Она родилась в этих местах, и лес для нее был, что Тверской бульвар для москвича. Среди его деревьев она играла в детстве, назначала свидания в юности и знала каждую поляну как свои пять пальцев.

Зимой она надевала лыжи, а летом ездила на велосипеде и крюк в какие-нибудь пять-семь километров не считала за расстояние.

В тот самый день у нее в сумке, кроме писем, лежала увесистая бандеролька. Ее давно дожидалась от сына одна бабулька.

Марина, напевая, накручивала педали и заранее представляла себе, сколько радости это принесет старушке. Но не суждено было бабушке дождаться почтальона в этот день.

«Зверь» набросился на Марину сверху.

— Сверху? — переспросила я, не сообразив, откуда он спрыгнул.

— Да, там неподалеку скалы. Думаю, с одной из них он и прыгнул мне на спину.

Я так живо представила себе ее ощущения в этот момент, что у меня по спине пошли мурашки. Это сильно напоминало мне фильм ужасов, но, к сожалению, это было не кино…

— Он был совершенно голый, от него несло какой-то тухлятиной, а изо рта воняло, как у собаки, — всхлипывая, вспоминала она и содрогалась от омерзения.

— Он что-то говорил?.. — спросила я и тут же поправилась: — Ну, хоть одно слово ты от него слышала?

— Он визжал, как свинья, — с ненавистью произнесла Марина и поднялась из-за стола. — Ты, наверное, проголодалась?

Она принесла оладушек со сметаной, я достала из сумки свои бутерброды.

— Жалко, выпить нечего, — с тоской сказала Марина.

— Может быть, кумысу? — предложила я, вспомнив свою вчерашнюю эйфорию.

Сославшись на легкое расстройство желудка, я влила в нее всю бутылку и с удовлетворением наблюдала, как кровь приливает к ее бледной коже…

К концу нашей беседы Марина настолько овладела собой, что даже сумела сделать пометку на моей «карте», если так можно назвать помятый листок из ученической тетради.

Теперь у меня было уже два ориентира, с помощью которых я собиралась отыскать логово «зверя».

После разговора с Мариной я чувствовала к нему ненависть и собиралась предпринять все возможное, чтобы разыскать и обезвредить, кем бы он ни оказался на самом деле — хоть инопланетянином.

Но на этом мои визиты не закончились. Тем более что следующая жертва жила неподалеку, и Марина посоветовала мне добраться туда с попутной машиной.

Для этого нужно было вернуться на шоссе и «проголосовать» первую попавшуюся машину, идущую из города.

Так я и сделала и уже через полчаса сидела в кабине грузовика рядом с молодым отчаянным «водилой», который постоянно матерился, каждый раз извиняясь за это передо мной.

Водители, по моим многолетним наблюдениям, не упускают возможности потрепаться со случайным попутчиком.

Мой новый знакомый не представлял в этом смысле исключения и не закрывал рта с той самой секунды, как я оказалась рядом с ним.

Оставалось только направить этот поток в нужное мне русло, и на меня обрушилась лавина информации об интересующих меня событиях.

— Да я сам его видел, — ошарашил он меня неожиданным заявлением. — Хотя хер его знает, извиняюсь, может, это и не он, но тоже голый. Перебежал мне дорогу и в лес убежал.

— Это где же? — поинтересовалась я.

— А я покажу, мы это место проезжать будем.

И он подробно и очень эмоционально поведал мне об этом случае. По его словам, выходило, что это никакой не оборотень, а просто какой-то «обкурившийся псих»:

— Точно тебе говорю. У нас в армии тоже был один пидор, извиняюсь. Так его посадить хотели, а потом в «дурку» отправили. Как словит кайф или что — разденется и чудит. Мы уж его и бить пробовали, и по-хорошему — без толку. Если крыша поехала — пиши пропал парнишка. Тем более если на игле.

— А что ваши ребята по этому поводу думают? — поинтересовалась я.

— А хер ли тут думать, извиняюсь…

Он достал из кармана сигареты и протянул мне пачку.

— Спасибо, не курю, — отказалась я.

— Молодец, хотя и из города, а наши все как одна смолят.

Прикурив, он вернулся к прежней теме разговора:

— Честно говоря, по-разному думают, — сказал он. — Тут же лес, а в лесу иногда странные вещи происходят…

— Какие же, например?

— Какие? — засмеялся водитель. — Расскажи тебе — так ты ехать испугаешься.

— Неужели так страшно?

— А ты думала.

Поломавшись для виду, он с удовольствием рассказал мне пару шоферских баек о встреченных на обочине дороги покойницах, блуждающих огоньках и, разумеется, летающих тарелках.

Все это имело мало отношения к моему заданию, но я не перебивала его.

Немного погодя у меня возникло такое чувство, что все эти байки я где-то уже слышала или читала. Я честно ему об этом сказала, и он откровенно признался, что позаимствовал отдельные сюжеты из газет.

— Но то, что тут гиблые места есть, это я тебе точно говорю. На них даже коровы дохнут. Приезжали из Москвы — говорят, урановая руда. А в переводе с башкирского то место Мертвая Гора называется. Старики об этом еще сто лет назад знали…

А одно место тут есть — не поверишь. Щель в земле, а оттуда гул охеренный, извиняюсь… И если у кого радикулит или там отложение солей, — как рукой снимает. Сюда раньше из ЦК приезжали — гадом буду!

Приезжает развалина развалиной, а после этого — стоит, как у молодого. Они с собой из Москвы специально девок для этого дела привозили. У дырки той посидят и бегом в кусты.

Клянусь! Мы еще пацанами за ними подглядывали…

Чем больше я сомневалась в правдивости его рассказов, тем более невероятные вещи он рассказывал.

Напоследок он угостил меня сенсационной новостью, что в башкирских озерах обнаружены океанские акулы, которые по подземным рекам добираются туда за тысячи километров.

Неизвестно, что еще довелось бы мне услышать, но, к счастью, мы уже добрались до нужного мне места, вернее, до пересечения шоссе с той проселочной дорогой, по которой мне пешком предстояло пройти еще пару километров.

— Я бы тебя подкинул, но опаздываю. — Он демонстративно посмотрел на часы и развел руками. — Но ты иди прямо и никуда не сворачивай — и через двадцать минут будешь на месте. Кстати, а тебя-то сюда как занесло? — с явным опозданием поинтересовался он.

— Долго рассказывать, — отмахнулась я и зашагала по мягкой лесной дороге между вековыми деревьями.

Мне не впервой гулять по лесу, но то, что я увидела, пройдя несколько десятков метров, произвело на меня сильное впечатление.

Проживая в больших городах, мы забываем о том, что большая часть планеты до сих пор пребывает в диком состоянии, и вспоминаем об этом только тогда, когда природа восстает против человека.

И только в таких вот местах чувствуем, что планета существовала задолго до нас и, вероятно, будет существовать после того, как мы друг друга уничтожим. И живет она своей, не зависящей от нас жизнью, надежно храня свои секреты и загадки.

Где-то высоко в небе еще ярко светило солнце, но здесь господствовал полумрак.

Вокруг меня шевелились, производили шорохи тысячи невидимых существ, со всех сторон доносились незнакомые запахи, заставляющие позабыть о цивилизации и вновь ощутить себя беззащитной и одинокой в таинственном, полном опасностей мире.

Легко быть скептиком, не покидая шумных городов, деля досуг между компьютером и телевизором. Мы даже волшебные сказки умудряемся снимать в убогих бутафорских интерьерах.

Может быть, кинорежиссеры просто боятся встретиться с настоящими чудесами? Иначе непонятно, почему они не используют такое богатство, предпочитая реальным деревьям суррогаты из папье-маше.

Честно признаюсь, что вздохнула с облегчением, когда через некоторое время увидела впереди себя какие-то хозяйственные постройки и услышала лай собаки.

Это был тот самый поселок, в котором я надеялась встретиться с очередной жертвой чудовища, хотя жертвой назвать его язык не поворачивался.

Это был мужчина средних лет и богатырской комплекции, о нем мне стало известно из тех материалов, что я получила на почте.

Там были указаны не только его адрес, имя и фамилия, но даже то, что он работает на стройке прорабом и не злоупотребляет алкоголем.

Но не это было самое интересное. Важнее было то, что он совершенно не пострадал, хотя и повстречался с «оборотнем» нос к носу.

Владимир Егорович был человек обстоятельный, и я представилась ему сотрудником милиции, достала блокнот и собиралась провести дознание по всей форме.

Меня интересовали его показания больше других, так как он, судя по всему, был мужчина героический, а следовательно, мог сообщить мне какие-то детали, ускользнувшие от остальных по причине того страха, который они испытывали перед чудовищем.

Рассказывая о своих приключениях, Владимир Егорович даже посмеивался, хотя улыбка у него получалась натянутая.

Не буду пересказывать наш разговор подробно, потому что ничего принципиально нового я из него не узнала. Единственное отличие состояло в том, что его «оборотень» носил штаны.

Владимир Егорович не верил ни в бога ни в черта и ко всем слухам о мистической природе встреченного им существа относился скептически и называл их бабьей болтовней.

— Обыкновенный бандюга, я на Севере и не таких встречал, — уверенно заявил он, когда я задала ему несколько странных для милиции вопросов.

Он прекрасно знал окрестности и точно указал мне место встречи с «бандюгой» на моей бумажке.

— Это кто же вам накорябал? — усмехнулся он при виде моего «документа».

— Одна из жертв, — сурово ответила я тоном старшины милиции, и улыбка исчезла с его лица.

— Давно пора навести порядок, — авторитетно заявил он, когда я стала прощаться. — А вы на машине или как?

— Или как… — вздохнула я и сослалась на тяжелые времена, заставлявшие сотрудников милиции экономить на бензине.

— Дожили… — проворчал он. — Через полчасика я еду по делам, так что подкину до автобусной остановки.

Он был нормальным мужиком, но что-то меня в нем раздражало. Может быть, его улыбка?

Но дожидаться попутки на шоссе мне совершенно не хотелось, да и пешком я сегодня уже находилась, поэтому я охотно приняла его приглашение.

Мы договорились, что встретимся на околице, и Владимир Егорович бодрым шагом отправился в гараж.

Чтобы скоротать время, я отправилась в магазин и купила там пачку печенья и бутылку газировки. Прогулка по лесу пошла на пользу моему аппетиту, а до дома было еще далеко.

После этого я уселась на ближайшую лавочку и стала приводить в порядок свои бумажки, прежде всего — карту.

Теперь на ней значились три места действия, не считая того места на дороге, что показал мне водитель грузовика.

Достоверность последнего вызывала у меня сильные сомнения, и я не стала отмечать его на карте.

Но даже по имеющимся в моем распоряжении трем точкам я имела возможность начертить неправильный треугольник, внутри которого, по моим расчетам, должно было находиться логово «зверя».

За этим занятием меня и застал странный человечек с всклокоченной бородкой. От него попахивало сивухой, и я собиралась послать его подальше. Но первая же его фраза заставила меня отказаться от этого намерения.

— Оборотнями интересуетесь? — спросил он меня.

— Откуда вам это известно? — удивилась я.

— Деревня… — снисходительно скривился он и не стал вдаваться в подробности.

— Извините, а с кем имею честь… — неожиданно высокопарно начала я, но меня перебили:

— Потапов Сергей Анатольевич, — представился мужичок. — Бывший преподаватель местной школы, — добавил он смущенно и поправил очки в старомодной оправе на толстом с розовыми прожилками носу. — Школу за ненадобностью закрыли, а меня оставили при ней кем-то вроде сторожа. Так что времени для размышлений у меня теперь с избытком.

Я никак не ожидала, что мой новый знакомый окажется представителем местной интеллигенции, и, вероятно, не смогла скрыть своего удивления.

Это нисколько не обидело Сергея Анатольевича. Напротив — позабавило.

— А вы меня, извиняюсь, за кого приняли? — лукаво поинтересовался он. — Не трудитесь отвечать — я догадываюсь.

Теперь я уже по-настоящему смутилась, и это окончательно развеселило моего собеседника:

— Боже мой, покраснела. Значит, я действительно выгляжу не ахти.

Я попыталась было оправдаться, но Потапов добродушно махнул рукой:

— Да ладно вам. Что я — красна девица, что ли? К тому же не буду скрывать — выпиваю я систематически. И по своим доходам — напитки не самые благородные.

Все это прозвучало настолько искренне, что мое смущение тут же исчезло, сменившись любопытством.

— А что же вы преподавали, если не секрет? — спросила я, чтобы не попасть впросак еще раз.

— Видите ли, школа у нас в самые лучшие времена была крохотная, и учителей, кроме меня, здесь отродясь не было. Поэтому я учил детей всему — от чистописания до тригонометрии. Вот только пение не преподавал… Извините, медведь на ухо наступил.

— Потрясающе.

— Но я подошел к вам не для того, чтобы поведать о своей многострадальной жизни. Насколько я понимаю, вас в наши края привели трагические события последних месяцев?

— Совершенно верно.

— В таком случае — надеюсь оказаться вам полезным.

Это уже было совсем любопытно, и я предложила ему присесть.

— Я бы рискнул вас пригласить в свою холостяцкую берлогу, правда, я и не ожидал гостей и заранее прошу прощения за беспорядок. Зато есть жареная картошка с грибами.

При этих словах у меня потекли слюнки, кроме того, Сергей Анатольевич действительно мог сообщить мне что-то важное, и я не стала заставлять его повторять приглашение дважды.

«Берлога» Сергея Анатольевича, вопреки его опасениям, произвела на меня очень приятное впечатление. Я даже не могу назвать ее скромной, потому что обилие книг компенсировало отсутствие в ней роскоши.

Мое внимание привлекли разноцветные камни, затейливые коряги и прочие лесные диковины, с любовью расставленные на специально отведенных для них полочках.

— Да у вас тут целый музей, — с искренним восхищением сказала я.

— В следующий раз я покажу вам свою коллекцию бабочек. Уникальную в своем роде, — с гордостью произнес Сергей Анатольевич.

В этот момент в комнату вошла черная, как смоль, кошка с огромными желтыми глазами.

— А это моя Багира, — представил ее хозяин.

Я не поверила своим ушам. Это было историческое событие. Впервые за много лет я повстречалась со своей тезкой.

Прежде всего Сергей Анатольевич отправился на кухню и принес оттуда огромную сковороду обещанной картошки с грибами.

К ней он присовокупил бутылочку настойки, секрета которой раскрывать не захотел, но, судя по ароматам, в ее состав входило никак не меньше десятка трав.

Сочетание горячей пищи и ледяного напитка произвели на меня должное впечатление, и хотя в отношении последнего я ограничилась одной рюмкой (как-никак, я была «при исполнении»), но на душе и в особенности в области желудка у меня стало значительно теплее.

Сергей Анатольевич представлял собой тот самый изредка встречающийся у нас тип людей, которых в народе зовут чудаками.

Обладая поистине энциклопедическими знаниями, особенно в области естествознания, он сочетал их с природным умом и тонкой душевной организацией.

При всем этом он был удивительно скромен и доброжелателен и навсегда завоевал мое сердце уже через полчаса.

Когда на сковороде ничего не осталось, Сергей Анатольевич убрал со стола и пригласил меня в «кабинет».

Так называл он уютный уголок в той же комнате между окном и печкой, где располагались заваленный бумагами письменный стол и глубокое мягкое кресло, покрытое толстым шерстяным пледом.

Как я ни сопротивлялась, Сергей Анатольевич усадил меня на хозяйское место, а сам присел рядышком на колченогий табурет.

Ласковая Багира улеглась ко мне на колени, а ее хозяин, закурив самодельную сигарету, которую с удивительной ловкостью скрутил у меня на глазах, плеснул себе в стакан небольшую порцию настойки и приступил к тому, ради чего и пригласил меня в гости.