Тень с глушителем

Марина Серова, 2020

Для профессионального телохранителя Евгении Охотниковой это стало одним из самых сложных заданий. И дело не только в том, что ей пришлось на время притвориться собственной подопечной, Светланой Липник, вызывая огонь на себя. За Липник, а теперь и за Евгенией, охотится несколько киллеров и одна из крупнейших преступных группировок города. А все потому, что Светлана связалась со спецслужбами и готова стать главным свидетелем против крупного мафиози…

© Серова М.С., 2020

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2021

Эта зима была слишком мягкой и теплой для нашего региона. Снег выпал лишь раз, в самом начале декабря, да и тот вскоре растаял без следа. С того времени и до начала февраля стояла пусть и невысокая, но плюсовая температура, и заморозки были очень редки, даже в темное время суток. Но сейчас, в феврале, погода словно решила отыграться, а зима выдать все, что собиралась изначально. И практически за одни сутки на наш бедный город выпала месячная норма осадков в виде мокрого снега. Сначала он таял, потом стал накапливаться на тротуарах и газонах, а после покрыл тяжелым, толстым слоем все вокруг. Затем резко похолодало, и снег, что не успели убрать с улиц, намертво вмерз в землю, асфальт и тротуары, красивыми, но тяжелыми шапками повис на ветках деревьев. Бодрый морозец держался несколько дней, и за это время крупные снегопады обрушивались на город два раза подряд, покрывая толстым пушистым слоем скользкую бугристую массу изо льда и снега, лежащую вокруг.

Разумеется, еще во время первого снегопада коммунальщики заявили, что были не готовы к снежной буре. И к такому количеству сломанных веток и поваленных деревьев — тоже. И что в подобных условиях просто невозможно очистить весь мегаполис от заносов. А городские власти объявили штормовое предупреждение. И в связи с перебоями в движении городского транспорта предложили отправить на незапланированные каникулы учеников школ и колледжей.

Если бы я сейчас была рядом с тетей Милой, она обязательно заявила бы, что в ее молодости погода постоянно выкидывала такие коленца, если не похлеще. И что на ее памяти был случай, когда дождь, начавшись с вечера, постепенно перешел в град, замерзая буквально в считаные часы. И что почти весь городской транспорт встал, чуть ли не на ходу. И троллейбусы примерзали к проводам, что должны питать их током, а трамваи вмерзали в лед, в который превратилась вода, что собралась в колеях. Водители были вынуждены покинуть транспорт прямо на улицах. А граждане, которые следующим утром вышли на работу, добирались пешком или на редких автобусах, что выехали на линию. И наблюдали, как рабочие при помощи ломиков пытаются освободить трамваи из ледяного плена. Но тем не менее штормового предупреждения никто не объявлял. И внеплановых каникул не устраивал. И дети не оставались дома, а наоборот, стремясь к знаниям, шли в школу пешком по гололедице. А чтобы не падать и не скользить на льду, надевали большие плотные носки или чулки, прямо поверх сапог.

Я бы на это с обязательной усмешкой заявила, что сия мера временная и неэффективная. Поскольку метод работает, но лишь до той поры, пока ткань не напитается влагой, не промерзнет на морозе и не станет скользить так же, как и подошва неудобных советских ботинок.

«Впрочем, хватит думать об этих пустяках, — мысленно одернула я себя, — и расслабляться тоже хватит, пора двигаться, чтобы не замерзнуть и не попасть впросак».

Я осторожно огляделась и, не заметив ничего особо настораживающего, отлепилась от стены, огораживающей мусорные контейнеры, подхватила пластиковый пакет, полный пустых банок и бутылок, и в быстром темпе двинула к пункту приема стеклотары.

— Погодка нынче — просто жесть, — женщина в теплом платке, в тулупе и бурках с блестящими калошами, работающая на приемке, была не прочь поболтать, вероятно, сегодня совсем не было народу.

Она топала ногами на бетонном полу, и периодически хлопала себя по бокам, и чуть ли не подпрыгивала на месте в попытке согреться.

— Не то слово, — согласилась я, открывать рот и говорить не слишком хотелось. Казалось, что вместе со словами организм покинет и последнее тепло.

— Такой снег, дикий холод, ночью, говорят, вообще за девятнадцать градусов мороз стукнет. И народ сегодня совсем не идет. А хозяин — гад, не разрешает закрыться пораньше. Вот скажи, ему что эти копейки какую-то погоду сделают?! А?! — Она досадливо махнула рукой, отсчитала и протянула мне деньги.

— Спасибо, — я торопливо сунула их в карман куртки.

И так же торопливо спрятала кисть руки без перчатки в рукаве.

— Куртейка-то на тебе плохонькая, — констатировала женщина, внимательно меня разглядывая, — не по погоде она.

— Это ничего. — Я попыталась улыбнуться, но потрескавшиеся губы упорно не желали растягиваться в улыбке.

— Да, ничего, — согласилась женщина, — и погода, по сути, ерунда, если не находиться на улице весь день и всю ночь, если у человека имеется теплый дом. Тебе ночевать-то есть где?

— Да, конечно.

Вот все-таки сердобольный народ у нас в Тарасове. Женщина сама вынуждена проводить все дни в холодном неотапливаемом помещении с бетонным полом и железными воротами, которые гостеприимно распахнуты, когда пункт приема работает. А вот, смотри-ка, пожалела незнакомую девушку в плохой курточке, заботливо поинтересовалась, есть ли у нее место, где можно переждать непогоду. Уверена, что, если бы мне пришло в голову попросить у нее помощи, женщина обязательно предложила бы какие-то вполне приемлемые варианты.

Но я не могу себе позволить вмешивать в создавшуюся ситуацию посторонних. Как и не могу полагаться на предложения, поступающие от случайных знакомых. По многим причинам это может быть небезопасно как для них, так и для меня.

Все эти мысли молнией пронеслись в моей голове.

Я кивком попрощалась с женщиной и, сжимаясь от холода, направилась к ближайшему магазинчику.

Жалко, что у меня недостаточно денег для длительного шопинга, вероятней всего, толком даже согреться не успею.

А женщина права в одном: нынче ночевать на улице не стоит, небезопасно по многим соображениям, включая погодные условия. И мне обязательно нужно будет что-нибудь придумать.

Наверное, вы сейчас решили, что я обычный российский бомж, и ошиблись. Меня зовут Евгения Охотникова. Я молодая, не побоюсь этого слова, красивая женщина, со стройной фигурой, приятными чертами лица, яркими зелеными глазами и скверным характером. По крайней мере, на последнем пункте частенько настаивает любимая тетушка. Кроме того, у меня развитый интеллект, отточенные навыки боевика и очень интересная работа. А тружусь я вот уж много лет частным телохранителем и сейчас, некоторым образом, нахожусь на службе, вернее, на задании.

Или все-таки бомж?

На улице уже совершенно стемнело, и, стоя в очереди к кассе, я заметила собственное отражение в витрине магазина.

Видавшие лучшие дни кроссовки, темные джинсы, куртка не первой свежести и явно с чужого плеча. На голове капюшон от толстовки, из-под него выбиваются темные, давно не мытые волосы, заплетенные в нетугую косу, которая сейчас выглядела не слишком опрятно.

Я поймала на себе неодобрительный взгляд продавщицы. Хорошо еще, что из магазина не «попросили».

Расплатилась, сгребла с ленты свои нехитрые покупки, рассовала все по карманам и торопливо вышла на улицу.

Я приняла решение немедленно искать место для ночлега. Но прежде чем выбрать безопасный, относительно нехолодный и необитаемый подвал или чердак, нужно убедиться, что сейчас за мной никто не следит. Не хочу этой ночью проснуться с ножом у горла или, открыв глаза, первым делом увидеть дуло пистолета, направленное в мое лицо.

Тем временем, размышляя и постоянно проверяясь, я вышла к улицам, застроенным частными домами. Как правило, это были небольшие старые домики с колонкой во дворе, печным отоплением, маленьким захламленным двориком, окруженным старым, неопрятным забором из давно не крашенных досок серого цвета.

Слушая скрип снега под своими ногами, я шла вдоль строений. Здесь из каждой трубы поднимался в небо столбик пахучего белого дыма, в домах топили дровами и углем. Здорово, это как раз то, что мне сейчас нужно больше всего.

После недолгих поисков я обнаружила настоящий клад: двор с коровником и без будки, что означало отсутствие собаки, а значит, обеспечивало мне тихое и незаметное проникновение. И наличие крупного рогатого скота в настоящем или в прошлом. А где наши запасливые люди хранят сено в условиях ограниченного пространства, когда нет возможности выложить небольшой стожок?

Правильно, на чердаке. А замок там, скорее всего, будет плевый, так что проникнуть внутрь для меня не составит никакого труда.

После того как созрел и оформился этот простой план, я осторожно проникла на чужую территорию, немного осмотрелась, убрала свои следы. При помощи двух шпилек вскрыла навесной замок, что висел на двери, и влезла на чердак.

Здесь пришлось ориентироваться практически на ощупь. Но к моему глубокому облегчению, почти все пространство чердака было выстлано толстым слоем мягкого и пахучего сена.

Мне осталось найти широкую вытяжную трубу печи, которая сейчас была достаточно теплой, почти горячей, и устроить себе мягкую постель из сена поблизости от нее.

Я наскоро перекусила плавленым сырком с булкой, заворочалась, устраиваясь поудобней, почувствовала, что постепенно согреваюсь. Теперь можно было немного подумать, выстроить план дальнейших действий, поспать или предаться воспоминаниям.

* * *

Эта работа нашла меня не просто так, мне ее, что называется, «сосватали». И не кто-нибудь, а давний приятель Сашка Мельниченко, с которым мы когда-то вместе учились в Ворошиловке, закрытом заведении полувоенного типа. И который нынче трудится в Следственном управлении одной из спецслужб. У них там нежданно-негаданно появилась возможность задержать крупную преступную группировку, почти целиком, вместе с ее главарями. И не просто задержать, а провести полноценное следствие, довести дело до суда и выиграть его по всем пунктам обвинения.

Разумеется, меня никто не стал посвящать в детали. Сашка смог сообщить лишь то, что необходимо знать именно мне для выполнения своей части задания.

Итак, подготовить и провести столь блестящую операцию стало возможно лишь благодаря появлению в деле ключевого свидетеля, вернее, свидетельницы.

Спецслужбы давно и безуспешно пытались подобраться к главарю этой группировки, но он всегда ускользал из расставленных ловушек. Или виртуозно выходил сухим из воды в случае задержания. И после рейда или расследования посадить обычно удавалось лишь редкую «мелкую рыбешку». А все потому, что на верхушку преступных боссов почти никогда не получалось раздобыть компромат. Вернее, сведения у спецслужб, разумеется, имелись, но скомканные и разрозненные, а вот веские улики, что сгодятся для суда, раздобыть не удавалось. Также против них не было свидетелей, а если такие смельчаки изредка и находились, как правило, до начала процесса они не доживали.

И поскольку эта свидетельница обладала неоценимыми знаниями и оказала огромную помощь следствию, ведь она буквально с нуля помогла сформировать дело против главаря и его ближайших помощников, носились с ней, словно с сырым яйцом. И готовы были сделать буквально все, что может быть в силах спецслужб. А это очень немало, можете поверить мне на слово.

Но, судя по всему, в группировке узнали, благодаря кому они обрели серьезные проблемы. И разумеется, попытались подвести контрмину. То есть устранить ключевого свидетеля будущего процесса.

Ведь все понимали, что без этой женщины все дело просто развалится прямо в зале суда или даже раньше. Понимали это и сотрудники спецслужб, поэтому оберегали свидетельницу изо всех сил. Но тем не менее на женщину уже покушались дважды. Третьего раза дожидаться не стали и решили разработать операцию по охране. Потому что в данном случае обычные меры себя не оправдали.

Операция была многоэтапной и достаточно сложной. Более того, по задумке разработчика, ключевые исполнители у каждого этапа были разными и, разумеется, они были посвящены лишь только в детали своего этапа и лишь в той степени, что требовалась для выполнения задания.

Это было очень умно, ведь, во-первых, на контроле всего процесса оставался лишь сам куратор операции. А во-вторых, он был избавлен от разного рода утечек информации и мог рассчитывать на соблюдение конфиденциальности тех вопросов, что касались как личности охраняемого лица, так и всей операции в целом.

Поскольку я тружусь частным телохранителем и сейчас никак не связана со спецслужбами, а кроме того, прошла расширенную военную подготовку и обладаю отточенными навыками боевика, то есть владею любым холодным, огнестрельным оружием и разными приемами рукопашного боя, а также техниками слежения, маскировки и выживания в экстремальных условиях, я автоматически становилась идеальным кандидатом для выполнения этого задания.

Правда, на сей раз от меня не требовалось проводить расследований, находиться рядом с подопечной или прикрывать ее своим телом.

Мельниченко хотел, чтобы я сама сыграла роль свидетельницы, то есть полностью ее заменила, вызывая огонь на себя и тем самым отвлекая преступников от настоящей цели, путая их и сбивая со следа. И таким образом, периодически заменяя охраняемую женщину, то убегая, то появляясь в зоне видимости потенциальных убийц, запутывая следы, пароли и явки, мне нужно было провести две-три недели — все время финальной подготовки дела к процессу и дней, в течение которых будут идти закрытые заседания суда.

Задание это сложное, странное, почти самоубийственно опасное и неординарное. И благодаря последнему пункту достаточно заманчивое и интересное лично для меня.

Профессиональные амбиции — это, конечно, хорошо. Но когда я решаю, соглашаться мне на работу или нет, то обычно руководствуюсь одним золотым правилом: «Не уверен — не берись!» И речь сейчас идет не о способностях или силах, в них-то я всегда уверена, дело в самом заказчике и его проблеме. Если меня настораживает личность охраняемого субъекта или само задание полно подводных камней и неизведанных течений, что могут всплыть в самый ответственный момент или втянуть меня в разного рода неприятности, от задания я предпочту отказаться. И говоря откровенно, после недолгого размышления, хорошенько взвесив все «за» и «против», я собиралась и Сашке Мельниченко отказать в его просьбе. Слишком уж короткой, лаконичной и невнятной была его начальная вводная. Но проблема в том, что не так давно приятель оказал мне достаточно большую услугу. И теперь за мной был, что называется, ответный жест. Так что деваться было вроде как некуда.

Но несмотря на последнее соображение, я, разумеется, браться за подобную работу с полностью закрытыми глазами не собиралась.

Поэтому во время предварительных переговоров у нас с Сашкой и состоялся примерно такой разговор:

— Когда я должна дать окончательный ответ? — после небольшой паузы в первую очередь поинтересовалась у приятеля.

— Как можно быстрее, — кивнул он, — сама должна понимать, Женька, от личности специалиста, что сыграет роль подставного свидетеля, от его талантов и умения зависит слишком многое. Да конечный итог операции и судебного заседания полностью зависит, если уж на то пошло!

— И у тебя имеются другие кандидатуры, на случай, если я откажусь?

— Я буду их искать. Хотя, откровенно говоря, тебя заменить будет слишком сложно. Во-первых, ты отличный специалист и сумеешь не только выжить в критической ситуации, но и выполнить задание любой ценой. Кроме того, насколько я могу помнить, тебе всегда виртуозно удавалось проворачивать всякого рода импровизации и перевоплощения. Все задачи, в которых нужно неординарно мыслить и быстро соображать, ты всегда решала лучше всех наших курсантов. Кроме того, ты частник, что в данной ситуации тоже большой плюс.

— А именно? Если меня прирежут или пристрелят, у тебя будет меньше писанины и нахлобучка от начальства гораздо нежнее?! — тут же съязвила я.

— Что ты такое говоришь, Охотникова?! — возмутился Мельниченко. И через секунду ехидно добавил: — Наоборот, за гибель гражданского лица влетит гораздо сильнее. — И сразу же ввернул, но уже нормальным тоном: — Впрочем, я в тебя верю, дорогая подруга. И полагаю, что справишься с поставленной задачей великолепно и на все сто процентов именно ты.

— А это еще почему?

— Тут все так здорово совпало, — опустил глаза вниз приятель.

— А именно?!

— Похожи вы с ней немного, внешне. Вернее, нет, достаточно сильно. Не одно лицо, разумеется, но общий типаж, рост, телосложение, а также строение лица и прическа, в принципе, одинаковые. Только глаза у тебя ярко-зеленые, а у нее, скорее, серо-зеленый оттенок. Но этот вопрос вполне решаемый. Когда нужно будет, можешь линзы надеть. То есть если киллер, паче чаянья, будет располагать словесным описанием своей цели или, скажем там, фотографией, сделанной издалека. Вас очень легко можно перепутать — внешне.

Сашкино поведение, физиономия и жесты вроде бы не изменились. Но внимательный наблюдатель обязательно обратил бы внимание на более торопливую, чем обычно, речь, периодически опущенные вниз глаза, усиленную жестикуляцию и легкий, едва уловимый румянец, который только что появился у него на щеках.

— Ты, друг любезный, давай не юли! И рассказывай все, как есть! — непререкаемым тоном потребовала я.

Мельниченко в ответ молчал, скромно опустив глаза долу.

— Что?! — внезапно догадалась я. — Вы специально переделали ее под меня?! Да вы что там, совсем белены объелись?!!

— Жень, вот ты погоди, не спеши! Прошу, пожалуйста, Охотникова, не кипятись и просто спокойно выслушай меня! Да, этот ход действительно придумал я! И когда ты все спокойно взвесишь, то будешь вынуждена согласиться, что он попросту гениален!

— А именно?!

— Свидетельницу не просто хотят убить, на нее объявили настоящую охоту. И мы все, как настоящие профессионалы, хорошо понимаем, что бегать или скрываться она может лишь до поры до времени. Более того, киллеры, судя по оперативным данным, за «нашей девушкой» охотятся серьезные. Мы осознаем, что любые меры, которые в сложившейся ситуации можно принять, действенными не будут. И станут работать лишь до определенного момента, что, как ты понимаешь, тоже совершенно не подходит. Поскольку один прокол, одна ошибка, и месяцы работы целой следственной бригады отправятся, как говорят, коту под хвост. Мы можем перевозить свидетельницу с места на место, можем хорошенько спрятать, можем закрыть в надежно охраняемой камере.

— Бронированной, — ехидно подсказала я.

— Можно и в бронированной, — не понял иронии приятель, — но рано или поздно информация просочится, маршруты или место пребывания свидетеля противником выяснится, и до женщины доберутся, чтобы немедленно устранить. А вот если ей сменить немножечко лицо, прическу, там, и цвет волос…

— Да найти подсадную утку и пустить по ее следу потенциального противника, — охотно подсказала я.

— Бери выше, Охотникова! Ты будешь не подсадной уткой, а настоящим тузом в рукаве, крапленой картой в колоде! Они обязательно вас перепутают, поведутся на подлог и пустятся по твоему следу, вот тут ты и задашь всем жару. Ты же в этом настоящий спец! А наши люди тем временем будут подопечную перевозить и прятать. Но периодически вы, разумеется, станете пересекаться для затравки и поддержания интереса у преследователей. Или если возникнет техническая необходимость.

— То есть когда начнется сам суд?

— Именно. Заседание будет закрытым, минимум посторонних. Но сама понимаешь, свидетельнице там быть необходимо. Мы разработаем специальный план и обязательно посвятим тебя во все детали, но ближе к дате «икс» и, разумеется, после получения от вас, мадам, принципиального согласия.

— Скажи, Сашенька, — уточнила я нежным голосом, — а что означает загадочная фраза «сменить лицо»? Специальный грим?

— Бери выше! Мы решили, что это долго, сложно и постоянно требует присутствия специалиста, что не всегда удобно. Кроме того, работа кропотливая, времени занимает много, а оно часто бывает очень ограничено, да и засыпаться с гримом в один миг можно. Поэтому мы сделали свидетельнице пластику лица. И теперь она похожа на тебя типажом, разумеется, а вовсе не как двойник. Понимаешь, да? Овал лица, разрез глаз, изящный носик, строение и форма рта, и все, не более того! Честное слово!

— И она на это согласилась?! — Мои глаза расширились от удивления.

— А что?! Мордашка у тебя симпатичная. А дамочке той и деваться-то особо некуда, так что выбирать не приходилось.

— Ладно, можно сказать, что ваша позиция ясна. Но почему же ты думаешь, что киллеры вот так сразу возьмут и рванут по моему следу?! — изумилась я. — Как они узнают, что свидетельница сменила лицо?! Кстати, и как она теперь выглядит, для них тоже должно оставаться загадкой.

— А коррупция в рядах, Женька?! Ее ведь никто не отменял! И вообще, о таком можешь даже не переживать, эти типы умеют добывать информацию, всегда умели. А если процесс слишком сильно затормозится, тоже не беда, я смогу запустить нужный слух в массы и осторожно донести до кого требуется. А там дальше пойдет, словно по накатанной колее. И вскоре все заинтересованные лица будут иметь, как минимум, словесное описание новой внешности искомой дамочки.

— Понимаю. Но скажи вот что, друг любезный, допустим, сделал ты из девушки не двойника, конечно, но скроил внешность под меня? А если я возьму и откажусь от участия в операции?! Что делать тогда будешь, а?!

— Тогда мы горим, Женька! Вот, честное слово, совсем горим! Но мы ведь не просто однокашники, мы друзья, приятели, хоть и не виделись много лет до недавнего времени. И ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне в трудную минуту за помощью или советом. Поэтому я и надеюсь, Охотникова, что ты не оставишь своего давнего товарища в беде!! Не бросишь друга без прикрытия.

— Эти попытки манипулировать не сработают! — строгим тоном заверила я.

— Женечка, солнышко, о каких манипуляциях идет речь?! Бери выше, дорогая! Я горю, тону, погибаю! И просто прошу старого друга оказать посильную помощь! Потому что это задание тебе по плечу и подходит, как никому другому! Кроме того, насколько я успел выяснить, сейчас ты без работы, значит, временем свободным располагаешь. И контора готова выплатить любой, какой скажешь, гонорар и выполнить все сопутствующие требования! Согласись, Женька, это просто роскошные условия! А кроме того, задача-то какая интересная и неординарная! А?! Это тебе не сытых, вечно пьяных бизнесменов охранять, которые никак не разберутся с конкурентами или не решат прочие текущие проблемы. Здесь же все наоборот, Охотникова! Ты только подумай, сколько открывается возможностей для профессионального роста, творческой мысли и здорового экспромта!

— Возможность сдохнуть половчее, вот что такое эта твоя работа! Вот и вся творческая мысль! Ты предлагаешь мне выступить в роли мишени! И не единоразово, на протяжении нескольких недель подвергаться серьезной опасности! Да что там, опасности, это будет неприкрытая травля! — сердито припечатала я.

— Нет, не скажи! Хороший профессионал, а ты без сомнения таковым и являешься, сумеет справиться с любой, самой сложной ситуацией.

— Ага, гонять меня будут, как белку! И все, ладно, хорош заливать и уговаривать! Прежде чем дам ответ, хочу задать несколько вопросов, чтобы прояснить для себя кое-какие организационные моменты. И озвучить свои условия, разумеется.

— Да, конечно, конечно, внимательно тебя слушаю! — По реакции Сашки было видно, что он обрадовался.

Впрочем, не зря, если человек торгуется, значит, собирается покупать. А если обсуждает условия, то собирается принять предложение. Коль эти самые условия его устроят. Впрочем, я девушка весьма скромная, не собираюсь наглеть и просить что-то невероятное.

— Кто будет курировать эту часть операции?

— Я куратор и основной связной, — торопливо ответил Мельниченко, — хотя в этом случае связь будет скорее односторонняя. И временами ты можешь находиться без поддержки и почти всегда будешь без дополнительного прикрытия.

— Не переживай. Я поняла основную концепцию задания. В основном буду сама по себе. Что по общей информации?!

— Прости, но об объекте тебе не положено знать ничего, только имя. Что касаемо возможного противника, мы располагаем некоторыми оперативными данными. Каких киллеров обычно предпочитает использовать эта группировка, описание некоторых из них и даже любимый способ убийства. Все эти сведения ты получишь в процессе подготовки операции, но сама понимаешь, что всегда возможны варианты. И по ходу этой пьесы могут появляться все новые и новые персонажи. Исполнители, о которых ни тебе, ни нам не будет известно ровным счетом ничего. Так что глаза нужно будет постоянно держать широко раскрытыми, а ушки на макушке. И ни в коем случае бдительности не терять!

— Это как раз понятно, — задумчиво пробормотала я, — кстати, слышал, в Китае недавно произошел казус?! По нашей теме. Некий бизнесмен решил избавиться от конкурента и нанял для этой цели киллера. А тот, взяв задаток, нанял второго убийцу, но, разумеется, уже за меньшую сумму оговоренного гонорара. А тот нанял третьего, третий — четвертого, пятого и шестого. Как ты, наверное, догадываешься, гонорар шестого киллера получался совсем мизерным. И он выполнить работу согласился, а сам связался со своей целью и предложил бизнесмену инсценировать его смерть за скромное материальное вознаграждение.

— Вот он, современный мир подрядчиков и субподрядчиков! — театральным жестом, воздев руки вверх, с усмешкой прокричал Сашка.

— Да. И при том, заметь, никто не хочет работать! А деньги получать все горазды!

— По мне, так шестой оказался весьма находчивым малым. А чем, кстати, закончилась эта история?

— Бизнесмен не принял предложения и немедленно рванул в полицию. Всех шестерых киллеров и заказчика арестовали. Перед судом они предстали одновременно.

— Забавная история. Но давай вернемся к нашему вопросу. Ты согласна взяться за выполнение задания?

— Если контора выполнит все мои условия.

— Излагай, Охотникова. Мы рассмотрим все требования.

— Мой обычный гонорар в двойном размере, и это по-божески, потому что риски возрастают в арифметической прогрессии. Плюс к этому страховка на крупную сумму с обязательными выплатами на случай ранения или смерти.

— Прости, а выплаты кому?

— Я укажу получателя.

— Женька, ты ведь погибать не собираешься?

— И таким странным образом «развести» контору и подзаработать? — рассмеялась я, — нет, конечно. Это просто страховка.

— Ладно, как скажешь. Что-то еще?

— Да. Контора организует отдых за границей, в любой стране, где сейчас тепло, для моей родственницы. На все время операции.

— Для тети Милы? — усмехнулся Сашка.

— Да. И если ты немного подумаешь, то сразу поймешь, что это в первую очередь в ваших интересах. Сам же говорил, коррупция, утечка информации. Нужно предусмотреть все варианты. И если ваша контора «потечет» и преступникам станет известна моя настоящая личность, тетя Мила станет тем самым рычагом давления, при помощи которого решаются многие судьбы. А если она будет за границей, в крупном отеле с хорошей службой безопасности, на меня никто не сможет давить. Да и я сама буду спокойна и смогу полностью сосредоточиться на ходе операции.

— Я должен обсудить этот момент с начальством, срок-то немалый, значит, и деньги, соответственно, тоже. Но, в принципе, это приемлемая просьба. Особенно учитывая высказанные тобой соображения.

— Хорошо. Тогда ставь задачу.

— Свидетельница должна выжить любой ценой! И дать показания в суде! Это в общих чертах.

— А конкретней? — настаивала я. — Ты же осознаешь, что охотиться за женщиной могут не прекратить и после того, как состоится суд и будет вынесен приговор для всех фигурантов дела? Просто изменится мотив. Сейчас ее устранение — это превентивная мера, а потом судебный приговор станет поводом для мести.

— Для тебя операция заканчивается в день вынесения приговора. До этого дня ты заменяешь свидетельницу. Потом работают только наши люди.

— И что конкретно они делают? В общих чертах, но я должна это знать.

— Как ты, наверное, уже догадываешься, существует договор между дамочкой и Конторой. Как только суд выносит приговор, Контора, в свою очередь, до конца выполняет свои обязательства.

— А именно? Чего она хотела? Новую личность, имя, деньги?

— Бери выше. Новые документы и жизнь в другой стране. И ни я, ни агенты, что ее туда доставят, не знают, что за страну она выбрала.

— То есть как?

— Они привозят ее лишь только до первого места пересадки. Дальше она вольна делать то, что заблагорассудится. Но думаю, женщина поспешит скрыться и так хорошо замести свои следы, что отыскать ее не сможет никто. Ни ее знакомые из прошлой жизни, ни агенты Конторы. Что логично и умно, по моему мнению, а она, похоже, дамочка неглупая.

— Понимаю. Но это ладно, до того момента еще дожить нужно. Сколько времени имеется на подготовку операции?

— Да считай, что пару дней всего.

— Так мало?! Сашка, это невозможно! — слегка растерялась я.

— Ее уже прооперировали, как только швы можно будет снять, запускаем начало первого этапа. А к этому времени тетю Милу отправить на юга успеем. И тебя, пусть и в авральном темпе, но проинструктировать тоже времени вполне хватит.

— Ладно, считай, что мы договорились.

* * *

Так я и ввязалась в эту странную и, возможно, не слишком веселую историю. Зато с самого начала не было сомнений в том, что скучать не придется.

После недолгих размышлений я пришла к выводу, что или сам Мельниченко чего-то темнит, или его начальники чего-то сильно недоговаривают. И дело не только в том, что операция задумывалась как многоходовая, и даже не в том, что по замыслу главный исполнитель одного этапа совсем ничего не знает о других. Это как раз логично, и грамотно придумано к тому же. Меня все равно что-то нервировало и настораживало. Но я пока затруднялась сказать, что именно.

Если хотите, можете назвать это интуицией или чутьем детектива. Но я не люблю невыясненных обстоятельств и белых пятен.

Так что хоть принципиальное согласие на участие в операции мною было дано и на подготовку оставалось всего два дня, мне ничего не мешало за это время попытаться самой осторожно навести справки или принять меры, необходимые для дополнительной страховки. Кроме того, было необходимо срочно решить еще один насущный вопрос.

Для начала я сообщила тетушке, что давным-давно готовила ей сюрприз. И подыскивала для нее по агентствам какой-нибудь хороший тур к теплому морю. И вот неожиданно подвернулось очень выгодное предложение.

Комбинированный тур, состоящий из нескольких этапов, зато с огромной скидкой. А поскольку тур горящий, собраться и выехать нужно очень быстро, буквально за пару дней.

Тетя у меня женщина азартная и быстро увлекается новыми идеями, кроме того, достаточно легка на подъем. Она, конечно же, разволновалась и устроила неимоверную суету и целое событие из своего отъезда. Но тем не менее, с моей помощью достаточно быстро собралась. А благодаря качественной работе Сашки Мельниченко отбыла сначала в круиз по Средиземному морю, где моей родственнице предстояло дней за восемь посетить Барселону, Марсель, Геную, Рим, Сицилию и остров Мальту. Потом лайнер возвращался обратно в Барселону, откуда счастливые туристы разными рейсами разлетались по домам. А тетя Мила отправлялась в отель с романтичным названием «Морская звезда», где и должна была отдыхать еще пару недель, по крайней мере, пока не закончится наша операция.

Кроме того, Сашка клятвенно заверил, что, если операция вдруг слишком сильно затянется или, не дай бог, в стан врага просочатся хоть какие-нибудь сведения обо мне, тетю Милу незамедлительно перевезут в другой курортный город Испании или даже в срочном порядке сменят страну. А кроме того, приставят агента для наблюдения и охраны.

Впрочем, Мельниченко обещал, что такого грубого прокола не может случиться никогда. Потому что этот вопрос курирует лично он.

Мою кандидатуру, с одобрения своего начальства, выбрал тоже Мельниченко лично. И даже его ближайшие помощники не будут проинформированы о том, кто я такая, откуда и как именно Сашка Мельниченко на меня вышел.

Это вселяло надежду, но не могло меня полностью успокоить. Поэтому, для надежности, я связалась с другим своим однокашником и давним другом Генкой Петровым.

Петров был в чине полковника, но, в отличие от Мельниченко, служил в полиции. Мы с ним никогда не теряли связи и очень плотно общаемся, особенно в последние годы. И даже провели совместно несколько весьма успешных полицейских операций.

Советоваться с Петровым я не собиралась. Во-первых, потому что решение уже принято и принципиальное согласие дано. А во-вторых, потому, что преданному другу совершенно не понравится эта «рискованная авантюра», и он обязательно попытается отговорить меня от участия в операции.

Впрочем, полковник Петров каждое мое задание считает рискованным, рабочие планы — авантюрными, а профессию частного телохранителя — бесперспективной и слишком опасной.

Но тем не менее предупредить Генку все равно нужно. Тот факт, что и я, и тетя Мила внезапно «исчезли со всех радаров», не ускользнет от внимания бдительного полковника Петрова. И он будет сильно переживать, а также обязательно предпримет попытку нас найти, что может быть чревато непредвиденными и неприятными последствиями.

На всякий случай вести по телефону никаких крамольных разговоров я не стала. Просто набрала Петрова и пригласила его немного прогуляться, как только у него появится свободное время.

Разумеется, Генка медлить не стал и тут же прибыл на свидание.

Я предложила встретиться в небольшом кафе возле набережной. А потом, едва зайдя внутрь, не задерживаться, а взять кофе навынос и немного прогуляться.

Сначала приятель, зябко ежась на зимнем ветру, медленно, маленькими глотками отпивал горячий напиток, искоса поглядывал на меня в ожидании, что я начну разговор или хотя бы объясню, зачем позвала на срочную встречу.

Но я помалкивала, силясь построить беседу таким образом, чтобы сообщить все необходимое, но не сболтнуть ничего лишнего.

Генка был мне настоящим другом, из тех, что не выдаст, не предаст и поможет в любой ситуации. И скрывать от него что-либо или, тем более, врать мне не хотелось. А рассказать все, как есть, я не имела никакого права. Мельниченко не давал мне таких полномочий, да и не мог дать ни при каких обстоятельствах. Ведь если слишком много болтать, тогда секретная операция рискует превратиться в обычный базарный балаган.

— Давай, Охотникова, колись, что случилось? И что у тебя за новые тайны?! — хитро щурясь, наконец не выдержал и прервал затянувшееся молчание Генка.

— Мы с тетей Милой уедем на некоторое время. Ты, пожалуйста, не переживай, все в порядке.

— Правда? Отдыхать? А в каком направлении собрались?

— В Испанию, — кивнула я, радуясь, что хоть здесь могу проявить искренность.

— Да? А почему в Испанию? Там сейчас не сезон вроде, — медленно протянул Петров.

— Море есть, солнце есть, гораздо теплее, чем здесь, если пожелаешь поплавать, имеются бассейны с морской и пресной водой. Этот курорт круглый год работает, но сейчас там очень привлекательные скидки.

— Правда? И соотечественников там много? — нейтральным тоном поинтересовался Петров.

— Думаю, нет. В основном европейцы, немцы, как правило, или жители северных районов Франции. А что? Ты с какой целью интересуешься?

— Да вот, думаю, скучно там будет тете Миле, даже словом не найдет с кем перемолвиться. Или, разве что, ты ей собираешься компанию составить? Или не в этот раз?!

— Ты, как всегда, нашел, о чем беспокоиться, — фыркнула я, — тетя Мила из тех женщин, что сумеют найти оригинальный выход в любой ситуации. Если сильно захочет, сумеет объясниться или найдет собеседника со знанием русского языка где угодно, хоть в Испании, хоть в Китае.

— Да, — рассмеялся Генка, — или заставит местных жителей в срочном порядке основы русского языка учить.

— Это точно! — Мы дружно рассмеялись и еще немного помолчали.

— А сама ты с ней не едешь? — то ли спрашивал, то ли утверждал Генка.

— Нет, — покачала головой я.

— Но в Тарасове тебя тоже не будет? — тем же тоном продолжил приятель.

— Дома не будет, а там как посмотреть, — уклончиво ответила я, — может статься, придется уйти в глубокое подполье.

— Ты можешь хоть раз в жизни не темнить, а, Охотникова?! Без выкрутасов своих, просто и честно ответить на поставленный вопрос?!

— Вот, знаешь, как раз сейчас так совпало, что не могу, никак не могу, Геночка! — с виноватой улыбкой искренне ответила я. — Потому как получила задание от нашего общего друга.

— Задание?! Так! Что еще за общий друг такой?! — выгнул полковник бровь.

— Сашка Мельниченко, — просто кивнула я.

— А, смежники наши? И чего ему от тебя вдруг понадобилось?! Женька, ты же частник! К чему в это лезть вообще?! У них свои игры, у тебя свои клиенты. Полное разделение интересов и сфер. Так, и чего происходит вообще?!

— Не кипятись, Гена, — я успокаивающим жестом похлопала приятеля по руке, — тут как раз так совпало, что нужны им услуги частника, примерно моей квалификации.

— Боевые искусства, прицельная стрельба, наблюдение, слежка, сбор информации, маскировка, внедрение, владение холодным оружием, взрывное дело, организация диверсий. — Петров начал методично перечислять то, чему нас учили. — Ты, конечно, во всем этом ас. Но что из этого может понадобиться во время выполнения твоего нового задания?

— Сам знаешь, нас учили по принципу — знания и навыки за плечами не носить. А я считаю, если что-то умеешь, это всегда пригодиться может. Но точно, разумеется, не знаю.

— А что за задание у тебя будет?

— Охрана свидетеля. Прости, это секретно, и больше никаких подробностей рассказать не могу.

Несколько минут Генка молчал, переваривая информацию.

— Ой, темнишь ты, подруга! — наконец пробурчал приятель. — И что-то сильно не так с твоей до боли лаконичной историей.

— Потому что она далеко не вся, милый мой друг! Но это секретная операция, и всех деталей даже мне знать не положено.

— Ага. А вот ты скажи мне, что, у целой Конторы своих специалистов не нашлось? Почему вдруг возникла необходимость привлекать человека со стороны?

— Нужен специалист широкого профиля, причем такой, которому Мельниченко сможет безоговорочно доверять. И привлечь меня удобней по многим причинам. Сам ведь знаешь из прошлого опыта.

— Да, мне тоже доводилось тебя лично привлекать к операциям, — не стал спорить полковник, — и все они были достаточно опасные для тебя. Риск, можно сказать, был порой смертельный.

— Брось, Гена, все обошлось тогда, обойдется и теперь.

— Что-то беспокойно мне, Женька, — неожиданно старый друг перешел на шепот.

— Если говорить до конца откровенно, мне — тоже. Иначе этот разговор мог совсем не состояться.

— Откажись! — тут же всерьез разнервничался приятель.

— Не могу. Сам знаешь, Сашка меня с подопечным прикрыл тогда, и за мной должок остался. А долги, как ни крути, отдавать нужно.

— Значит, ввяжешься?! Точно?! И не передумаешь?!

— Генка, уже ввязалась, и маятник раскачивается, а часики тикают.

— Хорошо. Как знаешь, Охотникова. Чем я могу тебе помочь?

— Помнишь, мы вместе с тобой разрабатывали одну операцию? — вместо ответа поинтересовалась я. — Ту, что относительно недавно?

— Это которую, хоть подскажи?!

— Когда мы с подопечной бежали из мест не столь отдаленных и некоторое время были на нелегальном положении.

— Эта ситуация может повториться?

— В общих чертах, — разумеется, я не стала уточнять, что бегать мне придется очень много, и на сей раз совершенно одной, а за спиной целые толпы оголтелых преследователей. Во-первых, это уже и есть детали тайной операции. А во-вторых, лишний раз расстраивать и нервировать друга мне очень не хотелось бы.

— И что нужно, Жень? — Кажется, он или понял меня без слов, или интуитивно уловил отголоски мыслей.

— Твои люди или ты лично тогда оставляли для меня закладки в разных местах города и даже области.

— Ты хочешь, чтобы я тебя снова подстраховал?

— По мере возможности.

— Места те же? Не сомневаюсь, что ты помнишь, только будет ли это удобно?

— Те же, Геночка. По мере возможности, конечно, все-таки с той поры что-то могло поменяться. А подбирать новые места просто времени нет у нас. Операция стартует прямо завтра.

— Торопятся что-то ребятки.

— Оперативная необходимость, — кивнула я, — сам понимаешь, в таких делах промедление может быть смерти подобно.

— Ладно. А ты уверена, что операция будет проходить в нашей местности? И зачем им вообще сдались Тарасов и область?

— Не знаю, Геночка, не спрашивала. Может, кстати, на меня и пал выбор, в первую очередь, из-за хорошего знания местности.

— Или, наоборот, операцию перенесли сюда для твоего в ней участия.

— Может, и так, — не стала я спорить.

— Женька, ты только будь, пожалуйста, очень осторожна! Умоляю, Охотникова, ты ведь знаешь, как сильно мне дорога!

— Друг мой, оставь эти панические настроения! Прорвемся, Генка, и все будет отлично.

— Да, конечно, ты так всегда уверяешь.

— И всегда оказываюсь права.

Нам с приятелем осталось обсудить некоторые детали, дать друг другу несколько обещаний, проститься и разъехаться по домам.

Правда я, в отличие от Генки, домой отправилась не сразу.

Дело в том, что мне пришла в голову одна весьма неплохая идея. Что стоит еще немного подстраховаться и обеспечить себе еще один контакт, так, на всякий случай. Вернее, Генка может организовать для меня некую материальную базу, припрятать одежду, может быть, немного денег, оружие в заранее заготовленных местах. В некоторых из них, кстати, в случае острой необходимости можно и на ночлег остановиться. Но выходить с полковником или его людьми на контакт я не смогу. Чтобы не «засветить» давнего приятеля и ни в коем случае не поставить под удар саму операцию.

А этот контакт сможет, в случае необходимости, обеспечить меня нужной информацией. Только встречаться, да и созваниваться с ним сейчас, пожалуй, не стоило.

Поэтому я прямо с телефона зашла на страничку этого парня в одной из соцсетей и оставила короткое сообщение.

Приехала в кафе, хорошо знакомое нам обоим, села за столик с удобным диванчиком, заказала черный чай и стала терпеливо ждать.

Тень появился примерно через полтора часа. Я уже собиралась оставить мысль о встрече, сетуя на невнимательность молодого человека, и отправляться восвояси.

Парень был одет весьма экстравагантно, как, впрочем, и всегда. В яркие кеды, штаны из трикотажной ткани, похожие на спортивные с рисунком в крупную красную и черную клетку и с широкими белыми лампасами по бокам, розовый пиджак, густо украшенный стразами, длинный тонкий шарф и кашемировое полупальто. Длинные, невероятно густые и вьющиеся от природы волосы парнишки были уложены при помощи какого-то геля, что придавал форму локонам.

Тетя Мила такую прическу назвала бы «взрыв на макаронной фабрике». Впрочем, нет, она ни за что не стала бы критиковать своего любимого Гошеньку. Эти двое питали друг к другу сложно объяснимую, но очень нежную привязанность.

Пока я с загадочным видом улыбалась своим мыслям, Тень заказал новомодный смузи из каких-то ягод и плюхнулся за соседний столик.

Наши диванчики стояли спинками друг к другу. Таким образом мы могли осторожно и незаметно для окружающих обмениваться репликами.

Этот парень был хакером, считался асом своего дела и имел устоявшуюся репутацию в сети. Мне доводилось прибегать к его услугам, когда это требовалось для расследований. А однажды даже помогать парнишке выпутаться из серьезных неприятностей. Поэтому подобный способ встреч для нас был не в новинку.

Переговариваясь, мы старались произносить звуки с минимумом артикуляции, как делают школьники, когда нужно что-то шепнуть соседу, да так, чтобы учитель ничего не заметил.

— Привет, если ты звала таким способом, значит, свободно говорить или звонить не можешь? — поинтересовался он.

— Ты все правильно понял. И на всякий случай, следы моего сообщения нужно зачистить.

— Уже, — хмыкнул парнишка, — моя мама дураков не рожала.

— Молодец, — усмехнулась в ответ.

— У тебя для меня будет новое задание?

— Пока не знаю, но может статься, что помощь твоя действительно понадобится. Только во время поиска любой информации по этому делу будь предельно внимателен и очень, очень осторожен. Я нынче буду работать на одну очень серьезную организацию. На их Следственное управление, если точнее.

— Это та организация, шутки с которой плохо заканчиваются? — Тень мгновенно уловил основную мысль.

— Весьма, мой юный друг! Так что ты можешь прямо сейчас немного подумать и отказаться, в обиде не буду, обещаю.

— Считай, уже подумал, — задорно хихикнул он, — что нужно будет, только найди возможность сообщить, все сделаю.

— С этим, кстати, тоже могут быть проблемы, — едва шевеля губами, сообщила я.

— А чего такого? Сейчас уже даже в самой глуши у всех интернет имеется, стационарный или мобильный.

— Скорее всего, у меня не будет доступа ни к тому, ни к другому.

— Ты, Женька, даешь! Уж не в тундру ли ты собираешься забраться?!

— Гораздо глубже, ухожу в настоящее подполье. Использовать этот способ встреч тоже будет нельзя, небезопасно для тебя.

— Ладно, а к стационарному телефону или, скажем, к телефону-автомату у тебя будет доступ?

— Полагаю, сумею найти, если очень сильно постараюсь.

— Вот и отлично. Тогда запоминай номер. Сам не знаю почему, я не стал стационарный телефон отключать, хоть по нему месяцами никто ни одного звонка не делает.

— Значит, если зазвонит, ты сразу будешь знать, что это я вышла на связь и нуждаюсь в срочной помощи.

— Конечно. И не переживай, я известный домосед, так что твой звонок не пропущу.

— Вот и договорились. Спасибо тебе, Тень.

— Да, пока не за что. Удачи, — парнишка хмыкнул в своей обычной манере.

Пару раз повторил номер, чтобы я хорошенько запомнила. В два больших глотка допил смузи и торопливо покинул кафе.

Я еще немного посидела, допила давно остывший чай и отправилась домой.

Время уже позднее, а перед началом операции было бы не лишним хорошенько отоспаться.

* * *

Утром я проснулась рано по давней привычке. Но вопреки обыкновению, не стала оправляться на пробежку, просто сделала легкую гимнастику, чтобы скорее проснуться и привести мышцы в тонус, потом приняла душ и сварила кофе.

Скоро должна прийти машина от Сашки Мельниченко. Разумеется, мой автомобиль останется дома на стоянке, как и документы, револьвер и все прочее, по чему можно было опознать во мне Евгению Охотникову.

Оделась я тоже предельно просто, удобно и чтобы ничего лишнего. Из оружия захватила только самое необходимое и неприметное. Несколько ножей, самодельную заточку, которую было удобно прятать практически в любой обуви. Все остальное придется добывать прямо на месте, по мере необходимости. В таких делах всего и сразу не предусмотреть.

Вопреки ожиданию, за рулем прибывшей машины был лично Сашка Мельниченко.

— Доброе утро, все в силе? — поинтересовалась я, забираясь внутрь.

— Да, ты все вводные помнишь? — Похоже, приятель нервничал, хоть и пытался это скрывать.

— Разумеется. Что у нас со временем?

— Нормально. Но нужно успеть до утреннего врачебного обхода. Чтобы персонал смог увидеть и, как следствие, понять, как можно меньше.

Мы обсудили еще несколько важных деталей. В частности, куратор сообщил мне, что подопечную зовут Светлана Липник. То есть отныне мне предстоит отзываться только на это имя.

Потом мы на некоторое время замолчали.

— Слушай, Охотникова, — наконец нарушил молчание Мельниченко, — а у тебя точно все в порядке? В эти дни ничего такого подозрительного не происходило?

— Порядок. Тетя Мила благополучно отбыла, уже звонила, выражала первые восторги по поводу круиза. Я ее, кстати, предупредила, что ненадолго уеду и связи со мной не будет.

— И больше ничего? — В голосе приятеля слышалось недоверие.

— Конечно. А что? Твоя «наружка» докладывает тревожные вещи?! — не сдержалась и съязвила я. — Ребятам, кстати, над техникой поработать не помешает, хромает она у них.

— Не сомневался, что ты сумеешь их заметить, — хмыкнул Сашка. И тут же продолжил: — Но присмотреть за тобой нужно было, сама понимаешь. Так что о встрече с мужчиной, по словесному описанию похожему на Генку Петрова, мне, конечно же, доложили. И я хотел поинтересоваться, Охотникова, зачем ты с ним встречалась и что конкретно рассказывала?

— Операция секретная, более того, я сама толком ничего не знаю. Так что ничего особенного, можешь не беспокоиться. А предупредить Генку я должна была. И если ты сам хорошенько подумаешь, то со мной согласишься.

— Да?! Это с чем еще я согласиться должен?! — сердито фыркнул Сашка.

— Мы с Петровым регулярно общаемся, частенько созваниваемся и встречаемся. А если я уезжаю надолго, то всегда его предупреждаю и прошу Генку, чтобы за тетей Милой приглядел. А тут он кинется: ни меня, ни тетушки нет, исчезли без слова, без звонка. Представляешь, какую он бурную деятельность развить может, если озадачится поисками? Вот и скажи, оно тебе надо?

— В свете надвигающихся событий — не очень. Пожалуй, в этом ты права, Охотникова. И что я к тебе слежку приставил, пожалуйста, не сердись. Просто на всякий случай решил перестраховаться.

— Ладно. Дело твое, — равнодушно пожала я плечами.

— А потом ты куда ходила?! — как бы невзначай спросил он. — Вроде бы не сразу домой отправилась?

— Да, в кафе немного посидела. Мне хотелось подумать, но не в тишине пустой квартиры, а среди людей.

— И народ вроде кругом, и никто не мешает? — кивнул Сашка. — Понимаю тебя. Очень хорошо понимаю.

Весь остальной путь до клиники пластической хирургии мы молчали. Я старалась сосредоточиться, Мельниченко, видимо, просчитывал что-то свое или взвешивал имеющиеся шансы на успех.

Начало операции и сам процесс подмены прошли легко и непринужденно, как, впрочем, и было задумано.

Сашка припарковал машину со стороны служебного входа.

Мы незаметно внедрились внутрь. Прямо там, в небольшой каморке возле коридора, быстренько переоделись.

Я надела светло-салатного цвета брючный костюм медсестры, белый халат, медицинскую шапочку, марлевую повязку на лицо и мягкие тапочки на ноги. Мельниченко набросил халат и натянул бахилы на обувь. Теперь я походила на медицинского работника, сопровождающего куда-то посетителя.

А на самом деле, это Сашка коридорами и переходами вел меня в палату, где лежала свидетельница, которую сейчас охраняли два вооруженных «бойца» Мельниченко.

Мы увиделись с ней мельком. Женщина с бледной кожей и почти полностью забинтованным лицом действительно походила на меня ростом и комплекцией. Ее волосы были немного короче, но подстрижены, как у меня, и выкрашены в черный цвет.

Линзы, корректирующие цвет глаз, я надела еще дома. Сейчас нам с подопечной оставалось только поменяться одеждой.

Бойцов Сашка незамедлительно выставил за дверь.

Я сбросила костюм медсестры, надела легкую пижаму и теплый халат, в палате, кажется, было слегка прохладно. Незаметно распихала по карманам и другим укромным местам оружие. Свои вещи, заранее упакованные в пакет, запихнула в тумбочку.

Мельниченко достаточно ловко забинтовал мое лицо. Потом помог Светлане снять бинты, надеть шапочку и маску, набросить халат.

Все это проделали молча, сосредоточенно и достаточно быстро.

— Так, Охотникова, немедленно забирайся в постель, с персоналом в лишние разговоры старайся не вступать и не забудь, ты еще слаба после операции и испытываешь жажду после наркоза.

— Я помню, — глухо из-за бинтов буркнула в ответ.

— Ладно. Мы собрались и уходим. Бойцов я с поста снимаю.

— Оставь одного, пусть другой вас сопровождает. Тебя и его вполне хватит для охраны. Сделай вид, что у ребят просто была пересменка.

— С чего бы это мне здесь человека оставлять? Я не планировал.

— Если кто-то за больницей наблюдал, то он увидит, что раньше охрана была, а потом уехала вслед за какой-то медсестрой. А «охраняемое лицо», наоборот, лежит в палате в полном одиночестве. Так все сорваться может на первом же этапе.

— Да, это я не учел, за больницей действительно могут наблюдать.

— Не переживай, потом я сама уйду. Вроде как испугалась, да в панике наутек бросилась. Нормально пройдет.

— Логично, — кивнул Мельниченко. Потом выглянул в коридор и бросил своим ребятам: — Ромка, остаешься на дежурство. Макс, со мной, сопровождающим.

— Есть, — ответили бойцы, практически в унисон.

— А когда смена? — поинтересовался тот парнишка, что помладше, видимо, Ромка.

— Посмотрим, вечером или утром сменю, — не слишком уверенно пообещал Мельниченко. Потом бросил озабоченный взгляд на часы, добавил: — Пора, — и отбыл вместе с подопечной и сопровождающим бойцом.

Я устроилась поудобней в кровати и приготовилась к долгим и нудным часам безделья.

Сначала Ромка меня дичился и держался на расстоянии. Потом мы негромко познакомились, причем я, скрывая усмешку за бинтами, представилась Светланой. А парень на это никак не отреагировал, то ли не знал имени своего «объекта», то ли счел само собой разумеющимся, что наши имена совпадают.

Когда Ромка немного освоился, он достал из внутреннего кармана куртки свернутый трубкой сборник кроссвордов, и мы развлекались до самого обхода.

Много говорить я опасалась, поэтому договорились с Ромкой так: он озвучивает вопрос, и если знает, пишет нужное слово, а если не знает, ждет, пока его попытаюсь назвать я. Выходило достаточно быстро, и в общем-то неплохо.

Перед самым обходом в палату заглянула медсестра:

— Всем доброе утро, — потом обратилась, глядя на меня: — Как самочувствие? Что-нибудь беспокоит? С сегодняшнего дня все препараты вам отменили, но если что-то тянет, ноет или болит, нужно сказать врачу, и он назначит легкие обезболивающие препараты.

— Все в порядке, ничего не нужно, — пробормотала я.

— После обхода принесу завтрак. А потом на перевязку, посмотрим, как отеки спадают.

— Спадают отеки, все уже очень неплохо смотрится. Непривычно немного, и все. А перевязка пока не требуется, я ночью спала крепко и сильно разметалась, так что все перебинтовала недавно, буквально только что.

— То, что непривычно, это нормально, со временем все по-другому будет. А крепкий сон это очень хорошо, первый признак того, что с организмом все нормально и идет быстрое восстановление. Тогда только температурку померяем, и пока все, — она протянула мне холодный градусник и торопливо убежала.

Обход тоже прошел быстро и без происшествий.

Врачи поинтересовались самочувствием, порадовались, что у больной нет температуры и крепкий сон. Да и пошли себе дальше. А я тихо радовалась, что на перевязке и осмотре никто не стал настаивать.

Кстати, это все до поры до времени. Ведь врач, в конце концов, пожелает взглянуть на швы или проверить отечность.

Что-то Мельниченко не слишком хорошо этот момент продумал, не все нюансы предусмотрел. Или, разве что, он с лечащим врачом заранее договориться умудрился, только меня не счел нужным предупредить. Или считает, что я здесь в тишине и покое прохладной палаты пробуду не слишком долго.

На завтрак принесли сваренные вкрутую яйца, творог, хлеб с маслом и чай, почему-то сладкий.

Я разделила трапезу со своим охранником, ведь он давно на посту, и если и брал с собой какие-то бутерброды, съел их давным-давно.

Потом после недолгих уговоров вручила пареньку деньги и отправила в буфет, чтобы купил воду в большой бутылке, каких-нибудь плюшек, бутербродов или печенья.

Так что до самого обеда и после него мы проводили время с пользой, перекусывали, разгадывали кроссворды или негромко болтали о разной ерунде.

На вечернем обходе, как раз перед тем, как весь персонал, кроме дежурных, соберется разойтись по домам, мой лечащий врач снова поинтересовался самочувствием и заверил, что, если все и дальше будет так хорошо, не за горами выписка.

Я постаралась порадоваться этому известию, но, на всякий случай, сдержанно и без фанатизма.

Когда, с наступлением вечера, больничное крыло опустело, стало очень тихо вокруг. И только отдельные звуки, чьи-то легкие шаги по коридору изредка нарушали тишину.

Видимо, здесь в каждой палате имелись свои удобства, еду тоже обычно разносили по комнатам, и вся система была построена так, чтобы пациенты практически не встречались друг с другом и пореже бродили по коридорам. Что правильно, клиника эта хорошая, известная, в ней работают специалисты европейского уровня. А вот цены за услуги всегда немного ниже. Значит, к нам в Тарасов может приехать любая столичная знаменитость, чтобы в тишине провинциального города отдохнуть от суеты и заодно сделать ринопластику, откорректировать морщинки или подтянуть овал лица. И разумеется, знаменитость пожелает лежать не просто в палате, а в комфортных условиях. С обязательным соблюдением всех правил конфиденциальности. И знаменитости, разумеется, не понравится повышенное внимание и ажиотаж публики. Или, к примеру, болтовня персонала, или навязчивое общение со стороны других пациентов.

С наступлением темноты мой охранник задремал, устроившись в удобном кресле. Вот и пусть поспит, парень вторые сутки на ногах и, вероятно, сильно устал.

Я устроилась поудобней, но засыпать, разумеется, не собиралась, по крайней мере, крепко. За годы службы и потом во время выполнения различных заданий я сформировала в себе способность в напряженной ситуации дремать, что называется, вполглаза. Так что если и засну, то не крепко, и буду прямо сквозь легкую дрему прислушиваться к каждому шороху в коридоре или, тем более, в палате.

Я лежала почти неподвижно, прикидывалась спящей, а сон, вопреки ожиданиям, не шел, и мозг продолжал лихорадочно работать. Я то обдумывала и пыталась спрогнозировать дальнейшее развитие этой ситуации. То, не торопясь, мысленно перебирала словесные описания киллеров, что могут явиться по душу подопечной. Продумывала свои дальнейшие действия в случае покушения. А заодно пыталась прикинуть, как быть и что делать с бойцом Мельниченко. Ведь нападавшие могут пожелать устранить моего охранника в первую очередь, чтобы не мешался под ногами. А значит, оставаясь здесь, молодой человек тоже подставлялся под удар.

Мельниченко и это не предусмотрел, вернее, не думал, что здесь понадобится присутствие кого-то из парней.

И я тоже хороша, бездельничала весь день, а теперь жалею, что сразу не придумала, не проработала и не обсудила с парнем план дальнейших действий. Например, не предложила в случае тревоги благоразумно ретироваться в сторону туалетной комнаты и там затаиться на время.

Если хорошенько подумать и перебрать варианты, это единственно верное действие, что может гарантировать молодому человеку практически стопроцентную безопасность. Но будить Ромку, чтобы обговорить с ним этот предварительный и простой план, все же сочла преждевременным, в конце концов, сегодня нападение может и не состояться. Так зачем зря тревожить молодого человека?

Первая половина ночи прошла без происшествий, в коридоре больничного крыла царила тишина, рядом в кресле сладко посапывал Роман, меня неумолимо начинало клонить в сон. И я позволила себе ненадолго смежить веки, но крепко засыпать не стала.

Сложно сказать, сколько прошло времени, кажется, я действительно задремала. Поэтому осторожных шагов в коридоре не слышала. Зато будто кожей почувствовала, что кто-то аккуратно тронул ручку двери, проверяя, открыто ли.

Мягкий щелчок язычка замка показался гулким, словно набат, этот звук молнией пролетел по нервам, мгновенно взбодрил меня и унес остатки сна.

Я подпрыгнула в кровати, бесшумной молнией метнулась к креслу, в котором спал Ромка.

— Гости к нам, бегом в туалет и запрись там! — прошипела ему на ухо, выдергивая из комфорта мягкого сиденья. — Бегом!

Благо реакция у бойца оказалась замечательная. Видно, тоже приучен спать вполглаза.

Он бесшумным котом на мягких лапах метнулся к туалетной комнате, внедрился внутрь и закрыл за собой двери. А я легкой тенью, бесшумно ступая, быстро вернулась на место, улеглась обратно в кровать и накрылась одеялом.

На все про все ушло не больше тридцати секунд.

Посетитель за дверью все еще размышлял, оценивая свои шансы.

А я уже достала нож, улеглась на спину и спрятала под одеялом руку с зажатым в ней ножом. Глаза пока закрывать не стала, пусть лучше привыкнут к темноте палаты. Коридор хоть и скудно, но все ж таки освещен. Значит, нашему визитеру понадобится минут пять, чтобы осмотреться в темноте и оценить обстановку. Мне вполне хватит времени, чтобы попытаться понять, кто наш незваный гость и как с ним будет лучше поступить.

Хотя, собственно, что конкретно я буду делать, не так уж и важно, потому что задачу мне поставили однозначную. И в палату сейчас пробирается не архиерей, а убийца, на счету у которого примерно с десяток жертв.

Тем временем человек аккуратно открыл двери, медленно, осторожно ступая, двинулся вперед, прошел арку, что в виде маленького коридорчика отделяла комнату от входа, и стал, оглядываясь, пробираться ближе к кровати.

Я поспешила прикрыть глаза и, не двигаясь, притворилась спящей. Но за эти мгновения успела рассмотреть высокую и, вероятно, слишком худую фигуру мужчины в темной одежде.

Если немного подумать и свериться с описанием, что давал Мельниченко, мужчина со своими несуразно длинными конечностями походил на киллера по кличке Богомол, у которого был излюбленный метод убийства при помощи холодного оружия. Обычно он предпочитает достаточно длинный нож с узким обоюдоострым лезвием, похожий на стилет, убивает своих жертв с близкого расстояния. Что само по себе является признаком достаточно высокой квалификации и крепких нервов.

Любопытно, он меня сразу убить попытается или решит сказать напутственную речь и все хорошенько разъяснить?

Не успела я додумать этот вопрос до конца, как мужчина прыгнул на меня, наваливаясь нижней частью тела на грудную клетку и правую руку, лишая возможности двигаться. Одновременно с этим, рукой он схватил меня за горло и сильно сжал, не допуская попыток крикнуть или вдохнуть.

— Что, падла, понимаешь, откуда смерть твоя пришла?! — злобно прошипел он. И добавил непечатное ругательство.

«Поскольку киллер продолжает сжимать мое горло и ни на миг не ослабил хватку, ответа он, вероятно, и не ждет», — мелькнула в голове ехидная мысль.

Впрочем, предаваться размышлениям времени не было. Другой рукой он полез во внутренний карман куртки и вытащил нож с длинным лезвием.

Мысли в голове скакали как блохи.

Например, я успела порадоваться, что в ожидании противника зажала нож в левой руке. И подумать, что время мое на исходе и что счет в прямом смысле слова идет на секунды. А потом простым и быстрым движением вонзила оружие в шею нападавшего.

Нож вошел сбоку, вскрывая артерии и гортань.

Противник захрипел, мгновенно ослабил хватку и как-то слишком уж сильно обмяк, хотя оружие я вынимать не стала, и сейчас крови мужчина терял не много.

Больше времени я тратить не стала, даже для того, чтобы что-то подумать. Выскользнула из-под него и резким ударом ноги столкнула с кровати.

Мужчина упал, при падении неслабо приложился головой об пол и затих.

Я решила пока его там и оставить и немного ускориться.

Наслаждаться победой времени не было, киллер мог и не один сейчас явиться. Я резво вскочила на ноги, метнулась к двери в туалет, стукнула Роману, достаточно громко прошептала, что он может выходить. Потом метнулась к тумбочке, достала свои вещи, вытерла брызги крови и быстро переоделась, не обращая никакого внимания на присутствие постороннего парня.

— Все-таки пришли за тобой?! — прошептал Ромка. — А ты молодец, быстро с ним расправилась. Сказать честно, не ожидал.

— Ага. Быстро и практически бесшумно. Только он, возможно, еще жив. Какие тебе даны инструкции?

— Шеф велел быть при тебе до самого покушения, а потом доложить обстановку. И возможно, помочь команде, что прибудет, здесь тщательно прибраться. Чтобы персонал не видел лишнего. А что ты будешь с киллером делать? Может, мне на него надеть наручники?!

Быстро и тихо обмениваясь репликами, мы подошли к лежащему мужчине.

— Полагаю, это не пригодится, — коротко припечатала я, быстро наклонилась, ухватила нож за рукоятку, резко вытащила его из раны. И стала обтирать, чтобы убрать в ножны.

— Что ты делаешь?! Сама же говорила, что он может быть еще жив.

— Он пришел за моей жизнью, я забрала его жизнь, все по-честному. А оставлять кого-то из противников в живых мне сейчас не резон.

— Почему? — едва слышно прошептал парень.

— Все должны думать, что я это она. Малейшее сомнение — и всему конец. Один раз все еще могут решить, что моя победа в схватке с киллером случайность. А после второго, третьего раза поймут, что это странная закономерность, и начнут искать нестыковки в легенде. Вот ты, например, много знаешь простых женщин, что способны остаться в живых после нападения профессионального киллера? Или целого отряда убийц, что действуют по очереди, друг за другом?

— Нет, я таких не знаю. Но если ты станешь убивать всех и каждого, кто покусится на твою жизнь, разве тогда не поползут слухи и не «поплывет» вся легенда?!

— Не скажи! Если киллеров оставлять в живых, они станут обо всем распространяться в своей среде, думать, гадать и делать выводы, вот тогда нам не избежать «утечки».

— А если их уничтожать, тогда что?

Я пожала плечами.

— Если уничтожать, да еще и следы заметать, никто не узнает, были ли киллеры и сколько, нашли они свой «объект» или промахнулись? Ответов нет, одни вопросы. Или так, только смутные слухи да неподтвержденные сплетни, что не способны никого по-настоящему насторожить. Впрочем, ты еще можешь попытаться оказать ему медицинскую помощь. Этот ведь первый, так что выводов никто сделать не успеет. Но решай сам, а мне пора, пожалуй.

— Ладно, бывай. Не знаю, принято ли в таких делах желать удачи?

Я широко усмехнулась:

— В любом деле без удачи никак. Счастливо оставаться, Ромка.

— Будь осторожна.

— Само собой.

* * *

Для начала я выглянула в коридор, там было пусто и тихо. И только в дальнем его конце, сидя за столом и положив голову на скрещенные руки, дремала постовая медсестра.

Осторожно и не торопясь, я вышла из палаты, мягко ступая на носки, двинулась по коридору.

Замок на двери отделения был вскрыт, а сама дверь только прикрыта, видно, киллер оставил себе путь безопасного и быстрого отхода.

Я выглянула, было спокойно, тихо и пусто, как, впрочем, и должно быть ночью. Бесшумно ступая, спустилась по лестнице на первый этаж. Снова осмотрелась, быстро пробежалась по нескольким запутанным коридорам и вышла к уже знакомой двери служебного входа. Она была заперта изнутри на большой засов, открыть который было делом нескольких секунд.

После того как я оказалась на улице, снова осторожно осмотрелась. Мне было важно выяснить, один явился сюда Богомол или прихватил себе кого-то в компанию. Чтобы понимать, как действовать дальше: сразу бежать или сначала нападать. Поэтому я, после того как убедилась, что вокруг все спокойно, немного прошлась вдоль стены здания, стараясь не попадать в объективы камер видеонаблюдения. Чтобы вычислить, в каком месте и как именно проник внутрь Богомол.

Это должен быть служебный вход, потому что ломиться в центральный — глупо, он ночью надежно заперт, кроме того, там камеры видеонаблюдения везде, и на входе, и в фойе. Или, к примеру, окно, но не палаты или коридора, потому что так и засыпаться недолго, а комнатки, в которой ночью гарантированно никто из персонала или больных не явится.

И через некоторое время мне действительно удалось найти искомое: окно туалетной комнаты на первом этаже. Она предназначалась для посетителей приемного отделения, и сейчас пустовала. Стекло туалетной комнаты было закрашено белой краской, створка открыта. Но Богомол, видимо, предварительно вырезал части стекла, просунул внутрь руку и открыл шпингалеты.

Интересно, куда только местная охрана смотрит? Полагается на камеры и высокий забор? Это просто непозволительная беспечность. Ночью обязательно нужно обходы делать, с периодичностью в два часа.

Но на территории было тихо и пусто.

Я еще немного осмотрелась. Похоже, киллер все-таки пришел один. Но как он сюда добрался в столь поздний час? Вероятно, приехал на автомобиле. Что-то неприметное и с виду недорогое вполне подойдет.

Вся территория больницы обнесена высоким забором, на въезде стоит КПП, там днем сидит охранник, который посетителей пропускает просто так, а у всех проезжающих машин спрашивает пропуск, и лишь при наличии оного поднимает шлагбаум.

Но сейчас ночь, охранника вечером с поста сняли, а КПП закрыли. Значит, Богомол оставил машину где-то рядом с тротуаром, что тянется вдоль забора, перелез через него и направился искать безопасный вход в здание.

Я снова осторожно прошлась по территории, нашла место, где будет удобно перелезть через забор, преодолела препятствие, немного побродила вдоль него, только с другой стороны. И через некоторое время наткнулась взглядом на «Ладу Калину» светло-бежевого цвета.

Эта машина полностью подходила вышеперечисленным требованиям. Кроме того, здесь поблизости не было жилых домов, а значит, нет жителей, и машине ночью в этом месте просто нечего делать.

Сигнализация автомобиля оказалась отключена, при помощи нехитрых приспособлений я достаточно быстро открыла дверь, вскрыла приборную панель и включила зажигание при помощи нескольких проводков.

Мотор заурчал, я нажала на педаль газа, выжала сцепление, переключила передачу, и машина плавно тронулась с места.

Соблазн немного попользоваться неожиданно приобретенным трофеем был очень велик, скрывать не стану. Машина дает свободу передвижения, скорость, мобильность. В ней можно двигаться, не привлекая к себе лишнего внимания, согреться в холод, а в случае острой необходимости даже переночевать. Но есть в этом всем и некоторые минусы. Машина регулярно «ест» бензин, что в условиях резко ограниченного бюджета может быть неудобно. Водителя всегда могут остановить сотрудники ДПС, чтобы проверить документы, что мне, разумеется, совершенно не нужно. Кроме того, обладая специальными навыками и необходимой информацией, по машине достаточно просто найти человека, даже если он не является зарегистрированным владельцем. Что мне не нужно тем более. Потому что этот минус перечеркивает абсолютно все плюсы, если водитель автомобиля в бегах.

Поэтому я доехала до центра города, миновала его. Нашла достаточно большой, обычно оживленный днем перекресток и приткнула машину неподалеку возле одного из тротуаров. Тщательно протерла все, чего могли касаться мои руки, захлопнула дверцу, немного огляделась и отправилась по своим делам.

Завтра ее обязательно обнаружат, особенно если станут искать. Только этот след ко мне никого не приведет, просто не сможет.

А я тем временем немного прошлась пешком, потом на ближайшей остановке запрыгнула в вагон дежурного трамвая. Проехала несколько остановок в сторону железнодорожного вокзала. Затем прошлась еще немного до частного сектора, нашла неприметный домик с покосившимся забором и хлипкой калиткой, снова осмотрелась, не обнаружила ничего подозрительного и вошла во дворик.

Сейчас здесь никто не живет, но этот домик принадлежит бабушке Генкиного сотрудника, которую внук на зиму забирает всегда к себе в квартиру. Летом старушка возилась на огородике, ухаживала за клумбой с цветами, собирала ягоды с кустов и чувствовала себя вполне комфортно, как на даче, только в черте города. А зимой же нужно было возиться с печным отоплением, что для бабушки с каждым годом было все сложнее. Кроме того, в сильные холода постоянно останавливалась подача холодной воды. Потому что она перемерзала в трубах, проложенных слишком близко к поверхности земли. Чинить все это было хлопотно, переделывать — дорого, поэтому сотрудник принял соломоново решение. Воду перекрывал, домик запирал, даже окна заколачивал, а бабушку на зиму забирал к себе.

Генка со своим сотрудником переговорил, и тот принял некоторые меры по встрече «гостей». Положил ключи от домика в заранее оговоренном месте, принес два ведра чистой воды, создал запас некоторых продуктов и даже протопил печку. Благодаря чему в домике было достаточно тепло, нашлись чай, сахар, сушки, несколько пакетиков с лапшой быстрого приготовления, банка тушенки и несколько банок рыбных консервов.

Но есть мне сейчас совсем не хотелось. Лучше выпить немного воды, закрыть и заблокировать двери, проверить окна и немного поспать. Ночь клонилась к концу, а я сегодня, практически, не сомкнула глаз.

* * *

Проснулась я ближе к вечеру, бодрой и полностью отдохнувшей. Наскоро перекусила, привела себя в порядок и вышла на улицу. Там немного осмотрелась и двинулась по своим делам.

Поскольку я успешно замела следы, на это убежище преследователи не вышли, по крайней мере, пока. И это хорошо, всегда пригодится место, где можно отоспаться, не опасаясь за последствия. Но, следуя основной концепции задания, что придумал Мельниченко, я должна не только прятаться и убегать. «Светлана» должна периодически всплывать в зоне видимости потенциальных преследователей. Как бы дразня противника или совершая ошибку за ошибкой. Поэтому сегодня вечером я собиралась сходить в ресторан.

Это заведение находилось недалеко от вокзала на Астраханской улице и называлось «Гнездо глухаря».

Ресторан был непомерно дорогим, и среди жителей нашего города славился очень хорошей кухней. Но далеко не все граждане были в курсе того, что владельцем этого ресторана был тот самый глава преступной группировки, которую обезвредили благодаря свидетельнице. И до недавнего времени это заведение активно использовалось в организационных целях и для членов группировки было чем-то вроде штаба или центрального офиса.

Разумеется, штурмовые группы правоохранительных органов сильно пощипали местную публику, и серия арестов значительно проредила ряды преступного элемента. Но во время любой, даже идеально спланированной операции захвата хоть кто-нибудь, да улизнет. Так всегда бывает, думаю, и этот случай не исключение. Значит, в ресторане сейчас гарантированно имеются члены преступной группировки, так сказать, низшего и среднего звена. И, разумеется, они будут вовсе не рады видеть «Светлану», вернее, при встрече мгновенно пожелают от нее избавиться. А вот знают ли они, что женщина скоропалительно сменила внешность и как именно она сейчас выглядит, мне еще только предстоит выяснить.

Сейчас мой внешний вид оставлял желать лучшего. Черные джинсы, видавшая лучше дни неприметная куртка и строгий черный пиджак, надетый поверх майки. В таком виде приличные люди по дорогим ресторанам не ходят.

Привести себя в порядок мне негде, переодеться — не во что. Но я решила проявить креативное мышление. Убрала волосы в гладкую, максимально сильно приглаженную прическу, закрутила сзади узел, закрепила шпильками. Немножко осмотрелась в домике милой старушки, нашла грубые ботинки, старые, но в хорошем виде, вполне сойдут за современные модного грубого стиля, осталось их только хорошо натереть кремом и начистить. Обнаружила брошь в коробочке, явно бижутерия, но внешне, да и еще в полумраке зала ресторана вполне сойдет за грубоватое старинное украшение. И раздобыла в шкафу шелковую косынку яркой расцветки. Потом надела свой костюм, повязала косынку на манер шейного платка, брошь прицепила к лацкану пиджака.

Получилось очень даже ничего, нечто вроде готического стиля или стиля вамп. Правда, до полноты образа не хватало последнего важного штриха: макияжа с ярко выделенными красными губами, больше всего подойдет помада матовой текстуры, а еще подчеркнутые брови и нежная, почти прозрачная пудра. Глаза можно практически не выделять, румяна тоже будут лишними, здесь больше подойдет благородная бледность. Проблема лишь только в том, что моего набора для грима сейчас рядом не было. А косметика старушки, если бы она здесь имелась, не могла подойти.

Решила я эту проблему простым способом и без лишних трат. Зашла в один из крупных магазинов известной сети косметики и парфюмерии. В обычной жизни я являюсь постоянным клиентом магазинов этой сети и, по меткому выражению тети Милы, уже оставила там целое состояние. Поэтому совершенно без зазрения совести я сделала вид, что тестирую представленную продукцию, а тем временем быстро нанесла на лицо требуемый макияж и даже украдкой брызнула дорогой парфюм известного французского бренда из тестера не на предложенную для покупательниц узкую полоску плотной бумаги, а на свои запястья и затылок.

Теперь можно смело отправляться в ресторан. Меня гарантированно примут за обеспеченную, возможно, слегка экстравагантную особу, и не завернут прямо с порога. А там, возможно, и «Светлану» признают в моей особе, а дальше посмотрим по обстановке.

В «Гнезде глухаря» было два зала, на первом этаже и на втором. Но сначала посетитель попадал в просторное фойе, где были мраморные колонны, большие зеркала, можно было снять верхнюю одежду в гардеробе, а также посетить мужскую или дамскую уборные. Потом гостей заведения встречал метрдотель и провожал в один из залов. Сразу после входа, скрытого тяжелыми бархатными шторами, находился просторный зал, декорированный в стиле охотничьего домика, уставленный столами и стульями и освещенный, по большей части, настенными бра. По правой стороне от входа в зал была красивая лестница из кованого металла, которая наверху переходила в ограждение по типу балконного. При помощи этой лестницы можно было попасть во второй зал, расположенный на верхнем этаже. Он был немного меньше, имел выход на балкон, опоясывающий здание по периметру, уставлен столами, окруженными мягкой мебелью в стиле восточных диванчиков, украшен тканевыми драпировками и светильниками. И пускали сюда, судя по всему, лишь ВИП-персон. Или исключительно тех, кого здесь считали своими.

Разумеется, меня больше всего прельщал именно второй зал. Там было больше шансов встретить нужных для моего дела людей. Кроме того, там имелось сразу несколько путей отхода, на случай, если придется бежать.

Проблема была лишь в том, что я даже в своем новом, слегка откорректированном образе могла не впечатлить метрдотеля, да и прочий персонал.

Гардеробщица, к примеру, уже одарила недоуменным и презрительным взглядом мою куртку.

А что я могла сделать? В гардеробе старушки не нашлось приличной одежды без острого запаха нафталина. Пришлось надевать то, что имелось, в пиджаке не особо походишь, на улице как раз начинало резко холодать.

Тетя Мила не устает повторять, что наглость — второе счастье, и я в этом смысле самый счастливый человек в мире. И с этим сложно поспорить. Но я полагаю, что здоровая доля наглости ни одному человеку не помешает, главное, правильно ее применять.

Вот и сейчас я сделала невозмутимое лицо с выражением достоинства, смешанного с наглостью. Да так удачно, что женщина, похоже, уже была готова решить, что это какой-то новомодный стиль, к примеру «а ля бомж». И уж точно не стала возражать, просто повесила куртку на крючок и выдала мне номерок.

Некоторое время я топталась в фойе, но, разумеется, без следа нерешительности, а старательно изображала, что прихорашиваюсь перед зеркалом, поправляю костюм и украдкой поглядываю на часы, будто кого-то жду, но не желаю этого афишировать.

На самом деле я осторожно осмотрелась. Охранник сидел за столом, расположенным налево от входа, и, судя по выражению лица, откровенно скучал. Две девушки в коротких платьях и с ярким макияжем сдавали в гардероб меховые манто и весело щебетали о каких-то кавалерах. А метрдотель как раз отвлекся на супружескую пару в дорогих костюмах. Женщина была в заграничном вечернем туалете и щедро увешана драгоценностями, мужчина в костюме, по примерной стоимости равном стоимости половины неплохого автомобиля.

Кажется, это были постоянные посетители, которые обычно оставляют щедрые чаевые, по крайней мере, встречая их, метрдотель сделал настоящую стойку и изо всех сил старался всячески угодить им.

Но на входе случилась небольшая заминка, женщина хотела, чтобы метрдотель проводил их в ВИП-зал наверху, а мужчине больше нравился интерьер большого зала.

Они немножко поспорили, но к общему мнению так и не пришли.

Мужчина настаивал, женщина капризным тоном ему возражала, страсти потихоньку накалялись, несмотря на робкое вмешательство метрдотеля.

Я не стала дожидаться разрешения конфликта, просто улучила нужный момент и, осторожно ступая, чтобы не топать по гулкой лестнице, поднялась на второй этаж, после чего внедрилась в зал. Прошла немного вперед, выбрала удобный столик, стоящий неподалеку от двери, ведущей на балкон, уселась на диванчик и стала ждать официанта, неторопливо пролистывая меню, лежащее на столе, лениво оглядывая зал и с видимым удовольствием наслаждаясь негромкой музыкой, которую играл оркестр.

Официант, к слову сказать, не заставил себя долго ждать, обслуга в этом заведении была вышколена по первому классу.

К примеру, если молодой человек и решил, что мой внешний вид странноват и не слишком соответствует моменту, то вида не подал, более того, даже глазом не моргнул.

Впрочем, он не мог знать, что я попала внутрь, минуя метрдотеля, и, вероятно, полагал, что посадить меня в ВИП-зал было его решением.

— Добрый вечер, вы определились с заказом или еще немного посмотрите?

— Не стоит, я определилась. Но сначала требуется кое-что уточнить. Вы в последние месяцы повара не меняли?

— Нет, у нас все по-старому.

— А помнится, вашему повару особенно удаются стейк и овощи на гриле.

— Вы совершенно правы, — с улыбкой кивнул молодой человек.

— Тогда именно это я и закажу.

— Замечательный выбор. Что желаете на десерт?

— Кофе и, пожалуй, какой-нибудь тортик, небольшой кусочек, разумеется.

— Десерт тоже желаете от шефа?

— Пожалуй, да.

— Тогда рекомендую «Тирамису».

— Я не против, давайте.

— Пить что будете? Алкоголь?

— Нет, я за рулем. Воду с лимоном, будьте добры.

— Сделаем. Это все?

— Пока да, а там видно будет.

— Хорошо.

Сначала молодой человек принес воду, приборы и хлебные палочки, которые выпекают прямо здесь, в ресторане, посыпая кунжутом.

Почуяв запах свежего хлеба, я мгновенно вспомнила, что со всеми этими сборами и размышлениями совсем забыла что-нибудь съесть. Но острое желание схватить хлебец и хищно впиться в него зубами пришлось преодолеть. Женщина, которой по карману посещение подобного заведения, так вести себя не может, разумеется.

Вместо этого я манерно расправила на своих коленях салфетку, отпила глоток воды и неторопливым, скучающим взглядом осмотрела зал и посетителей, что здесь отдыхали.

В метре от меня с левой стороны ворковала молодая парочка.

В центре зала устроилась та пара, что пришла чуть раньше меня и скандалила на пороге.

Я подумала про себя, что настойчивая дамочка добилась-таки своего, и едва уловимо усмехнулась. Кстати, сейчас они снова препирались, только теперь уже по поводу заказа.

Примерно в центре зала веселилась большая компания, судя по некоторым репликам, состояла она в основном из молодых людей. Но рассмотреть их толком не удалось, они опустили обычно приподнятые драпировки, что, разумеется, создавало иллюзию некоторого уединения и маскировки.

А за дальним столиком неподалеку от входа на кухню ужинала компания из пятерых мужчин постарше. Вернее, они были разных возрастов, но к молодежи никого из них не отнесешь.

Эта компания сильно отличалась от других посетителей, одеты они были разномастно, ели торопливо и порою неаккуратно, все время о чем-то переговариваясь. А после того как закончили с едой, уходить не собирались, что-то пили, что-то обсуждали, много курили, вели себя по-хозяйски. Как завсегдатаи, вхожие в кулуары заведения.

Кстати, за тот короткий период, что я за ними наблюдала, один из мужчин встал из-за стола и зачем-то сходил на кухню, впрочем, почти сразу же вернулся. Кажется, это и есть те, чье внимание мне необходимо привлечь.

Но это потом, сейчас мне хотелось поесть и при этом не опасаться, что в еду что-то могут подсыпать.

Некоторое время я неторопливо наслаждалась стейком с овощами, попробовала хлебные палочки, они действительно оказались выше всяких похвал, и, разумеется, неторопливо наблюдала за залом и посетителями. Но чаще всего мой взгляд обращался к столику, что стоял у входа на кухню.

Сначала я рассматривала компанию вроде как робко, а потом все внимательней и решительней. А через некоторое время уже откровенно пялилась, да так, что мое внимание начинало граничить с настоящей наглостью. На которую, разумеется, обратили внимание спустя некоторое время, примерно к десерту.

Сначала мужчины что-то обсудили, переглядываясь между собой и с любопытством посматривая в мою сторону. Потом от компании отделился молодой человек лет двадцати пяти в джинсовом костюме.

Он встал из-за стола и направился в мою сторону, причем по пути несколько раз оглянулся на свою компанию, словно в поисках одобрения.

— Добрый день, — усмехаясь, начал он, обращаясь ко мне, — такая симпатичная девушка и скучает одна. Не желаете потанцевать?

Вместо ответа я выдержала долгую паузу, во время которой неторопливо опустила ложечку в десерт, потом, усмехаясь, попробовала, «Тирамису» был действительно восхитителен.

— Музыка не совсем соответствующая, — неторопливо пожала плечами.

— Да не вопрос! С музыкантами сейчас порешаем. Мы здесь все свои люди, и они будут играть, что велят.

— Так никто не танцует, — медленно, словно нехотя, констатировала я.

— Да ты не парься. Они не танцуют — мы захотели и танцуем, кому какое дело, вообще?!

— Понимаю, — негромким голосом медленно протянула я, — дело в том, что я тоже не танцую.

— А почему?! Стесняешься?! Или есть какие другие причины?!

— Просто нет никакого желания. — Мой тон из ленивого постепенно стал насмешливым.

Но молодого человека это не проняло. И похоже, что он не собирался обижаться, по крайней мере, пока, и продолжал увлеченно перебирать варианты.

Но полное отсутствие желания общаться с моей стороны его обескуражило и остановило, по крайней мере, на время.

Молодой человек растерял некоторую долю решительности, немного потоптался на месте и направился к своему столику.

Я продолжала наблюдать, одновременно с этим неторопливо, словно лениво, ела вкуснейший десерт и ехидно улыбалась.

Разумеется, чтобы спровоцировать молодого человека или его приятелей на дальнейшие действия.

Одновременно мне пришлось констатировать, что я оказалась перед небольшой дилеммой. И это снова вина Мирошниченко с его конспирацией.

В стремлении сохранить конфиденциальность он дал мне слишком мало информации о подопечной.

Вот что я знаю? Имя? Новая внешность? И видела ее пять минут. Но этого ведь совершенно недостаточно для того, чтобы адекватно изобразить человека, да так, чтобы его знакомые ни в чем не усомнились.

Я не знаю ее реакций на тот или иной раздражитель, тембра голоса и манеры говорить, манеры двигаться, в конце концов. А это все не изменить и не подделать, по крайней мере, при помощи пластических операций. Более того, я совершенно не в курсе того, кто сейчас веселится за столиком возле кухни. И как близко каждый из этих мужчин может знать Светлану.

Хотя эта Липник, она ведь дала показания. И не просто так: что-то там о чем-то сообщила. Она практически в одиночку сдала всю организацию. Значит, располагала информацией, что позволила завести дело и привлечь практически всех, от главарей до представителей среднего и низшего звена. А это под силу далеко не каждому.

Опыт подсказывает, что проделать подобное можно лишь в нескольких случаях. Первое — быть внедренным агентом. Второе — быть подельницей преступников, и как следствие — членом организации. И третье — быть действующей или отставной любовницей одного из главарей. Кого-то близкого к верхушке, разумеется.

Первый вариант отпадает сразу, и не только потому, что Мельниченко промолчал, он-то мог просто беречь своего человека. Проблема в том, что внедрить в подобную организацию агента очень сложно. А если и получится, это будет одна из низших ступеней в иерархии. И чтобы досконально узнать всю структуру, нужно сильно вверх продвинуться, а на это ушло бы слишком много времени, около нескольких лет. Более того, шансы женщины сделать подобную «карьеру» слишком невелики. А значит, если бы у Мельниченко или его коллег появился бы шанс внедрить агента в подобную организацию, выбор обязательно пал бы на мужчину.

Второй вариант тоже слишком маловероятен. Например, потому, что женщина, будучи подельницей преступников, не стала бы никого сдавать, так как сама «ходит под статьей». Это если она была где-то у руля и знает достаточно много. А если она у руля не была, то ей и сообщить особо нечего.

То есть остается третий вариант. Любовница главаря или лица, к нему приближенного. И этот вариант по многим соображениям весьма вероятен. Ведь еще в Средние века европейскими политиками или правителями было замечено, что женщинам удается узнавать многие тайны у своих любовников, особенно хорошо у них развязывался язык именно после постельных утех.

Так уж созданы мужчины: тяжело им держать язык за зубами в неге и уюте будуара с шелковыми простынями, рюшами и подушками. И власть предержащие активно пользовались этим фактом.

Так что и в нашем случае, вероятно, Светлана была любовницей одного из высокопоставленных бандитов.

Интересно, он сидит в СИЗО или, наоборот, сейчас где-то здесь поблизости?

Это, кстати говоря, может все усложнить еще больше. Любовник как никто хорошо должен знать настоящую Светлану.

Впрочем, где наша не пропадала, как-нибудь выкручусь.

Тем временем за столиком противника наметилось некоторое оживление. Сначала тот молодой человек, что подходил ко мне и приглашал на танец, вернулся на свое место под насмешливыми взглядами своих приятелей.

Он уселся на стул, залихватски тяпнул рюмку водки, закусил маленьким бутербродом «канапе», что недавно на большой тарелке принесла официантка. Выслушал несколько весьма сальных и, возможно, для него неприятных шуточек. Поморщился, снова выпил рюмку водки, только теперь уж не стал закусывать, потом немного подумал и продублировал последний заход. И почти сразу поднялся с места, потерянно тряся головой, но потом достаточно быстро сконцентрировался, вспомнил, чего хотел, и снова двинулся в мою сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.