Ключ от королевства

Марина и Сергей Дяченко, 2005

Случайная встреча на улице – и вот ты уже не просто ученица средней школы. Ты – маг дороги. У тебя есть волшебный посох. Ты знакома с великим королем Обероном. У тебя появляются надежные друзья и страшные враги. Впрочем, иногда ты можешь стать врагом самой себе. И начинаются долгие странствия, где можно узнать предел собственным Силам, поверить и разочароваться, победить и потерпеть поражение. Ты – маг дороги, и все дороги отныне твои. Новая книга Марины и Сергея Дяченко обращена в первую очередь к юному поколению. Но и для читателей любого возраста найдется здесь свой ключ от своего королевства.

Глава 2

Аудиенция

— Вот, ваша милость, мальчишка забрался в королевский сад. Наша вина, недоглядели. Хотя, лопни мои глаза, как он пролез? Изгородь вроде цела…

«Ваша милость» был высокий старик, одетый в черное. Глядя на него, я поняла, что наша завучиха — милейшей души женщина и красавица к тому же.

Тот, что меня поймал, и сейчас еще держал мои руки заломленными за спину. В жизни никто со мной так не обращался — даже Зайцева.

— Пусти!

— Ишь ты, еще дергается. Так вам его оставить, ваша милость? Или уж по-простому, отодрать кнутом да отпустить?

Я задергалась сильнее, но мужичок так крутанул мне локти, что пришлось успокоиться.

— Не выйдет по-простому, — сказала «милость» скрипучим, как ржавые петли, голосом. — Мальчишка-то непростой, издали видать… А ну, говори, стервец, чего тебе в саду надо было?

— Меня пригласили! — О том, что я вообще-то девчонка, страшно было и заикаться. — Мне дали ключ!

— Ключ от сада?

— Ключ от Королевства!

— Вот как? — Крючковатый нос «милости» описал в воздухе сложную фигуру. — Кто?

(Неон? Криптон? Ксенон? Как его звали-то?!)

— Оберон. — Я обрадовалась, что помню его имя.

Хватка того, что держал меня за локти, чуть-чуть ослабла. Видно, Оберона тут знали.

— Врешь, — предположила крючконосая «милость». — Сторож, яблок-то он много натрусить успел?

— Не нужны мне ваши яблоки! Я к ним не прикаса… лся. Я из другого мира, у меня редкие способности, Оберон меня специально пригласил!

— Тронутый мальчонка, — с сочувствием сказал сторож и наконец-то выпустил меня. «Милость» молчала, уставив желтые круглые глаза.

Я посмотрела на свои руки. Остались красные вмятины от пальцев сторожа — наверное, будут синяки. Но все это ерунда по сравнению с кнутом, который мне скоро светит!

— Я говорю правду, — сказала я, стараясь не зареветь.

Вокруг было темно и гулко. Горели факелы, продетые в крепления на стенах. Высокий потолок был закопчен до черноты. Ну где же, где наша милая учительская? Где полки с классными журналами, где наглядные материалы на веревочных петельках?

Какого лешего мне понадобилось в этом проклятом «королевстве»?!

— Я говорю пра… хотите, спросите у Оберона… ну пожалуйста.

— И как, — спросила «милость» после долгого неприятного молчания, — как спросить о тебе, сопляк?

— Скажите, Лена Лапина…

«Милость», кажется, поперхнулась. И я поперхнулась тоже. Я вспомнила, что там, на ноябрьской дождливой улице, Оберон не спросил, как меня зовут! А вздумай спросить — я бы не сказала. Не говорю я своего имени незнакомцам.

— Как есть тронутый, ваша милость, — заступился за меня сторож. — Видно же — не в себе. Давайте, я его кнутом — так, для порядку только… И пусть себе идет…

— Отведи в каземат, — скучным голосом сказала «милость». — Дело непростое.

* * *

Я вообще-то люблю животных. И даже мышей и крыс. Но тут их было как-то слишком много, и они вели себя нагло.

Я с ногами залезла на деревянную скамейку, она шаталась и скрипела подо мной, грозя обрушиться. В темнице не было факела, только светилось маленькое окошко. Крысы сновали вдоль стен, и казалось, что пол шевелится. А в дальнем темном углу лежала куча тряпок, от нее вела цепь, как шнур от телевизора, только не к розетке, разумеется, а к большому кольцу в стене. Эта куча лежала так неподвижно, что уже через полчаса напряженного сидения то на корточках, то на коленях мне было совершенно ясно: это истлевший труп предыдущего узника.

Хорошенькие дела творятся в вашем Королевстве!

Хочу домой, мысленно взмолилась я. Хочу в кабинет директора — «на ковер». Хочу скандал с мамой. Пусть орут Петька и Димка, пусть отчим для виду уговаривает маму быть помягче, а на деле еще больше против меня настраивает. Даже если меня отдадут в школу для неисправимых малолетних преступников — хуже, чем в этом подземелье, наверняка не будет…

И когда я шепотом пообещала прилюдно попросить прощения у Зайцевой — заскрипела дверь. От этого скрипа у меня слиплись в комок внутренности и очень захотелось в туалет.

На грязный пол упала полоса света. Крысы неторопливо разошлись по норам — будто для приличия. Некоторые даже не спрятались совсем: там и тут было видно, как торчат из щелей острые усатые морды.

— Выходи, — сказали снаружи.

Кроме одетого в черное старика («его милости»), у входа в темницу обнаружились два стражника в коротких малиновых штанах, в полосатых не то кафтанах, не то камзолах. У них были такие суровые лица, что я совершенно уверилась: ведут меня либо на плаху, либо в камеру пыток.

— Можно в туалет?

— Что?

— Ваша милость, — от отчаяния я решила подлизаться, — можно мне в туалет?

Я не ждала, что мне ответят, но процессия («милость» впереди, я между двух стражников позади) замедлила ход.

— Отведи, — сказал старик усатому стражнику (второй был без усов, зато с бородкой клинышком)

Тот взял меня за плечо — правда, не больно, а так, «для порядку», — и повел по лабиринту коридоров.

Я потихоньку оглядывалась. Бежать тут было некуда — заплутаешь в два счета. Некоторые коридоры походили больше на щели, и стражнику приходилось протискиваться в них боком. Между прочим, мой малый рост и малый вес могли бы сослужить мне службу: на открытом месте кот всегда догонит мышь. А в лабиринте узких ходов — фиг вам!

Правда, стражник наверняка знает этот лабиринт как свои пять пальцев. В отличие от меня.

— Пришли. Смотри не провались.

Он подтолкнул меня к низкой двери и подсветил факелом.

Даже мне пришлось пригнуться — а такие, как он, должны были чуть ли не на четвереньках входить сюда.

Шумела вода. Глухо. Еле слышно. Далеко внизу. Я подождала, пока глаза привыкнут к полумраку…

И это называется туалет?!

Довольно просторная комната, и в центре ее — дыра. Я осторожно, очень осторожно, подошла, заглянула…

Внизу текла речка. Натуральная река — полноводная, как Днепр. А я находилась над ней на высоте, наверное, стоэтажного дома. И вниз уходили отвесные стены — вниз, вниз…

Мне сразу расхотелось пользоваться этим туалетом. Мне вообще всего расхотелось, кроме одного — немедленно заплакать.

— Эй! Ты долго там?

Я выбралась через низкую дверцу, прищурилась от света факела. Пусть уж ведут меня, куда знают. Пусть.

* * *

Зал, в который меня втолкнули, оказался величиной с наш стадион, а высотой, наверное, с десятиэтажку — если в ней поломать перегородки между этажами. И в этом зале наконец-то были окна; в окна светило солнце, это был нормальный человеческий свет, даже радостный какой-то — не осенний, не зимний. Лето или поздняя весна.

Посреди зала стоял трон и спинкой почти доставал до потолка. Тот стражник, что водил меня в туалет, наклонил мою голову к полу — небольно, но решительно.

— Благодарю за службу, — послышался голос непонятно откуда. — Теперь оставьте нас.

Затюкали железные каблуки по каменному полу. Чуть слышно хлопнула дверь. И стало тихо, а я все смотрела на свои ботинки — не решаясь поднять голову.

Кто-то прошел мне навстречу. Остановился рядышком:

— Лена?

Я сначала узнала его голос и только потом отважилась на него посмотреть.

…Ну почему, почему он мне сразу не сказал, что он король?!

Даже если не считать золотой короны на голове, мантии из горностая и всего прочего, во что он был одет. У него было такое королевское лицо…

— Здрасьте, — сказала я и заплакала.

— Ты, наверное, случайно вошла, — сказал Оберон. — Иначе бы я тебя встретил.

Он не обращал внимания на мои слезы — будто не замечал их. От этого мне легче было успокоиться.

— Я вообще никуда не входила. Я бросила шарик в кусты… А потом полезла искать…

— Ну, понятно. — Он положил мне руку на плечо. — Извини, что так вышло. У нас есть теперь две возможности: либо я тебя сразу же отправлю домой…

— Да! Да!

–…Либо все равно отправлю домой, только сперва мы с тобой посидим, поговорим, я тебе расскажу…

— Нет! Ничего мне не надо! Только домой!

Он, кажется, огорчился:

— Ты уверена? Я понимаю, ты устала, голодная, но здесь же есть вкусная еда, теплая вода, если ты хочешь помыть руки…

— Я хочу домой, и все.

— Не бойся. Ты в полной безопасности. Я обещал тебя вернуть — и я верну. Один шаг, и ты будешь дома, но все-таки подумай…

Не слушая его больше, я шагнула.

Это был самый длинный шаг в моей жизни.

* * *

Я сидела на скамейке у школьных ворот, и все мои проблемы никуда не делись. Рюкзак с книжками и тетрадками — в учительской, мама — на работе, синяк — под глазом и большой скандал — не за горами.