Чудовищный сговор

Марина Серова, 1998

Вот чего не ожидала Женя Охотникова, так это столкнуться с представителями «голубой» тусовки: ей поручена охрана юного любовника бизнесмена Кургулина. Внезапная смерть самого бизнесмена вынуждает Женю взяться за расследование своего работодателя. Последовавшая за этим цепочка убийств «голубых» выводит Женю на след преступника…

ГЛАВА 3

— Кто там? — шепотом спросил меня Антон, появляясь в коридоре.

— Какая-то женщина, — пожала я плечами. — Явно стервозного вида.

— Этого еще не хватало, — вздохнул парень. — Ну и дела!

— Она уже уходит, — успокоила я его, теряя из виду спину удаляющейся визитерши. — Кто бы это мог быть, по-твоему?

— Да кто угодно! — тяжело вздохнул Антоша. — Мне даже думать об этом не хочется.

Он вернулся в комнату и рухнул на диван, обхватив голову руками.

— Ну что, жизнь кончена? — насмешливо спросила я, уставясь на юношу. — Тебе сколько лет-то? Двадцать? Двадцать пять?

— Девятнадцать, — трагическим голосом произнес Антон. — А ваш юмор кажется мне неуместным. В конце концов, у меня трагедия.

— Смерть спонсора — всегда трагедия, — согласилась я, усаживаясь рядом. — А как у тебя насчет специальности? Ты что-нибудь делать умеешь?

— Я умею все, — жестко ответил Антон. — Но особые услуги — по особой цене.

— Да я не про это, — усмехнулась я. — Телом, в конце концов, можно зарабатывать только до определенного возраста. А что потом?

— До «потом» еще надо дожить, — философски изрек Антон. — А я чувствую, что доползти до пенсионного возраста мне не суждено.

— Весьма распространенная точка зрения в девятнадцать лет, — заметила я. — Сначала — романтический угар, потом — расстроенное здоровье. И в результате — полунищенское существование в старости. Вот на самом деле какую цель ты себе ставишь.

Антон злобно посмотрел на меня, но спорить не стал. Похоже, его сейчас больше интересовал практический аспект его дальнейшей жизни.

Он обвел комнату глазами, задумался ненадолго и немного повеселел.

— А чего это я комплексую? — спросил он сам себя и сам же себе ответил: — Нет причин для печали. Пашу, конечно, безумно жалко, слов нет. Но жизнь-то продолжается, правда, Женя?

Антон заметно взбодрился, видимо, шок первых минут прошел, и теперь парень прикидывал, как ему, что называется, «жить дальше». Он ходил по комнате с блокнотом и выводил в нем какие-то цифры.

— Честно говоря, Паша сам наверняка вляпался во что-то такое, — юноша повертел рукой в воздухе, что должно было обозначать превратности жизни бизнесменов в новых исторических условиях. — Фирма-то у него — ого-го-го! Деньги опять же в него вкачали. Так что не исключено, что кто-то из компаньонов-конкурентов постарался. Такое ведь сейчас на каждом шагу, правда?

— Правда, — подтвердила я. — И все же мне кажется, что в первые секунды ты подумал о чем-то другом. Я не ошиблась?

Антон раздраженно передернул плечами и не стал отвечать на мой вопрос.

Но я была уверена, что сначала юноша действительно подумал о том, что смерть Кургулина имеет прямое отношение к его, Антона, интимной связи с Павлом Филимоновичем. Или, как минимум, что тайна смерти моего клиента имеет отношение к его сексуальной ориентации. Но сейчас, похоже, Антон отмахнулся от этих опасных мыслей.

— Так, значит, еще два «лимона»… — застыл он над блокнотом, грызя колпачок ручки. — Или два с половиной? Впрочем, какая разница… Это же на первое время. Так, а сколько потянет эта машинка?

Он внимательно осматривал музыкальный центр, словно посетитель ярмарки рабов, выбирающий недорогую, но крепкую рабочую силу.

— У меня дружбан в ремонтной мастерской работает, — пояснил он. — Если скинуть за полцены — то сразу все возьмет. Поначалу как-нибудь прокантуюсь, а потом что-нибудь придумаю.

В дверь снова позвонили.

Антон вздрогнул и выронил свой блокнот с подсчетами предполагаемых сумм.

Звонили долго, беспрерывно и настойчиво. Я уже пошла в коридор, как вдруг в замочной скважине стал поворачиваться ключ.

Дверь отворилась, и в квартиру ворвались два коротко подстриженных парня в серых халатах, накинутых поверх их костюмов. В такую жару костюмы могли носить только люди с кобурой под мышкой.

Вслед за ними вошла женщина — та самая, которую я имела возможность наблюдать в дверной «глазок». Замыкал шествие испуганный старичок с палочкой, чувствовавший себя очень неуютно.

— Да, видите ли, — обратился он ко мне. — Такая неприятная ситуация…

Женщина молча стояла в коридоре и смотрела то на меня, то на Антона. Мое присутствие в квартире, казалось, ее слегка удивило.

А в это время парни в халатах методично вытаскивали из квартиры тумбочки, магнитофоны, телевизоры, холодильник, стулья, ковры и кресла.

— Что… что вы делаете? — обратился к ним Антон. — Кто вам разрешил?

Он даже попытался преградить им дорогу, но один из «грузчиков» отстранил парня даже не движением руки, а так, слегка повел ладонью, и Антон вынужден был прижаться к стене, чтобы дать им пройти. На его вопрос никто даже и не подумал отвечать.

— Я терпела, пока Паша был жив, — наконец заговорила женщина. — Но теперь меня ничто не останавливает, и у меня развязаны руки.

Словно демонстрируя эту мысль, она подняла ладони к лицу и пошевелила пальцами. Затем незваная гостья снова посмотрела на Антона и нехорошо усмехнулась.

— Так вот на кого он меня променял? — хмыкнула она. — Ну что ж, дело прошлое, сердцу — или у мужиков иной орган является более важным, а? — не прикажешь. Но теперь все кончено. Я вывожу мебель.

— Как? — жалобно охнул Антон. — Может быть, мы с вами побеседуем? Вы…

— Зоя Сергеевна, — коротко бросила ему женщина. — А говорить нам с вами не о чем.

— Но позвольте…

— Не позволю, — отрезала Зоя Сергеевна. — Я и так уже много чего позволяла.

Антон беспомощно развел руками и посмотрел на меня, как бы прося помощи.

Но я не намеревалась вмешиваться. Честно говоря, вся эта ситуация начинала меня напрягать.

Сначала меня выдергивают из дома, обещают кучу денег, демонстрируют набитый валютой бумажник и везут на квартиру к избалованному юнцу, которого я должна охранять денно и нощно. Затем мне приходится осаживать наглого юношу, читать ему лекции о киноискусстве и отбиваться от попыток переспать со мной. Потом клиента кто-то грохает, и вдобавок ко всему приезжает его вдова и очищает квартиру.

И от меня еще требуют помощи и сочувствия. Вместо того чтобы подумать о том, что мой труд, между прочим, должен быть оплачен.

— Сколько добра! — снова подал голос старичок, восхищенно провожая глазами уносимый стриженными под бокс качками телевизор.

Антон вскипел.

— А вы-то кто такой? Что вам вообще здесь надо? — закричал он с плаксивыми нотками в голосе. — Вы что, Пашин отец? Или дед?

— Я? — удивился старичок. — Я хозяин этой квартиры. Сдавал собственность Кургулину Павлу Филимоновичу. А что? Платил он вовремя, а чем вы тут с ним занимались, меня не касается. Сейчас, говорят, это можно, не сажают. А зря, если по правде…

— Сталинист недобитый, — фыркнул Антон. — А, делайте что хотите!

И он уселся прямо на пол, там, где еще пять минут назад край ковра был заправлен под плинтус. Юноша уже смирился с происходящим, и в его глазах металось какое-то роковое отчаяние.

— Что, не нравится?! — злорадно посмотрела на него Зоя Сергеевна. — То-то же! Хватит с тебя красивой жизни, по крайней мере, за мой счет.

— За ваш счет? — огрызнулся Антон. — Это с какой же стати?

— Язычок прикуси, — посоветовала ему Зоя Сергеевна. — Говорлив больно. Сколько мой муж тебе платил? А? В месяц сколько на тебя уходило?

— Раз говорите, что это были ваши деньги, то вам виднее, — ответил Антон.

— М-мерзавец… И это при двух взрослых дочерях! Нет бы им на приданое откладывать!

Зоя Сергеевна посмотрела на меня и, вдруг опомнившись, спросила:

— А это еще кто? Что вы тут делаете? Тоже из этих… уличных?

— Я не обязана вам ничего объяснять, — заявила я. — Могу лишь сказать, что выполняла кое-какие поручения вашего покойного супруга.

— Да? — Зоя Сергеевна снова смерила меня недобрым взглядом. — На шлюху вы не похожи. Значит, что-то связанное с деньгами.

Я продолжала молчать.

— Какого же рода были эти поручения? Что, не хотите отвечать? Ну и черт с вами!

Зоя Сергеевна демонстративно плюнула на середину комнаты и, развернувшись, вышла вон.

Ее подручные вынесли из квартиры все, что можно было вынести. Остались только голые стены с темными пятнами на обоях — там, где раньше стояла мебель. Сняли даже люстру.

Владелец квартиры немного задержался, робко потоптался возле неподвижно сидящего на полу Антона и наконец осмелился спросить:

— Ключики у вас можно получить назад? Вставайте, молодой человек, мне нужно идти новых квартирантов искать. Да и вам пора…

Антон, не глядя на старичка, вытащил из кармана два ключа на брелоке — позолоченный фаллос с крылышками — и протянул его старику.

Тот быстро отцепил ключи и вернул брелок юноше, стараясь не смотреть на непристойную безделушку. Антон с трудом поднялся и, пошатываясь, вышел из квартиры. Уже на лестнице он спросил меня:

— Денег одолжите? Я вам верну, честное слово. У меня сейчас… Ну, вы сами понимаете, какая ситуация. Сотни три-четыре, а?

Я озабоченно покачала головой, но две сотни дала. Как-никак мы с Антоном оказались товарищами по несчастью.

Парень аккуратно записал мой телефон на каком-то огрызке бумаги, и мы распрощались. Я отправилась к себе домой, а юноша — невесть куда, надеюсь, начинать новую самостоятельную жизнь.

* * *

За четыре дня, прошедшие с того момента, как я вышла вместе с Антоном из ободранной квартиры, я почти не вспоминала об этой дурацкой истории.

Разумеется, я не стала даже пытаться отжимать деньги с Зои Сергеевны. Во-первых, наши с Кургулиным деловые отношения никак не были оформлены, во-вторых, ситуация была явно не та, чтобы требовать заработанное мной даже за те двенадцать часов, которые я провела в квартире Антона. Меня бы просто не стали слушать.

А раз дело не выгорело, то лучше о нем забыть. Как и вообще о прошлом. «Кто не умер вчера — не ожил сегодня», — так говорил мне инструктор разведотряда во время психотренинга.

Нас учили не только бросать гранаты и заниматься прослушкой, но и натаскивали на адекватное эмоциональное состояние — что бы ни произошло, ты всегда должен чувствовать себя на сто один процент.

В противном случае, какая может быть польза даже от самого опытного профессионала, если он способен поддаться неуправляемым эмоциям?

Так что я следовала доброму совету своих учителей и никогда не сожалела о прошлом, предпочитая жить сегодняшним днем, изредка заглядывая одним глазком в будущее — вдруг там появится что-нибудь интересное?

Но однажды вечером в моей квартире раздался телефонный звонок.

Я услышала в трубке голос молодого человека. Похожий на голос Антона. Неужели юноша решил вернуть мне деньги? Очень похвально, если так.

Оказалось, что не так.

Звонил некий Костя. Сослался на Антона. Сказал, что дело серьезное, и попросил уделить ему полчаса времени.

Я назначила встречу на этот же вечер и отложила все дела в ожидании визита. Молодой человек пришел без опозданий, причем не один. С ним был некий Валя, как он представил мне своего голубоглазого спутника, одетого в оранжевую футболку.

Костя оказался высоким парнем спортивного вида. Ему было явно за двадцать. Валя казался помоложе, но старался держаться подчеркнуто солидно.

— Чем могу? — спросила я, когда гости сбросили обувь и прошли в комнату.

— Мы не сможем платить вам много, — быстро заговорил Костя. — Но вам не стоит отказываться от работы, которую мы хотим предложить.

— А почему?

— Потому что надо браться за любую работу, которую тебе предлагают, — встрял в разговор Валя. — Это сейчас закон выживания.

— И что я должна делать, чтобы выжить с вашей помощью? — спросила я.

Визитеры не уловили иронии в моем голосе. Костя ответил совершенно серьезно:

— Мы хотим вас нанять, чтобы вы нас охраняли. Говорят, у вас это здорово получается.

— И кто же вам такое говорит? — продолжала я выяснять подноготную.

— Антон, — выглянул из-за спины приятеля Валя. — Это он нам про вас рассказал. Говорит, что Кургулин нанял для него женщину-профессионала. И мы тоже хотим. Ну как, согласны?

Я озабоченно покачала головой и, поглубже усевшись в кресле, закурила.

— Начнем по порядку, — предложила я. — Вы, как я понимаю, зарабатываете себе на молодую жизнь тем же способом, что и Антон. Верно?

— Да, — не без вызова ответил Константин. — Мы торгуем телом. А что такого? Кто-то продает свои руки, рабочий например. Ученый продает свои мозги. Фотомодель — свою фигуру. А мы…

— Ну да, можете не продолжать. А вы что, работаете самостоятельно? У вас ведь наверняка есть сутенер или какая-нибудь «крыша»? — спросила я.

— Фредди на нас наплевать, — снова включился в разговор Валя. — Ему только деньги выкладывай, а все остальное — до фени. Гонит, блин, в любую погоду к Колхозному рынку — знаете, у нас там тусовка на троллейбусной остановке? А ведь работа такая, что может произойти все, что угодно. Понимаете?

— Фредди? — переспросила я. — Это как Фредди Меркьюри из «Куин»?

— Скорее как Фредди Крюгер, который с улицы Вязов, — улыбнулся Костя.

— Ну хорошо, пусть так, — согласилась я. — Значит, этот Фредди не обеспечивает вам безопасность. Но как вы себе представляете мою работу? Я что, должна стоять рядом, пока вы с клиентом…

Костя немного замялся и вопросительно посмотрел на своего спутника.

Похоже, они с Валей не до конца продумали свое предложение и теперь попали впросак.

— Это все детали, — решительно заявил Валя. — Главное, чтобы вы согласились в принципе. А остальное будет видно по ходу дела.

— Хороши детали, — покачала я головой. — А что вы там говорили насчет денег?

— Ну, — кашлянул Костя, — кое-что у нас имеется. Скажем, мы вполне можем отстегивать вам пять сотен за ночь, правда, Валь?

Конец ознакомительного фрагмента.